Джесс! Снова Джесс.
Она вела дневник, как спит с Ральфом? Себастьян не считал Верену семи пядей во лбу, но идиоткой она ему не казалась. Онлайн?
Нет, конечно. Она вела дневник стихов, дурацких песен и стикеров, и сопливых мечт. В тетрадке.
Они встречались? нахмурился Себастьян.
Естественно!
А про тебя в ее дневнике было?
Ни слова! с горькой торжественностью, сказал Филипп. Только о нем. С учетом дистанции, чтоб его не турнули из церкви, если дневник найдут
Что, если, Себастьян нахмурился, что если, она предполагала, что вас застукают и припасла дневник для такого случая?.. Чтобы отвести подозрения от тебя, но в то же время, не подставлять Ральфа?..
Все, что ты говоришь сейчас, полное вранье, чтобы его выгородить. Да, ты не можешь сделать Ральфа наследником, но, если Верена родит от него, ты просто крестишь их выродка и примешь крошку в семью. И вырастишь под нашей фамилией, как всех остальных детей, чьих отцов называют падре.
С чего вдруг?
Ну, Ральф твой сын, обрубил Филипп. Ты же не бросишь сына своего сына?
Какое-то время Себастьян смотрел на него в упор. Смотрел, пока Филипп не отвел глаза и лишь потом перевел дыхание. Его трясло. Оглядевшись, граф сбросил с кресла пару пустых коробок и осторожно сел. Филиппа тоже потряхивало.
Давно ты знаешь? спросил отец ровным, холодным тоном.
Подозревал давно, но, когда ты повел его смотреть Цезаря, прямо посреди моей свадьбы, я сделал анализ на ДНК.
Да что вы все вцепились в моего Цезаря?! Имею я право хоть что-то иметь только для себя?!
Ты уже третье поколение горничных седлаешь! Лишь для себя! Ральф младше меня на пять с половиной месяцев! Даже если ты не хотел мою мать, ты мог бы проявить уважение, не рожая других детей параллельно!
Себастьян не ответил. Филипп продолжал:
Я даже не удивлен, черт возьми, что ты так сразу за него ухватился. И еще врал, будто бы мои друзьявсегда к месту. Еще бы он был не к месту. Такой красивый и вдругтвой сын!.. И Ральф успешнее меня. Намного успешнее. Неудивительно, что ты решил продолжить эксперименты с моей женой. Джесс потеряла ребенка, но это все еще не конец.
Нет?
Естественно! Поди и трахни Верену. Ей, аж, шестнадцать. Самое время рожать! Однажды Рихард Был у нас такой праотец, устал от койки жены и привел другую. Она жила в Западном крыле и рожала, как твои лошади. Мы, вроде, как произошли от нее.
Налитые кровью глаза Филиппа остановились на нем. Так он еще никогда не смотрел, и Себастьян с грустью понял, что его сын, его любимецтакой же кретин, как остальные дети его жены. Тридцать четыре года, шестеро детей И абсолютно все бесполезные.
Куда ты? спросил Филипп, когда отец, не говоря ни слова поднялся и пошагал к дверям.
К Верене, отрезал Себастьян. Может, на этот раз, получится ребенок с мозгами.
Мне нужен оригинал.
Маркус был наверху, писал очередную картину.
Граф находил его хобби «пидаристическим», но в глубине души признавал: рисует Маркус намного лучше, чем большинство друзей-художников Мариты. Он даже сам позировал для одной работы, с которой Маркус написал сразу две. На первой Себастьян просто скакал на Цезаре. На второй, он прекратился в подобие Короля Ночи на лошадином трупе. Себастьян тут же забил на оригинал, заказал копию Неоригинала и повесил в Галерее, назло жене.
В новой версии Король Ночи обзавелся грудастой спутницей, которая сидела на коне перед ним. Ледяная броня едва прикрывала соски, повторяя изгибы груди и тела. Глаза горели темным огнем.
Зная Маркуса, сложно было представить, что этот мужчина способен изображать страсть, но он был в самом деле способен. Граф знал, что Ви была полностью одета, когда Маркус велел им сесть на скамью, и сделал несколько снимков. Однако, на картине не осталось и следа благопристойности.
Марита, плоская от природы со всех сторон, оскорбилась.
Что за примитивный, пошлый натурализм? И ты еще называешь себя художником?!
Маркус и сам был в шоке. Он до последнего мига верил, что эта картинадля холостяцкой квартиры Себастьяна. Верил, что никто и никогда ее не увидит. Ну, кроме тех «ужасных вульгарных женщин», с которыми граф обманывает жену.
