Ускорьте переброску радиста, три действующие рации не справляются с объемом информации.
Привет!
«Предложение руководства об оставлении поста и отъезде в Швейцарию категорически отклоняю.
Потерять такой источник информации, как наша группа, в нынешней обстановке недопустимо.
Я нужен своей второй Родине и это самая большая награда для меня лично, как немца и коммуниста.
Жму руки дорогих товарищей!
14
Ты косая, косая, косая! кричит Вовка, и Эми бьет его по голове черепахой. Черепахой Брунгильдой.
Вовка падает на теплый песок, в тень от невысоких зеленых сосенок. Он смотрит на Эми и видит, что у Эми совсем не косит правый глаз, у нее такие красивые голубые глаза, она щурит их от дымка сигареты, она же совсем маленькая, она не может курить, почему же она сейчас Вовка берет с песка черепаху Брунгильду и смотрит на свои коротенькие загорелые ноги. Он смеется как же такими ногами идти по песку? Нет, это же не песок, это черное, и снег, лужи тающего снега на этом черном, и так холодно маленьким босым ногам
Господин обер-лейтенант, господин обер-лейтенант
Эрих потрогал соседа за плечо.
Я не сплю, проговорил, кашлянув, обер-лейтенант, поправил фуражку.
Через переднее стекло «паккарда» в пятнах сырого снега обер-лейтенанту был виден в нескольких шагах впереди силуэт самоходного орудия, перегородивший дорогу. Тенями бродили возле машины какие-то люди, где-то рядом плакал ребенок, голос старика крикнул: «Ганс, я здесь, я здесь, мальчик!» Повозка, запряженная двумя лошадьми, разворачивалась перед радиатором «паккарда», лошадей вела под уздцы женщина в светлой шубке.
Штатских не пропускают, сказал Эрих. Я ходил, там застава моряков, эти сволочи избили старика.
Господин обер-лейтенант, что же с нами будет, боже мой? проговорила фрау фон Оберхоф шепотом.
Иваны уложат вас всех в постель, только и всего, сказал Эрих.
Помолчите, сказал обер-лейтенант.
Он вылез из машины.
Теперь ему было видно, что дорога впереди, до крайних домов деревни, толчея машин, повозок, тележек, велосипедов. В сероватой мгле над крышами деревне вспыхивали и гасли отсветы сильных фар, видимо, за деревней шла танковая колонна
Обер-лейтенант вздохнул.
Это малый сабантуй, пробормотал он по-русски, поднял к глазам ручные часы.
Было девять минут после полуночи.
Обер-лейтенант подошел к самоходному орудию. Из-под брезента, натянутого поверх бортов, доносилось полусонное бормотание трех мужских голосов.
В машине! стукнул обер-лейтенант кулаком по бронированной дверце. Старший, ко мне!
Дверца приоткрылась.
Опухшее, в трехдневной щетине лицо уставилось на обер-лейтенанта.
Фельдфебель Мачке, господин обер-лейтенант! привычно выставляя подбородок, сказал самоходчик.
Какого дьявола вы тут торчите, фельдфебель?
Приказано перекрыть шоссе, господин обер-лейтенант! Штатские ублюдки не дают пройти нашей дивизии, лезут хуже саранчи.
Какие новости, фельдфебель? У вас есть рация? Дайте-ка мне огоньку Обер-лейтенант щелкнул портсигаром, протянул его фельдфебелю, тот с готовностью взял сигарету.
Благодарю, господин обер-лейтенант, сказал польщенный дружелюбием офицера самоходчик, повозился, достал зажигалку. Новости не из приятных, господин обер-лейтенант.
Выкладывайте, мы же с вами старые фронтовые псы, дружище Мачке, усмехнулся обер-лейтенант. Берлин еще не у иванов, надеюсь?
Будь я проклят, если иваны увидят Берлин, будь я проклят, господин обер-лейтенант!
Ну, ну, спокойнее, дружище Так что веселенького сообщали в ночной сводке?
Паршивые дела, господин обер-лейтенант. Мы из-под Эльбинга. Сплошное свинство! Иваны ворвались на танках прямо в город, шпарят по центральным улицам, включили фары и давай лупить этих тыловых крыс из пушек и пулеметов, представляете?! Трамваи ходили, киношки работали, шлюхи табунами по тротуарам и вдруг а, представляете? Эти наглецы иваны проперлись до самого залива!
Что-о? Они вышли на Балтику?!
