Мое сердце затрепетало в груди, и я увидела Селиана не только как человека, которого он хотел, чтобы люди видели, но и как человека, которым он был на самом деле. Не полностью сломленного, но определенно достаточно треснутого, чтобы боль пролилась сквозь трещины.
Мы распаковали сумку под огромным деревом. Для нашего пикника Селиан организовал все удивительным образом. Мы расстелили одеяло, и он достал виноград, сыр, крекеры, вино и шоколад. Я сказала ему, что он не мог собрать все это сам, и он признался, что дал своей экономке травку в обмен на эти лакомства. Я рассмеялась, и он швырнул мне в лицо виноградину. Это заставило меня рассмеяться еще сильнее.
Светило солнце, и я лежала на одеяле и смотрела в небо, жуя миндальный шоколад, который таял между моими пальцами. Селиан сидел рядом со мной, пристально глядя на меня, как будто ожидал, что я встану и убегу в любую секунду, как будто я могла раствориться в воздухе, как будто делить это место со мной что-то значило для него.
Как складывались ваши отношения с Камиллой? спросила я.
Я всегда хотела иметь сестру или брата. К сожалению, вскоре после моего рождения мама заболела. Она победила в первом раунде рака молочной железы. И во втором тоже. К третьему ее тело было слишком истощено, чтобы сопротивляться, но я знала, что мои родители всегда хотели больше детей.
Мужчина ухмыльнулся, глядя в голубое небо, как будто специально для нас облака рассеялись.
Мы были командой. Может быть, из-за того, что мама была занята беготней по своим любовникам, а Матиас взял за правило совать свой член во все подряд с пульсом, мы рано поняли, что, чтобы выжить, нам нужно прикрывать спины друг друга.
Я кивнула.
Ты, должно быть, очень скучаешь по ней.
Потеря кого-то близкого определяет тебя. Полагаю, ты уже это знаешь. Сожалею о твоей маме, сказал он, имея это в виду.
Я была благодарна за то, что Селиан не выразил соболезнования о моем отце. Некоторые так и делали, когда слышали о раке.
Я опустила взгляд и уставилась на медленно тающий в моей руке шоколадный кубик, склеивший указательный и большой пальцы.
Мне кажется, я хотела выйти замуж за Милтона, чтобы кто-нибудь подхватил меня, если я упаду. Понимаешь?
Селиан запустил руку мне в волосы и наклонился, чтобы поцеловать в лоб.
Понимаю. Но упасть в чужие руки так же плохо, как и врезаться в ничто.
Зажужжал его телефон, лежащий между нами, и я посмотрела на него. На экране вспыхнуло имя Лили Дэвис, заставив мое сердце упасть. Он нажал кнопку «игнорировать» и бросил телефон на другую сторону одеяла.
Можешь ответить, если хочешь.
«Только не плачь».
Не хочу.
Я никогда не пойму ваши с ней отношения.
Значит, нас двое.
Мне хотелось закричать: «Так покончи с этим!». Его телефон снова заплясал на одеяле. Я приподнялась на локтях, когда Селиан снова отправил вызов на голосовую почту.
Я хочу домой.
Конверс
Его телефон завибрировал в третий раз.
Господи Иисусе, пробормотал Селиан, сунул его в сумку, застегнул молнию и швырнул к дереву.
Он втянул в рот нижнюю губу.
Эй
Я встала и начала все убирать. Больше он ничего не сказал, пока мы не подошли к его дому. Я продолжала идти к метро, и он застонал, легко догоняя меня.
Давай я отвезу тебя домой.
Оставь меня в покое, Селиан. Я остановилась. Горячий гнев клокотал и шипел за моей грудной клеткой. А? Как насчет этого? Как насчет того, чтобы перестать делать это, когда ты обращаешься со мной, как будто я что-то значу, только чтобы пойти и жениться на ком-то другом? Потому что не имеет значения, что ты не любишь ее или не прикасаешься к ней. Если уж на то пошло, то это гораздо, гораздо хуже. Ты отказываешься от наскем бы мы ни былине ради какой-то великой любви, а из-за какой-то нездоровой потребности отомстить отцу. И да, упасть в объятия Милтона было бы неправильно, но обнимать Лилиэто не что иное, как катастрофа. Так что не смей читать мне нотации.
