Пожалуйста, не уходи.
Глава 22
Люси
Грэм вернулся в приемное отделение с опухшими глазами. Карла и Сьюзи отправились на поиски кофе, а Грэм, подарив Мэри фальшивую улыбку, крепко обнял ее и отправил в палату к Олли.
Эй!Я встала и подошла к нему.Ты в порядке?
Он поморщился. Внешне он старался держаться, но глаза выдавали правдуГрэм был убит горем.
Если с ним что-то случитсяон с трудом сглотнул и опустил голову,если я его потеряю
Я не дала ему возможности ничего сказать, а молча обняла. Грэм задрожал всем телом. Впервые он позволил себе почувствовать боль, и я была рядом, чтобы прижать его к себе.
Что я могу сделать?спросила я, крепко обнимая его.Скажи, что я могу сделать.
Он прижался лбом к моему лбу и закрыл глаза.
Просто не отпускай меня. Если ты выпустишь меня, я сдамся. Я позволю этому одержать надо мной верх. Пожалуйста, Люсиль, не отпускай меня.
Я только крепче обняла его. Это длилось всего несколько минут, но мне показалось, что прошли часы. Тихо-тихо я начала шептать ему на ухо:
Надо мной воздух, подо мной земля, во мне огонь, вокруг меня вода, их духэто яЯ повторяла свое заклинание и физически ощущала, как его накрывают эмоции. Каждый раз, чувствуя, что теряет опору, он прижимал меня ближе к себе.
Я ни за что не позволю ему упасть!
Вскоре проснулась Тэлон и начала сопеть и возиться в автокресле. Грэм медленно отпустил меня и подошел к дочери. Когда их взгляды встретились, она перестала ерзать, а глаза ее засияли так, словно увидели лучшего человека в мире. Детские глаза засветились безусловной любовью, и я стала свидетелем чудесного мгновения, когда маленькая дочь дарит утешение своему отцу. Грэм взял ее на руки и крепко прижал к себе. Тэлон положила свои ладошки на его щеки и с очаровательной улыбкой радостно что-то залепетала. Улыбка ее была такой же прекрасной, как и у отца.
На одно мгновение, на одну секунду Грэм перестал страдать.
Тэлон наполнила его сердце любовьютой самой любовью, существование которой он когда-то считал невозможным.
И на этот короткий миг он, кажется, стал самим собой.
* * *
Мэри решила подождать и посмотреть, не изменится ли ситуация. Все эти недели она жила с тяжестью в душе, и Грэм постоянно был рядом. Он приходил к ней домой, приносил еду, заставлял есть и спать, потому что, будь ее воля, она не покидала бы приемного отделения больницы.
В ожидании перемен.
В ожидании чуда.
В ожидании минуты, когда муж вернется к ней.
Карла позвонила мне, когда настал момент принять самое трудное решение в жизни ее семьи. Мы приехали в больницу. Свет в коридоре мерцал и горел тускло, словно готов был погаснуть в любую минуту.
В палату вошел священник. Мы, взявшись за руки, встали вокруг кровати Олли и приготовились к прощанию с ним.
Вряд ли кто-то из нас сможет до конца оправиться после такой потери. Я знала Олли очень недолгое время, но он успел изменить мою жизнь к лучшему. Его сердце всегда было наполнено любовью, и нам всегда будет его не хватать.
Завершив молитву, священник спросил, не хочет ли кто-нибудь из нас сказать последнее слово. Мэри не могла ничего произнестипо ее щекам катились слезы. Карла уткнулась лицом в плечо Сьюзи. Мои губы просто отказывались шевелиться.
Грэм выступил поддержкой нам всем. Он стал нашей силой. Когда идущие из самого центра души слова начали слетать с его губ, я почувствовала, как сжалось мое сердце.
Надо мной воздух, подо мной земля, во мне огонь, вокруг меня вода, их духэто я
В этот момент часть души каждого из нас ушла вместе с душой Олли.
Глава 23
Грэм
Все ушли. Мэри, Карла и Сьюзи ушли, чтобы узнать о своих дальнейших действиях. Я знал, что должен был пойти с ними, но не мог заставить себя двигаться. Я стоял в больничном коридоре, освещенном тусклым мерцающим светом. Палата Олли была пуста. Больше ничего нельзя было сделать. Его больше нет. Нет моего профессора. Моего героя. Моего лучшего друга. Моего отца.
Его больше нет.
