Мы были солдатами... и были молоды - Джозеф Гэллоуэй 20 стр.

Сетелин перевернул Уилларда и снял с него разгрузочный жилет и одежду. "У него оказалась сосущая рана грудной стенки, и я вспомнил, как во время подготовки учили с ней справляться. Должно быть, я сделал всё правильно, закрыв его рану, но когда попробовал поднять его, мои руки словно провалились в нижнюю часть спины, откуда вылетела пуля. На помощь подбежал Ламонт. У меня по лицу текли слёзы. Я кричал: "Он сейчас умрёт, на моих руках!" Уиллард стал моим первым раненым, и я чувствовал себя так, словно не справился со своим делом. Подошёл высокий парень, принял Уилларда на руки и отнёс к санитарам у батальонного КП". Серьёзно раненый Уиллард выжил.

Дым и пыль заволакивали долину, и с ними сумерки оказались коротки. На устройство периметра на ночь вокруг "Экс-Рэй" времени оставалось мало. Размещая пять пехотных рот, я учитывал несколько моментов: боевую мощь каждой роты, необходимость обороны малой зоны высадки с двумя вертолётами, направление атак противника, а также расположение пулемётного взвода роты "дельта" с шестью М-60 там, где пулемёты могли быть наиболее полезны и способны нанести наибольший урон. Я хотел, чтобы они находились на более открытой, ровной местности на восточной окраине поляны.

Я учитывал также плату, которую схватка собрала в тот день. Рота "альфа" Тони Надаля потеряла трёх офицеров и тридцать одного рядового убитыми и ранеными и теперь докладывала о боевой численности в два офицера и восемьдесят четыре рядовых. Рота "браво" Джона Херрена убитыми и ранеными потеряла одного офицера и сорок шесть рядовых и уменьшилась до четырёх офицеров и шестидесяти восьми рядовых, и один взвод, взвод Херрика, остался в ловушке за пределами периметра. Эти две роты получили сектора меньшего размера, чем рота "чарли" Боба Эдвардса, которая потеряла только четыре человека и сообщала о численности в пять офицеров и сто два человека рядовых. Тем не менее, я усилил роту "чарли" взводом лейтенанта Лейна из роты "браво" 2-го батальона. Мирон Дидурык и два других его взвода направились в сектор к северо-востоку от малой зоны высадки, чтобы помочь в обороне поляны, восьми миномётов, а также медпункта, КП и склада снабжения возле термитника. Разведвзвод батальона оставался на участке сбора резервов неподалёку от моего командного пункта. Я убедился, что пулемётный взвод тесно соединён с левым флангом Боба Эдвардса в юго-восточном секторе.

Примерно в 6:50 вечера я передал по рации Мэтту Диллону, чтобы прибыл на "Экс-Рэй" как можно скорее и прихватил с собой двух радистов, Гастингса и Уайтсайда, и столько патронов и воды, сколько можно унести на двух "Хьюи". Теперь у нас была хорошая прямая связь со штабом бригады, и больше был не нужен командный вертолёт над головой, чтобы передавать наши радиосообщения дальше. Это случилось благодаря старшине Уоррену Адамсу из роты "дельта", который привёз с собой полевую антенну RC-292. Установленная на высоком дереве, длинная антенна дала нам возможность связываться с располагавшейся на чайной плантации бригадой, то есть более чем в двадцати пяти милях от нас. Кроме того, битва была далека от завершения, и Диллон был мне нужен под рукой, чтобы помогать руководить боем. Имея же координаторов огневой поддержки на земле, в скоротечной, быстро меняющейся обстановке мы сократили бы время нашего реагирования.

В течение почти восьми часов я занимался ежеминутным управлением боя. Теперь же я хотел лично пройтись по периметру и проверить, как идёт подготовка к тому, что предвещало стать трудной ночью и ещё одним трудным следующим днём. Незадолго до наступления темноты мы с сержант-майором Пламли покинули командный пункт и отправились проверять периметр, беседовать с десантниками и почувствовать обстановку на месте. Больше всего меня беспокоил боевой дух солдат, насколько хорошо состыкованы роты, их планы ведения оборонительного огня, а также положение с боеприпасами и запасами воды.

