Ясно, товарищ лейтенант. Буду знать, потупился сержант. Что с Деевым будем делать, товарищ лейтенант? добавил он, возвращаясь к незаконченному разговору.
Надо бы к нему сбегать, ответил Титоренко, на месте разберемся.
Выставив перед собой на сошке МГ, Деев устроился в тесной ложбинке между густых кустов. Дырчатый кожух пулеметного ствола был практически незаметен среди травы и веток. Самого пулеметчика тоже можно было разглядеть только с двух-трех шагов. Над пустынной дорогой в звенящей тишине темными полупрозрачными клубками вились лесные насекомые. Между кустами, как в крохотной комнатушке, было жарко и душно, и Деев чувствовал, как по телу ползут щекочущие струйки пота, как влажнеют ступни ног в тяжелых сапогах.
Три по-стариковски сгорбленные фигуры в трехцветных камуфляжных плащ-палатках, перепоясанных черными, гладкой кожи ремнями, в тусклых серовато-зеленых касках с заткнутыми за эластичные ободки веточками и пучками травы возникли на краю дороги совершенно бесшумно. У первого немца правее серой металлической, с зерненной поверхностью пряжки ремня топорщился большой черный подсумок для принадлежностей к пулемету, однако в руках у него был не пулемет, а длинноствольный «артиллерийский» парабеллум с приставным деревянным прикладом и кожаной кобурой на правой щеке. Ниже пистолетной рукоятки слева нелепо торчал большой круглый 32 патронный магазин. На груди у немца на тонком ремешке висел полевой бинокль и на короткой шлевке совсем уж некстати был закреплен квадратный фонарик. Двое других были с карабинами. Слева и справа от пряжек их поясных ремней были надеты по два черных трехсекционных подсумка и косо торчали засунутые под ремни гранаты с длинными деревянными ручками. За голенищами черных походных юфтевых сапог, расширенных в верхней части, были заложены кинжалы, а у немца с парабеллумомеще и пара гранат.
Приглядываясь к немцам, Деев невольно усмехнулся, припомнив вооружение и экипировку группы бойцов, с которыми он был прислан в помощь лейтенанту Титоренко. Немцы вырядились не хуже, к тому же они были совсем рядом и, обнаружив Деева, легко могли забросать его гранатами, благо добра этого у них было предостаточно. Деев замер и затаил дыхание. Опасаясь металлического щелчка, он не решался тронуть предохранитель пулемета. Между тем, сдвинув головы, так что каски с сухим треском соприкоснулись, немцы о чем-то шепотом посовещались, и двое из них отступили назад за кусты, исчезнув из поля зрения пулеметчика. Вооруженный парабеллумом остался. Он присел на корточки и вытянул шею, внимательно изучая ближайшие кусты в стороне от затаившегося пулеметчика. Деев осторожно потянул из-за голенища кинжал, еще не зная, что будет делать в следующее мгновение. В ту же секунду он явственно различил топот бегущих к нему со стороны хутора людей. Немец тоже услышал эти вполне понятные звуки и кинулся за ближайшее дерево, направив навстречу приближающимся шагам ствол парабеллума. Медлить было нельзя, и Деев, зажав в руке кинжал, призывая на помощь свой немалый опыт профессионального охотника, рывками стал приближаться к затаившемуся за деревом немцу. Когда на дороге показались фигуры сержанта Васина и бегущего следом лейтенанта, бегущего следом, немец услышал пулеметчика и резко перевернулся на спину, но не успел направить на летящего в прыжке Деева ствол громоздкого сооружения из пистолета, деревянного приклада с пристегнутой кожаной кобурой и тяжелого круглого магазина. Деев упал на немца, больно ударившись лбом о металлическую пряжку его поясного ремня. Зажатый в его правой руке кинжал с хрустом вошел в тело немца прямо напротив сердца.
Ых! глухо выдохнул немец и мучительно выгнулся на траве. Деев рванул рукоятку кинжала на себя, но рука соскользнула, он откинулся в сторону и отполз от забившегося в конвульсиях тела.
Подбежавшие к месту схватки Титоренко и Васин, не мешкая ни секунды и ни о чем не спрашивая, схватили немца за ноги и потащили глубже в лес. Голова убитого со сползшей на незрячие глаза каской безвольно билась о неровности и кочки. Деев отер ладони о траву, тяжело поднялся и, пошатываясь, пошел следом. Вид трупа с торчащей из груди рукояткой кинжала вызывал у него тошноту. Чего-чего, а немцев, погибших от его рук за последние сутки, было предостаточно, и Деев сокрушенно покачал головой. Вспомнив о пулемете, он снова сунулся в кусты.
