Но особо славились в округе Лавровы своим садом. Вернее, даже не садом, а питомником. Дедушка Вадима Петр Никитович был хорошо знаком с Иваном Владимировичем Мичуриным. Когда по каким-то делам оказывался в Козлове, непременно наведывался к знатному садоводу и привозил домой новый саженец.
О матери Вадим всегда вспоминает с какой-то щемящей грустью и бесконечной любовью. Для него, мальца, она была всем: и верховным судьей, и другом, и самым умным наставником. Нелегкой ей выпала жизнь. Муж частенько приходил домой навеселе. Свекровь с утра до вечера ворчала, что кругом все не так, не по ее. Мать никогда не перечила, она молча продолжала делать то, что было нужно. Года два подряд случился неурожай. Хлеба еле хватало до конца зимы, а потом переходили на одну картошку. Да и ее не всегда было вдосталь. По вечерам, когда в животах особенно урчало от голода, мать собирала всех четверыхтрех сыновей и дочь, забиралась с ними на печку и начинала рассказывать. Она знала великое множество сказок и разных историй. А еще любила она песни. «Хаз-Булат удалой», «По Дону гуляет» и десяток им подобных знал наизусть каждый из четырех ее детей.
Вот в эти-то неурожайные годы и приноровился Вадим к рогатке. Резину вырезал из старой велосипедной камеры, которая давно валялась на чердаке. Для рогульки отпилил начавший засыхать вишневый сук. Очистил, отшлифовал его ножичком так, что тот будто полированный стал. В качестве заряда использовал колотый чугун. У кого сковорода разбилась, у кого чугунок прогорел, подбирал отжившую свое посуду, молотком колол до нужных размеров и шел охотиться на воробьев. Порой за день до десятка сшибал. Мать не очень-то одобряла это занятие. Но что было делать? Бульон из пташек получался отменный, и его с удовольствием ели отощавшие сестренка и братишка.
Потом нужда в такой охоте отпала, и Вадим спрятал рогатку подальше. Если не нашел ее на палатях Валентин, младший братишка, то, наверное, и сейчас там.
Лавров лежал с открытыми глазами. Картины родных мест, воспоминания детства теплой волной проходили по сердцу. И как бы вливали новые силы. Вот так всегда, когда получаешь долгожданную весточку с родины. Они, эти весточки, подобны роднику, что бил в лощине за колхозным двором в Лебедевке. Испить его студеной, живительной влаги шли все, кто был поблизости. Брали ведрами, бочками, везли на дальние станы. Везли весной, летом, осенью. А он не скудел, продолжал все так же весело журчать. Даже зимой, под толстой коркой льда. Он был неиссякаем. Потому что питала его мать-земля. С ней он связан всем существом своим. Так и солдат. Он силен связью тысячами нитей с матерью-Родиной. И одна из самых живительных связейвесточки из родных краев.
«Спасибо тебе, Сережа Бычков, за такую весточку. Подарок твой я непременно сохраню».
Лежавший в другом углу землянки сержант Муравьев (он остался за Николаева) приподнялся на локоть и попросил:
Смирнов, погаси лампу. Никак не могу уснуть при свете.
Ванюша Смирновмолодой солдат, в разведвзводе всего неделю. Не вылезая из-под шинели, придвинулся поближе к «сталинградке», вытянул сложенные лодочкой ладони и стал дуть. Пламя прилегло, но не погасло. Сержант снова приподнялся на локоть и так взглянул на солдата, что тот сразу выскочил из-под шинели и с ожесточением дунул. Лампа погасла. Некоторое время еще краснел обгоревший кончик фитиля и над ним струилась тоненькая лен точка дыма. Потом все исчезло. В темноте лишь слышалось сопение. И вдруг кто-то захрапел, да еще с таким захлебом, будто внутри у него вулкан начал клокотать.
Опять Кологривов навзничь уснул, проговорил, поднимаясь, сержант. Никитин! окликнул он лежавшего рядом с Кологривовым ефрейтора. Тот, ничего не говоря, ткнул соседа в бок. Сосед крякнул, молча повернулся и продолжал спать, но уже без храпа.
Еще бы две секунды
Проснулся Лавров раньше всех. Обулся и тихо вышел из землянки. В лицо пахнул настоянный на сосновой хвое прохладный воздух. Закрыв от удовольствия глаза, Вадим несколько раз вдохнул полной грудью. Из-за леса, со стороны переднего края, доносились пулеметные очереди, редкие тявканья пушек, глухие хлопки минометов. Обычная фронтовая жизнь.
