ЧАСТЬ 3.
I Верена.
Суши, заявления, шпионаж.
Где ты их купила?
У Ральфа есть мерзкая привычкаподкрадываться. Он весит девяносто три килограмма и метр девяносто в длину, но движется абсолютно бесшумно, как умеют лишь ниндзя и католические священники.
Он сгустился из воздуха за моей спиной, когда я меньше всего этого ждала и я подпрыгнула, как лиса над мышью.
Ральф сделал непонимающее лицо.
Господи! я яростно ударила по столу ладонью. Ты напугал меня до смерти!
Если бы он так появился в китайской лавке, я умерла бы на месте. Сразу же.
Где ты купила их? В «Эдеке»?.. Ральф поморщился. Цукерпу, они хранят эту дрянь неделями. И еще неизвестно, какого качества была рыба.
Нервы сдали. Тоже мне, знаток качества! Рыба ему не нравится. А прелая свинина, так ничего!
Откуда эти аристократические привычки?! Давно ли с пола жрал?
Ральф дрогнул. Обиделся. Даже глаза заблестели.
Я никогда не жрал с пола, ответил он.
А я, реши я тебя отравить, купила бы крысиного яду! Жри, Ральф! Добро пожаловать! С повышением!
Какое-то время он смотрел на меня. Довольно долгое время, чтобы я вспомнила: он ездил в Рим не за повышением в сане. Он там повышение квалификации проходил. Но Ральф не стал уточнять.
Так ты для меня это приготовила? спросил он. Сама?.. Ты знала, что я люблю роллы?
Ты любишь все то же самое, что любит Филипп. Роллы, Джессику, лошадей. И да, для Фила я делала со свежей рыбой. Но Фил живет в Гамбурге, и я знала, где это можно достать. Ничего личного. Только география
Давай, не будем сразу ругаться? перебил Ральф.
Показалось, или он на миг покраснел?..
Пока он жевал, не сводя с меня взгляда, я старалась взять себя в руки, не сводя глаз с него. Что он узрит рисоварку? И сложит два и два вместе? И сразу же все поймет? Не знаю, какой реакции я ждала. Что Ральф начнет отрицать, а ядоказательствами сыпать из телефона?
Вот твоя тачка, вот ее офис, вот ее окна и раскрасневшееся от счастья «табло».
Ральф проглотил.
А как ты приготовила такой рис? Это не из пакета ведь?
Какой чудесный, какой правильный вопрос.
Что?..
Купила специальную рисоварку в китайской лавке. В Швайнфурте. Между торговым центром и офисным зданием. «Азия Шоп». Знаешь, где это?
Ральф снова сделал вид, что задумался.
Я уставилась на него в упор: давай, малыш, напрягись. Ты должен знать, где. Под этой вывеской стояла твоя машина. Два долбаных часа! А сам ты был в офисном здании напротив. В том самом, где практикует твоя корова.
Да, именно, корова!.. Свиньи, как говорят, умны!
Знаешь?.. вновь повторила я.
Нет, я не знаю, сообщил Ральф, обученный вранью в самом Риме.
Странно, брякнула я и показала первую фотографию.
Его порше на фоне вывески магазина.
О, смотри-ка! А я и внимания не обращал никогда.
Преодолев желание воткнуть по палочке в каждый из его глаз, я провела языком по зубам. Сосчитала до десяти, не позволив себе опуститься до уровня Джессики, швырявшей в отца подушки и вазочки.
Ральф ее быстро, к слову, от этого отучил, но Ральфа она и не любила, как папу.
Какого черта ты врешь мне? Господи! Зачем ты мне врешь?
Что именно вру? он взял еще один ролл и даже не подавился им, сволочь!
Ты был у Стеллы. Сразу после того, как она собрала вокруг меня санитаров и вколола успокоительное на глазах у всех
Ральф замер.
Знаешь, когда я в первый раз застукала тебя с Джесс, я чуть с ума не сошла от боли. Я бы еще простила вам просто секс, но в тот день, Джесс меня излупила до полусмерти А ты помчался с нею в подвал.
В повисшей паузе, ощущая себя ничтожеством, я отодвинула тарелку и встала.
Не к месту вспомнила подвал, хлест ремня, скулеж Джессики, а потом шлепки тел и ее же восторженные повизгивания.
Я подала в суд на лишение тебя опекунства, сказала я. Чтоб ты знал. Была сегодня в комитете по делам несовершеннолетних. Ничего грязного, не волнуйся. Просто озвучила проблемы с адаптацией в школе, объяснила, что ты слишком занят и записалась на беседу с психологом, чтобы доказать, что я могу жить одна.
