Моя кровь забурлила быстрее потому, что я знал, что должен кого-то убить. Сыворотка заставляла меня хотеть убивать. Когда я убивал, я получал облегчение. Но она не должна узнать, что мне становится легче. Эта сука никогда не должна узнать, что на меня сыворотка действует только временно. Она никогда не должна узнать, что я не стал на 100 % послушным, как некоторые другие подопытные.
Госпожа подошла ближе. Ее сиськи прижались к моей голой груди. Ее губы приблизились к моему уху, а ее рука скользнула вниз по моему животу и остановилась на моем члене. Ее теплая рука обвилась вокруг моей плоти. Она начала гладить меня, мой член твердел от сыворотки.
Ты будешь убивать, 194-й. Ты убьешь, или она заплатит.
Я стиснул зубы от злости на ее угрозу. Госпожа отодвинулась и, глядя мне в лицо, засмеялась. Но ее рука не отрывалась от моего члена, ее крепкая хватка увеличивала скорость, заставляя мое дыхание прерываться.
Госпожа смотрела на меня, ее глаза сияли силой, пока она не придвинулась еще ближе и прошептала:
Трахни меня. Жестко. Возьми меня, как животное, которым ты и являешься. Ее язык лизнул раковину моего уха. Возьми меня, как уродливый зверь, в которого я тебя превратила!
Меня захлестнула волна гнева, когда я практически почувствовал, как длинные шрамы на моем лице и в голове горят от ее слов. Но выполняя ее команду, мое тело качнулось вперед и схватило Госпожу за волосы. Используя всю свою силу, я прижал ее к стене и задрал юбку. Она никогда не надевала белье. Поэтому я раздвинул ее ноги и ворвался внутрь.
Я был грубым и жестким, каким только можно бытья хотел, чтобы она страдала, но в криках Госпожи не было боли. Суке нравилось. Она любила боль. Пытки. Она любила заставлять меня подчиняться ее воле. Она любила владеть мной.
Госпожа хорошо меня обучила. Всему, что я делал. Убивал. Трахал. Я мог заставить любого ублюдка заговорить.
Крепче схватив ее за волосы и запрокинув голову, я положил другую руку ей на бедро и многократно вбивался в нее.
Я хотел причинить ей боль. Но чем больше я старался, тем больше она сходила с ума от моей жестокости. Ее киска была мокрой, звуки соков в ее влагалище хлюпали по моему члену.
Я хмыкнул от усилия. Влагалище Госпожи начало сжиматься вокруг моего члена. Я хотел, чтобы это продолжалось. Я хотел заставить ее истекать кровью, вырвать волосы и откусить плоть от ее шеи, но она лишь приказала мне трахаться, так что все, что я мог делать, это трахать эту злобную суку.
Мои бедра начало покалывать, давление от освобождения побежало вверх по спине. Почувствовав, что я готов кончить, Госпожа приказала:
Не кончай, пока я не скажу, животное!
Моя челюсть сжалась от ее команды, но мое тело подчинилось, мои яйца были полны и болели от необходимости кончить. Я вонзался в нее сильнее, дыхание Госпожи участилось. Агония пронзала пах и член от невозможности найти освобождение, но я принял это. Эта боль будет питать мою месть, когда придет время.
Потому что оно определенно придет.
Госпожа начала стонать, стонать все громче и громче, пока ее влагалище не сжало мой член, как тиски, и она не выкрикнула команду.
194-й, кончай. Сейчас!
Моя голова откинулась назад от боли моего освобождениясловно лезвия бритвы вырывались из моей плоти.
Госпоже это нравилось. Ей нравилось мучить меня, морочить мне голову. Я ревел с каждым новым всплеском освобождения. Ревел до тех пор, пока Госпожа не повернулась, оторвавшись от меня и прижавшись спиной к стене.
Мои руки сжались в кулаки, желая обхватить пальцами ее шею. Но Госпожа ухмыльнулась вызывающей ярость ухмылкой и опустила свою черную юбку до колен. Она пригладила волосы руками, затем, придвинувшись ближе, агрессивно ударила меня ладонью по лицу, прежде чем мягко сжать мои щеки в своих ладонях.
В следующий раз ты сделаешь это жестче. Я превратила тебя в дикаря.
Она наклонилась ближе и прошептала:
Так что веди себя как подобает.
Мои губы скривились в предупреждающем рычании, вырвавшемся из горла. Она обошла меня без страха, мои глаза следили за каждым ее движением, пока она не полезла в свой пиджак и не вытащила прямоугольное устройство, которое всегда мне приносила.
