- Это я понял. Может и нужно было, но всему свое время. К чему этот разговор сейчас?
- Все случилось из-за вас. Оставьте мне шанс спасти свою семью. Он и так мизерный, а тут еще и вы кружите над ней. У меня есть маленькая надежда, я хочу попытаться.
- В таких делах взывать к человечности глупо. Вы уверены, что она есть во мне? Может, я все это время как раз и добивался именно такого результата? Добился с огромным трудом и что?
- С огромным трудом? скрипнул зубами Олег, - так нелегко торчать на чужую женщину?
- Трудно, - честно признался Беркутов, вспоминая свои ощущения после совместных поездок в лифте.
- Верю, - признал Олег, - так вы не отступитесь?
- Я могу дать ей то, чего не можете дать вы. Никто тогда не тянул вас за язык.
- Желаю вам когда-нибудь оказаться в подобной ситуации и сохранить при этом хладнокровие и здравый смысл, - невесело хмыкнул Олег.
- Я никогда не окажусь в вашей ситуациивсегда был верен своим женам. Даже Руслане.
- Физически
- Вы даже этого не смогли, - парировал Беркутов.
- Нет никакого смысла, да? По-хорошему говорить с вами бессмысленно?
- Наверное, - подобрался Беркутов, опять чувствуя себя резко помолодевшим и отчаянным: - Спарринг? Повторим?
- Да пошел ты! Со своими играми я тогда на ногах не стоял,отвернулся Олег и пошел к лифту, скрывшись за дверью, что вела на площадку.
Совесть Беркутова не мучила, но неприятный осадок от разговора все же остался. Он хотел Алену, хотел очень сильно, но прожить без нее смог быбез сомнения. А этот, похоже, сожалел всерьез и мучился по-настоящему. Чего стоило ему подойти и извиниться по собственной инициативе, когда этого от него никто не требовал, Беркутов мог только догадываться.
Почему-то вспомнилась Лена совсем некстати, непонятно И он решил для себя... нет - для своей совести, которая шевельнулась в виде непонятного и неоправданного сочувствия к сопернику. Решил дать тому фору. Совсем небольшую. Это даже не являлось риском. Если тот до сих пор сиднем сидел и ничего не предпринимал, то и еще один день не решит ничего. А непонятная дурь, шевельнувшаяся внутри, за это время уляжется и тогда будет вселетний вечер под яблоней (он планировал остаться на ночевку), разговоры, цветы, совместный ужин, пускай и втроем. Сосед получит эту фору. Все равно у него не хватит ума воспользоваться ею.
Глава 23
Координаты баба Маня нарисовала подробно: все по дороге и по дороге, а где-то посередине леса у самой дороги и должен находиться лагерь поисковиков. Так и я пояснила Голубеву. Он молча кивнул, и все свое внимание уделил передвижению в стремительно сгущающихся сумерках.
Было странно и непривычно ехать ночью не по ярко освещенному городу, а по лесу, где уже наступает ночь и нормальные деревья в свете фар выглядят страшными дикими зарослями. Потряхивало на корнях и ухабах, я даже извинилась перед водителем, но он на это только скупо улыбнулся.
Саша Голубев был самой таинственной личностью во всем нашем коллективе. К нам он пришел из фирмы, которая занималась установкой электронных систем бытового комфорта. С такой техникой он управлялся очень грамотно, и работал, как правило, в паре с еще одним человеком. У нас он был единственным специалистом такого рода, имеющим сертификат-разрешения, выданные представителями фирм-производителей, с которыми мы работали. Насколько я знала, у него была семья, кажется, я краем уха что-то слышала о дочери. Но здесь, в своем отпуске, он почему-то находился один.
- Саша, вы любите отдых такого рода? Увлекаетесь экотуризмом? А семья не разделяет ваше увлечение?
- Нет, Алена, дело не в этом, - быстро взглянул он на меня и опять уставился на дорогу. Ну, нет, так нетвиновата. Вообще не мое дело.
Вскоре между деревьями мелькнул слабый свет, а уже потом я увидела и отблески костра. Окинула взглядом просторную, уютно обустроенную поляну с небольшим палаточным городком на ней. Это место мне нравилось. Мы остановились, съехав на обочину, и Голубев спросил меня:
- А если бы я тоже собрался поучаствовать? Любопытно я еще не сталкивался с такого рода увлечениями.
