Девушки в шинелях - Виктор Алексеевич Чувилкин 9 стр.

 Ой, дырища какая! Даже палец пролезает!

 Еще бы маленькои поминай, как звали,  Аня пригладила дрогнувшей ладонью волосы.

 Как же это так случилось?

 И сама не пойму. Наверно, зазевалась. А может, фриц оптику засек, когда в бинокль кусты разглядывала

 Какие кусты? У церкви?

 Нет, в селе

В землянке их встретила Полина. Она поднялась из-за стола, оставив недописанное письмо, обрадованно проговорила:

 Пришли, дорогие мои воробушки!

 Да-а-а,  устало вздохнула Аня, снимая с плеча винтовку.

 Как поохотились?

 Вот как,  подала ем пробитую каску Аня.

 Ух ты, мама родная! Как же это, Анка?!

 Очень просто Одно слово«охота»

Удачный залп

Нина дневалила, когда с «охоты» возвратились остальные подруги. Заслышав их оживленный говорок, Аня поднялась с нар.

 Вернулись! Все?

 Все, Чижик-пыжик!

 Что радуешься, Клавча, «невидимку» обнаружили?

 Нет, зато наша Шурочка фрицевского снайпера угробила.

 Так ему, гаду, и надо! Шурочка, дай-ка я тебя расцелую за это!  и Аня повисла у нее на шее.

 И чему ты радуешься, не пойму?

 Да этот снайпер ее чуть на тот свет не отправил,  заметила Нина.

 Каску продырявил.

 А ну покажи!  попросила Маринкина.

 Смотри, пожалуйста, вон она на столе.

 Ух, батюшки мои, какая пробоина! И живая осталась!  ощупывала она рваные острые края.

Клаву окружили. Каска пошла по рукам. Слышались ахи, вздохи и восклицания. Подруги наперебой расспрашивали Аню о том, как все произошло.

 Девочки, прошу внимания!  обвела их задумчивым взглядом Шура, когда улеглось волнение.  Нам надо подвести итог вылазокэто раз. А второеприкинуть, где же все-таки фашисты упрятали свою «невидимку», где искать ее?

 За церковью!

 Нет, Аня: оттуда плохой прострел местности. Мне думается, она скорее всего где-то у яра.

 В селе тоже исключено.

 Почему?

 Я там каждый домик прощупала в бинокль.

Девушка-снайперы, кавалеры ордена Славы III степени (слева направо): Нина Лобковская, Любовь Макарова, Александра Виноградова, Юлия Белоусова и Анна Носова. Фото 1944 г.

 И я! И я!  поддержали Аню в один голос Клава и Люба.

 У меня догадка есть,  сказала Нина.

 Какая?

 Тополь, что у дома, на окраине, кем-то обрублен

 Верно, я тоже это приметила!  кивнула Аня.

 А что, если фрицы его для маскировки своей «невидимки» обрубили?

 Пожалуй, мысль верная.

 И еще, тополиный кустарник есть на самом обрыве, у кладбища, где растет сирень. Возможно, ложный он? Проверить надо.

 Да, прощупать это место стоит, может, и вправду на «волчье логово» наткнемся?  призадумалась Шура.  А как?

 Зажигательными и бронебойными пальнуть всем вместезалпом!  выпалила Аня.

 Залпом?  сразу повеселела Шура.  Это идея, Чижик! Идет,  и стала что-то записывать в блокнот

* * *

С волнением Нина рассматривала в бинокль тополиные кусты. Ничего будто бы и нет подозрительного: обыкновенный кустарник. Даже глаза заболели от напряжения, но она каждую веточку, каждый листочек словно просвечивала взглядом.

Шагах в десяти от нее в траншее притаились Аня и Полина, а далеедругие подруги. Их винтовки заряжены и направлены на тополиную поросль, на сельское кладбище.

И вот по цепи пробежала негромкая команда Шуры Шляховой:

 Приготовиться!.. Огонь!

Гулкое эхо снайперского залпа разорвало тихое утро.

Вскоре из середины тополиных кустов повалил густой дым, взвилось пламя.

 Ага, горит «невидимка»!  с восторгом смотрит Нина на вздымавшиеся над обрывом клубы дыма и огня.

 Нина, фашисты! Бей их!  прокричала Аня.

Гитлеровцы выскакивали откуда-то из оврага и бежали к церкви.