Да, иваны уже на берегу залива Фришес-Хафф, будь они прокляты
Так какого же дьявола вы тут загородили дорогу, болван!
Фельдфебель выплюнул сигарету, стал торопливо застегивать ремешок каски.
Господин обер-лейтенант, мне приказано
Я уже знаю, что вам приказано. Я на машине. Пропустите меня и я постараюсь забыть, что у вас длинный язык паникера Вы меня поняли, Мачке?
Слушаюсь, господин обер-лейтенант! Фельдфебель оглянулся, закричал: Генрих, свинья! Заводи! Сдай назад на пять метров, здесь машина господина обер-лейтенанта! Ну, живо!
Струя теплых газов ударила обер-лейтенанту в лицо
Малый сабантуй, сказал обер-лейтенант, зашагал к «паккарду». Эрих, поехали.
Боже мой сказала фрау фон Оберхоф.
Обогнув самоходку, «паккард» проехал по шоссе до крайнего двухэтажного дома деревни и остановился.
На асфальте лежало шесть трупов в шинелях пехотинцев
Это это дезертиров так пробормотал Эрих.
Фрау фон Оберхоф заплакала.
Цокая сапогами по асфальту, к машине подошли трое в черных шинелях моряков. Обер-лейтенант открыл дверцу.
В чем дело, парни?
Господин обер-лейтенант, проезд запрещен, сказал высокий матрос с нашивкой на левом рукаве шинели. Приказано задерживать всех, кто удирает.
Меня это не касается, я не удираю. Я вижу, вам чертовски понравилось истреблять гренадеров фюрера, а, моряки? Кто у вас здесь старший?
Начальник заставы лейтенант фон Бок в ресторане, господин обер-лейтенант.
Недурной командный пункт. А пиво там есть?
Моряки засмеялись, щелкнули каблуками.
Так точно, господин обер-лейтенант!
Самое главное в солдатской службе пропустить пару кружек пива перед сном, сказал обер-лейтенант, вылезая из машины. Проведите меня к вашему адмиралу.
Матрос с нашивкой шел впереди обер-лейтенанта.
В неожиданно просторном и теплом зале ресторана толпились моряки, сидели за столиками, пили пиво из высоких граненых кружек, у самого входа стоял крупнокалиберный пулемет. В дальнем углу, под портретом фельдмаршала Гинденбурга, сидел за столиком молоденький лейтенант в расстегнутой черной шинели, в фуражке, из-под которой свисали к вискам белокурые косицы потных волос. Он пощелкивал пальцем по кружке пива.
Обер-лейтенант остановился перед столиком в трех шагах, молча смотрел на потное лицо моряка
Чутьем, которое его никогда не обманывало, он понимал, что дрогнуть сейчас перед этим мальчишкой с потным лицом, показать свою зависимость от него, значит проиграть
Лейтенант выдержал взгляд обер-лейтенанта секунды четыре
Он медленно встал.
Хайль Гитлер! Правая рука лейтенанта вяло приподнялась на уровень плеча.
Э, вы совсем спите, мой дорогой, сказал обер-лейтенант. Ваши парни мне похвастались, что вы уже отправили к праотцам две дивизии вермахта, принялись за третью. А?.. Недурное занятие для моряка. Садитесь, лейтенант фон Бок, я вижу, вам трудно стоять после шести кружек виноват, семи кружек пива
Обер-лейтенант небрежно отодвинул стул от стола, сел.
Садитесь, фон Бок Приедете ко мне в Берлин, угощу коньяком. Я вижу, вы любите пиво. А красивых блондинок любите? В машине у меня три блондинки. Маленькая просьба к морякам от сухопутных сил реквизировать блондинок, но оставить мне машину и шофера. Ну, лейтенант? Да садитесь же
Лейтенант сел, поправил фуражку.
Только три недели назад ему вручили офицерский кортик, и вот сейчас этот наглец, этот проклятый пехотинец в такой щегольской шинели высмеял его перед подчиненными. Нет, этот обер-лейтенант не из рядовых замухрышек Берлинский вояка, штабная крыса А что, если приказать ему предъявить документы?.. Нет, связываться с этим надменным обер-лейтенантом нет, это будет глупо, глупо нарваться на новые насмешки, ведь по всему видно, что обер-лейтенант плевать хотел на все заградительные отряды, такие берлинские щеголи ни дьявола не боятся, у них такие шефы, что
Хорошо, господин обер-лейтенант, хрипло сказал фон Бок.
