А! А? А Н-нет м-м... н-неосознал, наконец, что не на эшафоте, и что обрезание было астрально-виртуальное.
Но осознал не до конца, а потому и дальше тупо смотрит в беспредельность сквозь всё, на что натыкается остекленевший взгляд. «ПИВА-А-А!!!»истерически кричит его измученное лицо нет, не лицо не знаю, как это называется.
Садитесь, пишите дальше,профессор поворачивается к доске.Продолжим; для описания суммы двух равновероятностных событий
Бух!Пельмень мешком шлёпается на место, ещё секунду тупо глядит вперед перед собой, потом глаза захлопываются, голова с кегельным стуком падает на стол. Свистящий вдох ме-едленный выдох всё, нирвана.
Постепенно засыпают и все остальные, кроме мужественного первого ряда и невозмутимого профессора.
Пэ-нулевое равно пэ-один плюс пэ-два на пэ-энное хррр пссс
А чудес на свете и впрямь не бывает.
СЫН ИНЧУ-ЧУНА
Папа у Гарика был начальником одной из самых что ни на есть ракетных кафедр в нашем родном Краснозвёздном мучилище, а потому пользовался определённым неограниченным почтением.
Сынуля, соответственно, тоже, но всё же в меньшей степени, поскольку балдобой был редкостный, и прозвище у него было Сын Инчу-чуна, а сокращённоАнчутка. Коротко стриженые густые курчавые чёрные волосы, очки а-ля Джон Леннон (у нас называлось«анчучьи очки»), питекантропский лоб, сутулая походка вразвалку и выпуклое пузцо в совокупности с гортанным высоким голосом и (мягко скажем) озорным характеромну полный комплект. В головеджинсы, диски, лэйблы, пиво и студентки. Поэтому на экзаменах он частенько выкарабкивался благодаря папиной фамилии.
Второй курс, зима, экзамен. Электротехника. Там самая, где мнимые единицы обозначаются буквой «j». Первый вопрос«никак нет», второй«не могу знать». Практическая задачаголый вася. Тонет конкретно, но тонущим себя пока что не ощущает. Пока что тонет всё больше экзаменатортройку-то надо ставить (там же папа!), а ставить вроде как и не за что: улыбчивый юноша с лицом цвета картофельной кожуры упорно не тянет даже на два балла. Как быть? Нужен дополнительный вопрос. Что бы такое спросить, чтоб наверняка ответил?
Эм-м ну вы знаете, что такое петля гистерезиса?
(бодро и гортанно) Так точно! Щас принесу.
У препода челюсть на палубубумм!
Гарик смело шагает по лаборатории. Где-то она тут Вот что значит фраза «щас принесу петлю гистерезиса», а? Рехнуться можно. Окружающие застыликто в благоговейном ужасе, кто в томном ожидании спектакля. Однакоты ж поглянь!несёт.
Вот.
И кладёт на стол. Со стуком. Самую что ни на есть петлю гистерезиса в чистом первозданном виде: элемент обмотки ротора электродвигателя, он твёрдый такой и имеет вид квадратной петли с торчащими проводами.
Тут Гоголь нужен. Где Гоголь?! Гогольгде?
Преподаватели на этой 21-й кафедре, как один, носили птичьи фамилии: Лебедев, Бакланов, Чижавко Поэтому кафедра тоже называлась «птичьей кафедрой». Среди них, правда, был капитан первого ранга со странной для кафедры фамилией Самсонов, но зато Герой Советского Союза, камчатский подводник.
Любимым преподавателям-птицам от бессердечных придурков-курсантов порой изрядно доставалось: например, лимонно-жёлтый чижавкинский «запорожец» регулярно переносили руками и ставили между двух деревьев так, что не выехать ни взад, ни вперёд, а боком он ездить не умеет Заметим: это вовсе не из-за личной неприязни, а исключительно от ненависти к совершенно непросекаемой науке.
Проходит ровно полгода; лето, и снова экзамен. Теперь он называется «Специальное электрооборудование кораблей». Та же кафедра, тот же экзаменатор, и всё тот же Сын Инчу-чуна Сценарийкак по утвержденному шаблону: первый вопросноль, второйноль, задача тоже ноль, но уже по Кельвину. И естественный дополнительный вопрос, на который Гарик должен, должен, должен ответить!
Ну, вот это вот! Вот это вотчто?
И показывают пальцем на железный якорь от электромотора. Ну?!
Гарик молчит, морщит лоб, чешет под мышкой, дёргает ногой, но искомая извилина находится где-то не там.
Ну же? Ну?!