Я не плакал. У меня все это просто не укладывалось в голове.
Как это вообще могло произойти? Как он мог уйти так быстро?
Как он вообще мог уйти?
Послышались шаги, направляющиеся в мою сторону. Вокруг меня сновали медсестрыони спешили к очередным пациентам. Врачи осматривали тех, у кого еще билось сердце. Жизнь больницы шла своим чередом, словно наша планета только что не перестала вращаться.
Грэхем.
Ее голос. Сейчас он звучал глухо от боли и скорби. Я даже не повернул голову в ее сторонумой взгляд не отрывался от палаты, в которой я только что произнес свое последнее «прощай».
Он был прав,прошептал я дрожащим голосом.Он знал: если бы я узнал о его больном сердце и о том, что жить ему осталось недолго, я сбежал бы. Я повел бы себя как эгоист и отстранился бы от него, чтобы уберечь себя от переживаний. Я не позволил бы даже в мыслях признать его скорую смерть. Я повел бы себя, как трус.
Ты был рядом,сказала Люси.Ты все время был рядом. В твоих поступках не было ни капли трусости, Грэм.
Но я мог бы уговорить его на операцию,возразил я.Мог бы убедить его не сдаваться.
Я замолчал. На какой-то миг мне показалось, что я плыву. Как будто я все еще здесь, но больше не являюсь частью мира. Я словно парю над всеми в облаках неверия, отрицания и вины.
Люси приоткрыла губы, словно хотела сказать что-то в утешение, но в итоге не произнесла ни слова. Я был уверен, что не существует слов, способных помочь в этой ситуации.
Мы стояли неподвижно и молча, глядя на дверь опустевшей палаты, а мир вокруг нас продолжал движение.
Мое тело начало дрожать. Руки затряслись, а сердце рвалось из груди. Он ушел. Он действительно ушел.
Люси тихо прошептала:
Если чувствуешь, что падаешь, падайя рядом.
И через несколько секунд я почувствовал силу притяжения. Ощущение полета исчезло. Я начал стремительно падатьвсе быстрее и быстрееи уже ожидал удара, но Люси была рядом. Она подхватила меня прежде, чем я упал на землю.
Она стала моей силой, когда я больше не мог быть храбрым.
* * *
Она наконец-то заснула, хотя превратила этот процесс в настоящую войну.Глаза Люси выглядели воспаленными, как будто она очень устала, но заставляла себя держать их открытыми.Как ты себя чувствуешь?спросила она, прислонившись к дверному косяку моего кабинета.
Последний час я просидел за рабочим столом, тупо таращась на мигающий курсор в центре экрана. Мне хотелось работать, чтобы сбежать от реальности, но впервые в жизни я действительно не находил слов.
Люси подошла ближе и, положив руки мне на плечи, начала массировать напряженные мышцы. Я с радостью принял ее прикосновения и прошептал:
Это был долгий день.
Это был очень долгий день.
Я перевел взгляд на окнона улице шел дождь. Тяжелые струи воды бились в окна и стены моего дома. Профессор Оливер закатил бы глаза, узнав, что в день его смерти пошел дождь. Банальное клише.
Я выключил компьютер. Сегодня ночью я не смогу придумать ни слова.
Тебе нужно поспать,сказала Люси, и я даже не стал возражать.
Она взяла меня за рукия позволил ей это.
Она помогла мне встать и отвела в мою комнату, чтобы я хотя бы попытался закрыть глаза и немного отдохнуть.
Принести воды? Или чего-нибудь поесть? Тебе что-нибудь нужно?
Ее взгляд был полон заботы.
Только одно.
Что? Что я могу для тебя сделать?
Останься со мной. Просто сегодня яМой голос дрогнул, и я прикусил щеку изнутри, чтобы сдержать эмоции.Просто, кажется, сегодня я не смогу остаться один. Понимаю, это странная просьба, и ты, безусловно, можешь ехать домой, простоЯ глубоко вздохнул и засунул руки в карманы.Не думаю, что смогу сегодня остаться один.
Люси не произнесла ни одного слова. Она просто подошла к кровати, откинула одеяло, легла и похлопала ладонью рядом с собой. Я обошел кровать и лег рядом с Люси.
Медленноочень медленнонаши пальцы словно сами по себе начали двигаться друг к другу. Я закрыл глаза, и по щекам моим потекли слезы. А потом каким-то образом наши пальцы переплелись, и душевное тепло Люси начало медленно вливаться в мое холодное сердце.