Ммм, он отправил в рот ее один ролл и смачно жуя, прищурился. Рад, что ты с пользой провела время.
На удовольствия не осталось, сказала я.
Ральф мрачно посмотрел на меня.
Я ездил в Рим, сказал он, на встречу с работодателем
Я думала, бог везде, пошутила я.
Есть возможность, что я вернусь в Гамбург, ответил Ральф, как будто не слышал. Как, скажем, секретарь епископа. В Гамбурге скоро появится новый епископ.
Меня волнует не епископ, я ударила по столу ладонью. Я хочу знать, почему ты все время на стороне врага?!
Я ездил забрать свою историю болезни.
Два часа?!
Она истерила и плакала. И угрожаларавнодушно объяснил он. Это всегда надолго. Но речь сейчас не о ней.
О чем же?
Фредерик. Он скоро
Ммой от отец? перебила я.
Да, я почти уверен. Его все зовут Отец, он носит длинные черные платья, Ральф коротко улыбнулся и взял еще один ролл. Он возвращается в Гамбург и хочет видеть меня своим личным секретарем.
И ты согласился?
Ральф рассмеялся, но так Невесело.
Священник не выбирает. Священник следует туда, куда ему скажут. Мне больше нравилось здесь, но епископ прав. В Гамбурге у меня будет больше времени заниматься бизнесом. Это сейчас важнее.
Ему-то что?
Он в доле, сказал Ральф коротко.
Ах, ты мерзкий лживый мудак!..
Я не общался с ним, если ты об этом! оборвал он. Ты, правда, думаешь, мы сумели бы так развернуться просто на деньгах Джесс? Естественно, в нас вкладывались другие. Лизель, кардинал, даже граф фон Штрассенберг. Он получает хорошие деньги за своих лошадей. В общем, я согласился. Следующей весной мы все возвращаемся. Мне нужно продать наш дом, собрать вещи и передать дела Но, если хочешь, можешь уехать раньше. Я не стану тебя держать.
Ты и Фил помирились? спросила я.
Ральф качнул головой.
Нет. Он в больнице. Лечит алкоголизм, нервный срыв и общее истощение
Так ему и надо! злорадно сказала я.
Ральф поднял голову и посмотрел на меня. Внимательно, как еще никогда в жизни.
Он выйдет через месяц. Это просто причуда
А Джессика?
Джессика опасна для окружающих. Она напала на санитарку.
Кто бы подумать мог?.. Она ведь была так нормальна! Нам это объяснили все, по очереди, врачи
Я должен кое-что рассказать тебе. О нас всех. Мы жили вместе, пока вы с девками глотали огурцы в католическом интернате. Филипп, Джесс и я. Какое-то время, даже счастливо жили. Потом стали ссориться, ругаться и ревновать В итоге все свелось к тому, что мы друг с другом не разговаривали. Общались через нее. И мы никогда теперь не узнаем, что из того, что мы слышали, было сказано в самом деле. Возможно, однажды мы сядем и прямо поговорим. Но это будет очень, очень нескоро.
В смысле, жили втроем?
В прямом. На два члена. Ты смотришь порно? Не говори, что нет. Очень грустно подозревать в этом тетушку. Вот так и жили Ей было хорошо. Особенно, когда мы с Филом стали ругаться.
Зачем мне знать это? спросила я, помолчав.
Мне его не хватает, ответил Ральф и это вырвалось с такой болью, что я отвела глаза.
Я в жизни не думала, что душа способна болеть. Так сильно. Его душа.
Ему тебя тоже. Он только тобой и бредит. Мне кажется, дело было не в Джесс. А в том, что вы боялись, другому она важнее. Вы точно так же дружили раньше со мной. Сперва передаете свою самооценку другому, а потом ревниво следите: правильно ли она лежит. Это вы перемололи ее в труху. Не отец! Вы с Филом. И тоже самое делаете со мной.
Да, сказал Ральф. Только никому из нас этого не хочется. Это происходит просто само собой. Поэтому я и пошел учиться на психиатра. Поэтому я и начал посещать Стеллу. Мне казалось, существует решение. Но решения нет. Я лишь запутался еще больше, связавшись с ненужной бабой. Она уверена, будто я влюблен и собирается доказать это. В судебном порядке.
Как это?
Либо я дам ей «материал», чтобы завести ребенка. Либо она напишет на меня заявление.
