Бой утих. Гитлеровцы откатились, а перед фронтом батальона дымилось свыше двух десятков догорающих машин противника. Батальон Хохрякова, в котором осталось по одному танку на роту, и на этот раз удержал свой рубеж.
А теперь в Лапковцы! сказал комбат так обыденно, словно речь шла не о населенном пункте, переполненном неистовствующими врагами, а всего-навсего о месте, где расположена батальонная кухня.
Ударим, как бывало, Котовский, спокойно рассуждая вслух, добавил Хохряков. Выгоним фашистов из села в грязь, а там, глядишь, от страха они еще и завтра не оправятся.
Члены экипажа повеселели: предстоящая дерзкая атака на Лапковцы словно бы вдохнула в усталых бойцов новые силы.
Ночь уже вступила в свои права. Командирский Т-34, ворвавшись в занятое гитлеровцами село, нанес значительные потери противнику, никак не ожидавшему такой активности от советских воинов после трудного, кровопролитного дня.
Воспользовавшись паникой в стане гитлеровцев, Хохряков благополучно вывел танк к своим.
К полуночи бригада получила приказ командира 7-го гвардейского танкового корпуса генерал-майора Сергея Алексеевича Иванова, в котором перед батальоном Хохрякова ставилась задача оседлать дорогу Лапковцы Чабаны, оборонять северо-восточный берег оврага и северо-восточный скат высоты 336,0, чтобы не пропустить противника. Справа оборонялась 23-я мотострелковая, слева 55-я танковая гвардейские бригады.
В приказе говорилось, что активные действия противника силой до 80 танков, поддерживаемых пехотой, ожидаются с утра 18 марта в направлении села Чабаны.
К рассвету следующего дня гвардии старший лейтенант Леонид Иванов, специально посланный Хохряковым, привел в батальон из тылов корпуса пять восстановленных танков с экипажами и полным боекомплектом. Рачительный комроты не забыл также прихватить на броню бочки с горючим и ящики со снарядами для трех действующих танков.
Едва забрезжил рассвет, на стык обороны 54-й и 23-й гвардейских бригад для уточнения боевых задач прибыл командир 23-й полковник Головачев с командиром артиллерийского дивизиона майором Шпилько и командиром отдельной роты автоматчиков Кабановым. Гостей уже ожидал комбриг 54-й С. И. Угрюмов со своими штабными офицерами. Несколько позже сюда вместе с Урсуловым и Титовым подъехал и Хохряков. Его комиссарская тужурка вся в копоти от пороховых газов и в пятнах солярки. Левая рука на подвеске, сквозь грязные бинты видно побуревшее пятно крови. Невзирая на ранение, Семен Васильевич ловко спрыгнул с танка, четко представился старшим командирам. Головачев обнял майора и сказал:
Спасибо, комбат. Без тебя мои орлы вряд ли удержались бы
Конечно же, лестно услышать слова признания твоих командирских способностей и геройства твоего батальона из уст бесстрашного комбрига. Но без поддержки артиллеристов было бы туговато. И Семен Васильевич не остался в долгу:
Если бы не ваши меткие «комбайны», то и моим тридцатьчетверкам несдобровать бы, товарищ гвардии полковник.
(«Комбайнами» танкисты называли 85-миллиметровые зенитные пушки, используемые на прямой наводке в борьбе с танками, бронетранспортерами противника. Пушкари-«комбайнеры» Павла Ивановича Шпилько действительно здорово косили технику врага).
Уточнив все вопросы огневого взаимодействия и установив необходимые сигналы, командиры с рассветом разъехались по своим позициям.
Утром начался бой. Сверхсложный и многотрудный. У гитлеровцев было в шесть-семь раз больше танков.
В командирском Т-34 кроме Хохрякова с экипажем находился и командир роты гвардии старший лейтенант Александр Александрович Титов, мужественный человек, в любой ситуации не теряющий жизнерадостного настроения. Это один из ближайших помощников Хохрякова не только по штатному расписанию. Во время мартовских маршей под снегом и дождем, а также в боях под огнем врага его можно было видеть у танков: он передавал распоряжения командира, помогал молодым воинам советами, а если нужно, садился на место механика-водителя или к прицелу орудия, точными выстрелами поражая вражеские бронированные машины.