 Поджарились, гады! Отведайте теперь наших каленых «орешков»!  шептала Нина, ловя в прицеле ненавистные спины.

В ответ немцы открыли шквальный огонь. Свистели пули, рвались мины. Однако немногим фашистам удалось спрятаться.

Под покровом вечернего тумана девушки покинули боевые порядки третьей роты.

В землянке их дожидался сам комбат. Он был доволен. Улыбался. И, поздравляя с выполнением боевого задания, сказал:

 Одним словом, молодцы! Добили-таки проклятую «невидимку». Уничтожили почти дюжину прислуги. А горел, по-видимому, танк, который был зарыт в землю и замаскирован. Мне об этом сообщили артиллеристы. Они наблюдали за вашей дуэлью со своего НП. И свое персональное спасибо просили передать.

А Нину ожидала и другая радость. Она заволновалась, увидев в руках Маринкиной конверт со знакомым почерком.

 Ну, Нинуля, пляши!  улыбалась Клава.

 Устала.

 Да плясани ты,  легонько подтолкнула ее в спину Аня,  хоть одно коленце отбей.

 Так и быть, вас все равно не упросишь,  и Нина, зардевшись, под хлопки подруг прошлась по гулкому полу.

 Это по-нашенски! На, бери теперь свое счастье!  протянула ей письмо Маринкина.

Нина с волнением распечатала конверт. Глаза побежали по строчкам. «Здравствуй, дорогая Нина» В сердце сразу же улеглась тревога. Дочитав, она мечтательно задумалась.

 Девочки, отбой!  предупредила Шура Шляхова.

 Есть, товарищ командир!  крикнула на всю землянку Аня и первой бухнулась на лежак.

Скоро в землянке воцарилась тишина. Все спали. Лишь одна Полина при свете чадящей коптилки огрызком карандаша писала матери в далекую Рязань о себе и своих боевых подругах.

Москва салютует

После удачной вылазки наших разведчиков за «языком» Шура, придя от комбата, сняла пилотку и, оглядев подруг, взволнованно проговорила:

 Рыбин приказал отменить все выходы на «охоту».

 Почему?

 Наступаем! А мы, как и всегда, будем поддерживать атакующих снайперским огнем.

 Вот здорово! Значит, опять фрица погоним? Подсыплю же я нм рязанских «гостинчиков»!  радовалась Аня.

 А я их столичными угощу,  улыбнулась Нина.

 А я им по-вологодски подсыплю перцу!  вскочила со скамейки Саша Виноградова.

 Не горячитесь, девочки,  успокоила их Шура.  Мы все им всыплем. Получат, что заслужили

* * *

Нина притаилась в окопчике. Взгляд ее скользит по реке, за которой укрепились гитлеровцы. Над водою курится легкий туман. У сонного берега дремлют кусты ивняка. Никаких признаков жизни. Будто это не передовая, а девственный уголок природы.

Но на берегу в тумане шла скрытая подготовка к переправе. Бойцы с автоматами наизготовку и с гранатами у поясов усеяли берег. На воде бесшумно закачались лодки, самодельные плоты. Саперы, как муравьи, облепили понтоны. Некоторые гвардейцы бросились вплавь. Началась переправа.

Гитлеровцы открыли беспорядочный огонь. Засвистели пули, взметнулись первые фонтаны воды, река словно вскипела от пулеметного огня. Одна из мин попала в лодку. Нине хотелось уткнуться лицом в землю и не видеть всего этого. Справа от нее, почти у того берега, замер плот. Боец, который правил веслом, схватился за грудь и повалился в реку. Остальные спрыгнули в воду и, держа над головами автоматы, стали выбираться на сушу. Вокруг них от нуль пузырилась вода. Одни падали, другие бежали вперед.

Лихорадочно ищет Нина, откуда бьет вражеский пулемет. Глаза напряжены до боли. И вот она заметила кусты, из которых сверкали вспышки очередей. Гитлеровец высунулся из траншеи и строчит по реке. Прицелилась. В оптике застыло оскаленное лицо фашиста. Выстрелила, и он сполз куда-то вниз.

 Ага, гад, получил свою долю!  зло шепчет Нина.

Усилили огонь наши пушки. Среди вражеских укреплений засверкали черно-багровые сполохи. Нина видит, что уже реже падают наши бойцы.