Я напряглась.
Думаю, что она напишет. Я сильно бесился, пока воевал с тобой. Оставлял следы, бросал машину на общее обозрение. Посадить не посадят, но репутации все равно конец.
То есть, это даже хорошо для тебя, что я подала жалобу раньше?
Ральф хмыкнул:
Да.
Женщина, воспитавшая убийцу.
Убийца! орала тетушка и стучала чем-то по кухонному столу. Я воспитала убийцу!
Пятница, десять вечера.
Пречистая дева насилует падре в мозг.
Тетя девственница и скорее умрет, чем позволит себе поддаться соблазну. Это дает ей право не просто судить других, павших женщин. Но и пытаться окончательно испортить им жизнь. Забеременеларожай!
В этом вся соль.
В Германии, при всей демократии, толерантности и равноправия женщин, аборт можно сделать только по специальному разрешению. Их выдает еще более специальная комиссия, состоящая из священника, психолога и представителя организации РRO Familie. Что значит «ЗА семью».
В нашем округе, держитесь те, кто не уследил, комиссию посещает тетя и ее дамы. На добровольных началах. Поговорить о правах зародышей. О зайках и о лужайках, которые Господь раздает рожающим. О том, какое счастьеиметь ребенка. И, для совсем уж тех, кто с мозгами, послушать, как стучит сердечко Приговоренного.
Я, лично, считаюэто хардкор. Против женевской Конвенции и прав человека. Никто не идет на аборт только потому, что не знает, как иначе провести вечер. Женская матка, считаю я, принадлежит самой женщине. И незамужние старые девы, как и священники, особенно, католические, не имеют права указывать нам, как жить.
Ральфисключение. Девочке, что была сегодня, вообще повезло. Она получила и разрешение, и утешение, и все, в чем нуждалась. Я видела следы туши и пудры на пиджаке, когда Ральф попросил меня отнести его рабочий черный костюм в химчистку.
Так вышло, что я прекрасно помню Кристину. Как и того козла, что ей ребенка сделал. Кристина толстая, прыщавая, из многодетной семьи. Ее родители живут на пособия, настрогав детей, чтобы домик дали. То, как и чем живут эти дети, знает лишь бог. К ним, к слову, никакие комитеты по защите прав несовершеннолетних, носу не кажут. Они таскаются только к таким, как мы. К благополучным. К тем, чье благополучие не дает им дышать спокойно.
Такие девочки, как Кристина, никому не нужны. За них не стрясешь и цента, а государству и так хватает нахлебников. Так я считаю. Меня, вот, то и дело пытаются отобрать. Года не проходит, чтоб не пытались. То им не нравится Джессика, то мой отец, то личность опекуна. А вот те суммы, которые с них можно будет стрясти, нравятся. Очень. Благодаря дебилам из комитета, мои права наследования теперь переписаны так, что даже я не могу и цента взять без трех подписей: Маркуса, Лизель и Ральфа. Причем, всех троих, что географически нереально. Это держит на расстоянии охотников брать детишек, как яв опеку.
С родителей Кристины взять нечего. Они и сами на нее пособие получают.
Так вот, что касается, дела.
Тетушка слегка приболела после книжного клуба и Ральф, едва увидев Кристину, тут же все подписал. Он сам был в курсе, что парень, сволочь, поспорил с другими такими же идиотами, что переспит с Кристиной, не напиваясь.
И переспал.
Не знаю, чем она думала, когда согласилась. Быть может, влюблена в этого козла?.. Ральф очень ее жалел, я это по глазам видела. Ральф очень добрый с такими людьми, как Кристина. Словно не понимает, что доброта вкупе с красотой, для них приговор. С ней в жизни никто таким добрым не был. Она в него влюбится, зуб даю Но речь пока об аборте.
Тетя, узнав, была просто вне себя.
Ты убийца! вопила она в лицо Ральфу, и я слышала хруст, похожий на хруст попкорна.
То ли обои отходят, то ли его терпение крошится.
Я воспитала убийцу! Что было бы, если бы такое решение приняла твоя мать, Ральф?..
Я бы отмучился много лет назад!..
Ого!
Я вынула наушник и выключила музыку. Дом был звукоизолирован и нужды ругаться драматическим шепотом у них не было. Поэтому, Ральф и тетушка орали так, что даже перекрикивали грохот ударных.
Как ты можешь так говорить? После всего, что я для тебя сделала!.. воскликнула тетушка и подпустила в голос слезу.
Я вскипела: как это все по-женски. Пустить в ход слезы и математику.
