Мне приходит сообщение. Я прекрасно управляюсь с техникой.
Я не могу скрыть улыбку.
Невероятно. Все события, которые в моем воображении могли заполнить мою жизнь, меркнут перед этим. Брак, дети, музыкальная карьеравсе это теперь кажется способом заполнить пустоту. А если мне доступно нечто вроде шестого чувства? А если мне предначертано использовать его? А если мне суждено стать не только музыкантом?
Кнопки на клавиатуре ноутбука снова начинают утопать. Она пишет что-то еще.
Я много знаю, например, как готовить еду. Пользоваться компьютером, телефоном. Но даже не представляю, откуда я все это знаю.
Вместо того чтобы набрать сообщение в телефоне, я отвечаю вслух, потому что Лейла еще спит.
Может быть, это подскажет нам, как давно ты умерла. Думаю, ты бы говорила и вела себя иначе, если бы твоя смерть произошла много десятилетий назад.
Ты так уверен, что я была жива. Что, если я всегда была здесь?
Может и так, и за это время ты получила все свои знания. Ты говорила, что иногда смотришь телевизор, да?
Да.
Мы могли бы кое-что попробовать, чтобы определить временные рамки.
Тебе важно знать, была ли я когда-то жива?
А тебе неважно?
Не знаю. Наверное, нет. Какое это имеет значение?
Возможно, если бы ты знала, какой была твоя прежняя жизнь, ты бы поняла, почему оказалась заточена здесь.
Я не чувствую себя в заточении.
Но счастлива ли ты?
Нет. Я уже говорила тебе, каково мне здесь. Со мной не случалось ничего интереснее вашего с Лейлой появления.
А если я здесь, чтобы помочь тебе? Тебе нужна помощь с тем, чтобы во всем разобраться?
Довольно эгоистично с твоей стороны думать, что именно я нуждаюсь в помощи. Может, это я оказалась здесь, чтобы помочь тебе?
С мгновение я смотрю на ее ответ, позволяя еще одной мысли дополнить путаницу в моей голове.
Я не задумывался об этом.Я подаюсь вперед, подпирая подбородок.Возможно, ты права, и мы оба именно там, где и должны быть. Но если это так, то зачем тебе вторгаться в этот мир? Это ведь тебе недостает того, что доступно мне. Еды. Воды. Сна. Ты не способна насытиться в своем мире. Все материальное сосредоточено в этой реальности, и раз сейчас тебе этого не хватает, возможно, все это было доступно когда-то в прошлом.
Ноутбук скользит по столу, пока не оказывается прямо передо мной. Я вздрагиваю от внезапного движения.
Почему ты дал мне спать допоздна?спрашивает Лейла.
Я поднимаю взгляд и смотрю, как она потягивается, стоя на пороге кухни. Зевнув, она устремляется к кофейнику.
Сейчас не так уж и поздно,отвечаю я, неторопливо закрывая ноутбук.
Лейла наливает кофе в кружку.
Уже одиннадцать утра.
Самое смертоносное время дня,дразню ее я.
Чего?Она с любопытством смотрит на меня, обхватив кружку обеими руками и делая глоток. Я подхожу к ней и целую в лоб.
Одиннадцать утрасамое смертоносное время дня,я повторяю один из многочисленных фактов, которые узнал от нее.
Лейла озадаченно косится на меня.
Странно. Если подумать, это должно быть ночное время.
Меня накрывает чувством вины. Сколь многое из того, что Лейла восстанавливает с трудом, я воспринимаю как должное. Наши разговоры, воспоминания, прекрасные мгновения вместе. Будто кто-то взял ножницы и вырезал из ее памяти части ее жизни, разметав повсюду обрезки.
Мне кажется, что порой я отношусь к ее травмам недостаточно серьезно. Последние полгода я ходил вокруг нее на цыпочках, стараясь не замечать очевидное, чтобы она не ощущала, сколь много она лишилась. Но что если, потакая ее нежеланию обсуждать события той ночи, я невольно делаю только хуже?
Черепно-мозговая травма похожа на любую другую телесную травму. Она требует реабилитации. Нужно упорно работать, чтобы вернуть утраченную силу. Я прошел трехмесячный курс физиотерапии, чтобы восстановить раненое плечо, но с травмой Лейлы мы поступили диаметрально противоположным образом.
Мы не тренировали ее мозг предоставили ему возможность восстанавливаться самому.
Мы не признавали ее травму, поставили вопрос на паузу в надежде, что Лейла исцелится сама по себе. Но этого не случилось. Она исцелилась физически. Но, как мне кажется, не эмоционально.