Вы чертовски покладистый парень, лейтенант. Договорились вам блондинок, мне машину. Прикажите своим парням провести эту операцию, а я пойду погуляю на свежем воздухе.
Лейтенант, криво улыбаясь, взглядом поискал кого-то в шумной толпе моряков.
Госбах! Ко мне!
15
Господин обер-лейтенант, вы не пожалеете, что взяли меня, сказал Эрих.
Поживем увидим.
Господин обер-лейтенант, после Данцига вы
После Данцига будет видно.
Да, да, конечно, господин обер-лейтенант
Эрих искоса поглядывал на обер-лейтенанта тот подремывал, но сидел прямо С таким парнем не пропадешь, черт побери! Наверняка он договорился с этими моряками, которые выставили из машины Эльзу и девчонок, наверняка он Конечно, это его рук дело. Ну что же этот русский граф боится своих земляков больше, чем я. Кажется, мы с ним благополучно унесем ноги, а?.. Жаль Эльзу, чистенькая бабенка, просто чистюля, но подыхать из-за нее в Сибири?.. Кажется, обер-лейтенант уснул
Эрих притормозил, вытянул из-под себя байковое одеяло и укрыл ноги обер-лейтенанта.
Железный крест второй степени за мной, сказал обер-лейтенант, не открывая глаз.
Эрих засмеялся.
До Данцига не будить, сказал обер-лейтенант.
16
Как я сказал тогда? Позарастали стежки-дорожки, где проходили офицерские ножки Дорожки зарастают травой, зеленой травой Сейчас, наверное, в коридоре седьмой батареи тихо, дремлют дневальные Все на занятиях Может, в поле, в урочище Волчьи ворота Тема: «Действия передового разъезда батареи во встречном бою» А дневальные, счастливчики, дремлют в коридоре На окне веранды, на том, что против ружейной пирамиды нашего взвода, нет, уже другого взвода мои приятели по семьсот сорок третьему взводу уже давно воюют, может, и здесь, у маршала Рокоссовского На окне веранды можно прочитать: «Владимир Коробов. 19 февраля 1943 года». А может, давно закрасили эти нацарапанные на стекле надписи?.. Сергей Листвин нацарапал свою фамилию выше моей, а правее этот новичок из семьсот сорок четвертого как его? А, Марков, Севка Марков, горьковский парнишка
Я уходил под арку, а Сергей и ребята смотрели мне вслед Девятого августа сорок третьего Если б можно было вернуться вернулся бы я?
Через восемь дней я сидел в кожаном кресле, Сергей Сергеевич ходил чуть прихрамывая, потом вошла седая женщина, молча положила на стол какую-то папку, вышла.
А я говорил, говорил Разве не наивно я тогда сказал, что для моего решения толчком была фраза, которую я услышал по радио, в лагере училища?.. Румынские оккупанты вывезли в Бухарест труппу Одесского оперного театра. Я сидел за столом рядом с Эдиком Айрапетовым, он только что простился с сестрой Сильвой, проводил ее на фронт, куда-то под Ленинград Мы пили компот из жестяных банок американских консервов, старшина Миша Цыганок сидел напротив меня, у него было очень загорелое лицо, почему-то я подумал, что Миша похож на румына
Я сказал Сергею Сергеевичу, что в театре была моя тетка, Лидия Федоровна, прима-балерина, она не успела эвакуироваться в сорок первом и вполне могла попасть в Бухарест Я сказал, что знаю немецкий, с детства знаю, что я прямой потомок графа Толмачева, одесского градоначальника, матерого черносотенца, моя мама Анна Евстафьевна его внучка, моего отца, чекиста, участника гражданской войны, из-за этого в тридцать четвертом году едва не исключили из партии, но за отца поручился сам товарищ Куйбышев, у которого отец когда-то работал в оперативной группе
Я сказал, что могу сыграть роль обиженного молодого человека, честолюбца, русского дворянина, которому есть резон перейти на сторону немцев. Ведь у графов Толмачевых были когда-то богатые поместья под Одессой. Для начала я мог бы перейти линию фронта и попытаться найти в Бухаресте тетку, а там выполнить любое задание, которое мне доверят
Я смотрел в лицо Сергея Сергеевича и видел, что мои слова глупость, глупость, дикий бред пустого мечтателя о подвигах, я готов был провалиться через все этажи огромного дома, врезаться головой в асфальт, только бы не видеть усмешки на лице Сергея Сергеевича.
