Стану, судя по всему, уже скоро. Через два года с хвостиком. Недолго осталось! Уже сны снятся, как иду я в парадной тужурке с галстуком, и кортик по левому бедру шлёпает
А покакрылатые ракеты днём и весёлое времяпровождение по вечерам среды-субботы-воскресенья. У нас кое-кто уже женился, кое-кто уже детей нянчит в увольнениях. Ну-ну. Основной массе пока достаточно ни к чему не обязывающей романтики. С девчонками, с пивом и портвейном «Приморским». Третий курс, «Весёлые ребята».
Летом нас ждёт катерная практика. Будем учиться водить катера. Сдадим на самостоятельное управление катером и шлюпкой. Сходим в катерный поход вдоль крымских берегов. А потомна боевые корабли. На месяц. Там из нас будут вылеплять нечто похожее на мичмана.
Но шитую фуражку я себе уже заказал. Две, чёрную и белую. Эх, «Весёлые ребята»!
О СТРЕЛЯНОЙ ГИЛЬЗЕ
Далее.
Далее...Чуня почесал в затылке.Далее ведущий ролик обкатывается вот по этому копиру, и снаряд досылается в ствол. Замок закрывается.
Хорошо.
Седой препод кафедры боевых средств флота и дисциплины «Артиллерийское оружие надводных кораблей», просолённый и пропитанный пороховой гарью капитан первого ранга жестом остановил уверенный доклад.
Садитесь на место, Чуйков. А продолжит... а продолжит нам курсант Сюракшин.
Третьекурсник Сюрашка встал и обречённо побрёл к доске.
Напоминаю вам, вновь проснувшемуся натюрморту, что мы тут сейчас обсуждали вопрос производства выстрела из артустановки АК-726,сказал седой препод, едва заметно усмехаясь уголком рта.И застопорились на закрытии замка.
Сюрашка и в самом деле только что проснулся. С трудом. Ещё бы, первая пара, понедельник.
Ну-с? Что происходит далее?
Это ненавистное слово «далее»... Сюрашка, кусая губу, напряжённо смотрел на разрезной макет знаменитой флотской семидесятишестимиллиметровки.
Далее... далее эта... ну, контакты попадают вот так на капсюль, и там воспламеняется...
Что там воспламеняется?
Там воспламеняется эта...
Порохово-ой...помогает препод.
Пороховой заряд,печально сообщает Сюрашка.
А далее?
А далее оно там вот так открывается, отходит назад, и...
И... ?
Сюрашка неожиданно выпучивает глаза:
...и происходит эрекция стреляной гильзы.
Аудитория сползает под столы. Кто-то роняет ручку, кто-тосекретный тубус с чертежами, кто-тотолоконный курсантский лоб на лоснящееся лаком дерево стола. Бум-м!
Что-что стреляной гильзы?изумляется кап-раз, поднимая очки на лоб.
Эрекция,Сюрашка непонимающе смотрит на препода, а потом на одноклассников: что не так?
Ага,давясь слезами, выжимает из себя седой кап-раз.Эрекция стреляной гильзы. Ы-ы...
Так точно, тащ капитан пер-ранга. Эрекция.
Ой-йё... в могилу точно сведёте... эрекция...
Воздух в аудитории колеблется и сотрясается от уже ничем не сдерживаемого хохота всех присутствующих, кроме хлопающего глазами Сюрашки.
Экстракция, Сюракшин! Экс! Трак! Ци! Я!
Ой, простите, тащ каперранга! Перепутал! Экстракция!
Да не мудрено, не мудрено, чего уж там,икая, бормочет кап-раз; и после полуминутной паузы:Хотя, в принципе, чего... можно и так сказать. Она ж сначала вертикально встаёт. Но потом всё равно за эрекцией следует обязательная экстракция. Садитесь, три.
В заключение можно добавить, что на следующем занятии в этом же кабинете уснувшему Сюрашке втихаря напихали в секретный чемодан макетов снарядов от АК-230 и АК-630, не закрывая чемодан на замки, а злополучную здоровенную гильзу от АК-726 прислонили к самому Сюрашке. И при его очередном вставании перед преподом оно с громыхающим звоном валилось во все стороны, доставляя прочим военно-морским оболтусам неописуемую радость.
ЗДОРОВАЯ ФЛОТСКАЯ ПОДНАЧКА
Здоровая флотская подначкаэто нормально.