Солнце еще не взошло. Белая росная дымка стелилась по густой траве, жалась к кустам, землянкам. А на верхушках высоченных сосен уже янтарем отсвечивали капельки дождя, прошумевшего ночью. Какие-то птички, не обращая внимания на близкое уханье, веселым и беззаботным щебетаньем приветствовали рождение нового дня. Мимо прошли два патрульных с автоматами на груди. Они о чем-то тихо разговаривали между собой.
Не подкладывай больше, донесся голос повара Хилько.
Это он, наверное, кому-то из своих помощников сказал. Вадим представил себе сердитое лицо этого добродушнейшего, высокого и тонкого, как жердь, человека с обвисшими шевченковскими усами. В боях под Нарвой осколком мины у него была разбита кисть левой руки. В госпитале его признали негодным к строевой службе. Но он все же добился направления в свой полк. Однако попал Игнат Хилько не в родную первую роту, как мечтал, а на кухню, и вскоре стал там старшим поваром. Окончательно с этой должностью Хилько смирился, когда увидел кинобоевик про Антошу Рыбкина. И даже песенку его частенько мурлыкал себе под нос:
Винтовка мне по сердцу,
Поверь моим делам.
Задам врагам я перцу
И жару им поддам.
В полку любили его не только за наваристый борщ и вкусную кашу, но и за боевую удаль. Если надо было, он с термосом за плечами хоть за передний край уползет, лишь бы бойцы не остались голодными. Но с особой любовью Игнат относился к девушкам-снайперам. Их он прямо-таки боготворил. Объяснял это просто:
Мужику что ни сготовь, все пойдет, лишь бы сытно. А тут дамочки. Они в еде тонко разбираются. Природа их так устроила. Вот я и смотрю: если «стеклышки» нос не морщат, едят с аппетитом, значит, все остальные будут только хвалить. И другое надо взять во внимание. Они же найпервейшие окопницы. Не просто фронтовички, таких сейчас немало, а окопницы. Им больше достается, чем даже мужику-пехотинцу. Потому и уважение к ним мое самое душевное.
Сейчас кухня стояла под навесом из елового лапника. Дым, поднимавшийся из трубы, расползался по лапнику, процеживался через него и был почти незаметен. Расположение кухни угадывалось по дурманящему запаху пшенной каши с тушенкой. Легкий ветерок нес его как раз на Лаврова.
Из штабной землянки вышел майор Стороженков рубахе, без гимнастерки. Увидел Вадима, улыбнулся, приветственно поднял руку. Потом сделал несколько приседаний, пробежался немного. Около сучковатого дерева остановился, подпрыгнул, ухватился за толстый сук и легко подтянулся раз, другой, третий Два солдата принесли из родника ведра с водой и вылили их в умывальникдлинное корыто из оцинкованного железа. В его дне были просверлены дырочки. Роль сосков выполняли патроны. Шляпками они плотно прикрывали отверстия. А чуть толкнешь вверхпольется вода.
Вадим ждал, когда откроется дверь землянки девушек-снайперов. Раньше идти туда не хотелось: пусть приведут себя в порядок после сна. Первой выскочила Таня Климанова. Она сцепила над головой руки, засмеялась радостно и громко произнесла:
Боже, как хорошо! Какое чудесное утро!
Потом вышли Люда Михайлова, Надя Чуринова. Люда в гимнастерке без ремня, а Надя в сером тонком свитере. Полотенца у обеих переброшены через плечи. В руках по котелку с водой, мыло. Направились к сосне, повесили на сучок полотенца, начали умываться, поочередно поливая друг другу.
Лавров подошел к землянке, постучал в дощатую дверь (разведчики откуда-то притащили, а дядя Гаврила, из хозяйственного взвода, приладил ее и крючок сделал).
Входите, ответила Лида Ясюкевич. Она сегодня была дневальной.
В землянке чисто, все прибрано. В углу, укрывшись шинелями, спят Аня и Света. Они ночью вернулись с охоты. Вадим знал, что прошла она удачно. А о деталях расскажут потом, когда выспятся.
Сегодня занятие проведем, сказал Лавров, обращаясь к Наташе Самсоновой. Тема: стрельба из ручного пулемета. Ну и по парочке гранат надо бросить.
Ого! повернувшись от зеркальца, которое висело рядом с небольшим окошком, воскликнула Рита. Что так много на один день? Или готовиться к чему-то надо?