Докладывай! тяжело дыша, повернулся к подошедшему пулеметчику лейтенант. Что произошло?
Пока Деев срывающимся голосом коротко рассказал о неожиданно появившихся немцах, Васин обыскал труп. Документов не было. Впрочем, не было ничего. Карманы пустовали. В кожаном пулеметном подсумке были плотно уложены увесистые пачки пистолетных патронов. Вокруг уже роились первые зеленые мухи.
Это хорошо, что документов нет, сказал лейтенант, значит, это не дозор и не боевое охранение. Разведка это.
А нам какая разница, товарищ лейтенант? пробормотал Васин.
Разница есть, сержант, ответил Титоренко, разведчиков обратно не скоро ждут, значит, времени у нас хоть немного, но есть.
А ведь точно, закивал Васин, разведка документы с собой не носит. Только какая это разведка? До немцев отсюда рукой подать!
Это мы знаем, что рукой подать. Мы, подчеркнул Титоренко, а немцы не знают. Знают, что мы есть, а где, лейтенант зло сплюнул, где и сколько нас, им не известно.
Наверное, думают, что нас не меньше сотни, оживился Деев и зло хохотнул, столько их за сутки наваляли и столько техники пожгли, что, неровен час, они авиацию вызовут.
Уже вызвали! крикнул Васин и кинулся под дерево. Сглазил, охотничек!
Над самыми верхушками деревьев с душераздирающим ревом прошла тройка немецких истребителей.
Давай к хутору! закричал лейтенант. Васин, оружие захвати! и первым выскочил на дорогу.
Бежали молча, как будто выполняли привычную работу, и уже во дворе хутора лейтенант с удивлением заметил, что даже не запыхался. Васин появился последним. Кроме громоздкого парабеллума он держал в руках юфтевые немецкие сапоги. На шее сержанта болтался полевой бинокль.
18. Июль 1941 года. Накануне
Между тем Кузьмич с Митрофанычем не отказались от мысли применить против немцев старинные пушки. Когда Титоренко появился во дворе, они при помощи старшины Пилипенко уже прикрепили обручами один ствол орудия к деревянной колоде, предварительно распилив ее до половины. Казенная часть пушки при этом упиралась в массивный деревянный уступ. Жена Кузьмича тряпкой, намотанной на палку, промывала кипятком ствол второй пушки. Титоренко вполголоса выругался, что позволял себе очень редко, и кивком головы подозвал Пилипенко.
Вы что, одурели?
А я при чем? развел руками старшина. Они же, как дети малые. У лесника пороху полмешка, вот, как говорят, и бес в ребро, хоть и седина в бороду.
Полмешка?
Полмешка, подтвердил Пилипенко. Сам видел. Ни больше, ни меньше. Говорит, какому-то обществу или артели должен был передать. Охотникам каким-то.
Так передал бы.
Да нет уже этой артели. Под немцем осталась.
Ну ладно, лейтенант махнул рукой, пусть чудят Пошли к бойцам.
Обед уже готов, товарищ командир, сказал Пилипенко и вопросительно посмотрел на лейтенанта.
Обед подождет, старшина, Титоренко вздохнул, если вообще сегодня обедать будем.
Лейтенант собрал подчиненных за воротами и коротко обрисовал обстановку.
Как видно, боя не избежать. Немцы все равно нас найдут, только, лейтенант энергично рубанул воздух ребром ладони, только нельзя пассивно ждать, когда они этот бой нам навяжут. Навяжут в выгодных для них условиях. В общем, выступаем немедленно. Лейтенант посмотрел на часы, Васин, через десять минут, он на секунду запнулся, что-то прикидывая, и поправил:вернее, через двадцать минут доложить о готовности. С собой ничего не брать, только оружие и боеприпасы. Гранат побольше возьмите.
А обед? в голосе Васина послышалось разочарование.
Вы что, сговорились все? Обед, обед! Я что, жрать не хочу?! Вернемсяпообедаем. А не вернемся лейтенант опять рубанул ребром правой руки воздух и замолчал.
Что будет?
Как «что будет»?
Ну, если не вернемся?
