Да что тут спорить и гадать, девочки, успокоила их Шура. Давайте-ка лучше спать, утро вечера мудренее
Самый боевой орден
Эй, соня, вставай! тормозила Аня спящую подругу. Вставай, кому говорят!
Отстань, пробормотала Нина и повернулась на другой бок, укрываясь шинелью.
Подъем! сдернула с нее шинель Аня.
Услышав привычную команду, Нина вскочила. Но, увидев улыбавшееся лицо Ани, вновь улеглась на пригретое местечко.
Не балуй, Чижик.
Живо поднимайся и одевайся! Надо спешить.
Куда?
На кудыкину гору! Награждать будут. Девочки уже все на улице, ждут.
Затаив дыхание, Нина стояла в солдатском строю плечом к плечу со своими рязанскими подругами, Аней и Полиной. Слова приказа ясно звучали в наступившей тишине. Когда назвали ее фамилию, Нина и вовсе разволновалась. И только после того, как Аня легонько толкнула ее, шагнула из строя.
Полковник Лисицын приколол к гимнастерке Нины орден Красного Знамени, и его глаза тепло скользнули по невысокой хрупкой фигурке девушки, по ее счастливому лицу.
Служу Советскому Союзу!
Возвращалась в строй, не чуя ног, ведь получила первый в жизни орден, да еще самый боевой, вот какая большая радость!
Поздравляю тебя, Нинок! прошептала Аня и незаметно пожала руку.
Не прошло и пяти минут, как и у Ани серебром засверкал на груди орден Ставы III степени.
Теперь фрицу еще сильнее жару задам, шептала возбужденно Аня.
Тс-с-с, Анка! услышав знакомую фамилию, замерла в тревожном ожидании Нина.
И когда перед полковником замер Степан Клишин, радостная истома охватила Нину. «Милый родной живой», шептали ее пересохшие губы.
Инна, видишь? дышала в ухо Аня. Вон и твой Степушка объявился.
Нина подалась чуточку вперед и жадно глядела туда, где стоял Степан.
Едва их распустили, Нина побежала по тропинке к своей землянке.
Ни-на! Подожди! кричала вдогонку ей Аня, но напрасно.
Бежим, Полина, сказала она, догоним. Что-то Нинча вдарилась как угорелая.
От радости, наверно
Проворно ты улизнула, Нинок. Отчего бы это? Встречи с моим земляком застеснялась? сразу же у землянки атаковала ее Аня.
Долго стояли, замерзла Нина почувствовала, как щеки начинают гореть.
Что-то с трудом верится.
Ладно, подруженьки, тут дело ясное, обняла обеих Полина. Пошли в землянку: надо малость прихорошиться, вечером в клубной землянке танцы, говорят, будут
* * *
Вечер. В серых сумерках тонул заснеженный лес. Девушки гурьбою высыпали на улицу. Под ногами звонко заскрипел снег. В разгоряченные лица пахнуло ледяным холодом, и воздух у губ заклубился паром.
А морозец знатный, аж дух захватывает, Нина прикрыла рот перчаткой.
Настоящий, январский, отозвалась Аня. Девочки, бежим, а то заморозимся!
Когда они, запыхавшиеся, шумно ввалились в «клуб», то сразу оробели. Здесь было торжественно, празднично. Играл баян, они узнали вальс «На сопках Маньчжурии». Все, казалось, происходило как в мирное время в каком-нибудь заводском Доме культуры. Только вот военная одежда участников вечера да блеск орденов и медалей вносили свои коррективы.
Снимая шинель, Нина огляделась. «Неужели не пришел?»и счастливая надежда на встречу стала гаснуть, сделалось грустно.
Нина, а тут и мой землячок, прошептала Аня.
Где?!
Ага, обрадовалась! Вот я и поймала тебя на «мушку». Ну да ладно. Смотри вон туда, где старшина стоит. Видишь? Ой, кажется, сюда идет!
Добрый вечер! подошел к ним Степан.
Здравствуйте, товарищ лейтенант! бойко приветствовала его Аня. Что-то вы нас позабыли совсем. Никакой весточки.
И вовсе не позабыл. Сами знаете, бои, он не сводил глаз с Нины.
Ладно, товарищ лейтенант, верим: самим тоже нелегко приходилось
Зазвучала мелодия вальса «Грусть». Нина часто слышала его на танцплощадке в Тимирязевском парке, куда вместе со школьными подружками ездила на трамвае поглазеть на танцующих.