Ты чё, обиделся? Ой, зря. Ну, пошутили над тобой друзья-приятели. Хорошего настроения ради. Беззлобно. Что, убудет с тебя? А назавтра уже ты их, точно так же. И в этом заключается весёлая диалектика военной службы. Один бравый и весьма уважаемый товарищ в погонах сказал некогда: «Служу на флоте, потому что это очень смешно». И он прав. Без здоровых флотских подначек флот давным-давно пропитался бы запахом портянок.
Обижаться не надо. Потому что этим ты:
а) показываешь неуважение к воинскому коллективу, как бы обвиняя его в отсутствии чувства юмора, а значитв бесчеловечной и жестокой тупости. Такое не приветствуется, такое не прощается;
б) не позволяешь своим друзьям поднять настроение и чуточку развеяться среди тяжёлых ратных будней;
в)и это самое главноелишаешь самого себя законного права сладко отомстить шутнику таким же весёлым и безобидным способом. Скажем, ночью вылить ему на подушку первосортного флотского гуталина пополам с одеколоном «Красная Москва» и поскорее сигануть в койку, мгновенно уснув без задних ног.
Все здоровые флотские подначки выдуманы наиболее изощрёнными умами. Перечислить их не представляется возможнымдля этого нужна отдельная книга в несколько томов, роскошные пояснения к которой с удовольствием напишет не один десяток седых адмиралов. Уверен, им будет приятно тряхнуть стариной, а там, глядишь, и в Главном штабе ВМФ кто-нибудь кому-нибудь подсунет в компот пластмассовую муху, купленную в магазине для рыболовов.
Или стасикаобычного таракана, как это сделали мне на первом курсе. Рыженького, с усиками. Почему нет? Стасик в компотеразве это не прикольно?
Также не является особой проблемой прибивание тяжёлых яловых ботинок, справедливо именуемых «гадами». К паркетной палубе, парой гвоздей. Интересно смотреть, как утром подопытный индивид под вопли разъярённого старшины роты тщит себя мечтами обуться на физзарядку. Это очень забавно, поверьте. А вот какать в «гады»это моветон, хотя, чего греха таить, однажды в нашей роте было и такое. Это было квалифицировано как подлость, а не как подначка, и соответственно повлекло общественное порицание. Весьма жестокое, но справедливое.
А ещё можно пришить к трусам спящего товарища его верхнюю простыню (хотя бы тремя стежками), предварительно угостив его перед сном парой литров кваса. Скучающие ночью дневальные всегда благодарны за подобный мини-спектакль.
Или вот такая штучка: гнусной белой жижей для чистки блях, которая жутко воняет нашатырём и называется «асидол», надо аккуратно наполнить тюбик, предварительно вычистив из него остатки импортной зубной пасты «Поморин». У соседа по тумбочке при утреннем умывании получается очень оригинальное выражение лица. Опять же, фразеология... заслушаешься. Или там: клей ПВА вместо шампуня, а чтоб цвет не распознал сразузелёной гуаши туда.
Можно легонько подтолкнуть уснувшего на комсомольском собрании соседа, и в ответ на его помятый сумбурный взгляд с заботливой убедительностью прошептать: «Вовка, тебе слово дали! Давай, чеши!» Вовка встаёт, и идёт к трибуне, спотыкаясь под изумлённым взглядом приумолкшего оратора и всех остальных, мучительно вспоминает повестку дня, и лопается от потуг придумать, чего б такое умное выдать. Особенно эффектны такие номера, когда на собрание приглашён начфак или его зам по политической частибульдогомордый товарищ, убелённый сединами, отмеченный почётной лысиной, но всё равно безнадёжно тупой.
Летом во время сессии, когда жара, когда в классе все сидят по форме «брюки голый торс», а голова закипает и совершенно отказывается соображатьтут главное не разбудить «отбившегося» товарища. Всё надо делать тихо-тихо, нежно-нежно, очень аккуратночтоб не проснулся и не надавал по башке. В это время все остальные плюют на опостылевшие конспекты и с увлечением следят, шёпотом давая советы по содержанию той или иной фрески (сейчас это называется «боди-арт»). После сампо, но перед долгожданным обедом, над училищем разносится гул команды, призывающей всех строиться на организованное купание, и все маршируют на водную станцию. Нет смысла рассказывать, как реагирует всё училище на вид татуированного фломастером третьекурсника, вся спина которого исписана изысканными признаниями в любви к Гале, Свете, Наташе, Зюлейке, всепогодной буфетчице тёте Фросе и всей кафедре электротехники, пиратскими символами, секретными формулами и выражениями мечты служить после выпуска на Аральском море.