Титоренко вздохнул.
Тогда нам будет фанерная память со звездочкой. Он невесело улыбнулся. Уяснил?
Уяснил, товарищ лейтенант, только я предпочитаю вернуться, Васин носом шумно втянул воздух, больно уж вкусно пахнет, и он кивнул в сторону плиты, у которой хлопотала Зина. От печки действительно шел аппетитный дух вареного мяса.
Ты вот что, Васин, лейтенант придержал сержанта за плечо, отдай старикам пистолет немецкий и подсумок с патронами.
Парабеллум?
Да. Нам он ни к чему. В обороне с ним еще ничего, а на ходуодна морока. И свой отдай, ты себе еще достанешь.
Ровно через двадцать минут солдаты уже при оружии короткой шеренгой выстроились у высокого забора хутора. Из ворот вышли лесник с Митрофанычем и пригорюнившиеся женщины, они остановились напротив разом посуровевших бойцов.
Вернетесь? спросил Кузьмич, обращаясь к Титоренко.
Хотелось бы. А таккто его знает, лейтенанту стало неловко от понимающих взглядов бородатых мужчин и всепрощающих взглядов прижавшихся друг к другу женщин. Скрывая неловкость, он скомандовал выступать.
Как доделаем свои пушки, к вам на подмогу придем! крикнул вслед солдатам Митрофаныч.
Хорошо, крикнул в ответ Титоренко, буду помнить!
Лейтенант подумал, что вряд ли ему суждено снова увидеть обитателей хутора, если он с горсткой идущих рядом с ним солдат ввяжется в затяжной бой.
Шли осторожно, но быстро. Когда добрались к месту столкновения с разведкой противника, обнаружили, что тело убитого немца отсутствует. Трава вокруг уже почти полностью поднялась. Если не знать, что здесь произошло, то обнаружить кровь было практически невозможно.
Значит, нашли уже, Титоренко разочарованно скривил губы, теперь они вдвойне осторожнее будут. Досадно.
Мы тоже не лыком шиты, Васин едва заметно улыбнулся, у нас вон даже охотники-промысловики имеются, и он посмотрел на Деева.
Ты что-то веселый сегодня, а, сержант, произнес Титоренко, не глядя на Васина. Бой чувствуешь?
Я не веселый, я собранный, товарищ командир.
И хладнокровный, без иронии перебил его лейтенант, опустившись на колени и разглядывая что-то между травинок.
Ну, это когда как, добавил сержант, досадуя на свою неожиданную разговорчивость.
Лейтенант довольно хмыкнул и поднялся с колен. В его руках был сложенный вчетверо листок бумаги.
Все-таки наследилине скрывал удовлетворения Титоренко, я давно заметил, что немцы неаккуратно с нами воюют, сказал он, разворачивая бумагу.
Убористый текст был отпечатан типографским способом на немецком. Лейтенант, мобилизовав свои знания в языке противника, с минуту вникал в текст и наконец оторвался от чтения.
Это инструкция немецкого чиновника статс-секретаря Бакке, сказал он окружившим его бойцам, инструкция о поведении немецких должностных лиц на территории СССР, намеченной к оккупации. Между прочим, секретная инструкция.
Заметил я, товарищ лейтенант, почесал затылок Васин, что последнее время везет мне на немецкие секреты.
Очень интересная инструкция, не обращая внимания на реплику сержанта снова заговорил лейтенант, общий смысл такой, что на оккупированной территории немцы должны проводить самые жестокие и самые беспощадные мероприятия, так как русских никогда не переговорить и не убедить словами, только жестокость, и тогда население воспримет приход немцев благосклонно, с формулировкой «приходите и владейте нами».
Действительно интересно, подал голос Пилипенко, значит, на человеческое отношение немцев к противнику даже надеяться нельзя. Инструкция запрещает.
А ты не попадай к немцам, зло ощерился Деев, тогда и инструкции не понадобятся!
Старшина Пилипенко тяжелым взглядом окинул Деева, но ничего не сказал.
Прекратите, Деев, вмешался Титоренко, но было видно, что он согласен с пулеметчиком.
Дальше двинулись гуськом по придорожным кустам. Первым, показывая дорогу к немцам, шел Васин, первым он и противника «учуял». Именно «учуял»: продираясь сквозь густо разросшиеся кусты, вдруг остановился и поднял руку.