Я замолчал. Сергей Сергеевич глянул на меня, подошел к своему столу, сел на краешек Тогда вошел майор Рыжов?.. Да, да, Сергей Сергеевич только присел, и вошел майор
«Не помешаю?» сказал он, улыбнувшись. «Да нет, мы с артиллеристом уже закругляемся, сказал Сергей Сергеевич, и я чуть не заплакал от стыда и и от злости. Вот молодой человек говорит, что знает немецкий» Майор подошел к столу. На нем была отутюженная гимнастерка с двумя орденами Ленина над левым карманом. «Ну, зачем же так волноваться, друг мой?» сказал майор по-немецки. «Я не волнуюсь, товарищ майор», сказал я, очень быстро сказал, и майор переглянулся с Сергеем Сергеевичем. «Значит, не волнуешься?» сказал, улыбнувшись, Сергей Сергеевич тоже по-немецки.
Он смотрел на меня, и у него было совсем другое выражение лица, чем несколько минут назад «Вы где это так насобачились, артиллерист, а? сказал майор. Отличное произношение, типичный берлинский диалект». «Возможно, сказал я. Это моя учительница виновата Немочка из Бернау-бай-Берлин» «Немочка?..» «Да, я еще мальчишкой Эми, Эмма Циммерман Из немецкой колонии, жили специалисты, отец дружил с отцом Эммы Карлом Циммерманом»
У меня отлегло от души все-таки теперь оставалась хоть капля надежды, что я пригожусь Сергей Сергеевич смотрел на меня.
И майор вдруг перестал улыбаться.
«Циммерман?! Ты говоришь Карл Циммерман?» сказал Сергей Сергеевич. «Да», сказал я почему-то тихо. «Ты знаешь что-нибудь о нем, Коробов?» Я сказал, что Циммерман уехал в Германию в тридцать четвертом году Он уехал из Коврова в Германию.
«Карл Циммерман сейчас чиновник пятой камеры в министерстве пропаганды доктора Йозефа Геббельса, вот какие дела, сказал Сергей Сергеевич, слез со стола, заложил руки за спину. Он посматривал то на меня, то на майора Рыжова. Потом сказал майору: «Валентин, я думаю, Коробову надо денек-два отдохнуть с дороги, а? Бери его под свое шефство, организуй ему билеты в театр, словом действуй». «Слушаюсь», сказал, улыбаясь, Рыжов.
Сколько тогда дней бродил я по Москве? До субботы. В субботу Валентин разбудил меня в пять часов утра, я не успел даже заправить одеяло на койке в офицерской гостинице и жалел, что моя койка будет стоять такой неубранной до девяти часов, когда придет горничная
По лицу Рыжова, когда мы остановились у высокой двери кабинета, я понял, что за дверью нас ждет кто-то из самых важных людей в этом огромном доме «Держись, Павлович», сказал мне Валентин. Сергей Сергеевич стоял возле стола, а за столом сидел хозяин
«Похож ведь на батьку, а, Сергей Сергеевич?» сказал, поднимаясь, хозяин и протянул мне руку. «Похож, Евгений Оскарович», сказал Сергей Сергеевич, и я понял, что в те дни, пока я бродил по Москве, люди из огромного дома многое узнали о Коробовых
«Нуте-с, присаживайся, Владимир Павлович Коробов, граф Толмачев, сказал хозяин и склонил к плечу бритую голову. Разговор у нас будет не очень скучным Давай поговорим по-солдатски, товарищ Коробов. Ты понимаешь, что мы за эти дни полную, так сказать, картину о курсанте Коробове получить не могли Но главное ясно. Ты, брат, хорошего отца сын. Да и мать твоя человек добрый, славный Подполковник Павел Васильевич Коробов в свое время работал у товарища Куйбышева, отлично работал. Товарищ Куйбышев, разумеется, самый отменный отзыв о работе оперативной группы по проверке гм, одного важного завода какому-нибудь пустому человеку дать не мог, сам понимаешь Да И погиб твой отец, Володя, под Ростовом в сорок первом, как герой Его дивизион бронепоездов большое дело тогда сделал под Ростовом
Евгений Оскарович помолчал. Потом глянул на Сергея Сергеевича.
Давай-ка, Сергей Сергеевич, прочти, пусть послушает
Сергей Сергеевич, все время почему-то стоявший возле стола, хотя рядом был тяжелый стул с кожаным черным сиденьем, взял с угла стола тоненькую папку, серую, с голубыми тесемками завязки, раскрыл ее, и я увидел несколько листов бумаги, на верхнем был напечатан машинописный текст всего полстранички