Пусть он околеет, такой сын! Тьфу!..
Мерием медленно приходила в себя.
Ничего, ничего, милая приговаривала соседка, когда та очнулась и застонала от боли, ничего
Где он? Почему я лежу? допытывалась Мерием. Он ушел, куда?
Пусть идет куда хочет, хоть к черту!
Не говорите так, ради аллаха, не говорите так
Ты посмотри на себя, что он с тобой сделал А ты«не говорите».
Мы все свидетели, зашумели соседи. Давайте позовем полицию!
Полицию!
Мерием, к удивлению врачевавших ее соседей, вскочила на ноги.
Ради аллаха, не зовите полицию, вам какое дело? Я не жалуюсь. Он мой муж. Бьетзначит надо. Не зовите полицию!
А, так тебе и надо, дуре!.. в сердцах сказала соседка.
Дура и есть, закивали остальные. На твоем бы месте женщина позубастей
Причем тут «позубастей», да каждая, если она человеком себя считает
Какой уж тут человек!..
Куда же они направились? спросил кто-то.
Кто знает? У них цирюльник наставником А девчонка молодец. Выкинула шутку!
Это-то верно. Да ведь не оставят они ее в покое.
Почему?
Годами не вышла. По закону нужно согласие отца
Значит, в полицию пошли!
Они остановились у полицейского участка.
Не забудь, что я тебе наказывал, еще раз предупредил Решид. Ну, иди! Он подтолкнул Джемшира к двери, пропустив вперед себя Хамзу, и вошел последним.
Пришлось ждать. Полицейский комиссар был занят. Джемшир понемногу приходил в себя. Он ужасно боялся разговора с комиссаром. Джемшир очень терялся в присутствии должностных лиц. Глаза Решида, наоборот, сверкали молниями. Он нервничал и раздраженно повторял:
Не забудь, что я тебе говорил. Если спросит, кого подозреваешь, называй черномазого!
Наконец их позвали к комиссару.
Джемшир тут же опешил, забыл, что следует говорить, вернее, не знал, с чего начать.
Цирюльник Решид выступил вперед и стал шумно рассказывать.
Подожди, сказал комиссар, подожди! Ты отец сбежавшей девушки или он?
Он.
А ты ей кто?
Вроде как бы дядя!
Тогда подожди за дверью.
Решид заморгал, помялся, но вышел.
Дверь он прикрыл так, чтобы можно было подслушивать.
Наблюдая за Джемширом, молча глотавшим ртом воздух, он не выдержал и крикнул:
Да он смазчиком на фабрике работает, господин комиссар! Что же ты не скажешь, Джемшир, скажи.
Столкнувшись на соседней с фабрикой улице с Пакизе и Гюллю, Кемаль растерялся. Он сделал, как ему велела Пакизе, взял такси и отвез Гюллю к матери. Назад мчался на такси. Он успел обернуться и к началу работы снова был на фабрике.
С масленкой в руках Кемаль обходил машины главного цеха и напряженно ждал. Он и не пытался успокаивать себя, он знал, что так просто все не кончится. Он посмотрел на электрические часы на стене. Было около десяти. Гроза, должно быть, уже разразилась. Отец, мать, брат, родственники Гюллю уже обратились в полицию. Вот-вот позовут его, может, даже арестуют. Он не увозил ее, она сама добровольно пришла к нему. Но подозревать будут его, это же ясно. На прядильной фабрике не раз случались такие истории. И родители шли в полицейский участок и заявляли, что дочь украли. Вместо того чтобы идти в полицию, пришли бы сюда и сказали: «Чему быть, того не миновать. Покончим дело добром!» Глупо, конечно, на это надеяться. Они доведут дело до конца и постараются засадить его в тюрьму За это ведь судят Она, конечно, скажет, что убежала сама, что никто не увозил ее Но та девчонка с прядильной фабрики тоже твердила, что убежала сама, а парня все-таки арестовали. Правда, потом родители пошли на мировую, а то сидеть бы этому парню в тюрьме.
Ведь я не увозил ее, неожиданно повторил Кемаль вслух.
Мухсин, еще с утра наблюдавший за Кемалем, сразу понял в чем дело.
Когда она убежала? спросил он.
Кемаль вздрогнул, обернулся и опустил голову.
Ей-богу, мастер, я не увозил ее!
Рассказывай, потребовал Мухсин.
Чего рассказывать Ну, ехал я утром на велосипеде на работу, смотрю Пакизе с моей. Оказывается, меня ждут. Так и так, говорят Отец, мол, собирается продать ее племяннику одного помещика. Есть такой, Музафер. Ну, она и решила убежать.