Аня закружилась с каким-то бойцом, а к Нине подошел незнакомый лейтенант и пригласил на вальс. Она отказалась. Стояла, в смущении опустив глаза. После этого Степану ничего не оставалось, как идти с ней танцевать.
Он неуверенно передвигал ногами, сбивался с ритма, когда надо было кружитьсяостанавливался.
Плохой из меня танцор, краснел Степан. Только тебя мучаю. В колхозе не до танцев было и в училище не научился. А здесь война.
Война кончитсянаучитесь, робко глянула на него Нина.
Еще весело кружились пары, когда Нина и Степан вышли на улицу.
Они брели наугад. Молчали. И это, наверное, длилось бы неизвестно сколько, не попадись им на пути могучая приземистая сосна. Природа наградила ее богатырскою сплою и поставила среди других сосен предводителем всего зеленого войска. Ее даже не сгубили, когда строили блиндажи.
Какая здоровущая! удивился Степан. Не обхватишь. Ей, поди, лет двести
А может, и все триста, вполголоса отозвалась Инна. Нам в пионерском лагере рассказывали, что возраст дерева точно можно по спиленной части определить, считая годовые кольца.
Древние люди из таких деревьев лодки выжигали
Сзади послышался оживленный говор и смех. Их догоняли девушки, возвращавшиеся из «клуба».
Нинок, долго не задерживайся, а то не открою! озорно предупредила Аня.
Ладно!.. Беспокойная она у нас, Чижик.
Наверно, такая уродилась. Забавная у меня землячка, улыбнулся Степан.
Они гуляли по лесу. А время летело, казалось, незаметно. Как-то мимоходом Нина взглянула на часы и, приостановившись, обеспокоенно проговорила:
Мне уже пора идти, Степа. Аня и вправду дверь не откроет, и попыталась высвободить свою руку.
Вместе постучим, откроет, крепче сжал он ее ладошку.
Ну-у-у, Степушек!.. Товарищ лейтенант, отпустите, пожалуйста!
Последнее обращение, официальное, подействовало.
Нина, свидимся ли еще? с тоской посмотрел на нее Степан.
«Обязательно свидимся!»ответила она ему любящим взглядом и побежала к своей землянке.
Выстрел, едва не роковой
Траншеи боевых порядков батальона петляли у подножия горы, которую оседлали гитлеровцы, выбитые ни деревни Пустошки.
Нина лежит в окопчике и внимательно следит за каждым кустиком, бугорком, за подозрительными неровностями среди укреплений врага.
Недалеко от нее притаилась Полина и тоже просматривает в бинокль местность впереди.
Прошло более четырех часов, как они в засаде. А немцы будто вымерли. Подозрительная тишина. Лишь ветер порывами касается щеки Нины.
Солнце медленно перекатывается к лесочку, в который врезался правый фланг батальона. Лучи его высекают искры из снежинок, слепят глаза. Нина щурится, чтобы избавиться от рези в глазах. Все тело медленно сковывает холод, но двигаться нельзя. Она сильнее стискивает зубы. «Теперь бы погреться у печурки да выпить стаканчик, другой чаю. Куда же фрицы-то подевались? Что-то тут не так Но что?!» И беспокойство накипает давить на сердце.
Нина, пригнись! уши вдруг резанул взволнованный возглас Полины.
Она в испуге убрала голову от наблюдательной щели.
Тут же позади звякнула о металл пуля, что-то ударило по каске. «Неужели конец?»ожгла страшная мысль.
Нина, ты меня слышишь?
Да, пошевелилась она, с трепетом ощупывая себе лицо, шею и голову: «Кажется, все в порядке»
Живая! подползла к ней Полипа. У тебя губа в крови!
Пустяки, прикусила.
Уходим отсюда: снайпер нас выследил!
Они осторожно поползли от опасного места
Едва возвратились в землянку, Нина бросилась обнимать и целовать подругу, приговаривая:
Спасибо тебе, Полиночка, дорогая, милая! Ты меня от верной пули уберегла!
Девочки, что случилось? непонимающе смотрела на них Аня.
Уф-ф-ф! в изнеможении плюхнулась на нары Нина. Ну, Аннушка, страху я сегодня натерпелась! На волоске от смерти была!
Снайпер ее чуть-чуть не срезал, проговорила Полина.
Как так?
