Стреляли девушки отменно. После каждой пары Вадим вместе с Людой Михайловой шел проверять мишени, ставить новые. Особенно отличилась Надя Чуринова. Никто из наблюдавших так и не заметил, как она ползла, где замаскировалась. И огонь вела не с одного, а с двух мест. Все мишени поразила.
А иначе и быть не должно, сказала Полина Онищенко, невысокая, плотная украинка, «пышечка», как назвал ее про себя Лавров. Чуринова еще на курсах снайперов всех удивляла. Из любого положения била без промаха.
Посмотрим, произнес Лавров.
В конце занятия он организовал нечто вроде соревнования: кто же самый меткий в отделении? Сначала на 150 метров стреляли в очерченный на пеньке квадратик величиной со спичечный коробок. Этот «барьер» преодолели все. Следующий былдонышко гильзы на расстоянии 100 метров. Поразили цель Надя Чуринова, Наташа Самсонова, Полина Онищенко и Аня Шилина.
А теперь попробуем, кто попадет в подброшенную гильзу, предложила Надя. Бросайте, командир, да повыше.
И первой подняла винтовку. Трах! Падавшая к земле гильза вдруг снова взметнулась вверх. Света Удальцова и Таня Климанова от радости аж взвизгнули.
Ну, Надька, ну, циркачка! обнимала подругу Полина Онищенко.
Повторить результат Чуриновой никому не удалось. Дважды пытался сделать это и Лавров. Увы, мазал. Построив отделение, он коротко подвел итоги тренировки и объявил, что победителем вышла рядовая Чуринова.
За отличную стрельбу объявляю вам благодарность, сказал Лавров.
Пожимая руку девушке, он взглянул ей в глаза. Взглянул и замер: они были изумительной голубизны. Бирюза в сравнении с ними казалась бы совсем серенькой. Сейчас они излучали счастье, удовлетворение. Порозовело обычно бледное лицо.
Где вы так научились стрелять? спросил младший сержант. Неужели на курсах снайперов?
Я еще до войны занималась в Осоавиахиме, с седьмого класса участвовала в различных соревнованиях по стрельбе, без тени рисовки ответила Надя, вплоть до республиканских. Выполнила норму мастера спорта. Да и на фронте уже не первый месяц.
Домой возвращались совсем в ином настроении. Лавров опять шел впереди. Девушки тихо переговаривались, порой слышался приглушенный смех.
«А ведь правильно рассчитал начальник штаба, думал Вадим. Занятие в какой-то мере сняло с них нервную нагрузку. Они уже приходят в себя».
На следующий день майор Стороженко вызвал младшего сержанта к себе. Расспросив, как прошла тренировка, сказал, что сегодня в ночь надо выслать две пары снайперов на участок обороны первого батальона.
А мне разрешите пойти во второй батальон, попросился Лавров.
Майор пристально посмотрел на него, подумал о чем-то и согласился:
Ну что ж, когда-то надо начинать. С кем пойдешь?
С Михайловой, наверное. С ней последнее время Нечипорук ходила.
Майор встал из-за столика, подошел к буржуйке, где тлели угольки, щепочкой достал один, прикурил.
Да, чуть не забыл, сказал он. Одну пару надо выделить в помощь разведчикам. Пусть прикроют их, когда будут переходить передний край немцев. И, провожая Лаврова к выходу, пожелал:В добрый час, как говорят на Руси.
Умел бояться, умей и смелым быть
В первый батальон пошли Наташа Самсонова, Таня Климанова, Аня Шилина и Света Удальцова.
Разрешите мне с Ритой прикрывать разведчиков? попросила Надя Чуринова и почему-то при этом покраснела.
Пожалуйста, ответил Вадим. Я и сам думал вас послать. Лавров прошел в глубь землянки, сел рядом с Людой Михайловой. А мы с вами пойдем во второй батальон. Вы сколько раз на охоте были?
Мало. У меня на счету всего три гитлеровца, ответила Люда.
А я вообще первый раз на боевое задание иду. Так что вы уж, где надо, подсказывайте мне.
На передний край пришли перед наступлением сумерек. Командир пятой роты старший лейтенант Петров, в распоряжение которого поступили младший сержант Лавров и боец Михайлова, по ходу сообщения провел их в первую траншею и поставил задачу.
