Когда я пришла в дом Торнтона, то во флигеле уже стопками на кровати лежали мои вещи. Я ахнула, изумляясь даже не столько предприимчивостью козла-Бенингтона, сколько дотошной аккуратности исполнителей. Я бы никогда так не сложила. Даже трогать было жалко. Очень осторожно я переносила одежду в шкаф, окончательно смиряясь со своей участью.
Разобравшись с этим, я открыла ноутбук и выбрала магазин, чтобы оформить доставку продуктов по извращенному заказу хозяина дома. Подумав, указала не только адрес, но и фамилию Бенингтона. Очень даже может быть, что он такой же постоянный клиент в продуктовом бутике, и там для него открыт счет. Так и вышло. Курьер примчался буквально через минуту. Он терпеливо ждал, пока я проверяла срок годности и свежесть продуктов, а на вопрос, почему не привезли рыбу, он уверил:
Мистер Торнтон предпочитает свежий вылов. Утром в субботу будет доставлено.
Я покивала, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Разложив продукты, я стала соображать, что готовить на ужин. Мой телефон пиликнул сообщением.
Не жди сегодня. Ужин не нужен. Подъем и завтрак стандартно.
Неизвестный номер, но можно было не гадать, от кого такое лаконичное послание. Я вбила к контакты номер Торнтона. Сначала записала его подонком, но потом представила последствия, если он узнает. По фамилиив самый раз. Но в последний момент я передумала, стерла и записала его «Бен». Это было сильнее меня. Мое любимое имя. И плевать, что это короткая версия, которую Торнтон не выносит. Все лучше подонка.
Так и оставила.
Настроение улучшилось. Я перекусила и села за работу. Нужно накидать тезисы к эссе и определиться с литературой. Пользуясь университетским навигатором на сайте, я обнаружила, что все важные для меня работы собраны в кафедральной библиотеке. Той самой, куда меня привел в первый день Робертс, в той самой, где я застукала Торнтона и не Рослин.
Интересно, кто же его там обслуживал?
Ох, и совсем ничего интересного.
Я обругала сама себя и постаралась вернуться к работе. Но мысли все равно принадлежали Торнтону. Он как будто даже таким способом привязал меня к себе, завладел не только моей волей и телом, но и разумом.
Вспоминая все, что проделал со мной Бенингтон вчера и сегодня, я поежилась. Соски затвердели, а внизу живота запульсировала потребность.
Физиология. Тело, которое не обманешь. Оно даже на урода Торнтона реагирует. Возможно, мне стоило больше времени уделять личному, чем учебе, но это в планы не входило. Я вообще не очень верила в отношения. Меня больше интересовала учеба и карьера.
Я снова нашла успокоение в амбициях. Плевать на секс, плевать, что все будут болтать. Я никогда не уеду из Торнвуда по своей воле.
Закончив с работой над эссе, я приняла душ и легла в постель. Сон не шел. Одна мысль о том, что Торнтон нашел мне замену, и я почти плакала. Мне были ненавистны его касания и жестокие манипуляции. Я ненавидела то, как мое тело реагировало даже на взгляд или запах Бенингтона. Но при этом ужасно хотела, чтобы сейчас он был дома, а не в объятиях Рослин, которая вполне могла просить ему шалость.
Он мог иметь любую, и меня это адски злило.
Почему? Черт знает.
Не знаю, сколько я помучалась, но возвращения Бенингтона так и не дождалась. Уснула.
Глава 7. Испытание на прочность
Утром я вскочила по будильнику и прошла на цыпочках к спальне Бенингтона. Дверь оказалась приоткрыта. Я увидела, что Торнтон в постели, под одеялом, и сразу помчалась готовить кофе. На душе было как-то идиотски хорошо от того, что он все-таки ночевал дома. Я старалась не особенно зацикливаться на этой нелепой эйфории, просто варила кофе. Три минуты овсянки после закипания, немного мяса птицы, которое я вчера предусмотрительно отварила. Большое желтое яблоко разрезала пополам, удалила сердцевину. Завтрак был готов, и мне осталось только разбудить Торнтона. Как раз это оказалось самым сложным.
Я мялась у двери, едва уговорив себя войти, потом тормозила у постели, не имея понятия, как нужно воздействовать, чтобы разбудить. Просто позвать? Во рту, как на зло, пересохло. Бенингтон заворочался, лёгши на живот. Я охнула, увидев, что все его плечо и часть спины изрисованы чернилами. У меня захватило дух. Жирные линии рисовали какой-то замысловатый рисунок, но одеяло все же закрывало, не позволяя мне понять, что же изображено на коже Торнтона. Я так увлеклась изучением его тела, что не сразу заметила неровности кожи как раз там, где была тату. А потом до меня дошлоэто шрамы.