В чем дело? шепотом спросил его Титоренко.
Вы ничего не чувствуете, товарищ лейтенант? прошептал сержант одними губами.
Немцы? вопросительно посмотрел на него Титоренко, и сразу ощутил еле уловимую специфическую смесь запахов одеколона и порошка от вшей.
Проходили только что, предположил лейтенант.
А если в засаде сидели? произнес Васин.
«Зря немцы у разведчиков сигареты отбирают, подумал Титоренко, вспомнив недавний разговор, немца и без табачного запаха обнаружить можно. Уж больно мерзко пахнет»
Всем залечь. Замаскироваться и ждать, прошептал лейтенант, Васин остается за старшего. Следить за дорогой, и добавил:Деев, за мной.
Васин сдернул с плеча автомат и протянул его Дееву. Тот, в свою очередь, отдал сержанту тяжелый МГ и двинулся за командиром.
Немцев сначала услышали. Это был треск моторов легких мотоциклов. В начале войны немецкие мотоциклисты-разведчики предпочитали легкие мотоциклы «Триумф», хорошо зарекомендовавшие себя на европейских дорогах. Однако к зиме 41 го года на Восточном фронте остались только мощные мотоциклы фирмы «Цундап» и 26 сильные БМВ R/75, которые затем в действующей армии были замещены вездеходами «кубельваген» и мотоциклами на гусеничном ходу.
Как бы то ни было, а к Титоренко с Васиным приближалась именно тройка «Триумфов». Когда в просветах между кустами и стволами деревьев показались немцы, Титоренко мысленно ужаснулся: несмотря на изнуряющую жару, все трое мотоциклистов были затянуты в серо-зеленые плащи из прорезиненной ткани, напоминающей клеенку. Двубортные застежки наглухо застегнуты. На руках мотоциклистовперчатки с раструбамикрагами; на шеях, закрепленные на ремнях, висели гофрированные коробки противогазов и брезентовые чехлы противоипритных накидок. И все это, застегнутое и затянутое, венчалось стальными шлемами и защитными очками, надвинутыми на глаза. Мотоциклы работали на низких оборотах и двигались осторожно, со скоростью пешехода. Двигались в направлении хутора. Дождавшись, пока мотоциклисты отъедут подальше, Титоренко вскочил, поглядывая в их сторону, открыл полевую сумку и достал туго свернутый продолговатый клубок тонкой веревки. Распустив клубок, Титоренко привязал один конец к дереву и кивнул Дееву:
Пошли!
Они перебежали на другую сторону дороги и залегли. Лейтенант протянул веревку поперек проезжей части. На вопросительный взгляд Деева он коротко ответил:
Немцы на Васина выйдут. Когда назад будут возвращаться, надо их задержать.
Если будет, кому возвращаться, уточнил Деев.
Разумеется, сказал Титоренко, но выпускать их назад нельзя.
Звук мотоциклетных моторов стал еле слышендеревья хорошо поглощали звук. Вдруг Деев, устроившийся с автоматом за стволом дерева, молча поднялся и вышел на дорогу. Собрав с обочины горсть сухой земли, он слегка присыпал протянутую поперек веревку. Титоренко согласно кивнул головой. Прошло несколько минут. Звук моторов совсем пропал, и над дорогой повисла тишина. Минут через пятнадцать лейтенант нетерпеливо посмотрел на часы.
Куда они запропастились? Недоуменно пожал он плечами. До Васина не так уж далеко. Неужели сержант немцев пропустил?
Васин не пропустит, сказал Деев. Может, немцы и не доехали до наших
По времени уже пора, ответил Титоренко и приподнялся на локтях.
Звук мотоциклетного мотора заставил его замолчать. Он звенел на высокой ноте и быстро приближался.
Кажется, немец один, других не слышно, свистящим шепотом произнес Деев.
Потом разберемся, ответил Титоренко. Не стреляй, приказал он Дееву, направившему ствол автомата на дорогу, живым возьмем.
Когда мотоцикл вылетел из-за изгиба дороги, Титоренко резко натянул веревку. Человека в прорезиненном плаще и стальном немецком шлеме выбило из седла, но веревка со свистом выскользнула из рук лейтенанта. Размахивая обожженной левой рукой, он кинулся к упавшему, намереваясь оглушить его прикладом, но под съехавшей с головы мотоциклиста каской увидел русскую пилотку и лицо сержанта Васина.