Мухсин не водил дружбы с Джемширом, но, как и все соседи, хорошо знал вербовщика. Мухсин и не сомневался, что в один прекрасный день Джемшир продаст хорошенькую Гюллю, как продал в свое время старших дочерей. Потому он и советовал Кемалю отказаться от этой девушки и, как говорится, не лезть на рожон
Мухсин понял.
Ну хорошо, что же ты собираешься делать? поинтересовался он.
Что значит «что я собираюсь делать»?
Вы уже?.. мастер сделал неопределенное движение пальцами.
Нет, что ты!
Ну так и не вздумай! Сколько ей лет?
Шестнадцать
Смотри, Кемаль, не трогай ее!
Кемаль безнадежно махнул рукой.
Да что ты, мастер. Мне теперь и в голову это не придет.
Она у твоей матери?
Да.
Гюллю смотрела, как «свекровь» помешивала деревянной ложкой суп в кастрюле, и думала о своей матери. Мать ни в чем не виновата. Гюллю подслушала ночной разговор отца и знала, что мать здесь ни капли не виновата. И они не имеют права ругать ее за то, что Гюллю сбежала. Гюллю сидела как на иголках. Может быть, сейчас мать как раз расплачивается за ее побег.
Старуха кашлянула.
У тебя мать есть?
По-турецки она говорила с сильным акцентом.
Гюллю утвердительно кивнула головой.
А отец?
И отец есть.
Брат есть?
Старше меня на год.
Ну и попал же ее сын. «Она любит меня, и я ее люблю, говорю тебе, чтобы ты знала», вот все, что сказал сын. Если отец с матерью согласны, все и было бы как у людей: сказали быприходи сватай! А то втихомолку. И брат, видишь, старший есть. Сохрани, аллах, от беды. Родители-то девчонку могут назад потребовать, да еще упекут Кемаля в тюрьму.
Старуха совсем расстроилась.
Как увиделадевушка из такси выходит с узелком, на сердце и лег тяжелый камень. Не дай бог, принесет она беду, ее сыну.
Старуха встала и заковыляла в комнату. Гюллю посмотрела ей вслед. Пакизе сказала про свекровей: «Пусть провалится самая лучшая из них!» Пакизе права. Старуха явно недовольна ее приездом. Бамия сушеная. Господи, только бы все хорошо кончилось!
Старуха вернулась с банкой красного перца, присела на корточки у очага, корявыми пальцами захватила щепотку, другую, бросила в суп. Задумчиво закрыла банку.
Тебе сколько лет?
Шестнадцать.
Вай, вай! Ах, дитя мое. Неразумная молодость А ты подумала, чем все это кончится? А если придут полицейские и заберут моего сына в тюрьму?!
Гюллю гневно вскинула голову.
Не бойся, ничего не случится. Я знаю, что сказать полицейским. Твой сын не увозил меня, я сама убежала к нему. И точка!
Старуха вздрогнула. Дерзкие они какие, городские-то Не-е-т. Ей бы такую невестку, как Фаттум, тихую, скромную. Кроме Кемаля и не знает никого. А как она, бедняжка, побледнела, когда увидела с Кемалем незнакомую девушку А когда поняла, в чем дело, слезы так и брызнули из глаз, и лицом вся белая такая стала
Старуха тяжело поднялась, смахнула слезу, навернувшуюся на глаза, и пошла из кухни.
У, старая Гюллю проводила ее обиженным взглядом. Есть ли у меня отец, есть ли у меня мать, сколько мне лет, вдруг придут полицейские Ни за что я с тобой жить не стану! К соседям, наверно, пошла мне косточки перемывать.
Мать Кемаля остановилась у двери Дакура и позвала: «Фаттум!»
Фаттум плакала, положив голову к отцу на колени. Она плакала с самого утра, когда увидела девушку, которую Кемаль привез из города в такси. Старый Дакур был опечален не меньше дочери. Его сладкие мечты рухнули разом. Не объединить теперь огородов, не нянчить ему внуков. А Дакуру хотелось уйти из этого мира спокойно, оставив любимую дочь счастливой. Теперь надежды рухнули.
Выйди, доченька, тебя зовут, попросил Дакур, когда за дверью послышался голос старой Марьям. Но Фаттум только потрясла головойтетушка Марьям теперь чужая свекровь
Фатту-ум
Выйди, доченька, выйди, нехорошо так! уговаривал Дакур. И когда Фаттум не отозвалась, подложил под голову дочери подушку, встал, пошел открывать сам.
Он посторонился, давая дорогу старой Марьям. Фаттум вытерла глаза, чтобы мать Кемаля не видела ее слез. Но тетушка Марьям направилась прямо к ней, обняла ее и заплакала сама. Теперь уже нечего было скрывать. Все трое оплакивали свои разбитые мечты.