Себастьян с Мартином хохотали в голос.
Зря ты так, Марита. Очень выпуклая, сочная работа! Краски эээ цепляют взгляд, оформил свою мысль дядя и они с племянником вскинули ладони навстречу друг другу.
Самая выпуклая идея в нихэто грудь Верены! рявкнула Марита сквозь громкий хлопок. Несовершеннолетняя грудь!
Когда Верена состарится, сказал Себастьян, и ее грудь отвиснет ниже ее волос, Маркус обязательно напишет и это. Давай не будем торопить время.
Не отвиснет, горячо возразил дядя. Я знаю бабушку этой крошки и поверь мне!.. тут он зыркнул на Маркуса, но все равно закончил. Там все по-прежнему выпукло.
С тех пор, Маркус не подпускал их с дядей к свои работам. И когда горничная, спустившись, пригласила Себастьяна пройти в мастерскую, граф удивился. Его опять готовы впустить в святилище?.. Или, Верена там?..
Частично, все так и было.
Граф посмотрел на плачущую кровью девушку; то ли русалку, то ли вампиршу, то ли еще какую-то нежить. Она плакала от ярости. Черты заострились, глаза сверкали от злости. Казалось, дай ей сейчас платокона отгрызет его вместе с пальцами.
Работа была живой и великолепной.
Маркус в испачканном красками переднике, вытирал руки.
Говорят, ты хотел видеть нашу маленькую жемчужинку.
Живьем, сказал Себастьян, немного разочарованный, что на этом портрете никаких выпуклых идей нет. Тебе говорили, что в мире есть другие женщины?.. Натурщицы, там, модели
Маркус усмехнулся и тоже посмотрел на свое творение.
Если эта маленькая засранка меня не бесит, то вдохновляет неимоверно. В ней, действительно, что-то есть Что-то бесячее, не находишь?
Она слишком тощая сзади, чтобы меня бесить.
Так сразу и не скажешь, глядя на ваши влажные приветствия.
Себастьян ощетинился.
Он понимал, конечно, что Вивидавно не пять. И целовать ее в губы при встрече, немного странно. Но в то же время, он помнил Верену еще трехлетней. Когда, старательно собрав свои маленькие губки в кучку, малышка торжественно касалась ими его закрытого рта.
Этот поцелуй был частью приветствия, сложившимся ритуалом. И когда Ви вернулась с теми же приветствиями, Себастьян не возражал. Говорил, этот поцелуйего прощальный кивок пролетевшей молодости. Чмоки тем счастливым денькам, когда они с Фредом и мальчиками скакали верхом, все вместе ездили на футбол или на рыбалку
Маркус вечно все не так понимал!
Верена всех при встрече целует. В том числе, Цезаря.
С языком?
Могу я поговорить с ней? отмахнулся Себастьян. Я пытался связаться по телефону, но ее номер не отвечает.
Она на психе разбила свой сотовый телефон, и я отказался купить ей новый.
Ты просто душечка. Учитывая ту мелочь, что не родись она, ты рисовал бы граффити. Под мостом. Угольком из костра, потому что на краски у тебя не было бы денег, проговорил Себастьян.
Я расплатился сполна, когда женился на Джессике и выдавал себя за отца этой маленькойон оборвал себя.
Жемчужинки, ехидно подсказал граф. По-моему, ты ревнуешь. Просто не признаешь. И пишешь свои «выпуклые» работы.
Маркус сел к маленькому столику у окна и указал гостю на свободное кресло.
Мне кажется, нам пора серьезно поговорить.
О чем же?
Ты знал, что наша Ви и твой сын? Маркус сделал рукой неопределенный жест.
Догадывался, без запинки соврал Себастьян. Ты?
Я знал, но не одобрял!
Ну, как обычно! Всегда все знаешь, все порицаешь, но ничего не делаешь, чтобы это предотвратить.
Тот рассмеялся.
А что я мог сделать? Мама ей позволяла. Филипп меня даже слушать не захотел, сразу начал врать, что они лишь дружат.
Ты с Филиппом говорил?
Филиппсын Мариты. Естественно, я с ним говорил!
Он больше мой сын.
И именно поэтому, я говорю с тобой. Чтобы ты повлиял на своего сына. Верена и Джесс воевали с тех самых пор, как Ви родилась. Сперва за Фреда, затем за Ральфа. Филипп был просто вопросом времени
Когда кобылка вроде малышки Ви, живет в одном стойле с жеребцом вроде Фила, это всегдавопрос времени. Мы с Лизель обсуждали их брак, если это тебя волнует. Ты доволен?