И сегодня Титов встречал врага на тридцатьчетверке комбата. Танк, прячась в складках местности, выскакивая на бугорки, отходя «змейкой» назад, как бы играя с «тиграми» в прятки, появлялся все в новых местах. Титов управлял машиной, а Хохряков в это время стрелял. Не прошло и десяти минут, как были подбиты два T-IV.
Здорово, Семен Васильевич! Отдохните маленько, а я постреляю! прерывая шум боя, кричит Титов.
Теперь он у орудия. Павлов управляет танком, а Хохряков, высунувшись с биноклем из люка, корректирует огонь.
На бугре показалась «пантера». Сделав выстрел, вражеский танк скрылся в укрытие. Но Титов уверенно ждал: зная повадки фашистских «зверей», определил, где должен снова показаться истребитель танков. И угадал. С первого выстрела он задымил. Затем Титов вывел из строя немецкую самоходку и уничтожил из пулеметов около трех десятков гитлеровских автоматчиков.
Тридцать девять раз бывал в танковых атаках, но такого напряженного боя еще не видел, скажет в минуты затишья Александр Титов.
В этом бою Титов показал себя первоклассным мастером щелканья фашистских бронированных «орехов», так позже оценит его действия комбат на совещании офицеров.
А пока хохряковцы продолжали бой. Семь тридцатьчетверок гвардейского батальона, умело маневрируя на местности, сдерживали натиск бронированной лавины врага. И, пожалуй, искусство механиков-водителей в этом сложном, неравном бою имело решающее значение. Они были первыми помощниками командиров в наилучшем использовании боевых машин.
Бой длился весь день и всю ночь. Комбат с горечью замечал, как один за другим выходят из строя танки его батальона. И главное люди! Еще утром был контужен лейтенант Павлов. Лишившись слуха и речи, он продолжал подавать снаряды, пока не потерял сознание и не был эвакуирован в тыл батальона.
У Хохрякова оставались три танка. Искусно маневрируя ими, он отходил к переправе через реку, прикрывая так долго удерживаемое шоссе и село Чабаны. Вскоре гитлеровцами был подожжен и командирский танк. Сергей Пиксайкин, Александр Титов и Семен Хохряков не только успели выбраться из горящего танка, но и вытащили раненого механика-водителя Василия Белоусова.
Хохряков с Титовым перебрались на танк Монакина.
Так что, лейтенант, не посрамим землю русскую, как говаривали наши деды?
Не посрамим, товарищ комбат!
Надо, Монакин, во что бы то ни стало удержать мост, пока все наши не переправятся. Ведь у нас раненые
Удержим, командир.
Загорелась и эта машина. Комбат с Титовым и Монакиным, отправив уцелевшего механика-водителя к переправе на помощь раненым, сами, лавируя между разрывами вражеских снарядов, где перебежками, а где ползком добрались, наконец, к последней боеспособной машине, продолжавшей бить по врагу из укрытия. Это был танк Урусбека Каролиева.
Младший лейтенант с перебинтованной головой, весь в пороховой гари, находился у прицела орудия, тяжелораненый башенный стрелок лежал на днище танка.
Глаза Каролиева радостно заблестели, когда он узнал комбата.
Хохряков же, словно не заметив, что раненый младший лейтенант держится на пределе сил, бодро произнес:
Как дела, Урусбек? Живой?
Живой, товарищ командир. А дела жаксы!
Оба засмеялись, вспомнив разговор на окраине Судилкова, где Хохряков инспектировал экипаж гвардии младшего лейтенанта.
Ну, спасибо, Урусбек, за жаксы! Мы к тебе на подкрепление.
Хохряков устроился у прицела пушки, за рычаги управления сел недавно прибывший в батальон лейтенант Александр Задачин. Заряжающим и пулеметчиком стали соответственно Монакин и Титов.
Позже военный историк и писатель Михаил Брагин в книге «От Москвы до Берлина» так описал эту героическую схватку офицерского экипажа с врагом!