- Я бы так не сказала - увлечением, Саша. Скорееслужением. Вы можете приехать сюда в любой другой день или ночь, но лучше не сегодня.
- Ну я понял. Тогда просто узнаю условия, на которых смогу остаться в другой раз.
- Саша, я не могу запретить вам остаться даже сегодня. Можно спать в машине, но Мария Львовна ждет, я уже предупредила ее, - пыталась я как можно деликатнее отправить его восвояси, и стараясь не слишком показывать свою заинтересованность в этом.
- Конечно, я понимаю, - мягко остановил он мои извинения и вышел из машины, яследом за ним. Возле костра уже собрались все те ребята, которых я запомнила еще с первой нашей встречи. И две девочки тоже оставались здесь, несмотря на страшноватую эпопею с боеприпасами и взрывами. Подполковник встал нам навстречу и поздоровался за руку с Сашей, одобрительно окинув взглядом его мощную фигуру. Они поговорили, Голубев отошел от костра и уехал.
Подойдя ближе, я устроилась рядом с сидевшими на длинном бревне ребятами на мягкий сверток спального мешка. От предложенного ужина отказалась. Недолго молча посидела и послушала не совсем понятные для меня разговоры. Пора было задавать свои вопросы, и я подумала, что там нет ничего такого, что нельзя обсудить коллективно. Ребята собрались грамотные, вдруг что подскажут? Извинилась, что перебиваю и отвлекаю, и спросила у их командира:
- Скажите, а какая-нибудь схема или план размещения войск, которые стояли в этом лесу перед самым наступлением, существует?
- Само собой, - оживился он, усаживаясь удобнее и, похоже, настраиваясь на интересный разговор: - Наступление готовили, долго длилось позиционное противостояние. Лес большой, но если походить и внимательно посмотреть до сих пор хорошо видны обрушившиеся блиндажи, системы ходов, одиночные ячейки для стрелков и полноценные окопы, вырытые в полный рост. Конечно, все это оплыло и заросло, но все равно заметно и узнаваемо. Какие именно части вас интересуют?
- Танкисты. Меня интересует то место, где тогда стояли танки. Сколько их было, номер части и если можно - список офицерского состава, количество танков в одном батальоне, мог ли офицер ездить на танке один? И пистолеты их выдавали всем офицерам?
- Сведения о точном количестве техники и по личному составу я дать вам не могу, - улыбался мужчина, - только общее: тогда в тяжелом танковом батальоне было девять танков, средних до тридцати, а легкие танки в конце войны в наступлениях уже не участвовали. Командиром танка всегда был офицерлейтенант, старший лейтенант. Танковой ротой командовал капитан. Батальоном - майор, дивизией
- Нет, дальше мне не нужно.
- Тогдапистолеты? Да, личное оружие положено было всем без исключения офицерам.
- Танкист он мог просто пропасть без вести? Командир батальона, например?
- Вы о боевых потерях? Не думаю - заинтересовался он, - а к чему вопрос? С чем связано?
- Здесь в сорок четвертом пропал без вести майор Дружанин Иван Георгиевич, - слегка запнулась я на имени, - так и сообщили роднымво время наступления пропал без вести.
- Фантастика - пробормотал подполковник, - не имею права отрицать такие сведения они же официальные?
- Само собой. Да, - подтвердила я.
- Не знаю после войны находили танки, которые «утонули». Но именно во время наступления и командир? Ничего не могу сказать. А почему вы спросили - мог ли офицер ехать на танке один?
- Да будто бы он ездил. Насколько это вообще... нормальная практика?
- Вы имеете в виду этого Дружанина? Майор? А почему нет? Командир в нужный момент мог заменить любого члена экипажа, в том числе и механика-водителя. И сгонять на легком танке в дивизию или полк на военный совет или доклад мог вполне. Зачем в этом случае гнать весь экипаж?
- А здесь стояли легкие танки?
- Не должны. В сорок четвертом в наступление, как правило, шла только тяжелая мощная техника. Тогда в войска уже массово поступал и легендарный средний Т-34. Хотя в тяжелом или среднем танковом подразделении вполне мог быть и легкий танкони использовались в разведке и вот так выполняли функции автомобиля, - улыбнулся он.
- А как поступали со сгоревшими танками?настырно выясняла я, - меня интересует судьба погибших экипажей. Тела же извлекали потом? Они могли сгореть там в пепел? До невозможности идентифицировать останки?