Боевой дух солдат оставался высок, хоть и ощущалась понятная печаль по поводу потери товарищей. Бойцы, с которыми я беседовал, понимали, что нам противостоит ожесточённый, решительный противник, которому, однако, не удалось прорвать наши ряды. Они понимали, что бой ещё не окончен. Усталые солдаты говорили примерно такие вещи: "Мы их одолеем, сэр" и "Им не пробиться сквозь нас, сэр". Их боевой дух не ослаб, они вселяли в меня гордость и признательность. В каждой моей роте, высадившейся в этом месте сегодня утром, имелось по пятнадцать-двадцать человек, у которых оставалось меньше двух недель до расставания с армией. Кое-кто из них, завёрнутый в "пончо", лежал мёртвый возле моего командного пункта. Остальные оставались на периметре, плечом к плечу с товарищами, готовые продолжить бой.

С наступлением полной темноты, около 7:15 вечера, Пламли и я двинулись назад к командному пункту у термитника. Вернувшись, я связался с сержантом Эрни Сэвиджем и группой выживших из отрезанного взвода Херрика. Они сообщили, что дополнительных потерь не имеют и держатся крепко. Я обдумывал возможные варианты их спасения: ночная атака, ночное просачивание для усиления взвода или новая попытка пробиться к ним ранним утром. В эту ночь она будет у всех на уме, эта храбрая горстка людей, окружённая и одинокая посреди моря врагов.

11. Наступает ночь

Бушевавшая днём битва угасла до спорадической стрельбы. Зона высадки изготовилась к ночным действиям, артиллерия и миномёты пристрелялись вокруг периметра. В медпункте сержанты Китон и Кит на скорую руку соорудили небольшую затемнённую палатку из "пончо", чтобы безопасно использовать свет при работе с ранеными. Теперь они были хорошо снабжены морфием и бинтами. "Примерно в пять вечера у нас кончился морфий, и полковник Мур запросил в бригаде дополнительный запас. К ночи мы получили сто двадцать пять или сто тридцать шприц-тюбиков морфия,  говорит Китон.  Похоже, каждое американское подразделение во Вьетнаме, услышав наш запрос, прислало необходимое. Когда мы вернулись в базовый лагерь, у меня ещё оставалось столько морфия, что хватило бы до конца войны во Вьетнаме".

Репортёр агенства ЮПИ Джо Гэллоуэй весь день провёл в отчаянных попытках как-нибудь просо-читься в зону высадки "Экс-Рэй", но всё безуспешно. Гэллоуэй был на борту командного вертолёта полковника Тима Брауна, когда я попрощался с Брауном вскоре после полудня. В штабе бригады Гэллоуэй встал в очередь вместе с десантниками роты "браво" 2-го батальона и поднялся на борт транспортного вертолёта,  однока, ненадолго. Лейтенант Рик Рескорла рассказывает: "Когда мы поднимались на борт "Хьюи", коренастый журналист в берете песочного цвета, с М-16 и камерой, запрыгнул в одну из наших вертушек. Подошёл майор Пит Моллет и вытащил его. Нужно было дать место санитару роты". Гэллоуэй перебрался в зону высадки "Фолкон" и там нашёл Мэтта Диллона, загружавшего припасами два транспортных вертолёта. Он попросил подвезти его. Диллон не мог принять такого решения, но согласился запросить меня по рации. Я ответил Диллону, что если Гэллоуэй такой спятивший и если есть место, то пусть везут его сюда.

Я познакомился с Галлоуэем во время тех прогулок под солнышком вокруг Плейме. Он отличался от большей массы репортёров, в те первые дни стекавшихся в 1-ую кавалерийскую (аэромобильную) дивизию. Он оставался с батальоном в удачах и неудачах, заворачивался в плащ-палатку на земле и оставался на ночь вместо того, чтобы сваливать на транспортном "Хьюи" в тыл, к тёплой койке и горячей пище. Во время пребывания во Вьетнаме я встретил ещё только двух журналистов, которые проявляли такую же смелость: Боба Пуса из "Ассошиэйтед Пресс" и Чарли Блэка из "Леджер Енкуайрер" (Коламбус, штат Джорджия).

Имелось ещё одно соображение: я пришёл к выводу, что американский народ имеет право знать, что делают его сыновья на этой войне, на земле, в бою. Я приветствовал журналистов, приезжавших в мой ба-тальон, а затем и в мою бригаду. Я говорил, что им можно идти с бойцами куда угодно, только с двумя ограничениями: не выдавать информации, которая поставила бы нас под угрозу, и не вмешиваться в ход действий. У меня никогда не появлялось причин сожалеть об этой открытости.