Ты сейчас разговаривал по телефону?спрашивает она.
Нет. А что?
Когда я спускалась, мне показалось, ты говорил.
Я говорил,спешно отвечаю я,сам с собой. Не по телефону.
Лейла принимает мои объяснения за чистую монету. Затем открывает холодильник и рассматривает содержимое полок, но, так ничего и не взяв, захлопывает дверцу.
Хочешь, я приготовлю тебе завтрак?предлагаю я.
В ответ она издает стон.
Я набрала два килограмма за эту неделю. Больше не буду завтракать.
Мы же в отпуске. Тебе надо набрать еще минимум четыре килограмма, чтобы можно было считать нашу поездку успешной.
Ты милый,улыбается она.Но если я наберу еще четыре килограмма, больше не смогу купаться в бассейне голышом. Буду сама себе противна.
Я подхожу к Лейле и заключаю в объятья. Мне неприятны ее слова. Не нравится, что ее огорчает такая ерунда, как незначительная прибавка в весе за время отпуска. Я размышляю о наших отношениях, пытаюсь вспомнить, что такого я мог сказать, что заставило бы ее думать, будто ее тело заботит меня больше, чем она сама. Я часто говорю Лейле, что она сексуальна, но вкладываю в свои слова позитивный смысл. Возможно, этот акцент на внешней привлекательности вынудил ее придавать внешности излишнее значение.
Я беру ее лицо в ладони.
Я люблю тебя, Лейла. И моя любовь не зависит от цифр на весах.
Она улыбается, но ее улыбка не касается глаз.
Я знаю. Но все равно хочу быть здоровой.
Отказ от еды не способствует твоему здоровью.
Как и «Поп-тартс»3 или «твинкис»4, но вся кухня забита вредной едой.
У нас отпуск,говорю я.А в отпуск только тем и занимаются, что едят всякое вредное дерьмо, ленятся и спят допоздна,я целую ее.Тебе надо войти в отпускной режим, пока он не закончился.
Лейла обнимает меня за талию и упирается лбом мне в плечо.
Ты прав. Нужно расслабиться и получить удовольствие от следующей недели.Она отстраняется.Знаешь, от чего я не могу отказаться? От мексиканской еды. Особенно от тако.
Тако звучит заманчиво.
И от маргариты. Где здесь поблизости можно поесть тако и выпить маргариту?
Предложение выйти из дома наполняет меня сомнениями. Хочется сводить ее куда-нибудь, и я рад, что ее так взбудоражила затея поесть тако, но меня по-прежнему распирает от тысячи вопросов, которые я хочу задать Уиллоу. И я не смогу их задать, если мы уедем из дома, а я буду за рулем и сосредоточу все внимание на Лейле.
Уверена, что хочешь ехать куда-то? До ближайшего ресторана почти сотня километров.
Лейла решительно кивает.
Да. Хочу выйти из дома.Она целует меня, встав на носочки.Я в душ.
Едва она выходит из кухни, я мчусь к ноутбуку и открываю его.
Ты еще здесь?спрашиваю я, надеясь получить хоть какой-то ответ.
Я неотрывно смотрю в монитор, но ничего не происходит. Терпеливо жду, пока со второго этажа не доносится шум воды в душевой. Я повторяю вопрос.
Уиллоу? Ты еще здесь?
Секунды в ожидании ее ответа тянутся бесконечно долго. Но вскоре клавиши вновь утопают в клавиатуре, и я выдыхаю с облегчением, пока она печатает ответ.
Извини. Теперь я здесь. Я ушла, когда Лейла спустилась в кухню. Мне неловко наблюдать за вами без спроса, поэтому я стараюсь этого не делать.
Куда ты уходишь?
Я была в Большом Зале.
Ты поднимаешься на второй этаж?
Иногда. Но не хожу туда, когда вы оба там.
Это не совсем так.
Ты была наверху в ту ночь, когда проникла в ее тело, встала с кровати и стала смотреть в зеркало.
Я думала, что вы оба уснули. Я стараюсь не следить за вами, когда вы вдвоем. Это неправильно. Но у меня есть слабости например, когда я ощущаю запах вашей еды.
Но ты следишь за нами, когда мы одни?
Я бы не сказала, что слежу. Мне просто любопытно. Одиноко. Поэтому порой я наблюдаю за вашей жизнью. Больше мне нечем здесь заняться.
А что ты будешь делать, когда мы уедем на следующей неделе?