- Нет, - внимательно смотрел на меня мужчина, - внутри самого танка нечему так длительно поддерживать горениемасла и смазки выгорают быстро. В раскаленной броне тела обгорали, а потом просто пеклись, простите за такие подробности. И датела извлекали из корпуса похоронные команды. Составлялись документы, шла сверка по списку личного состава и бортовому номеру танка.
- Вы разрешите мне заночевать здесь?трудно вытолкнула я из себя самые простые слова, - хотелось бы завтра взглянуть на то место, где стояли танкисты.
- Ну, это простопо этой самой дороге дальше и почти до самого конца леса. Это километра два отсюда. Там по обе стороны до сих пор нет высоких деревьев, только поросль осинника, а в войну, очевидно, была просто поляна. Танки всегда маскировали от чужой авиации под деревьями, а там они перестроились и пошли в наступление.
Еще некоторое время народ упорно бодрствовал, а потом стал зевать и расходиться по палаткам. Я спросила у начальника, где можно устроиться на ночь мне.
- В моей, разве что, - пожал он плечами, - там походная койка, устраивайтесь, я могу у костра.
- А свободной палатки нет?
- Там у нас склад, - кивнул он на стоящую в стороне палатку, - и ящики с останками. В этот раз нашли шестерых. С каждым годом все меньше.
- Это, наверное, хорошо? - осторожно поинтересовалась я, - а спать у костра буду я. Только, если можно, выделите противомоскитную сетку и что-нибудь под голову.
Он согласился, не стал спорить и уговаривать меня, и это было правильно. Часам к одиннадцати у потухшего костра не осталось уже никого. Я расстелила вдоль бревна полипропиленовый коврик и голубевский спальный мешок. Под голову подложила выданное мне теплое одеяло, обезопасила себя от комаров, улеглась и притихла, вспоминая разговор. Все было так, как и я думалато, что танкист пропал без вести, удивило даже бывалого военного. Но Ваня не вернулся с войны и в части его не досчитались именно после наступления у села Длинное. Конечно, нужно сделать скидку на разного рода случайности, перестраховку и бардак, которые обязательно имели место и в те времена. Значит, или-или И одно «или» я собиралась проверить этой ночью.
Постепенно стихли все звуки, издаваемые людьмишелест, шорохи, голоса в палатках. Наступала глубокая ночь. Птичьи голоса хотелось бы сказать, что стихли, но и правдая не помнила их здесь. Постепенно вершины деревьев, хорошо видные на фоне чуть более светлого неба, пришли в движение, уже давно тянуло прохладой, ночной ветерок немного сдувал комаров или простоя их не сильно привлекала?
Дождавшись полной тишины в лагере, я тихонько встала, прислушалась и сразу насторожилась. Показалось - шумит мотор. По коже пробежал озноб, вспомнились те слова подполковникачто ночью лес начинает звучать. Он и звучалшумело в вершинах деревьев, поскрипывали стволы высоких сосен, было еще что-тошорохи, легкий треск Но звук мотора мне не послышался - он был. Правда, танк гремел сильнее, но что, если просто он далеко отсюда? В двух, к примеру, километрах?
Направление движения я знала, фонарик был с собойя готовилась заранее. Свободный летний комбинезон, прилегающий к телу только в поясе, прикрывал от свежего ночного воздуха и комарья, ноги в спортивных тапочках ступали по земле тихо и неслышноя шла по дороге. Скоро выяснилось, что без фонарика идти удобнеетогда темнота уже не кажется такой непроглядной. Похоже, где-то за деревьями восходила луна, и лес потихоньку приобретал рельефные очертания и не ощущался уже такой темной массивной глыбой, нависающей над дорогой.
Не представляю себе, сколько времени прошловсе ощущения смазались, вытесненные чувством тревоги, легким страхом и волнением. Но, в конце концов, я дошлавсе говорило об этом. Деревья расступились и стало видно почти полный лунный диск, который не спеша поднимался над широким пространством с действительно низкой порослью.
Все то время, пока шла, я неосознанно ждала того, о чем в прошлый раз предупреждал Степан Григорьевиччто вдруг окликнет меня кто-то из-за дерева мужским голосом, выйдет и вполне себе дружелюбно предложит искать его истлевшее тело под конкретным кустиком и что тогда? Что делать, если я шла сюда, только чтобы убедиться в том, что Вани здесь, между ними - мертвыми, нет? И боялась до дрожи в коленках и замирания сердца не призраков Бог с ними, по рассказам они совершенно безобидные, а того, что вдруг выйдет он Выйдет и просто скажет:
- Девушка, вон под тем деревцем поищите.