Нет, насупился Маркус. Я знаю, как ты к этому отнесешься, поэтому прошу сразу: выслушай до конца. Я не единственный, кто это замечает. Просто единственный, кто придает этому значение.
Чему же?
Верена с Филиппом нечестна.
Себастьян подался вперед. Так, получается, его мальчикне идиот? Верена в самом деле его обманывала?
Она встречалась с Ральфом? Спала с ним за спиной Фила?!
На миг Маркус вытаращил глаза, но тут же взял себя в руки.
Нет! Я не в этом смысле. Она ни с кем другим не спала, об этом не беспокойся. Но она не любила Филиппа так, как говорила. Уверен, мама промыла ей мозги своими имперскими планами и велела забеременеть от Фила любым путем. Вот почему Верена спала с ним. Нравится ей по-прежнему кое-кто другой
Да твою мать! Себастьян вскочил, едва сдержавшись, чтоб не пнуть стол. И это больное дерьмо ты скормил Филиппу?! Ты это ему сказал?! его трясло. Еще момент, Себастьян сгреб бы Маркуса за рубашку и сделал то, о чем все эти годы только мечталпроехался кулаком по его надменной физиономии. Ты знаешь, как он относится к Ральфу. Знаешь, как он его ценит, знаешь, как он всегда ревновал к нему Джессику! Какого черта ты его накрутил?
Я говорю не о Ральфе!
О Фердинанде?
Не смеши мои кисточки. Я говорю о тебе самом.
Маркус, я знал бы, если бы спал с ней. Я пока еще немного соображаю.
Выслушай до конца! резко повторил Маркус. Верена с детства была со странностями, и я как все мы, не принимал ее флирт всерьез. Если Марита не возражает, что ты целуешь подружку сына, то мне тем более все равно. Но когда после драки, ты вышел в холл и начал флиртовать с полицейской, Ви просто озверела. Понятно, она пыталась не подавать вида, но я-то стоял с ней рядом. И я как раз смотрел на нее Она выглядела примерно так, как выглядит на этом портрете.
Себастьян очень медленно, глубоко вдохнул. Взглянул на перекошенное лицо «русалки».
Что Марите на него плевать, он был в курсе. Хотя и неприятно слышать это от Маркуса. Жена есть жена, но Маркус сказал правду о чувствах Мариты и его бред про Ви улегся в удобренную почву.
когда ты увел ту девушку с собой в кухню, Верену буквально перекосило, и я прозрел, закончил Маркус. Тот поцелуй, на конюшне, был неспроста. Как и все остальные.
Себастьян и сам это знал. Он понимал, что Верена тоже все понимает. Все то, что делает своим ртом. Но она была еще девочкой, еще неопытной хищницей, пробующей себя в игре. И он подыгрывал ей, как большой лев играет со своим львенком.
До того поцелуя в конюшне
Что происходит, когда старый папа-лев понимает, что его дочь выросла?.. Сам он ее отцом не был, но ощущал себя как-то нехорошо. Одним из тех склизких линялых старцев, что отирались на берегу, глядя на молодых девчонок.
Летом молодежь то и дело устраивала турниры по пляжному волейболу. Мальчики Штрассенберги во главе с Сигурдом, против девчонок Ландлайен под капитанством Ви. Девчонки играли плохо, но эмоционально. С визгами, высокими прыжками у сетки и крепкими объятиями после удачных бросков. Мячики, что прыгали в их лифчиках, отвлекали всех сразу зрителей, судей и игроков. Женское собрание Штрассенбергов негодовало. Себастьян ожидал что, когда ребяткам настанет пора жениться, многие приведут именно этих девочек и редкие штрассенбергские невесты мыслили в том же ключе: лучших жеребцов уведут сисястые дылды!
В отличие от своих племянниц, Себастьян был этому рад.
Давно пора разбавить их женский генофонд. Особенно теперь, когда никто не мрет в родах, если бедра недостаточно широки
Хочешь сказать, спросил он, наконец, что я пытаюсь соблазнить дочь Фреда?
Хочу сказать, что она подкатывает к тебе! Причем откровенно и нагло. А ты это позволяешь.
Да прекрати ты! Это вышло случайно! проворчал граф.
Да? Что же именно? Ты лишь случайно опомнился и не ответил ей взаимностью на глазах у своей жены?
