Я машинально пошла за ним.
Ральф молча смотрел, как я ставлю все бутылки обратно.
Если у вас с ним ничего, то почему его девка бесится? ответил он, словно не услышал.
Спроси у Хрюшки, буркнула я. У нас с тобой тоже ничего нет, а она все равно пытается запереть меня в психбольнице.
Местный Кук-кук-клан.
На следующий день, я проснулась полная решимости.
Черный лифчик, белая блузка синие джинсы в обтяжку и туфли на каблуках. Когда на тебя ополчились все разом, надо дать газу и гнуть свою линию до конца.
Волосы я собрала в тугой конский хвост, чтобы не закрывали сиськи, а ненавистный худи разрезала пополам, чтобы тетя ничего не могла поделать. Так было гораздо лучше. Так я была собой. Сиськи стояли в чашечках, как сваренные страусиные яйца. Лицо накрашено, волосы вытянуты щипцами. Подумав, я надела на шею позолоченную цепь из больших, крупных звеньев и черные в пол лица очки.
Ты так собралась идти?! спросила тетя Агата и подняла глаза.
Я и забыла, как рано она встает. Чтобы еще до завтрака успеть натворить добра. Носки, к примеру, вяжет. Для беженцев Лишь боги знают, на кой им эти носки. Особенно, из розовой пряжи.
Я опаздываю, буркнула я.
Ну-ка, стой, настороженно повторила тетушка. Сними-ка очки
Меня друзья ждут.
У тебя нет друзей.
Есть! Мы познакомились на собрании ку-клукс-клана.
Ра-а-альф, неуверенно протянула тетя, не сводя с меня глаз. Ты знаешь что-нибудь о местном кук-кук-клане?..
Что?! рявкнул голос из кабинета.
Похоже, в этом доме никто не спит!
Я говорю, ты знаешь, где у нас собирается кукус как ты сказала?..
Какое-то время Ральф боролся с чувствами. Потом мы обе услышали, как в кабинете с грохотом отодвинули тяжелый рабочий стул. Тяжело ступая на пятку, Ральф вышел к нам, словно на арену и тут же замер, узрев меня.
Ты что, из пуфа вернулась?
Тетя все пыталась расспросить его про кукушек, которые сбиваются в кланы, но Ральф, повелительным взмахом руки, велел ей умолкнуть. Тетя поджала губы и крепко вцепилась в распятый на спицах носок.
Очки, Ральф вытянул руку.
Я сорвала очки, швырнула их ему в грудь и вызывающе уставилась густо накрашенными глазами. Ральф обалдел. Я не могла сказать, отчего конкретно. То ли от макияжа, то ли от пролетевших в него очков. Мужчины порой бывают так впечатлительны.
Его глаза очень долго противились, но все же оказались у меня в декольте. В его трусах что-то дрогнуло и Ральф тут же, яростно сунул руки в карманы.
Ты моя сестра, понимаешь ты?.. Моя сестра не может ходить в школу в таком виде! Поди наверх и умойся. И застегнись!
Поди ты в жопу, крикнула я, зверея. Оставь меня в покое, больной ублюдок!
Боженька всемогущий! прошептала тетушка в шоке. Верена!
Ральф напрягся, крепко сжав кулаки. На нем был черный спортивный костюм. Ткань лоснилась, как шкура хищного зверя. Каждую мышцу подчеркивала, каждую выпуклость, каждый изгиб Наверное, рекомендовано Ватиканом. Каждый священник must have.
Ублюдок? переспросил он хрипло, встряхнув меня. А ты-то кто? Законнорожденная?
Меня опалило жаром. Тело вздрогнуло; длинной, долгой дрожью. Джинсы словно стали малы, шов буквально упирался в промежность. Я замерла, но дрожь все не прекращалась. Дрожь самки, почуявшей дрожь самца.
Да! Язаконнорожденная. Маркус и Джессика поженились, чтобы я в браке родилась!
Ральф в самом деле дрожал. И не только от злости.
Не будь здесь тетушки, Ральф бы точно сорвался. Сорвал бы с меня ремень и выпорол, как он обращался с Джессикой. Но тетушка здесь была. Ральф развернулся и запер входную дверь. Затем, вторуючерного хода.
Пока не смоешь лицо и не переоденешься, никуда не пойдешь, сообщил он.
В таком случае, я никуда не пойду. Пусть сообщат в комитет по делам несовершеннолетних! И я им все расскажу. Про тебя, про твою Свинью, про то, как ты со мной обращаешься. Как ты заставил Джессику подписать бумаги. Как ты обращался с ней!..