Вздрогнув, я закрыла рот рукой, чтобы не закричать, сделала шаг назад, но меня словно магнитом тянуло обратно рассмотреть эти рубцы, потрогать. Я склонилась и провела рукой, отодвигая одеяло. То ли чтобы полностью увидеть рисунок, то ли посмотреть, если ли у него еще шрамы.
Большая ошибка. Едва я коснулась Торнтона, он схватил меня за запястье и одним молниеносным движением уложил в свою кровать. В его бесстыжих синих глазах не было и следа сна. Но глаза красивые. Чтоб его. Я не успела снова окунуться в гипноз, потому что Торнтон повернул меня на бок, прижался сзади ложкой. Разумеется, я сразу почувствовала его стояк. Ох уж эта утренняя мужская физиология. Я зажмурилась, изо всех сил пытаясь найти в себе дар телепортации. Если у меня такой есть, то он обязательно должен открыться прямо сейчас, когда я на пике штормовых эмоций. Застуканная, смущенная, шокированная.
Но нет. Как ни старалась, я продолжала чувствовать его жар, эрекцию и вибрацию груди, которая сотрясалась от смеха.
Давно глазеешь на меня, Морковка? спросил Торнтон, смеясь.
Разумеется, я начала заикаться и бормотать, отчего он развеселился еще сильнее.
Что тебя заинтересовало? Мой затылок? Спина? Тату? Шрамы?
Я вздрогнула и совершенно бесцеремонно спросила:
Откуда они?
Затылок мамин. У нее тоже было три макушки. Тату делал в Эдинбурге. А шрамы от огня.
Пожар? выдохнула я.
Горящая балка. Я был пьян, ничего не чувствовал. Меня вытащил пожарный.
Бен
От шока я даже не смогла договорить его имя. Торнтон не собирался дать мне минутку, чтобы осознать все это. Он провел рукой вдоль моего тела, по бедрам, стягивая трусики.
Нет, выкрикнула я, сжимая ноги изо всех сил.
Зря. Потерев бедра друг о друга, я бессовестно простонала. Торнтон укусил меня за ухо и сильнее прижался членом к моей попке. Он спал голый. Ужас.
Так мило, Морковка. У тебя даже кончики ушей краснеют. И пахнешь как свежая сдобная булочка.
Он говорил это, поглаживая внутреннюю сторону моих бедер, провоцируя расслабиться и пустить его ладонь дальше. Я держалась из последних сил.
Сладкая, маленькая, дерзкая Кэти, пел Бенингтон. Я ведь могу заставить. Все мои желания
Заставь, хрипло откликнулась я. Все твои желания.
Это скучно. Намного интереснее сделать то, что ты сама захочешь. Ты же хочешь, Кэти. Твоя кожа опять в мурашках, ты дрожишь и горишь одновременно. Даже дыхание тебя выдает. А уж эти стоны
Заслушавшись его, я расслабилась. Член Торнтона тут же проскользнул дальше и устроился между моих бедер, касаясь влажной плоти.
Ты вся мокрая, продолжал вести дневник наблюдений Лорд Зло.
Я захныкала, не в силах отрицать очевидное. Торнтон не трогал меня между ног рукой, но головка его члена скользила так сладко и приятно. Одновременно так мало, едва касаясь. Мне хотелось еще, сильнее.
Скажи, Кэти. Одно слово, и я дам тебе кончить. Просто скажи мне. Попроси.
Я отчаянно замотала головой. Мне бы попросить, чтобы он отстал от меня, отпустил, сжалился, но это было бы высшей степени лицемерием. Как не смогла я изобразить раскаяние, так и сейчас не в силах была имитировать равнодушие. Я застряла в чистилище, теряя разум и открывая все новые грани безумия.
Когда Торнтон положил пальцы на мой лобок, я запрокинула голову, подалась назад, чтобы прижаться к нему сильнее. Его губы гуляли по моей шее, оставляя влажные следы. Вторая рука запуталась в волосах.
Я была на грани. Мне так хотелось чувствовать его пальцы ниже, его член внутри.
Что он сотворил со мной?
В кого я превратилась?
Сладкая боль стала острее и ярче. Потребность, удовольствие и стыд так сильно переплелись, что я сама не знала, хорошо это или плохо. Приятно или невыносимо. Тонкая грань. Острое удовольствие.