Этот мудак трахнул мою нев
Да. Я слышала. Много-много раз. Ну и что с того, что он это сделал? Я оборвала его, сжав руки в кулаки. То, что он делает что-то не так, не дает тебе права делать что-то еще хуже. Я толкнула его в грудь.
«Господи Иисусе, что я делаю?»
Иисус, подпиливая ногти: «Используешь мое имя, чтобы оправдать себя за плохое поведение, как обычно».
Это он послал Феникса в Сирию. И это он настоял, чтобы мы держали это в секрете от нее и держали их порознь. Но почему-то в ее смерти виноват я? заорал Селиан мне в лицо, как будто это я его обвиняла. На хрен все это.
Прекрати искать виноватых, Селиан. Все отношения, к которым ты прикасаешься, увядают. Каждая связь, которую устанавливаешь, погибает. Я не хочу сгореть. Я хочу расцветать. Я заслуживаю того, чтобы расцвести.
Я снова повернулась и направилась к станции. На этот раз он схватил меня за запястье так сильно, что подумала, он вырвет мою руку. Думаю, он тоже это понял, потому что быстро отдернул руку и заключил меня в объятияобъятия, от которых я хотела отказаться, но предпочла утонуть, объятия, которые, как я знала, подхватят меня, если когда-нибудь упаду, от человека, который не обещал быть рядом, когда я в нем нуждалась.
Я обхватила его руками, он зарылся лицом в мои волосы, и несколько долгих секунд мы молчали. Каждое плохое чувство было раздавлено между нашими прижатыми грудинами.
Разве не ты говорила, что не можешь влюбиться? усмехнулся Селиан спустя несколько секунд, склонив голову набок. И что с этим случилось?
Это не значит, что мне все равно.
Мне тоже не все равно. Мужчина сделал шаг назад, хлопнув себя кулаком по груди. Сегодня я должен был провести время с твоим отцом. Вместо этого я пригласил тебя на чертово свидание, он выплюнул это слово, словно оно было ядовитым.
Я даже не могла смириться с мыслью, что он регулярно встречается с моим отцом. Когда это началось?
Знаешь, когда я в последний раз водил кого-то на свидание? В шестнадцать. Почти уверен, что сделал это, чтобы передернуть. С тех пор мне и пытаться не приходилось. Я даже не пробовал.
Я фыркнула, слишком хорошо осознавая тот факт, что вокруг нас собралась аудитория.
Я должна почувствовать себя особенной?
Его челюсть сжалась, а глаза потемнели, как будто он вспомнил, кто он. И кем была я.
По крайней мере, имей приличие быть честной с самой собой, Конверс. Ты не хочешь, чтобы меня это волновало. Ты хочешь меня, и точка.
Я повернулась и дала ему то, на что он еще не претендовал.
Мою спину.
Все, что я хочу сказать, это то, что он похож на подтяжку лица за полцены в незарегистрированной клинике в Восточной Европе. Я бы все равно сделал это, даже зная, что это смертельно. Грейсон бросил в рот кусок латука и громко прожевал.
Мы сидели в «Le Coq Tail» во время обеденного перерывая, он, Эйва и Феникс. Прошло уже несколько дней с моего неудачного свиданияили как там это можно назватьс Селианом, и в минуту слабости я решила довериться своим близким друзьям. Хотя, достаточно сказать, у них уже были догадки.
Поверь мне, девочка, мы все видим привлекательность Селиана. Эйва с силой пососала соломинку, плавающую в ее стакане с диетической колой. Но считай это своей официальной мерой по исправлению ситуации. После того, как мы получили место в первом ряду на дерьмовом шоу под названием «ваши отношения», я могу честно сказать, что тебе нужно закрыть эту штуку, прежде чем твое безумие перейдет на новый уровень.
Я дважды стукнула кулаками и локтями в стиле «Друзей».
Я не сумасшедшая.
Уверена в этом на семьдесят процентов.
Эйва прищелкнула языком.
И Лили тоже. Думаю, это что-то с членом Лоранов. Они делают своих женщин неуравновешенными. Я слышала, что мать Селиана тоже не самая здравомыслящая.
Мы договорились, что это не серьезно. Я попробовала другую тактику.
Грей надул губы и закатил глаза.
Не поэтому ли он так небрежно заявил права на твою задницу, а-ля кхал Дрого, спасающий свою принцессу от армии дикарей, когда ты обедала на нашем этаже на прошлой неделе? Признай это. Ты вагинозаклеймила босса.