Два дня назад, сказал он, немцы установили вон на том гребне с кустами станковый пулемет. И не дают нам покоя. Сегодня, к примеру, двух солдат ранили, одноготяжело. И так замаскировались, что никак не можем обнаружить. Вы уж постарайтесь, хлоп Взглянув на Люду, улыбнулся. Виноват, товарищи. Да, вот еще что. В штабе батальона меня предупредили, что на участке четвертой роты сегодня ночью будут переходить разведчики. Имейте это в виду. Не исключено, что фашисты предпримут поиск. Они чувствуют, что приближается наше наступление, и заметно активизировались. Так что будьте начеку. Иначе, не ровен час, в лапы к ним попадетесь. Запомните: пароль«Тачанка», отзыв«Тула». Все ясно? Ну тогда, как говорят, ни пуха ни пера.
И он направился к расчету противотанкового ружья, который располагался неподалеку.
Лавров снял чехол и колпачки с оптического прицела, положил винтовку на бруствер и стал внимательно изучать впереди лежащую местность. Ему нужно было определить, где лучше всего выбрать позицию, как незаметней пробраться к ней. Одно место для засады наметил довольно быстро. Метрах в двухстах от вражеских окопов был когда-то каменный сарай. Сейчас от него даже стен не осталось, лишь валялись разбросанные кирпичики и камни да рос высокий чертополох. Там и решил Лавров оборудовать одну точку. А вторую? Лучшего места, чем кочковатый луг, найти не удалось. Михайлова, которая тоже оценивала местность, полностью согласилась с младшим сержантом. Договорились и о пути движения к позиции. Пролегал он вначале по мелиоративной канаве, в конце ее надо было повернуть направо, на куст бурьяна, а тамналево и прямо на развалины сарая. Заблудиться вроде негде.
Темень постепенно обволакивала все вокруг. Передний край продолжал жить своей жизнью. Раздавались пулеметные очереди, винтовочные выстрелы, изредка ухали минометы. То с одной, то с другой стороны взвивались в небо осветительные ракеты. На какое-то мгновение они озаряли землю мертвенно-белым светом и тут же гасли.
Устав стоять без дела, Вадим извлек из чехла малую саперную лопату и стал делать углубление в задней стенке траншеи.
Минут через десять мы будем не стоять, а сидеть, пообещал он Люде.
Получилось не совсем удобно, но вполне терпимо. Сели. Молча слушали дыхание переднего края, его обычную «музыку».
Хотите я вам расскажу, как первый раз в бою была? почему-то шепотом спросила Михайлова.
Расскажите.
Было это недели три назад. Днем Клава Нечипорук сказала мне, что сегодня состоится мой выход в свет. Я сначала не поняла: в какой свел? «В высший, улыбнулась Клава. Помнишь Наташу Ростову и ее первый бал? Вот и у тебя будет нынче бал. Только платье другое и музыка иная». Все ясно стало. Собираюсь, а сама дрожу. Девчонки подбадривают, всякие хохмочки рассказывают, я смеюсь, а на душе бог знает что. Вползла откуда-то, как змея, подленькая мысль, что вижу подружек, траву и пасмурное небо в последний раз. Вползла и выворачивает душу. Не помню, как мы добирались до своей позиции. Добрались. Легла я в воронку, Клава неподалеку. Вижуокапывается. Стала и я зарываться. Рассветало. Клава говорит мне: «Наблюдай в секторе от обгоревшего дерева до того вон гребня. Заметишь что, сразу докладывай». Только приложилась к оптическому прицелу, как засвистят пули! Я носом в землю и не дышу. Полежала немного, вроде цела. Подняла голову. И тут Клава два раза подряд выстрелила. Глянула в мою сторону и две гильзы в карман сунула: значит, двумя фашистами меньше стало. Приободрилась я, смотрю на обгоревшее дерево, вправо от него, как вдруг почти рядом земля дыбом встала, рвануло так, что перепонки мои, наверное, мозгов коснулись. Вслед за этим еще один взрыв, еще Осколки с противным свистом над головой вминают. Я впилась в землю и ору; «Мамочка родная! Мамочка!» Думаю, вот он, конец. Прощай, белый свет Но тут все стихло. Я полегоньку шевельнула одной ногой, другой. Целы! Рукитоже. Жива! Поворачиваю голову, смотрю, где Клава. А она, как ни в чем не бывало, прильнула к прицелу. Не знаю, слышала она в этом аду кромешном, как я орала, или нет, но словом никогда не обмолвилась. И уже когда ползли назад, сказала мне, что убила двух артиллерийских разведчиков. Вот гитлеровцы и взбесились. Пришла я в землянку, увидела девочек своих, и такими они мне показались родными, милыми. Кинулась к ним, перецеловала всех
Рядом послышались шаги, тихий говор. Лавров привстал. Это возвращался старший лейтенант Петров. Вместе с ним был солдатвероятно, связной. Поравнявшись со снайперами, офицер приостановился.