Грустить. Может быть, попытаюсь побить собственный восьмичасовой рекорд по залипанию на часы.
Меня не смешит ее самоирония. Я беспокоюсь за нее при мысли, что она останется совсем одна. Даже странно сочувствовать призраку. Духу. Кем бы она ни была.
Интересно, какие из событий моего детства привели к тому, что я взваливаю на себя непомерно много вины, даже если не в ответе за произошедшее. Я взвалил на себя груз печалей Лейлы. А теперь взваливаю груз тех, что испытывает Уиллоу.
Возможно, стоит купить этот дом. Лейла не захочет жить здесь постоянно, но мы могли бы проводить здесь отпуска. Так Уиллоу не будет постоянно одна.
Мы скоро уедем, но вернемся сегодня вечером.
Куда вы поедете?
Похоже, ее и правда здесь не было во время нашего с Лейлой разговора. Мне кажется забавным, что призрак следует своим моральным принципам, как человек. Она не хочет вторгаться в наше личное пространство, даже если мы не узнаем о ее присутствии.
Лейла хочет тако. И наверняка захочет пройтись по магазинам в городе. Нас не будет весь день.
Тако звучит заманчиво.
Хочешь, я и тебе привезу?
Очень мило с твоей стороны, но ты, наверное, забыл, что я не могу есть.
Ты могла бы поесть ночью. Когда Лейла заснет.Пару мгновений ничего не происходит, а затем она печатает ответ.
Ты не против, чтобы я снова воспользовалась телом Лейлы?
Я должен быть против, но непохоже, чтобы это причиняло Лейле вред. Скорее наоборот, так она набирает немного столь необходимых калорий.
Конечно. Таковажная вещь. Тебе с говядиной или курицей?
Удиви меня.
Я закрываю ноутбук и спешу наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Мне не терпится провести день с Лейлой. Но, кажется, с еще большим нетерпением я жду вечернего разговора с Уиллоу.
Здесь явно творится что-то неладное, я знаю это наверняка. Но непросто понять, где обозначить границу, когда границы пролегают в разных мирах.
Глава 12
В Небраске вариантов оказалось больше, чем во всей округе канзасского Ливана, и, преодолев границу штата, мы отправились в городок под названием Хейстингс.
К тому времени, как мы въехали в город, я уже умирал с голоду, но Лейла захотела сперва пройтись по магазинам, так что мы заглянули в несколько бутиков, а потом отправились в ресторан. Это решение оказалось разумным, потому что, съев всего один тако и выпив четыре маргариты, к концу ужина она едва стояла на ногах.
Но была недостаточно пьяна, чтобы оставить без внимания купленные на вынос тако. Я ответил, что купил их потому, что Лейла слишком мало ела за ужином, и мне захотелось взять еды домой на случай, если она проголодается.
Она расплылась в улыбке от моих слов и потянулась поцеловать меня через стол, попутно опрокинув бокал с маргаритой. Упав на пол, он разлетелся на осколки, а Лейла от безграничного смущения принялась извиняться перед убиравшими за ней сотрудниками. Она даже извинилась перед разбитым бокалом. Тогда я понял, что ей уже достаточно.
До дома предстоял всего лишь час пути, но из-за выпитых коктейлей Лейла дважды просила остановить машину, чтобы сходить в туалет. Всю дорогу я разговаривал с ней, чтобы она не заснула. Был еще ранний вечер, и я не хотел, чтобы она спала в машине, а потом дома не могла уснуть допоздна.
Я испытал укол вины от того, с каким нетерпением хотел, чтобы по приезду домой Лейла поскорее заснула и дала Уиллоу возможность вселиться в ее тело.
Но укол этот оказался недостаточно сильным, чтобы я прекратил усердно вовлекать ее в разговор.
Домой мы вернулись к закату. Лейла захотела посидеть на улице и полюбоваться им. Этим мы сейчас и заняты. Сидим на траве возле пекана и наблюдаем, как земля поглощает солнце.
Процесс мучительно медленный.
Я то и дело смотрю на часы в телефоне, будто куда-то опаздываю. Спешить мне некуда, но еще я еще никогда так сильно не хотел, чтобы Лейла пошла спать, как жажду этого сейчас. Но она все еще пьяна. Смеется по поводу и без.
У меня масса вопросов к Уиллоу и не терпится пойти в дом, но у Лейлы другие планы.