Первым заговорил Дакур.
Он потер глаза, сел, достал табакерку, свернул толстенную самокрутку, закурил и сказал, что против воли аллаха не пойдешь.
Старая Марьям, всхлипывая, села напротив Дакура рядом с Фаттум. Девушка не поднимала головы, из глаз ее катились крупные горькие слезы. Дакур снова нарушил молчание:
Пошли, аллах, им счастье! Раз уж они полюбили друг друга
Старая Марьям подняла глаза на Дакура.
Не знаю, что и сказать. Девка бесстыжая, выросла среди мужчин Боюсь я, Дакур. Чует мое сердце, принесет она Кемалю несчастье. Страх у меня в сердце. Кажется мне, вот-вот придут полицейские, заберут моего сына в тюрьму. Убежала она из дому против воли родителей
Верно говоришь, сказала Фаттум.
А если полиция придет и потребует ее, что мне ответить, Дакур?
Отдашь.
Знать бы, что не будет вреда Кемалю
Если у них дело не зашло далеко, ничего ему не будет, сказал Дакур. Сколько ей лет-то?
Пятнадцать, не то шестнадцать, будь она неладна.
Да не позволит он себе лишнего. Все обойдется. А девушку, конечно, без всяких возьмут и вернут родителям.
Старики переглянулись: может, все и образуется, говорили их взгляды.
Фаттум с надеждой переводила взгляд с отца на старую Марьям.
Хоть бы пришли полицейские и забрали ее! вдруг сказала она.
Придут, как не прийти, закивал Дакур.
Если бы знать, что Кемалю ничего плохого не будет
Если у них не зашло далеко, ничего ему не будет.
Кемаль не увозил ее, сама прибежала Вы все свидетели, правда?
А как же? Мы все свидетели, и все соседи Мало ты, тетушка Марьям, по двум старшим наплакалась, так эта фабричная и последнего сына уведет, только ты его и видела
Фаттум попала в самое больное место. Морщинистое лицо старой Марьям потемнело. Заныло сердце. Правильно Фаттум говорит. Уедет Кемаль в город, как и другие ее сыновья. Внуки не будут играть у ее ног, не приласкает она их, не вымоет им головки Так до конца жизни и останется одинокой. Кто знает, может, и в смертный час никого возле не будет. Так и ее свекровь умерла. Однажды ночью ей стало плохо, до утра, рассказывают, стонала, рвала на себе одежду, да так и умерла одна. Марьям не хочет на старости лет остаться одинокой. Это ее последний сын, самый любимый. Он так походит на покойного мужа. Нет, Марьям не хочет потерять его, как потеряла двух старших сыновей. Кемаль не должен расставаться с ней.
Старуха вздохнула.
Невестки, невестки! зло проворчала она. Будто я для них рожала моих сыновей! Чужие девки! Городские шлюхи!.. Не хочу я такой невестки. Да накажи ее, аллах, накажи, аллах, всех городских девок! Пусть ищут себе мужей в городе, а моего сына оставят в покое! Мой сын завещан мне отцом его, он не женится, пока не отслужит в армии
Фаттум взволнованно слушала. Она часто дышала, заплаканные глаза сверкали. Да ниспошли, аллах, полицейских, пусть заберут эту девку, пусть даже отведут Кемаля в тюрьму. Она будет ходить к нему и каждый день носить передачу. Она знает, где тюрьма, она ходила туда вместе с двоюродной сестрой: сестра любила одного парня, они обручились. А спустя два дня он подрался с кем-то на рынке, и его посадили на три месяца. Фаттум ходила туда со своей двоюродной сестрой, наверно, раз двадцать, не меньше. Они носили деньги, еду, чистое белье, забирали в стирку грязное. Пусть Кемаля арестуют. Она тоже будет ходить в тюрьму, носить ему еду, деньги, чистое белье. Три месяца, полгода, год, пять лет Она все равно будет ждать. Десять лет будет ждать! Фаттум вспомнила девушку, с которой они познакомились в канцелярии тюрьмы. Парень этой девушки тоже сидел, и та чуть не каждый день навещала его. Родители девушки не соглашались выдать ее за парня, тот рассвирепел, однажды напился пьяный и пришел к ее отцу. Вначале они только спорили, а потом парень вынул нож и ударил. Девушка говорилаон для нее и мать, и отец. Не будет его, сиротой на земле останется, а пока живбудет ждать Фаттум тоже будет ждать Кемаля
От девушки, которая приходит сама, добра не жди, сказал Дакур.
Старая Марьям одобрительно закивала головой.