Постепенно Люси придвинулась ко мне, и мои руки как будто сами обняли ее. Я лежал, прижимая ее к себе, и медленно погружался в сон.
О, как сильно мне был нужен кто-то, готовый побыть со мной в эту ночь.
И я был безмерно благодарен за то, что это была Люси.
Глава 24
Люси
Наступил день похорон Олли. Людей пришло не так много, как на церемонию прощания, которую я посещала в последний раз. Это было совсем не похоже на похороны Кента. Все происходило на природе. Мы стояли на той самой поляне, на которой много лет назад Олли сделал Мэри предложение. Она говорила, что в тот день началась ее жизнь, и казалось очень правильным вернуться сюда, чтобы вновь наполнить сердце любовью, испытанной здесь же много лет назад.
И да!!! Любви было много. Очень много проявлений любви к Олли, в том числе от его коллег, бывших студентов и друзей.
Здесь не было толп почитателей и репортеров с камерами. Все пространство было заполнено тем единственным, что имеет значение в жизнилюбовью.
Все старались уделить как можно больше внимания Карле и Мэриони ни на минуту не оставались одни. В течение поминальной службы были и слезы, и смех, и истории, наполненные светом и любовью.
Идеальная дань уважения идеальному человеку.
Когда пастор спросил, не хочет ли кто-нибудь сказать несколько слов, Грэм, на секунду замявшись, поднялся со своего места и передал мне Тэлон.
Наши взгляды встретились.
Прощальная речь?прошептала я, чувствуя, что сердце мое забилось сильнее. Для Грэма это будет очень тяжело.
Да,кивнул он.Может быть, не очень хорошая
Я медленно покачала головой и слегка сжала его руку.
Это будут правильные слова.
Грэм направился к трибуне. Каждый неспешный шаг демонстрировал его абсолютную собранность. Грэм всегда собран. Всегда уверен в себе. Мало что способно лишить его равновесия.
Поэтому при виде того, как Грэм оступился, у меня замерло сердце. Но он, ухватившись за трибуну, удержался и выпрямился. Воцарилась полная тишина. Все взгляды были прикованы к нему. Ветер разносил запах сирени и жасмина, растущих вокруг. Земля была еще мокрой после дождя, не прекращавшегося последние три дня, и воздух был наполнен влагой.
Я не сводила с Грэма глаз, всматриваясь в мужчину, которого научилась тихо любить. И сейчас он готовился проститься с человеком, который первым научил меня видеть настоящую любовь.
Грэм откашлялся, ослабил узел черного галстука и, опустив взгляд на исписанный с двух сторон лист бумаги, приготовился говорить. Он вдохнул, потом прочистил горло и попытался начать:
Профессор Оливер былГолос Грэма дрогнул, и он опустил голову.Профессор ОливерОн сжал ладони в кулаки.Нет, это все не то. Видите ли, я написал эту длинную речь памяти профессора Оливера. На ее создание был потрачен не один час. Но, честно говоря, если бы я дал прочитать эту речь ему, он назвал бы ее полным дерьмом.
Вокруг раздался смех.
Уверен, многие из присутствующих здесь были его студентами, и нам хорошо известно, каким упертым ослом был профессор Оливер, когда дело касалось оценки работ. Свой первый «неуд» за статью я получил именно от него. А когда пришел к нему в кабинет узнать причину, он посмотрел на меня и тихо произнес: «Сердце». Я понятия не имел, к чему он это сказал, но профессор улыбнулся и повторил: «Сердце». Позже я понялэто то, чего не хватало в моей статье. До занятий с ним я не имел представления, как этовкладывать душу в текст, но он нашел время научить меня и показал, как выглядят душа, страсть, любовь. Профессор Оливер был выдающимся учителем в этих трех дисциплинах.Грэм разорвал лист с написанной речью.И если бы эта речь была написана на оценку, он снова поставил бы мне «неуд». Можно много слов посвятить его достижениям, его работе. Он был выдающимся ученым и получил множество наград, подтверждающих его талант. Но это все пыль.Грэм усмехнулся, и его поддержали несколько человек из числа бывших студентов Оливера.Мы все знаем, что профессор Оливер ненавидел «воду» в тексте. «Больше мяса, меньше жира, дорогие студенты!». А теперь я добавлю в свою речь не просто мясо, а самую сильную мышцу. Сердце. Я расскажу вам, каким по своей сути был профессор Оливер.