Гарику истово подсказывают: за спиной у преподавателя тычут пальцем в погон на форменке, потому что у каждого на погоне приколот жёлтый и выпуклый металлический якорёк. Гарик силится понять, напрягается, и тут до негоуааа!!!доходит. Он просветлённо кивает головой: мол, всё, понял, спасибо! Победно переводит взгляд на экзаменатора, принимает важный вид игортанно:
Погон, товарищ капитан первого ранга!
ТОВСЬ... НОЛЬ!
(зарисовочка)
Эгейское море. УК (учебная каракка) «Смольный». 1979 год. Дальний-предальний поход из милого Севастополя в буйную Атлантику и обратно; звёздно-штурманская практика после трудного второго курса. Кубрик номер... а-а, ладно, номер кубрика уже не помню; в общем, тот, который возле поста «Надир» (это пост гироазимут-горизонт). Жаракак в Долине Смерти. Уныло ползающие стасики еле шевелят волосатыми ногами и антеннами. Тараканы то есть.
Слабым голосом бушмена, объевшегося тухлой слониной:
...Альфа Волопааасатооовсь... Альфа Волопасаноль... 44.39,5. Сииириустоооовсь... Сириусноль... 44.39,5. Вееегатоооовсь... Веганоль... 44.39,5. Поляяяярнаятоооовсь... Полярнаяноль... 44.39,5. Бенетаааштоооовсь... Бенеташноль... 44.39,5...
Дверь в кубрик распахивается:
Так!!! Чем это тут занимаетесь?!
(вскочив с рундуков) Тренируем, тащ кап третьеранга!
Чего вы тут тренируете?
Тренируем (ох, йё-ё!) командные слова при взятии высот светил!
И в самом деле: один с секстаном, а другой с блокнотиком и (почему-то) секундомером. Остальные кто где, по шхерам; самые свихнутые валяются на верхней и загорают: десять минут с ладонью на грудии вот вам светлый отпечаток пятерни на коричневой шкуре. А эти двое в душном кубрикеабсолютно голые, но с секстаном, блокнотиком и секундомером.
Начальник курса выразительно стучит пальцем по лбу и выходит прочь. Из-за закрытой двери до него доносится:
Юпииитертооовсь... Юпитерноль... 44.39,5. Вееерхний топовый огоооньтооооовсь... (слышен идиотский смех) Верхний топовый огоньноль... 44.39,6.
(обалдело) Шесть?!
ДА!!! ШЕСТЬ!!!
И радостный гогот двух девятнадцатилетних болванов.
Бетельгееейзетоооовсь... Бетельгейзеноль... Это чтоб окончательно не рехнуться на почве любви к мореходной астрономии. Противоядие такое. Клин клином. Потому что наверху светит солнце, а при слове «солнце» руки начинают машинально искать секстан, чтобы посадить его (солнце) на горизонт и, рыча от нежности к светилу, снять вожделенный отсчёт. Сорок четыре, тридцать девять и пять. Или шесть. Или в остервенении швырнуть секстан в самую ближнюю к нам, пышущую средиземноморским жаром звезду.
Кстати, довольно быстро лечится обыкновенным штормом, баллов семь уже вполне достаточно.
ВЕСЁЛЫЕ РЕБЯТА
Ф-фууууух!
Как весело и легко на душе! Песня!
Третий курс! Вот оно! Доползли! Ура!
Позади штурманская практика на «Смольном», так что теперь я гордо ношу на груди жетон «За дальний поход». Начиная с нашего курса, эти жетоны изменены: вместо маленького изящного военно-морского флага с корабликом теперь выдают уродливые пятиугольные «щиты». Мы правдами и неправдами достаём и прикалываем на форменки значки старого образца, и нас за это не гоняют.
Вокруг Европы нас, увы, не провезли. «Смольный» пересёк Чёрное море, прошёл пролив Босфор, Мраморное море и Дарданеллы, потом всю Средиземку; вышел в Атлантику через Гибралтар, полтора дня покрутился там среди солнца, волн и ветра, да и пошёл назад.
Одно из двух: либо мы проводили под килём нашу подводную лодку (то ли туда, то ли обратно), либо изображали для супостата этот процесс с целью сбития оного с толку. Вокруг летали «орионы» и «нимроды», кидали десятки гидроакустических буёв. Как оно было на самом деле, нам, понятно, не сказали.
В походе было много всякого, об этом можно рассказывать долго и с упоением (многое не для дамских ушей). На обратном пути зашли в болгарскую Варну, это тоже сплошные приключения и впечатления. Так что теперь мы заправские мореманы с обросшими ракушкой задницами, и жетончики «За дальний поход» сигнализируют об этом каждому встречному. «Карасня» глядит на нас с завистью, старшекурсникис безразличием.
НА МОЁМ! ЛОКТЕ! ТРИ ГАЛКИ!