Нет такого слова, заметил Феникс, указывая бутербродом на Грейсона. Но, черт возьми, должно быть.
А ты что думаешь? Я повернулась к Фениксу.
Я знала, что на днях Селиан нанес ему визит, и знала, что он приказал держаться от меня подальше, помимо платонических отношений. Какая-то часть меня злилась на Селиана, а другая надеялась на то, в чем, как мне казалось, он не мог признаться самому себе: что я не единственный падающий человек, и у него тоже нет парашюта, чтобы спастись от падения.
«Это просто секс».
«Это просто отвлекающий маневр».
«Ты не можешь влюбиться».
«Ты никогда не влюблялась».
Феникс прикусил щеку изнутри.
Ты под кайфом? спросила Эйва. Феникс и Селиан ненавидят друг друга.
Но Феникс поднял на меня взгляд и сказал:
Думаю, что ты его искупление. Он хочет спасти тебя, но ты единственная, кто может спасти его.
Я удивленно уставилась на него, положив свой сэндвич с ростбифом на тарелку.
Он выглядел серьезным.
Я знаю Селиана уже несколько лет с тех пор, как начал работать в LBC. Я видел его и Лили вместе, даже когда они были по-настоящему вместе. Он вздернул подбородок, его голос дрогнул. Селиан смотрит на тебя так же, как я смотрел на Камиллу, словно готов сжечь за тебя весь мир. Просто потому, что он не хочет признавать это, не делает это менее правдивым. Если слухи, окружающие его и его семью, верны Мужчина перевел взгляд на Эйву и Грея, и тогда я поняла, что он знает об отце Селиана и Лили, вероятно, через Джеймса Таунли, который держал руку на пульсе и уши повсюду в здании LBC. Тогда Селиан не доверяет людям, и это правильно. Он бесчувственный, недоверчивый и ожесточенный, но он также облажался и это знает.
Я потерла лоб, чувствуя, как назревающая головная боль давит на затылок.
Все трое заговорили в унисон:
Возможно.
Нет.
Да.
И вот тогда я предпочла смеяться, а не плакать.
В тот день я старалась избегать Селиана в редакции. Он вел себя как обычно, приглашая Элайджу и еще нескольких мужчин на ланч, а затем исчезал на шестидесятом этаже и уходил на совещания на весь день. Вернувшись домой, я бросила несколько куриных наггетсов в духовку и достала из шкафа коробку макарон с сыром. У меня не было настроения готовить себе что-то свежее. С тех пор, как началась экспериментальная программа, папа стал питаться гораздо лучше, и в дополнение к лечению ему присылали специальное питание. Я развязала свой дождевик и бросила его на диван после того, как включила горячую воду на плите, пиная свои конверсы в коридор.
Папа? крикнула я.
Проверила гостиную, ванную, а затем его спальню. Его нигде не было. Застонав от разочарования, я написала ему:
«Где ты? Когда ты научишься предупреждать девушку, что тебя не будет? Я волнуюсь».
«Эгоистка», мысленно огрызнулась я на себя.
Иметь папу рядом было удобно. Я сколько угодно могла нянчиться с ним, совершенно забыв о Селиане и его предстоящей свадьбе. На моем телефоне тут же вспыхнуло текстовое сообщение.
Папа: прости! У Миссис Хоторн. Пожалуйста, не стесняйся подняться наверх. Она испекла вишневый пирог.
Я покачала головой, смеясь про себя. Неужели мой отец влюбляется в то же самое время, когда я разваливаюсь на части?
Может ли его больное тело испытывать то, чего не может чувствовать мое здоровое?
Я: «Повеселись и передай ей привет».
Папа: будет сделано, милая. Может быть, в эти выходные она испечет еще пирог, и мы пригласим Милтона?
Я решила, что между нами достаточно разбитых сердец, поэтому продолжила лгать, хотя это чуть не убило меня.
Я: Мне бы этого хотелось, папа. Очень.
Насколько я мог судить, у безумия был запах.
Это был цветочный лосьон для тела и «Шанель 5», и он уменьшил мой аппетит в ту же минуту, как вполз в мои ноздри через открытую дверь моего офиса.
День был дерьмовый с самого начала. Джудит усердно работала над тем, чтобы достать мне лучшие чертовы зацепки за последний год и одновременно избегала меня.