После полудня уже было. Я просматривала в бинокль фрицевские траншеи. Вдруг на солнце что-то блеснуло. Оптика, думаю, не иначе, как ихний снайпер, и кричу Нине: «Пригнись!» А следом выстрел слышу.
Фрицы за нами «охотиться» стали. Значит, засели мы у них как кость в горле. А этого гада я обязательно выслежу и срежу!
Выследишь? Смотри, не попадись на мушку сама.
Не бойся, Полиночка, не попадусь: я маленькая. В оптическом прицеле меня за муху и примет, улыбнулась Аня.
Поживемувидим. Чижик.
В засаде П. Крестьянинова (слева) и А. Носова. Фото 1943 г.
Девочки, вы, наверно, промерзла до костей? Вам чаю горячего налить?
Хоть кипяточка, милая Анка, а то зубы дробь выбивают! Нина принялась подпрыгивать, чтобы согреться.
Вижу, носы синие. Минуточку терпения, и будет нам чай, Аня загремела котелком у печи.
Кружка, до краев наполненная кипятком, обжигала мальцы. Отхлебнув глоток-другой, Нина ставила ее на столик, сделанный из ящика из-под снарядов, а потом вновь тянулась к блаженному теплу. Согревшись, она улеглась на нары и моментально заснула.
* * *
Апрель сорок четвертого года. Небо очистилось от зимней хмари и засинело по-новому, красочно и нежно, как реставрированная картина. Веселые ручейки зажурчали по ходам сообщения. Земля раскисла и хлюпала под сапогами.
Весна, которую с нетерпением ждали девушки, принесла нелегкие испытания: возвращались с «охоты» в мокрой одежде, перепачканные грязью, продрогшие. Выручала их солдатская печурка, у которой они отогревались. Все шло своим чередом: «охота»отдых, отдых«охота»
Но однажды девушки были обрадованы приятной новостью. Ее принесла Шура Шляхова, которая вернулась от комбата. Она остановилась посреди землянки. Глаза, в которых плескалась радостная голубизна, загадочно прошлись по подругам. Все вмиг вскочили с мест и окружили ее.
А что я вам сейчас скажу, никто ни за что не отгадает!
Гитлеру капут?
Геббельс отравился?
Нет, нет и нет!.. Завтра едем на армейский слет снайперов.
Это ж здорово! захлопала в ладоши Аня.
И газеты вам принесла, Шура расстегнула телогрейку и, вытащив из-за пазухи пачку небольших листков, положила ее на стол. Читайте на здоровье, девочки, там и про нас пишут.
Где, в какой? В дивизионке пли в армейской? спросила Нина, подходя к столу.
Во «Фронтовике». За двадцать третье апреля смотри. На первой странице, заголовок«Молодцы, девушки-снайперы!»
Ага, есть!
Нина, читай, послушаем, попросила Люба Макарова.
Ладно. И негромко начала:«Целыми днями копошились немцы на своей обороне, все усовершенствовали ее. Были даже случаи, когда некоторые фрицы, вконец обнаглев, средь белого дня разгуливали по переднему краю. Мы, конечно, постреливали по ним, но все безрезультатнодистанция велика, да и не было у нас ни одного снайпера. Несколько дней тому назад прибыло к нам несколько девушек-добровольцевмастеров меткого огня. Изучив расположение противника, они вышли на свои позиции. Метко стреляют девушки, без промаха. Маринкина, Виноградова и Крестьянинова за короткое время по 7 фашистов убили, а Бычкова4. Так девушки-снайперы открыли предмайский счет». Подписьстарший сержант А. Гарусов, оторвала глаза от газеты Нина.
Ну-ка, дай я погляжу, подошла к ней Аня. Что-то даже не верится. Ой, правда! Полиночка, и твоя фамилия есть.
Это про нашу «охоту» в 219-й дивизии написано, когда нас туда посылали на несколько дней, пояснила подругам Полина.
Верно, подтвердила Саша Виноградова. Нагнали мы тогда на фрицев страхувраз перестали носы из траншей высовывать.
Молодцы, девочки. Я так рада за вас, сказала Шура Шляхова. А сейчас пора в дорогу.
Нам это не впервой, Шурочка, Аня сняла с гвоздя свою винтовку и стала надевать на нее чехол. Нинок, слышишь? повернулась она к подруге. В самый штаб армии поедем. Поди, там и Еременко увидим?
Может, и увидим.
Наверно, и наш комдив, генерал Михайлов, там будет?
Возможно, ответила Нина, укладывая в вещмешок свое немудреное солдатское имущество.