Вскоре после девяти вечера Брюс Крэндалл вышел на связь по рации "Пасфайдеров" ("Следопытов"). В его сообщении ко мне, переданном через лейтенанта Дика Тиффта, энергичного молодого калифорнийца, приведшего группу для координации посадок вертолётов, говорилось о том, что они с Большим Эдом Фримэном уже в пяти минутах пути,  два транспортника в сопровождении двух ганшипов,  везут Диллона со товарищи плюс боеприпасы и воду.

Когда вертолёты заходили на посадку, Мэтт Диллон смотрел в сторону Тьыпонга. На склонах горы ясно виднелись сотни маленьких вспышек, мерцающих посреди тёмного леса. Заметил он и проблески чуть ниже вершины горы прямо над "Экс-Рэй" и второй мигающий огонёк на северном склоне 1312-футового пика в одной миле к югу. "Я убеждён, что проблески, которые я видел, были сигнальными. Оттуда, где они находились в горах, их не могли заметить с "Экс-Рэй"",  говорит Диллон.

Но и Диллона, и Гэллоуэя, и всех бывших на борту вертолётов захватило иное световое шоу: эллиптический поток с северо-запада на юго-восток крошечных, мерцающих огней свыше полумили в длину и трёхсот ярдов в ширину, который двигался вниз по передней стороне массива. Движущиеся огни находились не более чем в полумиле от наших окопов, обращённых к горе. Гэллоуэя, восседавшего на штабеле ящиков с грантами и патронами, эти мерцающие огоньки заворожили. В какой-то момент он с замиранием сердца подумал, что видит дульные вспышки винтовок, стреляющих по этим двум вертолётам.

Диллон же был осведомлён лучше: "Эти огни исльзовали северные вьетнамцы, сотни вьетнамцев, чтобы спуститься вниз с горы к зоне высадки на позиции для утренних атак. На огни навели артиллерию, а на эти две горные вершинысигнальные ракеты. Где-то после полуночи прогремел мощный вторичный взрыв на участке горы прямо над "Экс-Рэй"".

"Следопыты" мгновенно включили на малой поляне небольшие посадочные прожекторы с направляющими щитками, в то время как Тиффт заводил Крэндалла и Фримэна вниз сквозь густую завесу пыли и дыма, висевшую над "Экс-Рэй". Старый Змей и Большой Эд снизились в темноте, сбивая верхушки деревьев, и в несколько секунд Диллон, Гэллоуэй и компания выгрузили и сложили в высокой траве ящики с патронами и пятигаллонные пластиковые бутыли с водой, после чего два вертолёта отчалили. Гэллоуэй вспоминает: "Мы присели во тьме, пытаясь сориентироваться, и ждали, когда за нами придут. Из темноты раздался голос: "Следуйте за мной и смотрите, куда ступаете. Тут на земле кругом мёртвые, и они все наши". Голос, принадлежавший сержант-майору Пламли, повёл нас на командный пункт".

Я приветствовал Гэллоуэя коротким рукопожатием и стал вводить в курс дела Диллона, Уайтсайда и Чарли Гастингса, авианаводчика ВВС; Джо слушал. Первым делом нужно было направить артиллерию и уда-ры с воздуха по тем участкам, где заметили огни. Второе, нужно было убедиться, что сержант Сэвидж и отрезанный взвод получают всю необходимую артподдержку. Мы с Диллоном обсуждали, как подобраться ко взводу Сэвиджа. Гэллоуэй нашёл дерево, привалился к нему своим рюкзаком и ждал.

Ночь выдалась беспокойная. Все подразделения оставались в полной боевой готовности. Херрен с ротой "браво" уже вторую ночь проводил без сна. Командир противника имел, по крайней мере, приблизительное представление о нашей численности, если считал подлетавшие днём вертолёты, и уж наверняка знал, что потрепал нас изрядно. Около одиннадцати часов ночи взошла полная луна, что дало командиру противника на Тьыпонге возможность лучше разглядеть периметр. Мы с Диллоном, хоть и благодарные неприятелю за то, что не бросил в игру какой-нибудь зенитный пулемёт, всё же опасались, что он это сделает, и совсем скоро. Мы должны были продолжать обстрел склонов артиллерией и с воздуха, чтобы подавить это средство ещё до того, как его задействуют.