Я хотел жениться на Лили чуть меньше, чем трахнуть кактус в прямом эфире. Знал, что отцу будет очень приятно узнать, что я отказался от идеи мирового господства и «Newsflash Corporation», и что мама будет ужасно разочарованане потому, что хотела внуков, а потому, что хотела бы видеть меня следующим Ричардом Брэнсоном (прим. Ричард Брэнсонбританский миллиардер). Как бы то ни было, я заслужил трон медиамагната. Но даже у меня были пределы.
И в настоящее время они проходят проверку. За невыносимо сладким запахом последовал громкий хлопок.
Где она-а-а? маниакальный визг пронзил тишину всего этажа.
Я оторвал взгляд от ноутбука и увидел, что моя невеста стоит на столе в редакции, одетая в одно из своих ужасно дорогих мини-платьев с запáхом и обута в туфли на каблуках от «Лабутена».
«Всегда красные. Всегда черные».
Лили не меняла цвета в зависимости от настроения, она была одержима идеей выглядеть богато.
Она схватила монитор и швырнула его на пол, заставив Джессику и Элайджу с криком отпрыгнуть назад. Кейт вскочила со своего места и помчалась в сторону Лили. Я встал и направился в редакцию в поисках Джуд. Ее нигде не было видно. Хорошо. Лили была не прочь затеять кошачью драку, но если бы мне пришлось поставить свои деньги на победителя, то это была бы Джудит.
Лили, спокойно и властно произнесла Кейт, если хочешь покинуть это место без охраны и наручников, я настоятельно советую тебе спуститься со стола и перестать ломать вещи.
Заткнись, сука. У тебя с ним интрижка! Лили фыркнула, указывая длинным накладным ногтем на Кейт.
Я вошел в комнату и остановился у стола, на котором она стояла. Остальная часть моего отдела новостей уставилась на Лили, как будто она была Моисеем, произносящим десять заповедей, но она, казалось, не замечала меня, возможно потому, что была больше занята публичным скандалом.
Значит, ты думаешь, что у Селиана интрижка? Кейт задумчиво постучала по губам.
Я знаю это! Кто-то приходил в его дом. У меня везде есть глаза и уши.
О боже, прощебетала Кейт.
Случайно или нет, но стол, на котором стояла Лили, принадлежал Джудит. Я не знал, как отреагирует Джуд, если узнает, что ее монитор разбила эта цыпочка, но предполагал, что Лили будет не единственной, кто будет кричать в этой комнате.
Лили, ты ставишь себя в неловкое положение, но, что еще важнее, ты ставишь в неловкое положение меня. Немедленно слезай, приказал я, щелкнув пальцами.
Но, сказав это, я понял, что это неправда. Лили не смутила меня. На самом деле, она уже давно перестала вызывать во мне какие-либо эмоции, и мирового господства недостаточно, чтобы терпеть ее присутствие, даже если только на бумаге.
У нас был союз, заключенный в Манхэттенском королевском раю, но, в конце концов, мы отправляли друг друга в ад. И в этот самый момент я покончил с этим. Если это означало, что я стану чуть менее богатым и чуть менее безжалостным, то готов пойти на эту жертву, чтобы избавиться от этой язвы.
Потому что даже милой семьи Лили было уже недостаточно.
Они не были моими и никогда не будут.
Кто она, Селиан? Она топнула ногой по блокноту Джудит, помяв страницы и образовав дыру прямо посередине.
Я стиснул зубы, чтобы проклятие не вырвалось наружу.
Ты любишь ее? Любишь? заскулила она.
Я достал телефон, устав от её выходок.
Ты сдашь охране свою невесту? Лили в изумлении подняла руки, и стало видно, что на ней нет трусиков.
Под платьем она была обнажена, без сомнения, для меня.
Даже гребаного Папу Римского, если он вмешается в работу моих сотрудников. Последний шанс перед тем, как проведешь следующие несколько часов в тюрьме, сухо сказал я.
Люди позади меня хихикали и перешептывались. Я ненавидел то, что мы были зрелищем, но это играло мне на руку. Лили только что предоставила мне прекрасную возможность избавиться от неё без каких-либо социальных последствий, и Джудит не подумает, что это из-за нее.
Потому что это не так.
Джудит была просто трахом.
Блестящим трахом, но все же недолговечным.
Лили со стоном опустилась, скользнув задницей по столу и съехав вниз. Она со стоном приземлилась на пятки и побежала ко мне, обняв меня за шею и рыдая в мою рубашку.