Мое сердце забилось со смесью облегчения и страха, когда экран ожил. Там была 152-ая. Она спала, свернувшись калачиком на полу своей клетки. Ее худое тело было облачено в белое прозрачное платье, которое они всегда заставляли ее носить.
Я следил за ее глубоким сном, за тем, как ее вьющиеся темные волосы спадают на спину. Госпожа приблизила экран на голые ноги 152-ой, и каждая часть меня замерла. Кровоподтеки. На ногах синяки от отпечатков ладоней. Царапины и еще больше черных синяков на бедрах.
Ты их видишь, 194-й? Ты видишь, что с ней сделал последний мужчина?
Кто? Я огрызнулся у себя в голове, не отрывая глаз от экрана. Но Госпожа убрала экран от моих глаз и спрятала устройство обратно в карман пиджака.
Несколько секунд прошло в молчании, пока Госпожа не встала передо мной.
Твоя цель живет здесь, в Нью-Йорке. Этот тупой выродок убил нашего очень важного партнера. Госпожа провела пальцами по моему ошейнику, произнося эти слова. Он убил человека, который был очень важен для нас, для меня. И я дала ему обещание. Я пообещала ему, что, если этот мужчина убьет того, кто так важен для меня, он тоже умрет. Он умрет медленно, мучительно и от рук моего самого ценного, садистского и смертоносного Убийцы. Она ухмыльнулась, и кончики ее пальцев коснулись моих губ. Это ты, 194-й. Ты будешь тем, кто приведет его к смерти.
Госпожа вздохнула и отступила.
Кажется, мой брат видел твою 152-ую. И я думаю, 194-й, что он очень заинтересован в том, чтобы потребовать ее для себя, обладать ею. И мы знаем, что все, что он желает, он получает. В конце концов, он Хозяин наших людей.
Мои глаза вспыхнули при мысли о том, что 152-ую отдадут Хозяину, заберут у меня, и мне захотелось ударить кого-нибудь, убить кого-нибудь быстро и жестоко. Госпожа знала, что я почувствую, и, скрестив руки на груди, добавила:
Если ты сможешь убить цель эффективно и творчески, я прослежу, чтобы твоя драгоценная 152-ая осталась ближе к тебе. Я прослежу, чтобы ее не отослали.
Я изучал Госпожу, чувствуя, как в моей груди полегчало от ее обещания. Обещание, которое она давала с каждым убийством. Всегда был следующий раз, прежде чем 152-ую вернут мне, но я не мог сдаться, потому что следующий раз мог быть тем моментомкогда я нанесу удар.
Госпожа подошла к двери клетки и потянулась за чем-то на полу. Она вернулась ко мне, держа в руках одежду, блокнот и ключ. Бросив их к моим ногам, она сказала:
У тебя есть десять минут прежде, чем фургон доставит тебя к месту высадки. Адрес камеры, которую ты будешь использовать, есть в записной книжке. Как и адрес твоей жертвы. Госпожа стала подходить ко мне, пока не прижалась к моей груди и не поднялась на цыпочки. Ее губы коснулись моих. Убей его медленно, 194-й. У тебя есть недели, чтобы заставить его заплатить, драгоценное время, и оно тебе понадобится. Он очень хорошо защищен, охраняется влиятельной семьей, которая никогда не должна узнать о нашем существовании. Так что используй против него всех и каждого в его кругу. Используй и допроси любого, кто тебе нужен, чтобы приблизиться к нему. Ты понимаешь? Ты используешь любые возможные средства. Она замолчала и улыбнулась мне в губы. Затем убей их всех. Заставь этих уродов заплатить кровью.
Да, Госпожа, машинально ответил я.
Госпожа прижалась губами к моим, но я не отодвинулся. После всех гребаных действий, что Госпожа заставляла меня делать с ней, ощущение ее тонких губ на моих было самым худшим. Я никогда не знал почему. Я просто знал, что она, эта близость, была мне отвратительна.
Госпожа со смехом отодвинулась и нажала на кнопку вызова охранника. Когда охранник подошел к клетке, она повернулась к нему и сказала:
Наполни его ошейник новой дозой сыворотки, которую я специально заказала. Ее должно хватить до самого конца, и запрограммируй его на дозу два раза в день. Нам нужно, чтобы он был самым впечатляющим.
Да, Госпожа, послушно ответил охранник.
Госпожа помедлила у входа в клетку, затем произнесла:
Я буду скучать по нашему времени вместе, пока тебя не будет, 194-й. Может быть, я нанесу визит 152-ой в твое отсутствие, посмотрю, сможет ли она доставить мне такое же удовольствие, как и ты. В конце концов, у вас одна кровь.