И я сразу умру
- Ваня - тихонько позвала я, повернувшись лицом на ту сторону дороги, где пространство открывалось шире. И прислушалась Все то жешум ветра в ветках, скрипы, комариный звон, безобидные тихие шорохизверушки, наверное. Совсем не страшно. И я позвала уже громче и увереннее:
- Ванечка-а! Ты же не здесь? Я не верю, Ваня. Но если вдруг то ты выйди. Ваня, выйди! Я не испугаюськлянусь. Просто посмотрю на тебя еще раз и потом найду, да? Ванечка-а! Ваня-а-а ! - орала я во все горло, захлебываясь рыданиями. Сгибалась пополам, выдыхала, вдыхала и голосила опять:
- Выйди, если ты здесь! Сейчас же выйди, немедленно! Ваня-а!
Тихий оклик заставил сердце почти остановиться, и я замерла не дышала и не двигалась. Не знаю с чем можно сравнить это состояние? С параличом, когда во всем теле ощущается живым одно только сердце? Полное оцепенение и холод, сковавший тело от страшного осознания откликнулся... Но я еще смогла выдавить из пережатой тоскливым ужасом глотки:
- Да я жду здесь Ванечка.
Застыла столбом и ждала, обливаясь холодным потом - правда ждала его появления. Мыслей не было совсем, одно только отчаяньене на это «или» я рассчитывала и совсем не этого хотела, не об этом молилась, когда почти не спала прошлой ночью, продумывая эту безумную вылазку. Молилась, не зная слов молитв, зато с глупой сумасшедшей надеждой:
- Господи! Пожалуйста, помоги - он заслужил. Лучше пусть я не найду его хоть до десятой пускай будет живой. И черт с ней! Прости меня, Господи
И сейчас тоже могла только это:
- Господи Господи Господи - закоротило меня. Обреченно стояла и ждала, слыша тихий звук приближающихся шагов и почти теряя сознание от страха и понимания.
- Алька,тихо раздалось шагах в двадцати от меня, - Аля, это я, не пугайся только.
Олег Я развернулась в его сторону, как куклас висящими вдоль тела слабыми руками, на непослушных ногах. И с ощущением огромного, просто немыслимого облегчения, оставившего совсем без сил не ОН
- Что ты делаешь, а? Какого ты поперлась сюда?! Какой здесь, на хрен, Ваня?!тормошил меня, обхватив руками, Олег. Стиснул, прижал к себе, а я просто затихла на время, уткнувшись носом ему в грудь и выжидая, когда тело и голос опять начнут повиноваться и слушаться.
Глава 24
Что я вообще могла ответить? Объяснить все, как оно есть? А должна? И зачем? Я вообще не собиралась никому ничего рассказывать - сама пока ничего не понимала.
- Все в порядке, - осторожно отстранилась я, делая шаг в сторону от него.
- Точно в порядке?выпустил он меня из рук и тоже отступил на шаг, вглядываясь в мое лицо: - Ты сильно бледная, просто белая, Аль. Свет такой или я все-таки испугал тебя? Извини, старался - тихо. Луна какая - поднял он голову и посмотрел на ночное светило, которое уже вовсю заливало лес призрачным голубоватым светом.
- Точно не рухнешь? сделал он еще один шаг в сторону от меня и убрал руки за спину.
- Точно, - ответила я слабым голосом, оглядываясь в свою очередь. Окружающий лес стал просто ночным лесомего жутковатое мистическое очарование исчезло. Сейчас я смотрела, но будто другими глазамиизменилось что-то, ушло состояние напряженного ожидания, до предела обостряющее слух и эмоции. Но это все сопутствующие эффекты - лирика, можно сказать. Главное - Ваня не вышел ко мне. И я была уверена, что не потому, что он не успел или ему Олег помешалнет. Если бы его тело лежало где-то здесь и все приходы были с целью получить успокоение и упокоение, то он показался бы еще когда я шла по лесу или когда орала. Танк не вписывается? А чтотанк? Выходили же солдаты к девушкам с оружием? Но это не тот случай, не наш с ним. Ваня точно не был призраком. Так что опять и снованет, хоронить его мне не придется - радостно встрепенулось что-то внутри. Легко стало и спокойно, и это состояние, очевидно, повлияло и на отношение к Олегу.