Тетя, позвони в школу. Скажи, что эта дрянь не придет.
Но, Ральфначала было тетушка. Что о нас тогда скажут?..
Ральф в непонятной ярости пнул диван. Прямо голой ногой, не заботясь о том, что делает.
Мне надоело! заорал он. Надоело вечно думать, что о нас скажут! Неважно, что мы тут делаем и чего не делаем. Все будут думать то, что хотят! И мы не сможем запретить этого! А ты, он яростно повернулся ко мне, ты ничего не изменишь, одевшись, как проститутка! Тебя ненавидят не за твою одежду, а за твое нутро! За то, что ты ведешь себя, словно мир был создан, чтобы служить тебе! Но люди здесь не твои холопы, и не твои бедные родственники, готовые глотать все твои причуды!
Я сбросила туфли и рванула на кухню.
Словно разгадав мой маневр, Ральф бросился следом, но он был слишком здоровый, чтобы разогнаться так же быстро, как я и я захлопнула кухонную дверь прямо у него перед носом.
Ральф не стал терять времени, пытаясь в нее вломиться. Я слышала, как он развернулся и побежал через холл. К входной двери.
Оставалось лишь несколько секунд прежде, чем он выскочит из дому и ворвется на кухню через гараж. Я бросилась туда. Не до конца понимаю, что делаю и зачем, я схватила нож для ковров и, задыхаясь от ярости, заперлась в порше.
Когда гаражная дверь открылась, в машине Ральфа не осталось ни одного целого кресла.
II Ральф.
Ральф у Стеллы после гаража.
Лежа среди растерзанных простыней, Ральф исподлобья рассматривал тело Стеллы.
Она сидела, кое-как примостившись на пуфе у туалетного столика и пыталась привести в порядок свою прическу. У нее были светлые волосы. Густые и гладкие, как у Джесс. Только очень короткие. Сейчас они стояли дыбом.
По-хорошему, надо было остаться дома и все это сделать с Ви. Эта девка уже не была Вереной, которую он знал. В эту девку вселился дьявол. Когда она вылезла из машины, протянув ему нож, он едва удержался, чтобы не полоснуть им ее по горлу.
Возможно, этого она и хотела. Больная сука! Готова сдохнуть, лишь бы ему насолить. Совсем, как Джесс тогда, давно, с Фредериком.
Фил прав: она влюблена. Какое же это отвратительное пойлоее любовь. Надо было остаться и выпороть ее так, чтобы сидеть не могла. И будь что будет. Если уж садиться в тюрьму, то так, чтобы не стыдно было бы показать Истицу.
Господи, да что мне с ней делать? спросил он вслух.
Стелла повернулась, ойкнув от боли. На бедре, которое она пыталась не прислонять к стулу, вздулись перекрестные полосы.
На полу валялся его ремень.
Ты сам прекрасно знаешь, что делать. Она больна. Шизофреники очень
Заткни свой рот! рявкнул Ральф. Ты прекрасно знаешь, что Ви здорова!
Стелла удивилась, но подчинилась.
Пока она стояла в аудитории и говорила о каких-то сложных, незнакомых вещах, она казалась ему такой умной. Настолько умной, что даже физическое тело отходило на второй план. Теперь он видел лишь ее тело, ее лицо и ее феерическую, почти что патологическую глупость в том, что касалось реальных и вполне понятных ему самому вещей.
Не говори со мной так, приказала Стелла.
Иначе, что?
Что ты хочешь сказать этим? спросила Стелла и развернулась. Ты угрожаешь мне?
Ральф рассмеялся.
Он опустил ее даже ниже, чем мог. Он даже мочился на нее и не раз. Но Стелла все равно продолжала пытаться командовать. Эта женщина потрясала его своей непробиваемой логикой. Она была врач, а онпациент. И все, что он делал, было ей подконтрольно.
Якобы!
Если ты не отправишь ее к врачу, я попрошу об этом школьного психолога. У меня есть связи
Ральф промолчал.
Свои связи Стелла могла разматывать как угодно; связи Штрассенбергов были обширнее и сильней. Но он не желал тратить силы на перепалку. Хочет позоритьсяее право.
Лизель размажет ее.
Он думал об Антоне и с каждым вздохом, чувствовал себя все более виноватым. Так здорово выставлять кого-то другого прочь, с приказом забрать свои яйца у девушки и снова сунуть в штаны. И так нелепо лететь к одной, срывая злость на другую.
Давай подумаем, сказала Другая, что именно не позволяет тебе признать, что Ви нуждается в помощи профессионалов?..
Чего?..