Я ТЕПЕРЬ! НЕПРОСТОЙ! ОРЕХ!
РАБОТАЮ! ИЗ-ПОД! ПАЛКИ!
РАБОТАЮ! НА! СПЕХ!..
Ежеутренние три километра теперь тьфу, семечки. Почти не напрягаясь. Кончились муторные науки из общего комплекта «верхнего» образования (ну, почти кончились), и пошла специальность. Пошли боевые средства флота (БСФ): пушки, торпеды, мины, баллистические ракеты. Пошло-поехало устройство наших профильных крылатых и зенитных ракет с основами теории построения их систем управления. Средства связи. Средства радиолокации и радиоэлектронной борьбы. Тактика флота. На кораблевождении мы изучаем современные радио-технические приборы систем «Лоран-А», «Лоран-С», «Декка» и всякие прочие. Вместе с тем нас постоянно тренируют в объёме пройденного на первых двух курсахштурманские прокладки, обсервации всеми доступными способами и ведение навигационного журнала. Мы уже не просто плаваем, мы уже ведём свои «корабли» для применения оружия. Это немножко похоже на интересную игру, где уровень «понарошки» всё ниже и ниже. На приборе Казанцева мы учимся расходиться со встречными кораблями и судами. Нас учат действовать быстро и точно, а основной стимул всё тот же: двойкаи всё, нет увольнения в город.
Мы изучаем всевозможные пусковые установки. Капитан первого ранга Росихин по прозвищу Ваня-Коммунист:
ОТ МОИХ ЛЕКЦИЙ МОЖЕТ ОСВОБОДИТЬ ТОЛЬКО СМЕ-Е-ЕРТЬ! МОЯ ИЛИ ВАША!!!
Торпеды ах, красавицы! Капитан первого ранга Косиков не умеет выговаривать шипящие («Кофиков»):
Фто вафа ракета? На ракету поффыфона и зарвавеет. То ли дело торпеда. Кормилица!
И он демонстративно обнимает торпеду СЭТ-65. Ефё бы, она и впрямь крафавица нафа.
Вот они, крылатые ракеты! Вах! Само совершенство «Термит», «Малахит», «Аметист», «Базальт» И зенитные«Волна», «Шторм», «Оса» Мы их щупаем, трогаем, мы их разбираем и собираем, мы ползаем по схемам, восторгаясь их умными мозгами и технической законченностью. Они приводят нас в трепет. Мы становимся натуральными милитаристами, мы напеваем песенки типа «Медленно ракеты улетают вдаль» и «На ракетную стрельбупуговицы в ряд». Нам нравится приобщение к разрушительной силе корабельного оружия. Мы крутим артиллерийские установки и жмём кнопки систем управления огнём«Барс», «Турель», «Рысь», «Вымпел»... Мы уже знаем, что на корабли вот-вот начнут ставить АК-100 «Лев», а может, и уже начали ставить.
Мы наблюдаем полёты «яков» с крейсера «Киев». Он стоит на рейде точно напротив училища и выпускает самолёты. Мы гордимся своим флотом. Он океанский, он может всё и везде. Мы совершенно не задумываемся, почему наша страна построила такой океанский флот, который еле-еле удаётся содержать. Нам всё ясно: США и НАТОвероятный противник, супостат, которого надо раздолбить по первой команде, и точка. Они несут угрозу миру, и никого из нас не интересует, почему у нас подводных лодок вдвое больше, чем у американцев, а замордованность экипажей у американцев как минимум вдвое меньше. Мы пока просто не знаем об этом.
Радиоэлектроника, основы вычислительной техники, теория автоматического регулирования, специализированные цифровые вычислительные машины Всё это для одной конечной целидля того, чтобы крылатая ракета смачно влепилась точно в борт вражеского корабля. Мы смотрим секретные учебные фильмы и трепещем от мощи оружия, которое скоро (уже скоро!) получим в свои руки.
Много новых наук на третьем курсе, ох много. Неожиданно выясняется (хоть пока и не столь явно), что спать на лекциях первого и второго курса надо было меньше Да ладно, чихать! Выучим! Разберёмся! Подумаешь...
А что там насчёт самой главной кафедры, то бишь кафедры марксизма-ленинизма? А вот: политэкономия капитализма во всех его диких проявлениях и политэкономия социализма во всех его ярких преимуществах. Кое-какие логичные вопросы, возникающие у некоторых особо умных, жёстко пресекаются преподавателем. Ещё бы: капитализмэто империализм, источник войн, а социализм завтра станет коммунизмом и принесёт мир всей планете. Кто не понял, поднять руки! Поднятых рук, разумеется, нет.