В тридцати семи милях к северо-востоку Брюс Крэндалл и Большой Эд Фримэн заглушили, наконец, свои "Хьюи" на огромной вертолётной площадке, прозванной "Индюшиная ферма", рядом с проволочным ограждением лагеря "Холлоуэй", поблизости от Плейку. Они летали без остановки с шести утра; шёл уже одиннадцатый час вечера, когда Крэндалл отключил двигатель и стал выбираться из машины. "Вот тут-то меня и одолела проделанная за день работа. Ноги отказали мне, когда я ступил на полоз, и я рухнул на землю. Несколько минут меня рвало. Мне было очень стыдно, потребовалось какое-то время, чтобы восстановить самообладание. Кто-то сунул мне в руку бутылку коньяка, и я сделал большой глоток. Пустая трата хорошей выпивки. Она вырвалась наружу так же быстро, как и упала внутрь.

Наконец, меня перестало трясти, и я добрался до оперативной палатки, чтобы подвести итоги этого дня и спланировать следующий. Ух и денёк выдался у авиаотряда! У нас не было ни одного смертного случая, и задачу мы выполнили. Когда нас звали братья-пехотинцы, мы срывались с места. В этот день был ус-тановлен стандарт для штурмов с вертолётами. Я размышлял о завтрашнем дне. Будет ли он хуже? Я не был уверен, что смогу выдержать ещё один такой день, как сегодня. Но потом снова подумал о парнях на "Экс-Рэй". И выбор остался не за мной".

Брюс Крэндалл так и кипел из-за отказа лётчиков санитарных вертолётов вернуться на "Экс-Рэй" и вывезти раненых. "Офицер, командующий медэваками, окинул меня взором и стал грызть за то, что я повёл его людей в жаркую зону высадки; предостерегал, чтоб я больше никогда этого не делал. А я не мог взять в толк, как ему хватило смелости заглянуть в лицо мне, когда ему так не хотелось заглянуть в лицо врагу. Если б мои лётчики не удержали меня, той ночью тот офицерик заработал бы порядочное "Пурпурное сердце". С того дня каждое задание я планировал таким образом, чтобы при эвакуации раненых пехоте ни на кого не пришлось полагаться, кроме моего подразделения".

Раненые, вывозимые из "Экс-Рэй" на вертолётах Крэндалла, оказывались в роте "чарли" 15-го медицинского батальона 1-ой кавалерийской дивизии, временно размещённой в палатках лагеря "Холлоуэй". Замкомандира медроты был капитан Джордж Х. Келлинг, 28 лет, родом из Сент-Луиса, штат Миссури. Пятеро военврачей "чарли" старались стабилизировать солдат, покидающих вертолёты. "Лечение, которое мы предоставляли,  говорит Келлинг,  разрабатывалось для поддержания кровообращения в организме пациента до тех пор, пока его не доставят в госпиталь, где есть и персонал, и оборудование для проведения радикальной хирургической операции". Врачи медроты "чарли" перетягивали повреждённые кровеносные сосуды, остановливая кровотечение, и вливали цельную кровь.

Келлинг вспоминает, как много раненых умирало от потери крови, что шла постоянная гонка со временем: вливать в солдата кровь быстрее, чем он её терял, даже после перетягивания военврачами кровоточащих сосудов. "Мы часто забывали об осторожности и делали пациенту сразу четыре вставки [внутривенные трубки, вставленные в кровеносные сосуды], и четыре санитара давили на пакеты с кровью изо всех сил. Так что нет ничего необычного в том, что пациента трясло, он дрожал и терял температуру тела от быстрого вливания такого большого количества холодной крови, но была альтернативапозволить ему умереть".

Транспортные самолёты "Карибу" 17-ой авиароты стояли наготове для эвакуации стабилизированных пациентов из Плейку в армейские госпитали в Куинёне и Нячанге. Оттуда после проведения дополнительных хирургических операций наиболее серьёзные случаи доставляли в Кларк-Филд на Филиппинах, а затем в Соединённые Штаты. Те, у кого выздоровление ожидалось в течение двух-трёх месяцев, эвакуировались в армейские госпитали в Япониии в свой срок возвращались в Южный Вьетнам, обратно на войну.

В зоне высадки "Экс-Рэй" в ту первую ночь противник беспокоил и прощупывал все роты, кроме роты "дельта" в восточно-юго-восточной четверти периметра. В каждом случае ему отвечали либо артиллерийским огнём, либо гранатами из М-79. Наши пулемётчики получили строгий приказ огня не открывать, если только на то не будет приказа; мы не хотели выдавать их местоположение.

Капитан Боб Эдвардс и солдаты его роты "чарли", усиленные взводом Мирона Дидурыка, заняли самый длинный участок периметра, протянувшись на 140 ярдов по юго-юго-восточной стороне и состыковавшись с ротой "альфа" справа от себя и ротой "дельта" слева.