По всем приметам скоро должно быть наступление, авторитетно заявила Лида Ясюкевич.
А ты откуда знаешь? прищурив глазки, спросила Рита. Уж не майор ли Стороженко тебе сказал? Видела тебя вчера около штабной землянки. Смотри, напишу Клавке, та сразу прискачет сюда.
Выдумаешь тоже! спокойно и даже как-то безразлично ответила Лида. Да разве я променяю на кого-то своего Янека! А насчет скорого наступлениянюх имею. Во-первых, фашисты усиленно окапываются, роют траншеи, строят гнезда для пулеметов. А у них нюхне хуже моего. Во-вторых, в соседнем лесу пушки наши новые появились и дивизион «катюш». А в-третьих, сегодня в полк пополнение прибывает.
Во дает! удивилась Рита. Да откуда же ты всю военную тайну знаешь? В штабе, что ли, разнюхала?
Не была я в штабе. Майора видела, но почти не разговарила. Так, обменялись взаимными любезностями и все. Ходила вчера на могилу Вали Труниной, видела, как в лес въезжали и маскировались пушки, «катюши». Что оккупанты в землю зарываются, все знают. А насчет пополнения, то вчера вечером Игнат Хилько ворчал: дескать, дополнительно на пятьдесят человек обед готовь, а чтобы дрова заготовить, никто не хочет думать. Теперь ясно, откуда сведения? Да и вообще надоело уже стоять на одном месте. Другие фронты наступают, а мы никак из этих лесов и болот не выберемся.
В землянку вошли зарумянившиеся Надя и Люда. Вслед за ними, напевая «Нас утро встречает прохладой», на одной ножке в дверь впрыгнула Таня. Увидела командира отделения, остановилась, часто-часто заморгала глазами и, приняв стойку «смирно», почему-то вполголоса произнесла:
Здравия желаю, товарищ младший сержант! И уже громче осведомилась:Вы еще на завтраке не были?
Специально за тобой зашел, чтобы проводить до кухни, съязвила Люда Михайлова. А то как бы опять в ельнике не повстречался лейтенант-связист.
Ну, Людка, и вредная же ты, обиделась Таня. Я бы тоже кое-что сказала, да подожду до другого случая.
Девочки, сейчас же прекратите пустой разговор, оборвала их Наташа Самсонова. Забирайте котелки, и строиться на завтрак.
Место для занятий выбрали там же, где проходила тренировка по снайперской подготовке. Ручной пулемет с двумя дисками, патроны, гранаты РГ-42 и запалы к ним получили на складе артвооружения. Лавров неплохо знал устройство пулемета, правила стрельбы из него. Не раз приходилось ему и метать гранаты. Потому он отказался от помощи сержанта Муравьева, решил, что и своими силами обойдется.
Посадив девушек в кружок, Лавров поставил перед собой ручной пулемет Дегтярева и начал объяснять его устройство.
А стоит ли зря тратить время? вдруг спросила Надя Чуринова. Мы же его изучаликто в снайперской школе, кто на курсах. Стрелять, правда, мало приходилось, а устройство помним.
Конечно, помним, поддержали ее остальные девушки. Чем зря время терять, лучше в стрельбе потренироваться.
Младший сержант, задав для контроля несколько вопросов по знанию матчасти пулемета, согласился. Но прежде показал, как снаряжается диск. И не только показал, но и заставил каждую из подчиненных проделать эту операцию. Мишеньнарисованная углем на фанерном щите вражеская каскабыла установлена на двести метров. Первым пристрелку сделал сам командир. Пули легли сравнительно кучно, но ушли чуть влево. Вадим покрепче установил сошки, попробовал еще. Получилось лучше.
За пулемет легла Наташа Самсонова. После двух коротких очередей проверили мишень. Пули ушли вправо.
Все ясно, сказала Наташа, поправку взяла большую. Боялась, как бы вслед за командиром не уйти налево.
Девушки заулыбались. А Рита, сделав строгое лицо, погрозила Наташе пальцем:
Но-но, не забывай, он у нас даже не курит.
Неплохо стреляли и другие. Лишь вначале не пошло у Тани Климановой. Одна, две пули попадут в центр мишени, а остальные«за молоком».
Сама не знаю почему, разводила руками Таня. Вроде делаю все правильно.
Тогда Вадим лег рядом, с правой стороны, и стал наблюдать, как она целится, как нажимает на спусковой крючок. Тут замечаний никаких, все правильно. Но после первых же выстрелов пулемет в руках Климановой начал ходить ходуном.