Ей нужен врач, лечение. Ви больна! повторила женщина. Что именно запрещает тебе признать это? Ты думаешьэто слабость? Что ты не справился?..
Ральф закатил глаза. Стелла всегда вела себя так, словно хотела вскрыть ему череп, вынуть оттуда мозг и нарезать на ломтики, чтобы найти проблему. В начале ему это даже нравилось Пока все было чисто профессионально. Затем, это стало нравиться Ральфу меньше. Теперь не нравилось вообще.
Угомонись, приказал он. И не зови ее Ви. Это домашнее прозвище. Для всех остальных ВиВерена.
Она не угомонилась.
Встала, скинув халат, стала одеваться.
Ральф быстро отвел глаза, стараясь не смотреть на ее мягкий рыхлый живот и белые, расплывающиеся бедра, украшенные темно-розовыми полосами. Ярость почти улеглась, он был уверен, что выплеснул ее без остатка, но Стелла ткнула наугад и попала.
Он в самом деле не справился. Попытался усидеть на двух стульях, совсем, как Джесс. И повалился между них, вверх ногами.
Надо было сказать, как есть. Что Стелла нужна ему для той части личности, которую он не хочет подпускать к самой Ви. Хотя бы, попытаться ей объяснить. А он все медлил и вот итоги: Верена окончательно сорвалась с катушек. С ума она не сошла, конечно, но вот его поставила перед фактом: убить ее, или покориться.
Чем больше Ральф думал о ее сиськах, тем меньше его пугал этот плен.
ВеренаШтрассенберг. Что ей школа? Лизель разводится, вроде как планирует переехать домой и стопроцентно согласится взять с собой внучку. Он мог бы видеться с нею. Да и карьере его, родство пошло бы только на пользу.
А Стелла? Она нужна ему только здесь. В Гамбурге ее связи не стоят ломаного гроша. В Гамбурге полно разных клубов, где он может развлекаться, как ему нравится и потом возвращаться домой, к Верене.
Интересно, захочет ли тетя вернуться с ним?..
Стелла, немного наклонившись вперед, просунула руки сквозь лямки бюстгальтера и длинные белые груди на миг провисли, словно носки с песком и Ральф почувствовал тошноту.
Как он мог быть таким упрямым кретином? Стелла держит его за яйца, как держала бы Ви. Но ему не пришлось бы зажмуриваться, представляя на ее месте Джессику.
Так что ты решил?
У Верены есть отец, ее бабушка и еще родной дядя. И это, не считая армии влиятельных родственников, которые встанут единым фронтом против тебя. Я ничего не решаю.
Тогда почему она здесь, с тобой? Я не понимаю.
Ее отецстарый холостяк и они не ладят, а бабушка в Штатах, разводится с мужем.
Он снова вспомнил, как Верена выглядела утром, как ее кожа могла бы выглядеть после порки сейчас и его член снова дернулся.
Стелла, оправлявшая декольте, зарделась, как школьница.
А говорил, что тебе плевать на мое белье!
Ральф стиснул зубы и тоже встал. Надо же быть настолько упоротой, чтоб не видеть ничего дальше собственного носа. Он выволок ее из кровати, за волосы. Он выпорол ее, как собаку. Он полчаса не мог кончить, даже крепко зажмурившись, но и что с того?.. Стелла все равно уверена, что она его возбуждает.
Ты любишь меня? спросила она внезапно.
Люблю? удивился он.
Любишь?
Очень!
В последний миг Ральф сумел подавить смешок.
Стелла вздохнула, не веря своим ушам. Вздохнула и улыбнулась.
В книгах, что она любила читать ночами, похожие на Ральфа красавчики, страстно и неустанно любили девушек, которые твердили, как они прозаичны. Красавчиков это лишь возбуждало еще сильнее.
Стелла понимала, что эти книжкидерьмо. Что авторши мужчин никогда не видели, разве что из окна. Что ей, психотерапевту, стыдно читать такое низкопробное чтиво, далекое от законов психологии, анатомии и реальности Но ничего не могла поделать с собой. Эти книжки были ее наркотиком, как шоколад и вино, которыми она заедала сладкие грезы.
Ральф был воплощением ее мечт. Красивый, идеально воспитанный и холодный. Но Стелла немного порылась в его потаенном прошлом и обнаружила, что в красавчике спит огонь. После чего бросилась в него с головой, как в свои дурацкие книжки. Мозг, привычный к таким делам, послушно замер и отключился, предоставив Стеллу ее фантазиям.