Оливер был человеком, который умел любить. И любил беззаветно. Он любил свою жену. Любил дочь. Любил свою работу, своих учеников и их мысли. Оливер любил этот мирсо всеми его недостатками, ошибками и шрамами, оставленными этими ошибками. Он умел разглядеть красоту за болью и вселить веру в лучшее будущее. Он был воплощением любви и всю свою жизнь старался одарить этой любовью как можно больше людей. Помню, на втором курсе я был ужасно зол на него. Он поставил мне второй «неуд», и я, жутко разозлившись, пошел прямо к нему в кабинет, ворвался без приглашения и уже собрался громко потребовать объяснения этой вопиющей несправедливости, но при виде профессора замер. Он сидел за столом и, закрыв лицо ладонями, плакал.
С комом в горле я слушала рассказ Грэма. Его плечи поникли, но он, изо всех сил стараясь держать себя в руках, продолжал говорить:
В таких ситуациях я самый бесполезный человек. Я не знаю, как утешать людей, не знаю правильных словобычно это делал он. Поэтому я просто сел. Я сидел напротив, а он безудержно рыдал. Я просто сидел и позволял ему чувствовать, как рушится мир. Я сидел до тех самых пор, пока он не смог сказать, что именно причинило ему такую сильную боль. В этот день один из его бывших учеников покончил с собой. Оливер не видел этого студента много лет, но помнил его: и улыбку, и грустный взгляд, и потенциал. Известие о его смерти ранило Оливера в самое сердце. Он посмотрел мне в глаза и сказал: «Сегодня мир стал немного темнее, Грэм». А потом вытер слезы и добавил: «Но все же я верю в то, что завтра снова взойдет солнце».
Из глаз Грэма полились слезы, и он сделал паузу, чтобы выровнять дыхание, а потом продолжил, обращаясь непосредственно к семье профессора Оливера:
Мэри, Карла, Сьюзи! Я зарабатываю тем, что неплохо пишу, но говорить умею не очень хорошо. Я не знаю, какими словами можно объяснить то, что произошло. Я не знаю, в чем смысл жизни и почему смерть обрывает ее. Я не знаю, почему ушел именно он. И я не вижу смысла лгать вам и говорить, что все происходит не просто так. Но я точно знаю, что вы любили его, а он любил вас. Любил всем своим большим сердцем. Возможно, когда-нибудь этот факт поможет вам пережить очередной день. Возможно, когда-нибудь он подарит вам покой. И ничего страшного, если это произойдет не сегодня. Для меняточно не сегодня. Я не чувствую покоя. Я чувствую себя обманутым, покинутым, обиженным и одиноким. В моей жизни никогда не было человека, на которого я мог бы равняться. Я не знал, что значит быть настоящим мужчиной, пока не встретил профессора Оливера. Он был самым лучшим человеком из всех, кого я знал. Он был для меня самым лучшим другом. И сегодня мир стал намного темнее, потому что Олли ушел. Он был для меня отцом,сказал Грэм, и по лицу его текли слезы. Сделав глубокий вдох, он закончил:И я навсегда останусь его сыном.
* * *
Последние несколько дней я спала с Грэмом в одной кровати. Казалось, он успокаивался, понимая, что не один. А я очень хотела, чтобы он обрел хоть какой-то покой. Май выдался дождливым, и звуки льющихся за окном водяных струй были для нас колыбельной.
В одно из воскресений я проснулась на рассвете от раскатов грома и, повернувшись на другой бок, увидела, что Грэма нет рядом. Я выбралась из-под одеяла и пошла проверить, не у Тэлон ли он, но, зайдя в детскую, обнаружила малышку спокойно спящей.
В поисках Грэма я обошла весь дом, вышла на веранду и заметила какую-то тень в саду. Быстро натянув дождевик и схватив зонтик, я вышла на улицу. Грэм, промокший насквозь, стоял с лопатой в руке.
Грэм!окликнула я его со спины, пытаясь понять, что он делает. Но, взглянув в сторону сарая, увидела большой саженец дерева, ожидающий посадки.
Дерево Олли.
Он даже не обернулся, чтобы посмотреть на меня. Кажется, Грэм даже голоса моего не слышал. Он просто продолжал копать яму, подходящую для посадки дерева. У меня душа разрывалась при виде того, как он, насквозь мокрый, копает все глубже и глубже. Держа зонт над головой, я подошла и тихонько похлопала его по плечу.