Прижми крепче к плечу, крикнул ей Лавров.
Однако стрельба оборвалась: кончились патроны. Пока Таня снаряжала диск, младший сержант ей объяснял:
Понимаешь, после первых выстрелов пулемет у тебя начинает мотаться из стороны в сторону. А ты его прижми покрепче к плечу и держи.
Стоявшая неподалеку Рита Кулдзиня что-то сказала подружкам, и те захихикали. Лавров повернулся к ним:
Прекратите шуточки. Вы не на вечеринке, а на занятиях.
Сделали еще по одному заходу. Хорошо получилось, в том числе и у Тани. Фанерный щит был весь изрешечен. «Если кому-то из них в бою придется лечь за пулемет, подумал Лавров, не растеряются, знают, что делать».
После небольшого перерыва приступили к метанию гранат. РГ-42, как правило, применяется в наступательном бою. В отличие от «лимонки» (Ф-1) у нее меньший радиус разлета осколка. И если солдат бросает эту гранату не из-за укрытия, а на открытой местности, то поражение его полностью исключается. Но для этого дальность броска должна быть минимум тридцатьсорок метров. А как далеко могут метнуть гранату девушки, Лавров понятия не имел. Поэтому для начала он подобрал несколько булыжников, по весу близких к РГ-42, и организовал нечто вроде соревнования: кто дальше бросит камень. Какое это было зрелище! Смех и горе. Таня Климанова, к примеру, не размахивалась, а просто поднимала руку с камнем вверх и из-за головы бросала его. Люда Михайлова, наоборот, отводила руку в сторону и кидала, как городошник биту. Дальность у обеих была около двух десятков метров. Лучше всех броски получались у Лиды Ясюкевич и Нади Чуриновой. Их булыжники летели метров за сорок.
Но в целом для Лаврова было ясно: на открытой местности метать гранаты нельзя, требуется укрытие. Тут же нашли полуосыпавшийся окоп, расчистили его, сделали бруствер. Мишеникуски фанерыпоставили на 20, 30 и 40 метров.
Прошу внимания, сказал младший сержант, когда отделение построилось. Осколки от РГ-42 поражают на 25 метров. А некоторые из вас бросают гранату едва на 20. Потому мы и подготовили это укрытие. И тем не менее надо соблюдать меры предосторожности. Каков порядок действий? Климанова, пожалуйста, не отвлекайтесь. По команде «Подготовить гранату» надо достать ее из сумки левой рукой. Показываю. Правой вывинтить пластмассовую пробку из трубки корпуса. Видите вот эту черную пробочку? Вот ее и вынимаем. Потом из гнезда сумки извлекаем запал и снимаем с него обертку. Вот он какой красивый. Но очень опасный, требует, чтобы обращались с ним нежно. Теперь вставляем его в трубку, из которой убрали пробку, и завинчиваем до отказа. Итак, граната к броску готова. А сейчас, пожалуйста, подойдите ближе к скопу, я покажу, как надо выполнять бросок.
Лавров спрыгнул в укрытие. Оно было ему чуть выше пояса, но довольно просторное, так что движениям его ничто не мешало.
Смотрите дальше, обратился он к девушкам. Пальцами правой руки плотно прижимаю спусковой рычаг к корпусу гранаты, а левой отгибаю и распрямляю усики предохранительной чеки. Берусь вот за это колечко и выдергиваю чеку. Обратите вниманиерычаг прижат. Как только я его отпущу, он сразу отлетит в сторону, и сжатая боевая пружина толкнет ударник в капсюль-воспламенитель. Будет легкий щелчок-выстрел. Через три-четыре секунды граната взорвется. Поэтому отпускать рычаг надо в самый последний момент.
Товарищ командир, вдруг обратилась Михайлова, а вы в самом деле сейчас будете бросать гранату?
А больше с ней делать уже ничего нельзя, ответил Лавров. Выдернутую чеку назад не вставляют. Надо только бросать.
Да как же это? округлила глаза Люда. Сами за бруствером, а мы вот тут. Опасно же
Не больше, чем в обед около Игната Хилько, успокоил ее Вадим. Лучше сюда вот смотрите. Правой ногой я делаю шаг назад и слегка сгибаю ее в колене. Корпус поворачиваю вправо и одновременно произвожу замах гранатой по дуге вниз и назад. Затем резко выпрямляю правую ногу и рывком через плечо бросаю гранату. Р-раз!
Раздался сухой щелчок.