Такая сегодня пришла, завтра уйдет, продолжал он.
Верно говоришь, Дакур
Городская. Их не перехитришь.
А если она не захочет уходить? спросила Фаттум. Даже и полицейских не побоится и не пойдет?
Старики уставились на Фаттум: то есть как же это?
Не захочет, и все тут.
Дакур был знаком с полицейскими. Что это такое, он знал по базару, и вопрос дочери показался ему наивным.
Они спрашивать не станут, объяснил он. Придут с бумагой в руках, прочтут бумагу, а попробуй что-нибудь возразить, сразу брови нахмурят и Это тебе полиция, а не что-нибудь! Ты говори свое, они сделают другое.
Правду говорит Дакур. Если уж полиция возьмется за дело, она наведет порядок.
Значит, могут силой увести?
Они шутить не любят
Марьям повернулась к оконцу, выходившему на улицу.
Улицу залило полуденным солнцем. Чуть покачивались верхушки деревьев. Большекрылые птицы чертили круги над крышами в ясном голубом небе. Марьям задумалась.
Зубастая она, пробормотала Марьям. Сдается мне, не так легко ее полицейским будет взять Нет, не хотела бы я такую невестку Мне бы невестку с мягким характером, как у меня, чтобы не перечила она своей свекрови, была бы покладистая, хозяйственная. А эта зубастая
Гюллю сидела у порога и, подперев лицо горячими ладонями, смотрела в открытую дверь. Старуха ушла, не сказав ни слова. И взгляды ее, и расспросы не понравились Гюллю. Нет, не приняла свекровь невестку Гюллю встала, подошла к двери, ведущей из кухни в комнату, заглянула внутрь. Тахта, потертые коврики Направо старомодный шкаф с зеркалом. Эти шкафы с зеркалами остались еще от армян. Гюллю у многих видела такие шкафы. Местные жители растащили их после высылки армян. На противоположной стенегрубо раскрашенная увеличенная фотография Кемаля.
Гюллю вошла в комнату, стала рассматривать фотографию. Фотограф накрасил Кемалю губы и подвел глаза. Ничто в этом портрете не напоминало живого Кемаля, и все же это был Кемаль. Губы-то зачем накрасил? поморщилась Гюллю.
Она вернулась в кухню. Старуха не шла у нее из головы. Есть ли у тебя мать, отец, брат А если придут полицейские и арестуют моего сына вспомнила Гюллю. Она бесцельно бродила по кухне. Остановилась у открытой двери во двор.
Впереди, сколько хватал глаз, лежали огороды. На них копошились люди с мотыгами.
Вызывали Кемаля в участок или нет? Интересно, что он сказал?
У стены стоял велосипед Кемаля. Гюллю подошла, положила руки на руль. Что сейчас делает Кемаль? Может быть, он в полицейском участке? А вдруг он уже в тюрьме? Нет, не может быть. Наверно, в полицейском участке. И отец там, и цирюльник Решид. Вот уж кто старается, накручивает отца. И Хамза, конечно, с ними. И уж соседи-то непременно. Толстый важный комиссар велел послать за Кемалем И теперь их по очереди расспрашивает
Кемаля вызвали в полицию. На фабрику пришел полицейский и повел Кемаля в участок. Там ждали Джемшир, Цирюльник Решид, Хамза, неизвестно откуда узнавший о случившемся надзиратель Мамоостальных Кемаль не знал.
Кемаль был спокоен. Не обращая внимания на злобные взгляды свидетелей обвинения, он толково и коротко объяснил, что он любит эту девушку, она его тоже. Но он не увозил ее от родителей, она пришла сама, по своей воле.
Врет! заревел Решид. Он ее уговорил и увез силой!
Если не верите, все так же спокойно возразил Кемаль, спросите Пакизе!
Кто этоПакизе? поинтересовался комиссар.
Они работают в одном цехе.
Ждали, пока приведут Пакизе. Сам, по собственному желанию, явился мастер Мухсин. Оба смело выложили все, что знали о Кемале и Гюллю. Особенно старалась Пакизе. Концы белого платка, туго стянутого у подбородка, так и взлетали в такт ее речи. Да, эти двое любят друг друга, в особенности девушкалюбит до смерти Больше всех от Пакизе досталось Решиду. Он не отец девушки и пусть не вмешивается, потребовала Пакизе. А парень ни в чем не виноват. Гюллю пришла к ней рано утром с узлом в руках, и это она, Пакизе, отвезла ее к парню. Он и знать ничего не знал, ехал на велосипеде на работу. Гюллю раз пятьдесят посылала к нему Пакизе сказать, чтобы он ее увез из родительского дома, но парень был благоразумным.