Пошли первые курсовые проекты. Изобретаю четырёхракетную пусковую установку для «Осы-МА». Ваня-Коммунист чешет в затылке: «Ну, давай, сынок, давай. Главноепридумай, как сделать безударный старт ракет». А чего тут думать! Вот тут противовес, тут ещё один, вот здесь пусковая балка будет вот такой, плюс дополнительный кронштейн И скорострельность комплекса сразу возрастёт вдвое. Ай да я!
На физподготовке ко всему добавился рукопашный бой. Тут разочарование: как-то мало и вскользь, деревянные ножи всё больше заменяются турниками и брусьями. А гимнастику я ненавижу по-прежнему. Проблемы у меня с гимнастикой я обожаю плавать и нырять, а меня гонят на турник делать «склёпку». «Склёпка» у меня не получается ни фига. Гадство.
Платят нам уже 15 рублей 80 копеек в месяц (и так будет до самого выпуска). И увольнений прибавилось. Нас уже пускают и по средам. С 18.30 до «нулей» Севастополь наполняют наши бескозырки и фуражки старшекурсников. Ничего, ничего, скоро и мы наденем «мицы» (так мы называем мичманки, в которых ходит четвёртый и пятый курсв принципе, это обычные офицерские фуражки, только ремешок обычный чёрный, а не плетёный).
Я в меру ушит, форма больше не сидит мешком. У меня есть ещё одни брюкииз тяжёлого шинельного сукнаэто неимоверные клеша, которые я норовлю напялить по любому поводу. Командование факультета и роты регулярно устраивает «шмоны» на предмет перешитого и неуставного обмундирования, которое изымается (с раздачей слонов и пряников), но вскоре упрямо появляется снова. Нам уже можно носить «канадочку», а ещё мы приближаем себя ко вступлению в офицерскую касту тем, что втихаря учимся играть в преферанс и красиво цедить мадеру сквозь зубы.
А ещё у меня шитая бескозырка. Старшекурсники и офицеры заказывают себе шитые фуражки у нашего училищного мастера-пенсионера (он же наш училищный фотограф и, кстати, служил где-то на Камчатке), а я взял да и заказал себе бескозырку. После меня пошли заказывать и другие. За ушитые своими собственными корявыми ручонками «бески» нас всегда нещадно пороли, а тут придраться не к чему. Вроде всё по уставу, а красивая, не то что выдаваемый «блин-презерватив» (белая) и «седло-аэродром» (чёрная).
Если кто-то думает, что на третьем курсе перестают отчислять, то он ошибается. Другое дело, что отчисления по неуспеваемости прекратились совсем. Только за дисциплинарные делавсё те же самоходы, пьянки и переодевания «в гражданку». Почему-то отчисляют не «из училища», а «от училища». Так и звучит над плацем при зачитывании очередного адмиральского приказа: «Курсанта Масленникова отчислить от училища и перевести на Черноморский флот».
А ещё у нас новый начфак. Пал-Петрович Головаш ушёл на заслуженный отдых, на пенсию. Ему давно уже пора. Бросил последний бычок на клумбу под нахимовский пьедестал, точным и красивым движением руки отдал факультету честь Факультет грустно промычал хором: «До свидания, тащ тан пер-ранга!..»
Новый начфак тут же получил кличку «Отоматик лавер» (была такая диско-песенка у группы «DD Jackson»)за роботоподобную походку, такое же роботоподобное отдание чести и роботоподобную речь. Сравнения с Пал-Петровичем новый начfuck не выдерживал.
Звучит команда «отбой», и тут же включается радиотрансляция. Вечернее изучение иностранных языков на сон грядущий. Расчёт верен: в просоночном состоянии перед засыпанием оно лучше усваивается мозгами. Сначала пятнадцать минут английского женским голосом. Потом«Гутен абенд, либе геноссе!» Это стало уже настолько привычным с самого первого курса, что когда радиотрасляция однажды сломалась, в кубриках уснуть не могли, вертелись и сопели в койках. Ночные курсантские уроки ин-язаэто посильнее, чем «Спокойной ночи, малыши».
До третьего курса у нас были старшины рот и замкомвзводá со старших курсов. Теперь все свои. А у меня по-прежнему чистые погоны без «соплей», то есть без старшинских лычек. Если честно, я и не рвусь. Тут бы за себя научиться отвечать, подчинённых мне пока совсем не хочется. Да и не предложат мне, потому что я регулярно совершаю мелкие нарушения воинской дисциплины. Мелкий раздолбай я, вот что. За это не отчисляют, за это просто всю дорогу наказывают. Ну что поделать, если уж такой вот я весёлый раздолбай-повеса Вот стану офицеромсразу буду серьёзным и правильным.