Уже все перешли мост, а Хохряков еще маневрирует на фланге противника, бьет, отходит и снова бьет. Ранен в руку лейтенант Задачин, но продолжает вести танк. Ранен и сам Хохряков, но продолжает вести огонь. С волнением следят из-за реки и с наблюдательных пунктов за неравной героической борьбой. Давно дан сигнал Хохрякову отходить. Уже саперы (капитана Лысенко. Авт.) заминировали мост. Но они знают и любят Хохрякова. И вот герой-сапер под пулеметным огнем спускается у моста в воду, держа в руках провода для взрыва. Коченеет, но ждет, пока отойдет по мосту Хохряков. А он, раненный, лишенный возможности стрелять, садится с биноклем на башню и корректирует огонь лейтенанта Титова
Хохряков не уступил позиции врагу и тогда, когда был подбит гитлеровцами последний танк батальона. И лишь когда по мосту была переправлена последняя повозка с ранеными, отошел Хохряков с товарищами, ведя огонь по-пехотному из снятого танкового пулемета. Здесь он был ранен вторично в левую руку. Укрывшись за холмом на берегу, Титов и немного оправившийся после контузии Павлов перевязали рану командиру. А через некоторое время Хохряков уже стоял на крыле тяжелого самоходного орудия, которое подвернулось ему у самой переправы. Он корректировал огонь самоходки по танкам противника за рекой.
Два «тигра», пытавшиеся все же захватить переправу, были подбиты меткими выстрелами нашей самоходки.
Внезапно в воздухе над мостом завыли «фоккеры». Они неожиданно атаковали танкистов с тыла. Серия мелких осколочных бомб угодила рядом с самоходкой Хохрякова. Осколки попали в грудь отважного комбата и в обе руки. Теряя сознание от обильного кровотечения, Хохряков упал рядом с машиной.
Подоспевший к месту боя со свежими подразделениями танков заместитель командира бригады полковник Козинский приказал:
Немедленно в медсанбат!
Хохрякова вместе с лейтенантом Павловым, получившим новое ранение на переправе, повезли в тыл. По дороге Хохряков бредил: подавал команды, звал по именам и фамилиям командиров, требовал огня поддерживающей артиллерии, посылал в обход противника экипажи своих любимцев.
А навстречу санитарному обозу к месту боя шли отремонтированные танки во главе с начальником штаба батальона Иваном Урсуловым. Он теперь снова возглавил батальон. Оставшиеся в строю офицеры подразделения, спаянные мужеством и мастерством любимого комбата, продолжали действовать по-хохряковски.
В особенно трудных случаях боя они как бы спрашивали себя: «Как действовал бы Хохряков? Как поступил бы сейчас?» И не забывали о главном: личный пример офицера в бою не заменить ничем. Ибо слово зовет, а пример ведет.
Хохрякова до медсанбата и в госпиталь, разместившийся в одной из школ Староконстантинова, сопровождал лейтенант Павлов. Еще совсем не оправившись от контузии, с перевязанными ранами, он неотступно бодрствовал у постели бредившего комбата. Лишь после операции, когда состояние Хохрякова пошло на улучшение, Павлов, к тому времени подлечивший свои раны, возвратился в батальон.
Вскоре в госпиталь пришла весть о присвоении гвардии майору С. В. Хохрякову высокого звания Героя Советского Союза. Воюя в составе 54-й танковой, он лично уничтожил 15 вражеских танков и самоходок, четыре противотанковых орудия, 10 пулеметов, вывел из строя свыше ста пятидесяти оккупантов. Батальон под его руководством тоже нанес огромный урон врагу: гвардейцы раздавили три батареи противотанковых орудий гитлеровцев, подбили и сожгли 32 единицы танков и самоходок, разбили несколько десятков пулеметов и минометов, вывели из строя 342 и захватили в плен 330 солдат и офицеров врага, добыли значительные трофеи
54-я гвардейская Васильковская танковая бригада за бои по освобождению Изяслава, Староконстантинова, Шумского и Острополя Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 марта 1944 года награждена орденом Красного Знамени, а 7-й гвардейский Киевский танковый корпус за освобождение Проскурова был удостоен второго ордена Красного Знамени.
В этих наградах была и доля личного подвига Семена Хохрякова.
Вскоре он получил письмо от своих однополчан:
Дорогой товарищ! Командование и личный состав воинской части с большим удовлетворением и радостью встретили сообщение о награждении Вас высшей наградой Родины орденом Ленина и присвоением Вам высокого звания Героя Советского Союза Сердечно поздравляем Вас, желаем скорого выздоровления и возвращения в родную часть.
Комбат ответил своим боевым друзьям:
Врачи говорят, что они могут установить мне ограниченную годность. Но при любых условиях я постараюсь быть среди вас. Здесь я веду разговор только о вас. Желаю вам боевой удачи.