Разведчики сейчас отправились, сказал он. Две дивчины тоже выползли за передний край. Так что будьте внимательны: в своих не пульните. И, пригибаясь, пошел дальше по траншее.
Интересно, Николаев есть в составе этой группы? спросила Михайлова.
Он мне говорил, что сегодня пойдет в поиск, ответил Лавров.
Люда вздохнула и промолвила:
Надя теперь вся испереживается.
Какая Надя? Чуринова? Почему это она будет переживать?
Да разве вы не знаете?! Любит она Колю, очень любит. Только он почти не обращает на нее внимания. Потому она и бывает иной раз сердитая.
Не знал я этого. Да и Николай мне ничего не говорил. Вернемся, расспрошу у чего.
Да вы что! Люда схватила Вадима за рукав. Ни в коем случае. Надька тогда убьет меня. Она сама от себя это скрывает. Только разве ж любовь скроешь?..
Темное, кое-где вызвездившее небо то и дело вспарывали огненные нити трассирующих пуль. Сначала проносились светлячки, а потом уж слышался дробный перестук пулемета. Неожиданно темноту прочертили, одна за другой, две яркие оранжевые полосы. Потом где-то далеко громыхнул взрыв, за ним еще. «Так это же трассирующие снаряды», догадался Лавров.
Разведчикам нашим помогают, определила Михайлова.
Кажется, и нам пора. Вадим не спеша вылез из траншеи и, пригнувшись, осторожно, не ступая на пятки, пошел вперед. Вслед за ним двинулась и Людмила. Вдруг с нашей стороны с шипением вверх взмыла сигнальная ракета. Снайпера тут же плюхнулись на землю. «Какому идиоту понадобилось это?»со злостью подумал Лавров. Подождали минуту-другую. Вроде тихо все. Поднялись. Наконец, мелиоративная канава. Глубина ееметра полтора. На дне вода. Шли пригнувшись, след в след. Устав, присели на сухой выступ. Опять пошли. Канава кончилась. Теперь до бурьяна надо ползти. Первым заскользил вперед Лавров. «Лишь бы на мину не нарваться, подумал он и тут же отогнал эту мысль:Кому взбредет в голову ставить мины на нейтральной полосе?» Люда не отставала. Ползла она почти бесшумно. У куста бурьяна остановились передохнуть.
Лежа в неглубокой воронке, Вадим прислушивался к зловещим звукам войны. Постанывала и мелко дрожала земля. Через равные промежутки времени ее поверхность рвали глухие взрывы мин и снарядов. С обеих сторон взлетали и гасли ракеты, ночную тьму чертили то пунктирные, то яркие огненные трассы. Прямо над головой высоко в небе послышался гул самолетов. Постепенно он удалялся на запад: наши бомбардировщики пошли бомбить тылы фашистов.
Еще одно усилиеи мы у цели, повернувшись к Михайловой, тихо произнес младший сержант и поинтересовался:Вы не устали?
Немножно есть, призналась Люда. Но это ничто по сравнению с тем, что предстоит впереди. Пока только присказка, сказка будет там. Я вас об одном прошу: никому не рассказывайте, как я перетрусила в первый раз.
Само собой разумеется, ответил Лавров, а про себя подумал: «Как бы самому не заорать «мамочка!»
Около обломков кирпича и камня позицию оборудовали быстро. С места ничего не сдвигали, и хоть кое-где мешала наблюдению высокая трава, но и ее не трогали. Углубления для стрельбы лежа сделали друг от друга метрах в пяти-шести. Потом поползли на кочковатый луг. Тут пришлось труднее. Земля была сырая, кочки мелкие. Но все же отыскали относительно подходящее место. Охоту решили начать отсюда, а развалины использовать как запасную позицию. Расчет был простой. При первых же выстрелах гитлеровцы начнут искать снайперов среди остатков сарая, туда и обрушат свой огонь. А тем временем, под шумок, можно будет не одного из них отправить на тот свет.
Потихоньку начали оборудовать позицию, памятуя фронтовую мудрость: «Сам не окопаешьсяпуля закопает».