Наступление продолжается. Уже разорвала первая линия обороны гитлеровцев. По луговой низине гвардейцы бегут к селу, где находится вторая полоса укреплений. За огневым валом рвущихся снарядов они врываются в траншеи фашистов.

Шум боя постепенно удаляется и стихает. Не слышен над головою опасный посвист пуль. Рыбинцы уже далеко. Бой идет где-то за селом. Нина покидает свой окоп, перебирается по шаткому понтонному мосту на другой берег и бежит вслед за наступающим батальоном.

* * *

Дивизия генерал-майора Д. В. Михайлова 7 июля 1944 года под огнем противника форсировала реку Дрисса. Продолжая преследовать отходившего противника, невельцы 18 июля 1944 года в районе Сандарево вышли к границе Латвийской ССР.

Батальон Рыбина пылил сапогами по узким улочкам Идрицы. Кое-где зияли воронки от бомб и кособочились полуразрушенные взрывами дома. У палисадников кучками толпились горожане. Женщины с улыбками смотрели на бойцов, а девушки махали вслед платками.

Не было отбоя от любопытных ребятишек. Это босоногое шумливое воинство провожало батальон до самой окраины. Некоторые из мальчишек были в пилотках и старались по-взрослому шагать в ногу с бойцами, взбивая голыми пятками дорожную пыль.

Скрылась за горизонтом Идрица, а дорога под палящими лучами солнца петляла и петляла среди полей, лесочков и оврагов. Девушки-снайперы шагали вместе с бойцами своего батальона, оставляя позади пропахшие зноем и потом версты

Утреннюю почту принесла Аня.

 Девочки, про нас пишут!  взмахнула она газетой над головой, показывая ее всем.  В самой Москве нам салютуют! За Идрицу!

 Дай глянуть!  подскочила к ней Нина.

 Аня, читай вслух,  попросила Полина.

 Тут обо всем нашем фронте Слушайте. «Приказ Верховного Главнокомандования. Генералу армии Еременко. Войска 2-го Прибалтийского фронта, перейдя в наступление из района северо-западнее и западнее Новосокольники, прорвали оборону немцев и за два дня наступательных боев продвинулись вперед на 35 километров, расширив прорыв до 150 километров по фронту, и в ходе наступления овладели городом и железнодорожным узлом Идрица, заняли более 1000 населенных пунктов,  Аня торжественно чеканила каждое слово.  12 июля в 23 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 2-го Прибалтийского фронта, прорвавшим оборону немцев и овладевшим городом Идрица, 20-ю артиллерийскими залпами из 224-х орудий. Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины! Смерть немецким захватчикам!»

Аня умолкла. Некоторое время держалась напряженная тишина. А потом кто-то крикнул: «Ура!», и этот клич подхватили все девушки.

* * *

Далеко за холмами осталась последняя русская деревенька, через которую маршем прошли девушки со своим батальоном. Латвийская земля встретила новыми тяжелыми боями. Леса, болота, непроходимые топи встали на пути гвардейцев. Но откатывались гитлеровцы под героическим натиском Красной Армии к Балтийскому морю. Нигде не было покоя немецким оккупантам. Меткие снайперские пули девушек разили врагов, помогая батальону продвигаться вперед.

Одиннадцать недель с боями и перестрелками шагали девушки-снайперы по пятам отступавших оккупантов. И вот в начале октября 1944 года 21-я гвардейская Невельская дивизия заняла оборонительные рубежи западнее латвийского города Добеле.

Батальон майора Рыбина закрепился на окраине заброшенного хуторка, в двух-трех километрах от города. Впереди был враг, прижатый к морю. Он метался, как в западне, злобно огрызаясь. Не раз пытались гитлеровцы пробить брешь в нашей обороне, но гвардейцы отбивали все контратаки.

У девушек начались обыкновенные фронтовые будни: выходы на «охоту» чередовались с отдыхом. Они даже не замечали, что небо над их землянкой все чаще и чаще заволакивало серой хмарью. Зачастили мелкие, въедливые дожди. Листья ивняка, росшего кое-где по краям траншеи, окрасились пятнышками ржавчины и поблекли. Осень все настойчивее стучалась в дверь. Вечерами в землянке становилось зябко.