Когда я уже была готова попросить его, Торнтон отстранился, толкнулся членом мне в руку.
Обхвати, приказал он кратко.
Я сделала, как он велел, и автоматически провела по головке большим пальцем, размазывая влагу. Кажется, большая часть смазки была моей.
Небезнадежна, усмехнулся Бенингтон мне в спину.
Он положил пальцы поверх моих, задавая темп, сжимая чуть сильнее. Не прошло и минуты, как он кончил мне на бедро.
Смени белье, потребовал Бенингтон, сразу поднявшись с постели, и ушел в ванную.
Я давилась слезами и разочарованием. Как он мог? Зачем? Нельзя было просто взять и подрочить моей рукой сразу? Или поставить меня на колени, как вчера? Зачем все эти сладкие грязные словечки и прелюдии? Ему нравится издеваться? Ответ был очевиденда.
Я с трудом заставила себя успокоиться, поднялась с постели и сняла белье. Чистое нашлось в шкафу. Мои руки тряслись, пока я застилала простынь.
Кофе и завтрак готовы? невозмутимо поинтересовался Торнтон, выйдя из ванной.
Я только кивнула и промычала нечто утвердительное. Уверена, он был не зря таким довольным. Ему на самом деле нравилось мучить меня.
Позавтракай со мной, Кэти, радушно пригласил Бенингтон, усаживаясь за стойку.
Нет аппетита, буркнула я, взяв себе только черный кофе.
Завтрак очень важен, Морковка. Это начало дня и его фундамент.
Ой, да пошел ты, не сдержалась я.
Бенингтон рассмеялся. Очевидно, его удачным фундаментом была не только мясная овсянка, но и оргазм вместо утренней зарядки.
Спасибо, дорогая. Все очень вкусно, снова издеваясь, похвалил меня Торнтон, пока я давилась кофе и листала ленту Фейсбука. Ты небезнадежна. Нам будет очень весело. Через десять минут жду тебя на крыльце.
Я сбегала во флигель, оделась и вышла на улицу. Торнтон пришел минутой позже. Сегодня он не просто держал меня за плечо, а обнимал, как будто я его подружка. И все время тихо напевал мне на ухо:
Очень весело. Сегодня нам будет весело, Морковка.
Лучше не думать об этом веселье. Стараясь абстрагироваться, я стала вспоминать, какие сегодня лекции, и очень удачно всплыло в памяти, что мне нужно в библиотеку.
Сообщать об этом Торнтону не хотелось. Отправлю сообщение чуть позже. Проводив до аудитории, Бенингтон щелкнул меня по носу и словно мысли прочитал:
Держи телефон рядом, Кэти.
Я кивнула его спине и на ватных ногах вошла в зал. В этот раз у нас с Анж была общая лекция. Она невозмутимо помахала мне рукой, зовя сесть рядом.
Какая прелесть. Если бы я не знала тебя и Бенингтона, то сказала бы, что это ты мрачный аристократ, а он беспечный чудак.
Умоляю, Анж, давай не будем про него. Черт!
Я увидела, что к нам опять идет Салли. Видимо, чтобы напомнить о клубе. Я робко попыталась намекнуть, что меня не интересует ее предложение. Безрезультатно. Девушка продолжала рассказывать.
Слушай, Салли, нам нужно обсудить проект, ты мешаешь, бессовестно соврала Анж.
Салли рассыпалась в извинениях и ушла на свое место.
- Не благодари, усмехнулась бывшая соседка. Они все тебя достают из-за Торнтона. Не каждый день крестьянка, еще и русская, попадает в святыню всея Торнвуда. К Рос, разумеется, не лезли, а тебе достанется по полной.
Почему ты мне все это рассказываешь, помогаешь?
Анж пожала плечами.
Не знаю. Возможно она опустила глаза, и я поняла, что за всем этим добром стоит и расчет. Просто как-нибудь при случае возьми меня с собой на вечеринку. Или куда они там ездят? На пляж В охотничий домик?
Я не стала пытать ее больше, лишь кивнула. Пришел преподаватель, и мы свернули разговор. Лекция снова была очень интересной и сложной. Профессор рассказывал так увлекательно, что я вся отдалась кельтскому пантеону богов. Следующая лекция была в той же аудитории. История Англии. Ничего нового я не узнала, хотя все конспектировала. Но все время отвлекалась, вспоминая, как глупо промахнулась с Кембриджем. Нужно было взять время подумать.
Если бы не чертов Кембридж!
То что?