Рассвет еще не наступил, но в воздухе уже чувствовалась предутренняя свежесть, стало прохладней. И странное дело, всего час назад трава была сухая, а сейчас повлажнела: роса ложится.
Неожиданно со стороны немецких позиций донеслась беспорядочная стрельба. Темный бархат неба запестрел огненными крючками сигнальных ракет. «Разведчиков наших засекли», понял Вадим. И тут же в вышине вдруг вспыхнули две ярки фары. Вспыхнули и повисли, освещая землю бледно-голубым светом.
На парашютиках, негромко сказала Люда. Теперь будут почти минуту висеть.
Но они не висели и пятнадцати секунд. Брызнув искрами, погасла сначала одна ракета, потом другая.
Это Надькина работа! восторженно проговорила Люда. Ну молодец! Вот это класс! С ходу сбила. Колю выручает.
Огненные мазки еще тревожили темноту, но все реже и реже. Постепенно стала утихать и автоматная трескотня. «Все, вырвались разведчики», с удовлетворением подумал Лавров. Но не прошло и минуты, как на том участке начали рваться мины и снаряды. Вадиму было хорошо видно, как взбухали и лопались на земле огненные шары. Они вроде смерча промчались там и стихли.
На какое-то время Вадим даже забыл, зачем он лежит здесь, укрывшись за кочкой. Мысли его были заняты одним: жив ли Николаев? Сумел ли он выполнить задачу?
Девочки наши теперь уже домой возвращаются, послышался тихий голос Михайловой.
Да, конечно, так же тихо ответил Лавров. Они свое дело сделали. А у нас еще все впереди. Но ничего, кажется, уже светает.
И действительно, воздух стал как бы реже, спадала его густота, липкость. Если раньше небо было сплошь темным, лишь сияла луна, будто каллиграфическим почерком выведенная буква «С», то теперь ясно различались облака, застывшие в вышине. Спустя несколько минут среди облаков на востоке прорезалась светлая полоска.
Вадим приблизил глаза к прицелу, посмотрел в сторону вражеских позиций. Пока ничего не видно. Притаились фашисты. Наделали им шороху разведчики, теперь разбираются, что к чему. Их траншеи скрыты туманной синевой.
Бледная полоска на небе постепенно приобретала голубовато-желтый цвет с небольшим добавлением розового. Потом румян становилось все больше и больше. Несколько гуще они были у горизонта, а уходя вверх, таяли, размывались в бледной голубизне. Самое удивительное и прекрасное было в том, что картина эта все время менялась, с каждой минутой в ней появлялось что-то новое, одни цвета угасали, другие насыщались. Движение красок было просто фантастическим и рождало в душе восхищение и даже умиротворение. Оно никак не сочеталось с суровой действительностью.
А восток все добавлял и добавлял золотистых и красных тонов. Они разливались широко, свободно. И, словно боясь их, уползали на запад темные тучки. Вадим даже улыбнулся, насколько это символично показалось ему. Над Родиной нашей встает заря Победы. Она теснит, гонит прочь все темное, мрачное.
Менялся и цвет воздуха. Правда, у земли он еще был синим, но выше переходил уже в светло-сиреневый. А над травой небольшими участками начал стлаться седой туман.
Прямо над головой со свистом пронеслась пара кряковых уток. Потом в глубине немецкой обороны вдруг взревел двигатель и сразу же стих.
Солнца еще нет. Оно где-то на подходе. Все пронизано голубоватым цветом, как на картине Александра Иванова «Явление Христа народу». И вдруг со стороны гитлеровцев часто-часто застучал пулемет. «Вот тебе и Христос! подумал Вадим, приникая к оптическому прицелу. Не «наш» ли это заговорил?»
Командир, послышался голос Михайловой, смотрите туда, где две сосенки и между ними березка. Видите бруствер? Из-за него сейчас плескался огонь.
Понял, наблюдаем вместе.
Перекрестие прицела плывет по гребню. Действительно, бруствер. И тут Вадим видит, как поднялась одна голова в каске, вторая. Снова протатакала очередь, и головы скрылись.
Вам хорошо видно? спросил Лавров.
Да, ответила Михайлова, особенно того, что справа.
Приготовиться, как только появятсябьем сразу. Вы правого, я левого.
Прошла минута, другая. «Чего они там, заснули, что ли?»не отрывая взгляд от бугорка земли, думал Вадим. Наконец поднялась одна голова, за ней другая. Левая аккуратно «садится» на пенечек прицела. Два выстрела слились в один. Оборвалась пулеметная очередь, исчезли головы.