Себастьян почувствовал, что краснеет.
Не мели ерунды, буркнул он.
А сам подумал, что лет так двадцать назад, он ответил бы. О, да! Лет двадцать назад, будь Верена взрослой, он дал бы Марите пинка под зад. И ей, и ее ублюдку!.. Верена была куда лучшей партией. И по деньгам, и по происхождению.
И по выпуклости частей
Спасибо тебе за мысль, сказал он вслух, что я, в свои пятьдесят, могу быть интересен шестнадцатилетней. Я был о себе куда более скромного мнения.
О, рассмеялся Маркус, скромного? Ты, Себастьян? Я верю, ты думаешь, что предпочитаешь брюнеток, ростом тебе по пояс. Но я-то помню, как ты смотрел на Джесс. Как ты до сих пор на нее смотришь. Веренавылитая Джесс, только волосы белые. И ей шестнадцать, возраст согласия. И ты не муж ее матери. Юридически, ты ейникто
К чему ты клонишь?
К тому, что она рассталась с Филиппом. Кто может быть лучше Филиппа? Только ты Мне все равно, с кем ты спишь, но твоя женаочень дорогой мой и близкий друг. Ты не унизишь ее, связавшись на глазах у всех с малолеткой! Тыграф!
Себастьян внимательно посмотрел на него.
Он был третьим сыном; шансы стать графом были близки к нолю. Он собирался разводить лошадей, свободный от этикета и семейного кодекса, но его старший брат решил почистить заряженное ружье, а второй уже принял сан. Себастьян стал графом против собственной воли. Из долга перед дядей и всей семьей. Он никогда не понимал скудоумие Мариты, продавшей все за право называться его графиней. И еще меньше, скудоумие Маркуса, который умудрился все это время ее любить.
И то, что Маркус не знал о сыне, его не оправдывало! Он не имел права в чем-либо его обвинять.
Не заставляй меня бить тебя, чтоб она услышала и пришла.
Она не услышит, ответил Маркус, и мерзкая улыбка раздвинула его губы. Я отослал ее еще неделю назад.
V Фредерик.
У священников не бывает деток.
От своего красивого сумасброда-отца Фредерик унаследовал широкую, бьющую по сердцам улыбку и умение посмотреть в глаза так, что, у человека перехватило дыхание. Маркус такой улыбкой не обладал. Маркус всегда был настолько чопорным, что даже отец однажды, сказал их матери:
Такое чувство, что ты родила одного живого ребенка и надгробную статую на случай, если он вдруг помрет.
Фред это слышал. И Маркус слышал. Но когда он попробовал сказать брату, что папа пьян и слушать его не стоит, Маркус оттолкнул его к стенке и убежал. И Фред не пошел за ним. Еще совсем маленьким, он понимал, что разница между ним и братом огромная.
Маркус был высокомерным заучкой, Фредерик искренне любил жизнь и людей вокруг. Маркус возился с красками, Фредерик со щенками и жеребятами. А когда они выросли и Фредерик стал засматриваться на девушек, Маркус просто закрылся от своих гормонов на чердаке.
С годами, по мере того как они росли, пропасть становилась все шире. И наполнялась завистью Маркуса, словно дегтем. Как Фредерик ни старался, брат закрывался, отталкивая его. И он отстал. Предпочел дружить с Себастьяном и тот вскоре стал ему больше братом, чем Маркус.
То, что Себастьян встал на сторону Джессики, убило его. Себастьян сказал, что сказал бы любому другому родственнику. Сказал, что даже сам Папа Римский не в силах набраться смелости, чтобы отменить целибат. Куда уж ему набраться той самой храбрости. Фредерик развернулся и просто молча ушел. Он порвал с Маркусом, матерью, Джессикой и Себастьяном.
Но ни по кому из них, не скучал так сильно, как по старому другу. Даже по своей Ви.
Смешливая черноглазая девочка, которую Фредерик часто встречал по дороге в Резиденцию, засмеялась и помахала ему рукой. И снова заныло сердце. Так сильно, что он поморщился, ухватился за грудь рукой. Эта девочка была черноволосой и смуглой, но что-то в ее улыбке, в ее манере смотреть, напоминало Фредерику Верену.
Хорошенькая, какой только может быть хорошенькая девочка, она ела мороженое и улыбалась ему. Сам он не выносил мороженого с тех пор, как тогда, в последний раз, купил им с Ви по огромной порции. В Гремице, на диком пляже. Давно.