И другие генералы будут. Всех увидим. С девчонками своими встретимся. Новостей будет! Вот здорово!
Конечно, здорово, Аня! Соберемся все вместе. Концерт закатим. Ты споешь, а мы с Полиною спляшем.
И я сплясать не откажусь. «Цыганочку» по старой памяти с выходом сделаю, как в Рязани, в госпитале перед ранеными выступала
Девоньки-подруженьки, налетайте к столу, перекусим на дорожку, пригласила Шура, когда все упаковали свои вещи.
Нина с трудом пережевывала зачерствевший ломоть хлеба, даже заболели скулы, а мысли ее были не здесь: она думала о Степане, который с батареей был где-то далеко-далеко отсюда
На побывку
За окном вагона холодными красками полыхает закат. У горизонтаосколок остуженного солнца.
Нина лежит на верхней полке и смотрит в окно. Она счастлива: нежданно-негаданно за меткую стрельбу по мишеням наградили краткосрочным отпуском. Сам командарм, генерал-лейтенант В. А. Юшкевич, пожал руку и похвалил: «Молодец, землячка, метко стреляешь!»
Едут в свою Рязань и Аня с Полиной. Они уже спят. А ей не спится. «Сколько же не была дома? Год А будто целая вечность! Мама, конечно, не ждет. Заявлюсь, как снег на голову»
Проснулась Нина рано. Донесся голос проводницы:
Подъезжаем к Москве! Готовьтесь, Москва!
От этих по-будничному сказанных слов гулко застучало сердце. «Вот и дорогая столица! Даже не верится!»жадно смотрит она в окошко.
Москва, Нинок! Считай, ты дома! обнимает ее Дня. А нам еще дальше ехать, и вздыхает.
Девочки, может, сначала ко мне всем табором, а?
Нет, мы тоже по дому соскучились! Спасибо за приглашение, как-нибудь в другой раз.
Ну хоть на часок?
Даже и не уговаривай, Нинок, ответила Полина. Нам ведь еще пересадку делать.
Поезд остановился.
Я приехала, мои милые девочки! Нина спрыгнула на перрон с подножки. А мама ничегошеньки и не знает, вот будет сюрприз!..
С потоком приехавших Нина выбралась на Комсомольскую площадь. Вот и часы с разрисованным циферблатом, а вышебашня-с «золотым петушком». Молодец, петушок, не прозевал врагов!
Подошел трамвай. Нина втиснулась в переполненный вагон, пристроилась на задней площадке у окна. Знакомой россыпью тренькнул звонок, и вагончики застучали по рельсам, набирая скорость.
Прислонясь к поручням, Нина жадно глядит сквозь потемневшее от пыли стекло. Мимо мелькают знакомые с детства улицы, бульвары, дома На душе необыкновенная легкость. Все здесь до слез мило: это ее родина
Нина почти вбежала в подъезд родного дома, отворила дверь и в волнении переступила порог. В лицо сразу пахнуло теплом и уютом. Она торопливо сбросила на кухне вещмешок и прошла в комнату. Мать сидела на диване около спавшей сестренки и что-то вышивала.
Мама, здравствуй! Мамочка!
Они крепко обнялись, всплакнули от счастья. А мать, будто не веря, повторяла: «Нина, Ниночка»
Нина плиехала! проснулась сестренка.
Здравствуй, Люсенька! взяла ее на руки Нина и поцеловала в щечки. Какая ты большая выросла! ласково теребила она мягкие волосы девочки.
Мама сказала: буду лучше кушать суп, то еще больше выласту
А я тебе сейчас конфет дам. Подожди чуточку, разденусь Мам, а в какой это газете обо мне написали? спросила Нина из кухни.
Кто тебе сказал?
От мальчишек во дворе услышала.
В «Вечерей Москве», доченька. И твоя фотография там есть.
Интересно посмотреть бы.
Да вон она, на этажерке лежит. Мне в военкомате дали ее. На той неделе вызывали. Я как повестку получила, перепугалась, страсть! Думала, с тобой что случилось. Ну а потом все разъяснилось.
Развернув газету, Нина увидела свое фронтовое фото и вспомнила, что недели две назад к ним приезжал фотокорреспондент Гребнев. Сверху крупными буквами было напечатано: «Москвичи в боях за Родину!»
Ух как расписали! улыбнулась она.
А как же, заслужилаи расписали. Иди к столу, доченька!