Набросив шинель на плечи, Обуховская сидела около печурки, штопала перчатку. Аня лежала на топчане, отдыхала. Полина и другие подруги ушли на «охоту». Стягивая нитками протертую дыру в вязке, она тихонько напевала: «Зачем тебя я, милый мой, узнала» Вдруг ее напев оборвал скрип двери, в лицо пахнуло свежим ветром. Она подняла голову.

В землянку вошла Шура, которую зачем-то вызывал замполит Булавин. Ворот у телогрейки, как всегда, распахнут. Из-под отворота виден красный шарф, присланный Шуре матерью. Шура очень дорожила подарком и, насколько помнила Нина, никогда не расставалась с ним. Этот шарф был для нее самым дорогим талисманом, который связывал ее с любимой Украиной.

Расстегнув телогрейку, Шура вытащила из кармана сверток газет. Из них она выбрала одну, а другие положила на стол.

 Наши войска на Ленинградском фронте город Пярну освободили, вышли к Рижскому заливу,  засветились улыбкою ее глаза.  А на второй странице о нас кое-что,  и загадочно посмотрела в сторону Ани.

 О ком там?  Аня вскочила с места.  Дай глянуть!

 Ох, и вихревая же ты, Анка! О тебе написано. О тебе, непоседа! Бери на память.

 Ой, правда! Я и Полина!  впилась глазами Аня в газетный снимок.

 «Снайперская парадевушки-«воробушки» на огневой позиции»,  вслух прочитала подошедшая к ней Нина.

 Не «воробушки», а воины!

 Вижу, вижу, Аннушка,  и обняла ее за плечи.  Молодцы вы, рязаночки, мои дорогие подружки! О вас, поди, теперь вся наша Третья ударная узнала.

 Факт! Это же армейская газета, ее все бойцы читают.

 Смотри, Аня, а ниже пишут: «Споем, товарищ. Песня «Огонек». Словно для тебя специально постарались, наверное, угадали, что любишь песни

* * *

В этот день Шура Шляхова написала матери:

А ранним утром, когда над землянкой еще курился сырой холодный туман, Шура уходила на очередную «охоту». Аня попыталась поухаживать за ней, застегнуть порот, из-за которого яркой полоской виднелся шарф.

 Не надо, Аннушка, так легче дышится,  легонько отстранила ее она.

 Смотри, Шурочка, штука приметная.

 Не волнуйся, милый Чижик,  и Шура сняла с гвоздя свою именную снайперскую винтовкуподарок ЦК ВЛКСМс прикладом, испещренным отметинами, их было шестьдесят девять: так она вела счет мести фашистам.

Командир снайперской роты Шура Шляхова. Фото 1944 г.

Вместе с ней шла на боевое задание Рая Благова, недавно переведенная из другого подразделения.

 Ни пуха ни пера!  напутствовала их Нина.

 Удач вам, девочки, и счастливого возвращения!  сказала Полина.

 Возвращайтесь с удачей, ждем! Я вам чаю горячего приготовлю!  крикнула вслед Аня.

 Спасибо, девочки! Спасибо, родненькие! Вернемся, ждите!  обернулась на ходу Шура и, улыбаясь синью глаз, помахала рукой.

Не предполагали девушки, что в последний раз видят свою любимую боевую подругу

Весть о ее гибели принесла Рая Благова. Поздним вечером она в промокшей телогрейке вошла в землянку и потерянно остановилась у входа.

 Что произошло? А где Щура?!  спросила Аня.

 Нет больше Шуры,  и Рая заплакала.

Девушки не сразу поверили случившемуся.

 Не может этого быть!  воскликнула Аня.  Я же вам чай вскипятила,  и стала трясти Раю за рукав.  Ну, скажи, что все это ты просто выдумала! Ну, скажи скажи, не молчи!

Но Рая, опустив горестно голову, молчала.

Аня упала на топчан. Ее плечи затряслись от рыданий. Нина и Полина стояли на месте, будто окаменев. Слезы текли по их щекам и падали на холодный пол землянки

Хоронили Шуру в Добеле, на городском кладбище. В почетном карауле стояла вся снайперская рота девушек. Они слушали полковника Лисицына, каждое слово которого ранило печалью. С неба накрапывал дождь, и казалось, сама природа скорбит вместе с ними об отважном командире и снайпере Шуре Шляховой.

Отзвенел прощальным залпом боевой гвардейский салют. В последний раз глянули девушки на солдатский памятник, на фотографию, с которой на них смотрела улыбающаяся Шурочка.