Я бы продолжала быть серой мышкой, пошла бы на чаепитие к мамочке Анж, не знала бы, что красные фрукты можно есть, только когда Венера в Пятом доме, а капучино на овсяном молоке не такой уж и противный.
От этих мыслей меня отвлекла вибрация мобильного. Я перевела глаза на экран и увидела сообщение от Бена.
Бен. Второй этаж. Западное крыло. Уборная. Выйди.
Я быстро написала ответ.
Кэти. У меня лекция.
Бен. Я знаю. Выйди. Немедленно.
Очень вовремя я вспомнила, что его желания не должны мешать моей учебе, но обратиться к этому условию не успела, Торнтон прислала сообщение почти сразу следом.
Бен. История Англии. Ты и так все знаешь, Кэти. Если будешь упрямиться, мне придется тебя вызвать.
Кэти. Иду.
Я шла к уборной, когда меня схватили за руку и затащили в пустую аудиторию. Я так перепугалась, что пыталась кричать, но на рот легла мужская ладонь.
Тихо, Кэти, это всего лишь я. Хотя понимаю, почему тебе страшно.
Сволочь, рявкнула я шёпотом, отпихивая его руки. Сдурел, Бенингтон? Сначала пугаешь меня Алистером, а потом вот так вот сам затаскиваешь
Мне очень надо посмотреть кое-что.
Его ехидная усмешка и вздернутая бровь не сулили мне ничего хорошего. Пальцы Бенингтона легли на мою шею. Он обхватил ее и чуть надавил. Я тут же вспомнила, что вся в его власти, и эта мысль не напугала, а возбудила. Что же за дерьмо? Почему я так реагирую на этого подонка? Меня должно тошнить от него, а я Предвкушаю?
Торнтон приласкал мою сонную артерию, и я невольно глубоко вздохнула. Его пальцы расслабились и опустились к вороту рубашки.
Давай проверим, как ты умеешь слушать, Кэти.
Он расстегивал пуговки моей рубашки, не сводя с меня глаз. Я краснела как помидор. Когда Торнтон отодвинул в сторону борты рубашки, я зажмурилась.
Смотри на меня, Кэти. Что это такое?
Он указал пальцем на мою грудь, и я не выдержала.
А на что похоже, Торнтон? Это сиськи. Никогда не видел раньше?
Он не оценил мою грубость и сарказм.
Не выражайся. Тебе не идет. Сиськи видел, а вот лифчик носить тебе запретил. Во всяком случае такой.
Он подцепил бюстгальтер пальцем, и косточки больно впились мне в кожу.
Сними, приказал Торнтон.
Нет, я
Хватит пререкаться, Кэти. Я устал повторять все по пять раз. Снимай, сказал.
Пыхтя и едва сдерживая слезы, я начала непростое предприятие по снятию бюстгальтера, оставаясь в рубашке. Мне удалось. Торнтон забрал его и бросил на свой рюкзак.
Это все? я гордо вздернула нос. Могу я вернуться на лекцию?
Он может забрать мое белье, но не достоинство.
Нет. Я скажу, когда сможешь.
Бенингтон чуть отстранился и положил руки мне на грудь. Я вздрогнула, изо всех сил стараясь не подаваться вперед, потому что его теплые пальцы так нежно гладили меня. Кажется, я все же охнула, когда он резко убрал руки.
Меня словно током дернуло. Что я творю? Сгораю от страсти в пустой аудитории, где нас могут в любой момент застукать. И с кем? С Торнтоном, мать его!
Бенингтон, пожалуйста, не надо, взмолилась я, пытаясь прикрыться.
Надо, Кэти. Не смей.
Он откинул мои руки, снова распахнул рубашку, вернул одну мою ладонь на грудь.
Давай, Морковка, покажи, как ты любишь. Погладь себя.
Взглянув в его глаза, я проглотила все доводы, протесты и мольбы. Он не отступит, не пощадит. Лучше не сопротивляться. Единственное, что мне осталосьэто сказать, что я о нем думаю.
Поглаживая свой сосок, я кусала губы и бормотала:
Ненавижу тебя, Бенингтон Торнтон. Ненавижу.
Знаю, малыш, знаю, шептал он невероятно довольным голосом.
Торнтон обнял меня одной рукой, а свободной стал поглаживать мой второй сосок.
Тебе же нравится это, Кэти, продолжал он убивать меня.
Нет, пискнула я, кусая губы.
Он опустил руку и коснулся меня между ног. Надеюсь, я не промокла насквозь. Это ведь невозможно. Трусики и джинсы.
Торнтон продолжал потирать ребром ладони, и я не выдержала, расстоналась, как проклятая шлюха.