Как только я потерял контроль над собой, моя голова резко повернулась в ее сторону, тело напряглось для удара. Госпожа нахмурилась, и я заставил себя притвориться, что сыворотка все еще держит меня под ее контролем. По правде говоря, на этих гранулах он длился совсем недолго. В конце концов, я смогу побороться с туманом, который они приносят.
Мой взгляд упал на пол, и я услышал, как Госпожа, наконец, ушла.
Охранник держал в руке свою пиканунечто вроде палки для погонки скотаи приказал:
Одевайся! Нам нужно идти.
Все еще представляя себе 152-ую, лежащую на полу, с синяками на бедрах, сломленное положение, в котором она лежала, я быстро оделся, поклявшись сделать все, что в моих силах.
Следуя за охранником по коридору моей новой тюрьмы, я открыл блокнот и прочитал имя человека, который скоро будет кричать от боли.
***
Заал Костава.
Бруклин.
Нью-Йорк.
Я никогда раньше не был в этом месте. Нью-Йорк. Бруклин. Брайтон Бич. Меня возили по всему миру, где у Хозяина были свои дела и враги. Вот тут-то я и вмешивался. Хозяин всегда хотел лучшего мужчину для этой работыя всегда бы им. Но сейчас все было по-другому. Это была цель Госпожи. Личная причина. Теперь личная и для меня, поскольку это обеспечивало безопасность 152-ой.
Хозяин хотел ее. Я не мог этого допустить.
152-ая была красивой. Именно по этой причине Госпожа забрала нас много лет назад. Даже когда 152-ая была ребенком, Госпожа видела потенциал 152-ой в качестве подстилки. И Госпожа использовала ее в течение многих лет. Над ней надругались и превратили ее жизнь в ад.
Ад, который я намеревался остановить.
Прячась в тени, я направился по одному из адресов, которые мне дали для убийства. Приблизившись к улице, я отметил, что каждые пятнадцать минут мимо проезжала машина. Она ехала медленно, окна были затонированы. Эта цель была явно важной в этом обществе. Его дом был хорошо защищен.
Это будет игра в ожидание. Игра в ожидание, пока кто-нибудь из его людей совершит ошибку, и я смогу взять его или кого-то из его близких.
Воздействие.
Стоя в переулке напротив дома из коричневого камня, я молча наблюдал, как подъехала машина и крупный светловолосый мужчина вышел с заднего сиденья, протягивая руку кому-то внутри. Я прищурился, чтобы лучше рассмотреть его черты, но этот мужчина был светлее, чтобы быть моей целью. Из машины выскользнула девушка с длинными каштановыми волосами и голубыми глазами.
Я запомнил этих людей и стал ждать. Через пятнадцать минут подъехала еще одна машина. С заднего сиденья вышел высокий смуглый мужчина с черными волосами до середины спины. Мои ноздри раздулись, когда он повернулся, и в поле зрения появилось его суровое лицо, зеленые глаза смотрели на кого-то еще, выходящего из машины.
Он.
Цель.
Заал Костава.
Стараясь не двигаться, полагаясь на годы тренировок, я был неподвижен, как ночь. Но я наблюдал. Я увидел, что машину окружают три охранника. Затем рядом с ним оказалась девушка. Блондинка. Карие глаза. Кольцо на левой руке.
Жена? Невеста?
Мои глаза проследили, как они поднялись по лестнице и вошли в дом. Окна были большими, и я сосредоточился на тенях, склонив голову, изучая движения.
Охранники в машинах продолжали ходить в течение следующих двух часов. Мужчины, одетые в повседневную одежду, патрулировали квартал, держа руки в карманахбез сомнения, держа оружие наготове.
За два часа я не сдвинулся ни на дюйм. Вот почему я был главным убийцей, несущим смерть. Я никогда не подводил. И я всегда заставлял своих жертв кричать от боли. Только после, как они кричали от вида моего изуродованного лица. Я был для них воплощением всех кошмаров.
Движение слева внезапно привлекло мое внимание. Фигура, одетая во все черное, приближалась к той стороне улицы, где прятался я. Я всмотрелся и понял, что это была женщина.
Она обхватила себя руками за талию, лицо закрывал большой капюшон. Ее шаги были тихими, когда она промчалась вниз по улице. Я не сводил с нее глаз, когда она скользнула в темноту. Она хотела спрятаться от посторонних глаз.
Она продолжала приближаться, пока не остановилась в нескольких футах от меня. Она не чувствовала, что я прячусь за ее спиной. И никогда не почувствует.
