Да?
Благодушное настроение испарилось.
Эээ, вы должно быть, Джессика? уточнила Стелла.
Лучшая ее часть. А кто вы?
Стелла вежливо протянула руку.
Я доктор профессор Стелла Халль. Твой брат дома?
Девушка облила ее презрением и громко рявкнула:
Ральф!
Стелла с досадой подумала, что маленькая сучка могла бы пригласить ее в дом! И что таких, очень низко посаженных джинсов уже не носят. А еще, что под джинсы, положено надевать трусы.
Тогда ты, верно, Верена, попыталась женщина еще раз.
Ральф! снова рявкнула девушка, раздраженно переступив с ноги на ногу.
Да что ты орешь?! раздалось в ответ. Че надо?!!
К тебе! прорычала та и развернувшись, ушла.
Спасибо, хоть дверью не хлопнула.
По роду службы Стелла постоянно общалась с девочками-подростками. Трудными подростками. Подростками из трудных семей. Но ни одну из них она не ненавидела с такой беспомощной жгучей яростью.
Ральф, наконец, появился. Он выпил. Это было ясно и по его лицу, и по ядреному запаху листерина. При виде Стеллы Ральф словно ударился о воздух лицом.
По инерции выпрыгнув за дверь, потянул ее на себя, чтоб в доме не слышали. Прошипел:
Какого черта ты здесь забыла?!
Такой враждебности Стелла не ждала.
Была поблизости, думала заглянуть
Заглянуть?! Ты понимаешь, кто я?!
Не беспокойся Твоя тетя пригласила меня как-нибудь зайти, выпить кофе и
Именно сегодня? он был так зол, что светло-голубые глаза начинали казаться белыми. Какого черта ты врешь мне?! Ты что, следишь за мной, как как простая баба?!
Профессионально деформированный ум Стеллы, зацепился за его тон и то, как Ральф нависал над ней. Словно гризли.
Мы все простые, вне нашей профессии. Не хочешь знакомить меня с семьей?
Он рассмеялся. Резко, горько и так презрительно, что Стеллу обожгло изнутри.
Ты меня стыдишься?!
Нет, что ты. Я тобою горжусь.
Дверь распахнулась вновь, явив смущенную фрау Дитрих. Она действительно ее приглашала, тут Стелла не соврала. Но приглашение было вынужденным и чисто формальным. Дословно, Агата сказала так: «Мы должны как-нибудь увидеться и выпить по кофейку!» И речь шла о читательском клубе при церкви, а не визите к ним в дом.
Стелла?..
Вы говорили, мы должны встретиться, улыбнулась Стелла. По поводу читательского клуба. Помните? она показала заранее приготовленные книги.
О!.. ошарашенно сказала Агата. Господи, я совсем забыла
О, «огорчилась» Стелла. С таким трудом удалось найти время.
Это сработало. Ее пригласили в дом.
Сидя в гостиной со стаканом воды в руках, Стелла медленно приходила в себя от своей же дерзости. Ральф никогда бы не познакомил ее с сестрой. Но Стелла знала: удастся расположить к себе девочку, Ральф приоткроется к ней самой. Девочку он любил больше всех на свете. Как маленькую сестру, как дочь
Помимо воли, Стелла вспомнила день, когда Ральф выяснил, что его маленький ангел упал с небес и приземлился на член Филиппа. В какой он был ярости, словами не передать. Когда же возмущенная Стелла крикнула: «Да онпедофил!» Ральф вдруг рассмеялся.
Педофил? Филипп? Ты с крыши рухнула? Я зол, потому что привык считать, что она моя.
Сестру ли Ральф видел? Младшую ли?..
Физически, эта девочка не была ребенком. Но и женщиной она не была тоже.
Как психиатр, Стелла знала, что будет, если такую девочку не пускать к парням. Она затоскует и либо запьет, либо начнет принимать наркотики, либо станет резать себя, заперевшись в ванной. А если нет, то озлобится, разожрется, сорвется с привязи и пойдет гулять по рукам.
Конечно, в медицине для этих вещей есть термины, но сути эти термины не меняют.
Есть подростки, которым секс в самом деле необходим. Потому что онине дети. Они то ли секс-вундеркинды, то ли секс-озабоченные. Лечить их от их же либидо, все равно, что лечить гомосексуалистов от ориентации. Ханжески. Глупо. Безрезультатно.
Ральфу стоит как можно скорее найти ей мальчика из своих ребят. Это ненормально, это аморально, но это необходимо. Пусть лучше спит с мальчишкой-ровесником, чем избалованным жеребцом, влюбленным в собственные мускулы.