Едва за горизонтом скрывается последний луч солнца, она опускает ладонь мне на грудь и толкает на спину. Нависнув сверху, она тянется рукой к застежке моих джинсов и накрывает мои губы своими. На ее языке все еще ощущается кислый привкус лайма.
Я отвечаю на ее поцелуй, потому что именно этого и должен хотеть. Должен жаждать ее саму и ее язык у себя во рту, изучить руками ее тело и войти в нее. Но сейчас я хочу не этого. В этот миг я ощущаю лишь всеобъемлющее нетерпение.
Сам не пойму, как разделить собственные желания. Я приехал сюда, чтобы мы с Лейлой смогли вновь встать на ноги, но меня не покидает чувство, что чем дольше мы здесь пробудем, тем больше отдалимся друг от друга. Меня все сильнее завлекает другой мир, и это в итоге повлияет на нас. Так или иначе. Пока мне неясно, как именно, но я понимаю, что поступаю неправильно. Позволяя Уиллоу использовать тело Лейлы, я совершаю чудовищный обман. Обман, которому я всякий раз нахожу оправдание в минуты сомнений.
Лейла запускает ладонь под пояс моих джинсов. И чувствую ее разочарование, когда она, сжав меня рукой, понимает, что я отнюдь не заинтересован в происходящем, как она.
С тобой все в порядке?спрашивает она.
Обычно такого не случается. Когда она хочет меня, ей достаточно одного поцелуя, чтобы я возбудился. Но сейчас этого недостаточно. Мои мысли витают где угодно, но только не здесь. По ее глазам я вижу, что она считает отсутствие реакции отражением моих чувств к ней. Но это не так. Просто сейчас я слишком погружен в мысли.
Я касаюсь ее щеки ладонью.
Все хорошо,отвечаю я, проведя по ее губам подушечкой большого пальца.Просто что-то впивается в спину.Перевернув ее, теперь я смотрю на нее сверху вниз.Может, продолжим позже вечером. В нашей постели.
Или прямо сейчас в нашей постели,улыбается она и, оттолкнув меня, встает. Она плохо стоит на ногах, и, подскочив, я помогаю ей держать равновесие. Лейла прижимает ладонь ко лбу.Ух ты. Какая я пьяная.
Я отвожу ее в дом, надеясь, что она слишком пьяна и не захочет продолжать начатое наверху.
Однако она не забывает.
Едва мы заходим в дом, она набрасывается на меня с поцелуями. Запустив руки мне в джинсы, тащит меня в сторону Большого Зала.
Давай сделаем это на диване,предлагает она.
Я замираю, размышляя, где сейчас Уиллоу. Мысль о том, что она может видеть нас, вызывает странные ощущения.
Я не хочу трахать Лейлу в Большом Зале. Я вообще не хочу ее сейчас трахать. Мне некомфортно оттого, что в доме есть кто-то, кроме нас. Лейла громко ведет себя во время секса, когда думает, что мы одни. И строго говоря, мы сейчас одни, но вместе с тем это не так.
Но наш отпуск еще не закончился, и я не смогу избегать секса с ней все оставшееся время. Лейла поймет, что что-то не так. Примет на свой счет. А мне меньше всего хочется, чтобы она вновь почувствовала себя как в тот раз в туалете самолета.
Пойдем наверх,говорю я, уводя ее прочь от Большого Зала в сторону лестницы. Она надувает губы, но все же позволяет взять себя за руку. Весь путь на второй этаж она держится за перила, и я придерживаю ее, чтобы не упала.
Когда мы входим в спальню, я запираю за нами дверь, уверенный, что Уиллоу осталась внизу.
Сняв джинсы, Лейла швыряет их в сторону кровати. Снимает рубашку, но путается в вороте и почти падает на пол. Я помогаю ей раздеться, а она смеется, когда я бросаю ее кофту на пол.
Вот тогда она полностью завладевает моим вниманием. У нее хорошее настроение. Она смеется.
В это мгновение она пьяна и беззаботна. Теперь Лейла редко так расслабляется. Я могу пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз она хихикала с тех пор, как перенесла операцию.
Мне нравится. Очень этого не хватало.
Может быть, этот дом и отпуск на самом деле нам помогают.
На сей раз я целую ее первым и тотчас испытываю облегчение, потому что во мне вновь проснулось желание. Я заставляю себя выбросить Уиллоу из головы и сосредоточиться на Лейле. Мы уже возле кровати, когда она стаскивает с меня футболку, а я расстегиваю ее лифчик. Она прижимается ко мне всем телом, и мы целуемся, пока я не ощущаю, что она теряет равновесие, склоняясь направо.