ДОРОГА НА ЧЕНСТОХОВУ
За пять месяцев, пока С. В. Хохряков залечивал тяжелые раны, 3-я гвардейская танковая армия успела совершить много славных дел.
После освобождения Проскурова 7-й гвардейский танковый корпус, действуя в полосе 60-й армии, принимал участие в окружении двенадцатитысячной группировки немецко-фашистских войск в районе Тернополя. В результате совместных усилий танковых и стрелковых соединений эта группировка противника была разгромлена и 15 апреля 1944 года освобожден Тернополь.
3-я гвардейская танковая армия получила трехмесячную передышку для укомплектования техникой и обучения прибывающего пополнения.
15 июля танкисты 3-й гвардейской танковой снова вступили в сражения.
Во взаимодействии с другими объединениями 1-го Украинского фронта танкисты генерала П. С. Рыбалко принимали участие в освобождении Львова и Перемышля, а затем, перешагнув Государственную границу и форсировав реку Сан, 29 июля в районе польского города Баранув вышли к Висле.
54-я гвардейская танковая бригада и в ее составе батальон хохряковцев под командованием Михаила Прокофьевича Тонконога форсировали Вислу и завязали бои на Сандомирском плацдарме.
28 августа после тяжелых боев по расширению плацдарма, 7-й гвардейский Киевский танковый корпус был выведен на доукомплектование под Раву-Русскую. Здесь танкисты готовились к предстоящим сражениям. Сюда шли маршевые роты, пополняя поредевшие в боях подразделения гвардейцев, прибывала боевая техника.
В начале сентября 54-ю гвардейскую бригаду возглавил полковник Иван Ильич Чугунков.
Семен Васильевич Хохряков в эти дни заканчивал лечение во фронтовом полевом госпитале, который так и оставался в Староконстантинове. Попытки сбежать на фронт, как это удавалось ему прежде, не увенчались успехом.
К Хохрякову приехал офицер, вручивший по поручению командарма П. С. Рыбалко и члена Военного совета армии С. И. Мельникова герою подарки, а начальнику госпиталя настоятельное требование «капитально отремонтировать танкиста». После отъезда офицера у комнаты Хохрякова начала постоянно дежурить медицинская сестра, пристально наблюдавшая за своим подопечным.
Находясь вдали от родной бригады, Хохряков жил ее жизнью. От боевых друзей часто приходили письма. Соратники искренне поздравляли своего комбата со званием Героя, желали ему скорейшего выздоровления, напоминали об обязательном возвращении «домой», делились с ним самыми сокровенными мыслями.
Из писем однополчан Хохряков узнал подробности продолжавшихся боев бригады и батальона после его ранения под Проскуровом.
Гвардии старший лейтенант Иван Макарович Урсулов, заменивший раненого комбата, многому научился у Хохрякова. И еще раз убедился: если командир, замполит и начштаба не прячутся от боя, бойцы подразделений пойдут с ними в огонь и в воду, на подвиг и на смерть. Урсулов взял на постоянное вооружение заветные правила Хохрякова: маневр, внезапность, стремительность и напор.
На следующий день после ранения С. В. Хохрякова части 7-го гвардейского танкового корпуса, перегруппировав силы, двинулись в направлении местечка Ярмолинцы, обходя Проскуров с юга. Вечером 24 марта 54-я и 56-я танковые бригады с мотострелками 23-й бригады, посаженными на танки, атаковали Фельштин (теперь Гвардейское) и освободили его.
Хохряковский батальон под командованием Урсулова, вырвавшись вперед, зацепился за окраину небольшого села. В это время командир корпуса генерал С. А. Иванов передал по рации со своего КП: «Остановить танки! Накормить людей! Два часа отдыха».
23-я мотострелковая бригада полковника А. А. Головачева окопалась за селом, впереди танковых подразделений, которые остановились в плотных колоннах прямо на улице. Впереди ведь прикрытие надежное. Да и, как говаривал Хохряков, ночью, когда не летает «рама», авиация противника врасплох танкистов не застанет.
И все же случилось неожиданное. Вдруг, откуда ни возьмись, по полевой дороге в село с непредвиденной стороны устремились четыре вражеских танка и самоходка «фердинанд». Они шли именно в промежуток между позициями мотопехоты полковника Головачева и молчаливо стоящим в ночном поле дозорным подразделением танкистов.