И Ральф откликнулся, он тоже имел фантазии. После их воплощения ей приходится принимать пациентов стоя, но что с того? Мужчина из книгздесь, с ней.
Порой, сидя в церкви, в самом последнем ряду, она ощущала, как начинает щипать в носу. И от восторга хотелось плакать. Сердце гремело громче органа. Совсем, как сейчас, когда в этот самый миг, она обернулась, поправляя бюстгальтер и вдруг заметила, как напрягся под брюками его член.
Я тоже люблю тебя, выдохнула она, сама не понимая, что говорит. Люблю!
Ей хотелось рыдать от счастья, расцеловать весь мир, обнять всех и замереть. Остановить этот миг. Навеки.
Ральф молча ее рассматривал. То ли удивленно, то ли как-то еще. От счастья Стелла толком не понимала.
Я хочу от тебя ребенка! прошептала она. Мальчика.
На этот раз он скривился.
Не беспокойся! спешно сказала Стелла. Я не прошу, чтобы ты выходил из сана. Но мне ужасно хотелось бы иметь сына. Твоего сына.
Стелла, позвал он медленно. Ты с ума сошла?
На миг ей померещилось отвращение, но женщина тотчас убедила себя, будто ей почудилось.
Сейчас рожают и в пятьдесят! заметила она резко. У меня до сих пор идут месячные и думаю, мне удалось бы забеременеть если бы ты согласился дать мне материал.
Ральф рассмеялся. Покачав головой, словно услышал какую-то глупую, нелепую шутку. На этот раз Стелла уже не могла отрицать. Ей не мерещилось.
Ты, что же, думаешь, что я импотент? спросил Ральф тихо и почти нежно.
Нет! Нет! Конечно же, нет!
Гомик?
Она потупилась, чувствуя, что краснеет.
Вот как значит, ты обо мне думаешь. Будто бы я трус, который стыдится признать свою гомосущность и потому насилует тебя в рот А ты никогда не думала, что я то, что я говорю? Что я могу, но простой секс мне просто не интересен. Что я не хочу портить красивую шкурку Ви?
Как корявым когтем по самому дну души. И вся боль, все мечты о нем, все ее желания, самые больные и сокровенные, полились из раны, как кровь.
Ты ты сказал, что любишь.
Это сарказм был, Стелла. Сар-казм.
Так ты не любишь?
Да нет, конечно! Сколько раз еще повторять? Мне секс не нужен! Ни оральный, ни тем более, вагинальный! Поркада, нравится. Но секс с тобойнет. Это ты вечно лезешь ко мне в трусы, Стелла. Не я к тебе, ты ко мне! Это нужно тебе. Все то дерьмо, что ты читаешь о доминантах Ты начинаешь верить в это дерьмо!? Господи! А я еще думал, что ты бриллиант. Будь мне нужен секс, я не пошел бы в священники! Будь мне нужны дети, я не пошел бы в священники. Мне нужен был психоаналитик, мать твою! И я готов был платить! Но Джесс права: вы доктора только если первыми халат натянули! По сути, ты такая же сумасшедшая, как и Джессика. Только онакрасива.
Что-то в Стелле протестующе вскрикнуло. Но голос Ральфа, сама его поза, его испепеляющий взгляд, заставил гордость молчать. Стелла испугалась. Если он уйдет, что ей останется? Что с нею будет, если она потеряет его совсем?
Она попыталась взять себя в руки, сосредоточиться.
Оставь Верену в покое, велел Ральф холодно и взял ключи от машины с тумбочки у кровати. И мысли о ребенке тоже оставь.
Ты спишь с ней? спросила Стелла. Губы как занемели. Она почти что не ощущала их. Если я выясню, я сообщу куда надо.
Что? переспросил он и рассмеялся. Сообщишь куда надо?.. А что ты им сообщишь?
Что ты педофил!
А-а-а, ну давай. А она в ответ сама сообщит. Что ты со мной сговорилась, чтоб ее в больницу упечь.
Если она пойдет против меня, ты тоже пострадаешь!
Не-а. Священников не хватает. Требования уже не такие строгие. Если я скажу, что ты на меня набросилась, а я испугался и не смог тебя оттолкнуть, то мне поверят. Просто посмотрят на нас с тобой и сразу поверят. Все будет выглядеть, словно ты из ревности пыталась угробить мою Русалочку И ты не докажешь, Стеллз. Ты ничего не докажешь. Все в этом деле против тебя. Все эти книжки, что ты читаешь Все это твое белье. Твои походы по неким клубам. Мне двадцать восемь, а тебепятьдесят. Я буду первым священником, который сам стал жертвой педофилии.