Я наблюдал. Я наблюдал, как ее дыхание участилось, и слышал, как тяжелый выдох сорвался с ее губ. Снежинки падали на ее черное пальто, но женщина оставалась совершенно неподвижной.
Ее внимание было сосредоточено на доме, за которым я следил. Но она даже не попыталась идти по направлению к нему. Я видел, как она сунула руку в карман. Но еще заметил то, что она дрожит.
Из ее кармана была вытащена фотография. Как только она подняла ее, я увидел изображениемоя цель и его женщина.
Уголок моей губы удовлетворенно скривился. Эта женщина была как-то связана с моей жертвой. И она только что стала моей добычей.
Внезапно у женщины перехватило дыхание, и когда я взглянул на дом, то увидел, что люди, которые входили в парадную дверь, двигались прямо перед окнами. Эта женщина крепко сжимала фотографию, и я видел, как она затаила дыхание.
Она ждала, чтобы увидеть темного мужчину.
Внезапное стеснение охватило мою шею, мое тело дернулось в шоке. Моя челюсть напряглась, и я закрыл глаза, когда мой ошейник натянулся, функции внутри металлической скобки задвигались, чтобы впрыснуть яд мне в шею. Мои зубы сомкнулись, когда иглы медленно вонзились в кожу. А затем это случилось. Жжение сыворотки хлынуло в мои вены.
У меня еще оставалось время до того, как ярость охватит меня, я вытащил блокнот и запомнил название комнаты. Потом я посмотрел на женщину в черном и понял, что собираюсь сделать.
Иглы вылезли из моей кожи, и тогда это произошло. Красный туман заволок мои глаза. Мои мышцы напряглись, пока яд заполнял каждую вену. Ярость. Неконтролируемая ярость овладела ими, принося с собой потребность доставлять боль. Слышать крики. Проливать кровь.
Повиноваться Госпоже и всему, что она приказала.
Как раз перед тем, как я потерялся в темноте, в роли несущего смерть, которую знал, что приму, мой взгляд снова метнулся к женщине, одетой в черное. Я присел, готовясь нанести удар.
Как только женщина сделала глубокий вдох и вышла на дорогу, чтобы перейти улицу, яд, наконец, достиг своего пика. Мои глаза расширились, когда я почувствовал, что моя свободная воля исчезламое тело реагировало хуже, чем обычно, подчиняясь наркотику, как и планировала Госпожа.
И я атаковал.
Я атаковал женщину, идущую передо мной.
Обхватив ее за шею, я зажал ей рот ладонью. Она боролась, пытаясь освободиться, ее голос пытался вырваться из-под моей руки и закричать. Оттащив ее в тень, я крепче обнял ее за шею. Она боролась со мной всю дорогу, ее ноги пинались, а ногти царапали мою руку над ее ртом.
Мои мышцы горели от страха, охватившего ее тело, мое сердце билось быстро, наслаждаясь жизнью, покидающей ее тело. Когда тело женщины начало сдаваться, я ослабил хватку. Она упала в мои объятия без сознания. Фотография выпала из ее руки на землю. Я посмотрел на фотографию, лицо моей жертвы уставилось на меня.
И я улыбнулся.
Я улыбнулся, держа эту женщину в своих объятиях.
Потому что она заплатит.
Она заплатит болью и кровью затем я приду за ним.
Глава 3
Лука
Есть мысли, где вы поженитесь, Тал? спросила Киса мою сестру, когда мы все сидели в доме моих родителей.
Талия придвинулась ближе к Заалу и положила голову на его огромный бицепс.
Может быть здесь, в доме. Устроим небольшое торжество. Лицо Талии поникло, и она пожала плечами. У меня есть только вы, ребята, и она прочистила горло, когда Заал напрягся, его лицо стало резким и неподвижным, и, вы знаете, Заал единственный из его семьи.
Положение тела Заала было твердым, его длинные темные волосы спадали на лицо. Талия откинула назад его волосы и положила ладонь ему на щеки. Заал повернулся к ней, и она поцеловала его. Все напряжение сразу покинуло его тело.
Он боролся. Боролся так же, как и я.
Мой желудок сжался, потому что, по крайней мере, у меня была семья. У него же, кроме нас, никого нет. Мы не его кровь. Это не то же самое.
Рука скользнула по моей груди. И когда я опустил взгляд, Киса улыбнулась мне. Наклонившись вперед, я поцеловал жену в макушку и провел рукой по ее животу, где рос наш малыш. Киса положила голову мне на плечо. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким наполненным смыслом.