Также интересно во время сампо связать вредного дежурного по классу и положить его на шкаф. Правда, этот номер не прокатывает в присутствии старшины класса. А как-то раз Игорь Гореликбыл у нас такой хохмачвзял, да и поспорил на сампо с Сашей Симоновым, что тот не успеет раздеться догола за одну минуту, причём точно подгадал время, и дежурный по училищу, проверяя сампо, вошёл как раз тогда, когда Сашенька закончил скоростное оголение и заорал победно: «Йе-есть!!! Йя-я победил!!!» Кап-раз только и сказал: «Ню», а выдрали потом старшину класса (кого ж ещё?).
А как-то раз прознали, что кэп (то бишь, начальник курса) собирается зарулить в ротную баталерку, и срочно побежали туда. А там курсантик-баталер сидел, весёлый такой парнишка; так вот, ему сказали, что если пукнуть на зажжённую спичку, то получится здорово. Он у нас вообще славился умением пукать сколь угодно долго, чем порой веселил всю роту (сейчас его бы а Книгу Гиннесса внесли). Он пердел «отбой» и «бери ложку, бери хлеб», не говоря уж о боевой тревоге. Говорю жеуникум. Короче, он попробовал, и получилось, и так ему это дело понравилось, что он полчаса стоял в позе археолога: чиркпук, чиркпук... И счастливо хохотал, покуда дверь не отворилась; и очередной пук, усиленный синей вспышкой пламени, влетел прямо в кэпову физиономию. Оторопевший кэп даже и не нашёл сразу, что сказать, выдав только: «Ну, Клокоцкий, вы новатор!»... И те, кто подглядывал из-за кэповой спины, выпали в долгожданный осадок.
Если дальше развивать эту непищевую тему, то можно припомнить, как притащил кто-то в роту такую весёлую финскую пластмассовую игрушкукоричневую сувенирную какашку. И баллончик к ней прилагался с соответствующим ароматом. Ну и кому на кровать подложили? Правильно. Конечно. Старшине роты, кому ж ещё. И попрыскали-попшикали. И обильно. А то как же.
Есть ещё такая штука, называется «тараканчик». Под простыню витиевато распускается катушка ниток, а свободный конец маскируется снаружи. Когда товарищ уснёт, тянешь за ниточку потихоньку, и товарищ во сне начинает вошкаться с боку на бок, чесаться и всё такое... словом, забавно. Шуточку с двумя стаканами воды мы принципиально не применяли, потому что это пионерские шалости, несолидно. А вот традиционный флотский «мешок» из двух простыней и одеяла, вычитанный у Колбасьеваэтому трюку уже лет сто исполнилось, но традиции надо уважать, соблюдать и всячески поддерживать...
Однако всё же верхом пытливой мысли было Ох, оно было! Ах, как оно было!.. В общем, сперва ведёшь неофита-первокурсника в курсантское кафе «Фрегат», к той самой всепогодной тёте Фросе, да-да, и там старательно кормишь его за свой счёт. Свежей сметанкой, кефиром, иными кисломолочными продуктами... И коржиками. И сочниками. До отвала. Причём карася выбираешь такого, который не крымский, чтоб местной флоры не знал. Это несложно: «Откуда, морячок?»«Из Во-ологды (Сама-ары, Арха-ангельска)...»«Худющий-то какой. После маменькиных-то харчей... Кушать, поди, хочешь?» Тот, насупившись, молчит. «Да ладно, братишка Пошли-ка в кабак, угощу тебя. Меня тоже когда-то так же угощали» И это, кстати, святая правданасчёт того, что угощали. Ещё как угощали! Традиция стара, как училище. А когда карасик набивает своё пузцо кефиром и коржиками до отвала, ты ведёшь его в курилку, и лучше возле лаборатории номер два, где в вычислительном центре работают симпатичные выпускницы приборостроительного института, мечтающие выйти замуж за бравого лейтенанта; там угощаешь его, карася, вкусной сигареткой и как бы ненароком показываешь висящие прямо над головой огромные и сочные плоды шелковицы. Шелковица, надо сказать, очень своеобразно действует на человеческий организм, и сигаретка здесь нужна исключительно как катализатор. Шелковицадетонатор. В роли жидкого тротила-гексогена выступает всё съеденное беднягой-первокурсником, включая ещё и полкило катализатора. Ну, оно не сразу, конечно, а минут через пять-семь, но зато стопроцентно, и попытки преодолеть бесполезны. Вот парень залез на древо, сейчас наглотается всласть... шелковица сладенькая такая О! А вон и девчонки с работы пошли, каблучками длинноногими цокают. Теперь нужно тихо отойти в сторонку, потому что путь их пролегает как раз мимо этой курилки... а нас тут не было. Сверху уже слышны тревожные стоны Оп! А вот и результат. Бабах! Дррррррысь!!! Девочки, этот букетвам. А командир 13-й роты глядит с соседней лавочки, курит и улыбается. Небось, годы курсантские вспоминает.