То, что Верена озлоблена, было заметно за километр. Ральф же был импотентом, даже если он это отрицал. Они встречались довольно долго, чтоб Стелла сама могла судить об этом судить. И выходил из себя, когда у него не получалось.
Верена была в опасности.
отвечай, когда я к тебе обращаюсь! неслось с кухни.
Ты не обращаешься. ТЫ НА МЕНЯ ОРЕШЬ!!!
Сука!
Осел!
Дура озабоченная!
Импотент!
Стелла рассмеялась и тут же подавила свой смех. Дверь отлетела в сторону. Ральф пушечным ядром выскочил из кухни.
Замер при виде Стеллы, словно впервые вспомнил, что она здесь. Провел руками по волосам.
Тебе кофе с цукером? спросил он, как-то странно.
Э-э, да.
Ральф вернулся на кухню.
Пардон, вы в этом не разбираетесь.
За кофе все стало еще хуже.
Агата спросила Стеллу, как у нее дела. Четыре раза. Потом, затихла. Книги сиротливой стопочкой лежали на стуле. Ральф подливал себе в кофе виски. Сначала в кофе, а затем уже просто так. Верена ковыряла пирожное.
В столовой было прохладно и соски девочки торчали, как гвозди. То, как Ральф то и дело смотрит на ее грудь, было гадко и очевидно. И впервые в жизни, Стелла, которая всегда полагалась на ум, признала какую власть имеет наружность. Она и сама то и дело косилась на эти груди, гадаякакие они в руках?
Не хочешь пойти одеться?! не выдержал Ральф.
Если бы хотела, пошла бы.
Агата прокашлялась и, как-то странно посмотрела на Стеллу.
Дети, у нас тут гостья.
Если бы я была тут лишь гостьей, я бы давно ушла, двусмысленно сказала Верена.
Ты тут не гостья, еще двусмысленнее ответил Ральф. Ты тутобуза.
Филипп хотя бы любил меня не за деньги.
Филипп всегда имел слабость к девушкам, которые могут проглотить огурец и не подавиться!
Филипп живой ниже пояса, в отличие от тебя!
Дети! сказала тетушка. На этот раз, строже и мрачно посмотрела на Стеллу.
Та и сама понимала, этот визитневовремя. Но не могла заставить себя уйти. Не зная, что еще предпринять, она решила попробовать установить контакт с девочкой.
Почему ты не ешь пирожное? спросила она Верену, которая сидела, насупившись и смотрела куда угодно, только не на нее.
Не хочу быть жирной.
Стелла вспыхнула. Да, она имела дело с трудными подростками, но ни одна из тех девочек не била так сразу.
От одного пирожного, ты не поправишься.
Я дико извиняюсь, но вы в этом не разбираетесь!
А ты разбираешься?
Больше, чем ВЫ.
Все, шло по плану. Верена напала, как все они, в конце концов делали и Стелле оставалось лишь отразить удар.
Возможно, сказала она очень мягким и ровным тоном, мое тело не идеально. Оно не соответствует эталонам. Но это мое тело, и я люблю его. Таким, как есть. И этонормально. Принимать свое тело таким, как есть. Ты так не считаешь?
Верена на миг задумалась, потом пожала плечами. Как Стелле показалось, довольно мирно.
Нет, сказала она. Я считаю, вам надо похудеть.
На миг над столовой повисла пауза. Затем Ральф хрюкнул, содрогнулся всем телом, упал лицом на стол и захохотал.
III Верена.
Миг, который ты проклянешь.
День был густой и тягучий, как дурной сон.
После ужина, к которому никто почти не притронулся, тетя сразу ушла к себе. Она пыталась нас примирить, как и обещала, но Ральф сразу после мессы дорвался до крови Христовой. А после ухода этой непонятной тетехиСтеллы, перешел на вискарь.
Я убрала со стола, расставила по местам посуду и вышла из кухни, не зная, что предпринять. Без телефона жизнь сразу остановилась. Я очень мучилась, гадая, что происходит в Инете.
Ральф был в гостиной. Сидел перед теликом, закинув ноги в кожаных с мехом шлепанцах на журнальный стол и придирался к Алексе. Робот объяснял, что не запрограммирован на его тупые запросы, и Ральф придумывал новые. Еще более тупые.
Алекса, ты можешь перднуть?..
За окном сгущались серые сумерки. На столе стремительно пустела бутылка виски.
Ты не подскажешь, что я опять не так сделала? спросила я, решив, что хуже уже не будет.
Пошла вон! процедил пресвятой отец.
Это твоя любовница? не подчинилась я. Ты к ней вчера уезжал?
Пошла вон отсюда!
Да с удовольствием! Отвезешь меня на вокзал?
Он убрал пульт ото рта и окинул меня нехорошим взглядом.
Я тебя скорее прикончу и закопаю на заднем дворе
В его глазах плескалось безумие, напополам с алкоголем. Такие, глаза я видела только у одного человека. У Джессики.
Да, я тоже люблю тебя.
Пошла вонбез прежнего напора повторил Ральф, потом наклонился и плеснул себе еще «Гленморанджи».
Можно и мне немного? спросила я, кивнув на виски.
С чего вдруг?
Просто
Ральф бросил пульт. Оттопырив языком верхнюю губу, осмотрел меня, как уличную шлюшку.
Просто?
Мне тебе денег дать, или что?
Откинув голову, Ральф погремел куском льда в бокале и посмотрел на меня сквозь залапанное стекло.
Денег у меня кучи Сделай мне минет! Как на том видео, за которое тебя вышибли из твоего интерната. Где ты огурец глотала, объясняя на ходу технологию. Познавательно Я три раза смотрел. Сможешь повторить с моим членом?
Я улыбнулась:
А может, сразу в подвал? Ты просто меня отлупишь, не объясняя и мы потрахаемся, и сразу же вся злость у тебя пройдет.
Ральф выглядел изумленным, но только миг.
Потом пожал плечами, посмотрел в упор и кивнул.
Окей Принесешь мне ремень из комнаты?
Тут я взбесилась. Кем этот выродок себя возомнил?!
Я расскажу все папе, сказала я. Я расскажу, что ты делал с Джессикой. И расскажу, что пытаешься со мной сделать
Я не договорила. Ральф широко осклабился и протянул мне свой телефон.
Ни слова больше, Куколка. Давай, позвони ему. Я просто останусь здесь и сам все услышу!
Я замолчала.
Он рассмеялся. Крепкие белые зубы, казалось, стали еще крупнее и больше. Удлинились, как у Серого Волка, который прикидывался Бабушкой. И глядя в его глаза, я поежилась. В своей непонятной ярости Ральф был красив и страшен одновременно. Маркусу стоило написать Аида с него, а не с моего папы.
Твое счастье, Солнышко, продолжал то ли Ральф, то ли Серый Волк, что я не хочу тебя. Ни просто так, ни в подвале. Заступиться за тебя некому. Яэто все, что тебе осталось
Ральф рассмеялся, наслаждаясь собой, подлил в стакан еще виски. Я впилась взглядом в жидкий янтарь, капельку упавшую на столешницу, которую Ральф тут же вытер пальцем.
Так что не зли меня, он отсалютовал мне бокалом и пригубил. Последний раз говорю тебе по-хорошему: уходи, Ви!
Я закусила губу, дрожа от обиды.
Еще никто, никогда со мной так не говорил. В особенности сам Ральф! Я ненавидела его еще больше, чем в тот проклятый вечер, когда меня излупила Джесс. Когда он трахал ее в подвале, пока я плакала наверху.
Хотелось кричать, швырять в него подушки и вазочки, разбить об его башку эту чертову бутылку. Но если бы я осмелилась ударить его, Ральф увернулся бы и дал сдачи. Я сама видела, что Фил сделал с Джессикой. Ральф был куда злее и безудержнее Филиппа.
А яеще слабее и беззащитнее Джесс.
Вчера Ральф сказал мне правду: для мужчины дети лишь тогда его дети, пока он любит их мать. Мой папочка был мне давно не папочка. Он бросил меня и все те слова, что он говорилдавно уже унес ветер.
Унес и развеял как пепел Греты над серой морской волной.
И все-таки, Ральф кое-что забыл. Он был моим отцом в большей степени, чем тот другой, в Риме. Ведь это Ральф меня вырастил. Ведь это Ральф меня воспитал.
Запомни этот миг. Хорошо запомни, сказала я про себя. Очень скоро ты его проклянешь!
Бескрылые серафимы.
Я пропускаю завтрак, обед и ужин.
Лежу в постели до вечера, меня никто не зовет. Они пока не знают, что я не ем просто для отвода глаз. Ванная у меня прямо в комнате и на их месте, я бы тоже особо не волновалась.
А я не пью, собрав в кулак всю выдержку и всю силу воли.
Я где-то читала, что без воды человек способен прожить неделю. По крайней мере, человек нормальной комплекции. Ятоньше. Значит, разделим напополам.
К вечеру тело начинает наполняться какой-то легкостью. Чувство голода притупляется. Чувство жаждынет. Собрав в кулак силу воли, я размышляю о всяких разных святых, которые постились в пустыне. Есть меня больше не зовут. Но Ральф заходитпроверить вены.
Я притворяюсь спящей.
Ночь проходит в плотной густой дремоте. Я устала и вымоталась, но спать толком не могу. К завтраку меня не зовут, но Ральф кому-то звонит. Наверное, своей Бегемотихе. Спросить профессиональное мнение.
Мне даже ржать хочется. Что Стелла знает о голодовке?! Сейчас она ему насоветует. Со своей колокольни, где двести пять тайников с едой и тристас легкими перекусами. С ее-то «мое тело не эталон»! Готова спорить, она ни разу, ни одной диеты не продержала. Срывалась. И свято верит, что выдержатьневозможно. Верит, что срываются все.
Она убедит его, как пить дать. Ральф-то мускулистый и жрет, наверное, как Филипп. По часам и лотками. Ральф тоже, ни разу в жизни не голодал.
Так и выходит, поговорив, Ральф с тетушкой уезжают. Оба. По ходу я ментально приближаюсь к отшельникам: уже ясновидящей стала и это всего-то лишь второй день. Видимо, Стелла посоветовала им трюк. Уйти, чтобы я тайком от них что-то съела. Я иду вниз. Проверить свои догадки.
Все так и есть: на кухне куча еды, которую можно взять незаметно.
Можно, но я ведь не ради принципа. Смеха ради, слегка все разворошив и сунув в ведро пару копченых колбасок и шоколадку, я возвращаюсь в постель. Продолжить пост и размышления о том, что дух намного сильнее плоти. Плоть молчит, дыхание пахнет гнилыми яблоками и ацетоном. Ральф не приходит. Пересчитал шоколадки с колбасками, убедился, что плоть слаба и рапортовал Стелле.
Та, видно, посоветовала ему лишить меня своего внимания.
Умничка, Ральф! Слушай своего терапевта.
Я посмеялась бы, но я не могу. Глаза болят, губы потрескались, пальцы на руках, кажется, покрыты папиросной бумагой. Если бы Ральф зашел, он бы это тоже заметил. Но Ральф не зашел и тете тоже зайти не дал.
Вторая ночь проходит в тягучем полусонном бреду. Похоже, скоро я впаду в кому.
Еще одна ночь, и день, еще одна ночь.
Утром все повторяется с самого начала. Никакого внимания. Оба уходят, нарочито громко захлопнув дверь. По-хорошему надо пойти и пошерудить еду, но у меня уже нет сил спускаться. Я, то проваливаюсь в тяжелый, как кома сон, то в тягучий сон, настоящий.
К вечеру, или это раннее утро, мне начинает сниться Небесный Свет и слышаться голоса Серафимов.
Вы что с ума сошли?! шипит Серафим. У нее обезвоживание!
Меня перекладывают на носилки и несут вниз.
И в глубине себя, я смеюсь до колик: съел, урод? И кто теперь в чьей власти?! Снаружи я не могу даже пошевелить губами.
В больнице меня тут же кладут под капельницу.
Сознание возвращается, но я все равно притворяюсь, что не в себе. Пусть Ральф придет сюда и расскажет докторам, что случилось. Что он просто-напросто не давал мне пить. Расскажет им о вреде алкоголизма и том, как отучил мою мать нюхать кокаин.
Уверена, его методику немедленно возьмут на заметку в комитете по делам несовершеннолетних. Но Ральф не приходит. За мной присматривает дежурная сестра. Здоровая и крепкая тетка. Как в психиатрии.
И я не совсем уверена, что я не в психиатрии.
Мне скучно. Лежать и пялиться в потолоквообще невесело. А тут еще приходится все в себе держать. Половина врачей и медсестер не говорят по-немецки, а те которые говорят, говорят на жутком нижнефранконском диалекте, который я едва помню.
Ни книжек, ни телефона, ни телевизора.
Только потолок и жирные мухи лениво ползают по подносам с едой. Их приносят и расставляют у меня перед носом. И не уносят, пока еда не начинает привлекать мух.
Приходит мой психиатр. Так, по крайней мере, говорит медсестра. Я продолжаю пялиться в потолок. Теперь я все понимаю: Ральф все-таки меня обошел. Один только срыв, и я ложусь в семейное пристанищепсихбольницу.