Громко, стукнув о стол стаканом, Ральф налил себе еще виски и молча выпил. Залпом. Я слышала, как грохнул стакан.
Мир колыхался. Горечь Ральфа была моей горечью. Его мыслимоими мыслями. Как же он, на самом деле, устал Как он выдохся в этой вечной, бесплодной борьбе. Со мною, тетей Агатой, церковью, Стеллой И никого с ним рядом, кто мог бы что-то посоветовать, поддержать, утешить. Ему даже поболтать о чем-то человеческом не с кем.
Он был, как оторванный сиамский близнец. Не потому ли, едва не чокнулся Филипп? Когда решил, надежда потеряна. Не потому ли, в разлуке, едва не чокнулся Ральф. Да, они были братьями и по крови, но по духу, они были ближе, чем близнецы.
И я поняла, что дело было не в Джессике. Они ревновали друг друга. Боялись, что женщина займет больше места в сердце и меньше места останется им самим.
А я для тебя? спросил Ральф. То что я делаю, не считается? Все это Дом, твоя машина, все деньги, что я даю тебе
Голос Ральф звучит беспомощно. Словно он, едва заговорив, осознал, что попал в ловушку. Подставился. Выдал то, что она ждала от него услышать.
Да, давай! Попрекни меня еще и деньгами! сладко всхлипнула тетушка.
Под яростный рык: «Умолкни!», на кухне разлетелся стакан. Скорее всего, об стену. Я бы сейчас умолкла, но тетя не унимается. Такое чувство, она еще сильнее начинает зудеть, когда он стоит на грани.
Последнее время, я все отчетливей понимаю, почему мужчины бьют женщин. Потому что не могут иначе заставить их замолчать. Потому что слова слишком больно ранят и нет у мужчины ответных слов. Только кулаки.
Тетя, прошу тебя!
Не проси меня! Убей и меня! Как этого несчастного маленького ребенка!
Я пулей вылетела из своей комнаты и спустилась к ним.
Тетя! Как ты можешь так говорить? Ребенок там был одинбеременная девочка!
Верена! смутилась тетушка. Ты не спишь?
Как я могу спать, когда ты кричишь на весь дом? Это нечестно, то, что ты говоришь ему. То, что Ральф пробился вопреки обстоятельствам, не говорит, что пробьются все. Взгляни на меня! Посмотри! Вот, я родилась. Я счастлива? Я рада тому, что я родилась? Мой отец священник, матьсумасшедшая, дядяне хочет знать. И не забудь еще то, что я хотя бы богата. Кристинин ребенок получит лишь боль. Ральф не убил никого. Ральф лишь спас Кристину!
У тетушки вспотели очки. Даже Ральф стоял, открыв рот, с поднесенным к нему бокалом.
Мои слова буквально зависли в воздухе, как зависает прохладным вечером колокольный звон. Руки дрожали. Одно лишь лишнее слово и я бы врезала ей! Хотя бы раз, за миг до того, как Ральф меня скрутит и уведет в подвал. Учить хорошим манерам.
Я тебя очень люблю, тетя, ты сама знаешь. Но ты не имеешь права заставлять девчонок рожать. Сексэто не грех, аборттоже. Грехэто заставлять ребенка рожать детей, а потом гордо сваливать в сторону великого Рима. Вот что грех! Ты готова растить ребенка Кристины? А тех, других девочек, которых ты обрекла на роды? Ты сама помнишь, как ты жила? Как тебе было трудно, невыносимо?
Я помню, но это окупило себя. Посмотри на Ральфа! Посмотри, кем он стал.
Это случилось лишь потому, что Штрасенберги всегда принимают Штрассенбергов! припечатала я. И ты сама это знаешь, хоть и не говоришь.
Ральф выпил, наконец, затем поставил стакан.
Он громко ударился о мраморную столешницу. Покрасневшая тетя дрогнула, посмотрев на него. Не обращая внимания на ее взгляд, Ральф взял еще один стакан, плеснул в него на два пальца виски и протянул мне.
Если не хочешь чистый, там пепси есть.
Ральф и Верена выясняют отношения
Какое-то время, мы просто стояли, не зная, что делать дальше.
Потом Ральф достал метлу и стал подметать осколки, а явзобравшись на стол, пить виски маленькими глотками. Меня трясло, меня то и дело кидало в слезы. Было до одури жаль себя, а почемуя уже не знала. Лишь молча плакала, сидя на столе. И слезы капали в опустевший стакан, как дождик.