Потому какчего особенного? Здоровая флотская подначка.
СТАРЫЙ ОСЕЛ МОЛОДОГО ВЕЗЕТ
Никогда не спал на посту. В смысле, в карауле.
Верите? Правильно.
Скажем по-другому: никогда не спал на посту номер одину Боевого Знамени училища. Я не смог бы торчать два часа, не шелохнувшись и не уснув. Меня и не ставили. Боялись за Боевое Знамя.
Впрочем, если исхитриться, то можно выспаться и стоя. Вот он стоит, блестит бляхойи спит. На груди автомат. Рожа суровая, напряжённая. Глаза открыты. А на самом деле спит. Главноечтоб башка не отвалилась и не упала на гладкий блестящий мраморный пол. Со звоном. Как они умудрялись голову не ронятьне знаю. Не пробовал, не довелось.
А на стеллаже со Знаменем всё равно сигнализация. К дежурному по училищу выведена, который в семи метрах в своей рубке куняет. Проще говоря, хрючит точно так же, только сидя.
Зато меня всегда ставили на пост номер три. Гигантская территория. Учебные лаборатории, склады, кунги, заборывсё это секретно, закрыто и опечатано. Есть где развернуться, есть где проявить себя. Я и проявлял пару раз. Как можно поймать корабль-нарушитель, стоя в карауле и охраняя береговые склады? Можно, братцы, можно. Чуть до стрельбы не дошло тогда... Но об этом как-нибудь потом.
На третьем посту груз ответственностивот он, аж к земле придавливает. Пока всё обойдёшьглядишь, полчаса и прошло.
Кто-то спросит: а на посту номер два? А пост номер дваэто склад боепитания. Это вам не Знамя и не склад ОВиЛО, туда курсанта ставить нельзя. Там бабки-вохрушки с наганами стояли. Я как-то раз видел, как они в тире бабахаютолимпийцам-пистолетчикам на зависть.
Но мы же собирались про Тима, да? Ага, про Тима. Поехали.
Тим лениво потряс видавший виды военный фонарик, чтобы он загорелся, и тускло посветил на «гитарку». Пластилиновая печать в целости, хвостик-сопля торчит. Всё нормально. Не спеша отошёл за угол склада, достал початую пачку «Золотого пляжа», воровато оглянулся и чиркнул спичкой. В ту же секунду за спиной услышал шаги.
Мгновениеи Тим сдёрнул с плеча автомат, щёлкнул предохранителем. Осторожно выглянул из-за угла. Прямо здесьграница поста. Шаги стали звонче и уже напоминали стук, будто кто-то прогуливается в модных в те времена хиппейских пляжных сабо. Охрипшим от волнения голосом Тим грозно выдавил в темноту:
Стой! Кто идёт?!
Молчание. И стук. Всё ближе. Прямо к складу ГСМ. Диверсант, больше некому. Смерть и разрушения несущий.
Стой, стрелять буду!Тим передёрнул затворную раму.
Клацанье громом отдалось в ушах, на долю секунды заглушив зловещую поступь. Фонарь на столбе кислым жёлтым конусом освещал пятачок диаметром пять метров. В этот пятачок, легонько постукивая копытцами, не спеша вошёл осёл. Обыкновенный осёл, с ушами. Тьфу. Адреналин мгновенно улетучился.
Ослов в училище (конкретных непарнокопытных, а не ослов вообще) было два. Точнее говоряослиц. Или ослих? Их звали Машка и Светка. Ежедневно, в любую погоду, независимо от праздников и выходных, они исправно выполняли стандартную боевую задачу: вывозили в бочках пищевые отходы с камбуза на свинодром. Рядом с телегой дефилировал специально выделенный для сопровождения матросик с кадровой роты. Если матросика почему-либо не было, ослицы без проблем доставляли жрачку свиньям самостоятельно, поскольку за годы вызубрили фарватер наизусть. В свободное время Машка и Светка без дела шлялись по необъятной территории, обгрызая пышную зелень газонов и наш незабвенный розарий. Неухоженные копыта были загнуты вперёд и вверх, как тапки у Аладдина. Лет через пять после описываемых событий Светку всё же застрелили в карауле при примерно схожих обстоятельствах.
В данный момент перед очами Тима находилась Машка. Грустные ослиные глаза располагали к философии и диалогу. Тим выкурил-таки сигаретку, почесал шершавый машкин нос и сказал дружески: