Мое внимание привлекла просека. Показалось, что на ней в разных местах появляются еле заметные вспышки. Как видно, немцы не подозревали опасности. Они рассредоточили свои танки в шахматном порядке и вели огонь в сторону, противоположную городу. Нам не было ясно, кого они обстреливают. Мы быстро спустились вниз. Было тут же решено послать в засаду мою машину.
К тому времени в боеукладке моего танка уже не было бронебойных снарядов. Об этом я доложил Пупкову, а он, в свою очередь, комбату. Тогда по указанию Чиркова перегрузили все бронебойные снаряды с комбатовского танка. Их оказалось штук тридцать. Больше негде было достать снарядов. «Если расходовать экономно, подумал я, то должно хватить».
Пупков дал команду «по местам», сам вскочил на танк и стал за башней. Как видно, он счел это место наиболее удобным для наблюдения и командования огнем. На мой взгляд, оно было небезопасным.
Благополучно проехав с километр параллельно расположению немецких танков, мы остановились на возвышенном месте, в полутора километрах от них.
Рядом с дорогой, по правую сторону, находился кустарник, еще не успевший одеться в зеленый наряд. Но нас и он устраивал, все-таки маскировка. С левой стороны дороги начинался небольшой, но очень удобный уклон, который можно было использовать как «мертвую зону» в случае обстрела нас фашистами. Командир роты, посоветовавшись с нами, решил, что более удобной позиции искать незачем.
По моему указанию водитель развернул танк поперек дороги и придвинул ближе к кустарнику. Я посмотрел на просеку. Она была видна, как на ладони. Силуэты немецких танков я не мог отчетливо рассмотреть невооруженным глазом они сливались с темной землей, недавно освободившейся от снега.
Танки казались со спичечную коробку, когда я посмотрел в прицел. Их было десять. Вначале я не мог сообразить, как они оказались в просеке. Но, продолжая внимательно осматривать этот участок, я увидел еле заметную полевую дорогу, которая огибала лес. Все стало ясным. Немцы по этой дороге выдвинулись на просеку и заняли боевую позицию.
Итак, все было готово к началу боя.
Виктора Иванова я высадил из танка, так как его услуги нам не потребовались бы. Уж если что-нибудь с нами случится, то, по крайней мере, стрелок-радист останется невредимым.
Пупков заглянул в башенный люк и приказал приготовиться к бою. Я дал команду заряжающему. Лязгнул клин затвора пушки. Механик завел двигатель. Он должен был в любую минуту по моей команде включить заднюю скорость и скатить машину назад в «мертвую зону». С этой целью двигатель работал все время боя.
Я определил расстояние до ближайшего немецкого танка около 1500 метров. Далековато и, главное, плохо виден силуэт.
Немцы продолжали вести огонь по невидимым нам целям. Установив прицел, я доложил ротному о готовности открыть огонь. Он приказал: «Огонь!».
Тщательно прицелившись, я нажал гашетку. Раздался выстрел. На миг вспышка ослепила глаза. Огненный шарик, быстро уменьшаясь, пролетел совсем близко над башней немецкого танка. «Значит, расстояние до него меньше 1500 метров», подумал я, и тут же сделал поправку на 1300 метров.
Заряжающий, не дожидаясь моей команды, зарядил следующий снаряд и крикнул: «Готово». Я вновь прицелился и выстрелил. На этот раз танк задымил, а затем загорелся. Было видно в прицел, как из люка выскочили три точки. Это спасались немцы, бросив горящую машину.
Второй танк я также зажег со второго снаряда, но из него никто не выскочил. Как видно, остались там навсегда.
Дальнейшие события развивались очень быстро. Я никогда еще не испытывал такого азарта в бою. Меня как будто подменили. Ротный тоже преобразился. Наклонившись ко мне в люк и забыв о воинском порядке, он, что было мочи, кричал:
Жорик, бей! Бей! Не давай им уйти в лес!
Немцы, не понимая, откуда их бьют, в панике старались выскочить на единственную спасительную дорогу.
Для третьего и четвертого танка мне потребовалось только по одному снаряду. Четыре танка факелами горели на поле. Двум машинам удалось выскочить на дорогу.
Скорей! Скорей! Сейчас уйдут в лес! кричал Пупков.
Мне в прицел это было видно не хуже, чем ему в бинокль. Появилось какое-то непонятное хладнокровие и уверенность в себе.
Тем временем один из немецких танков уже мчался к лесу. Я прикинул мысленно его скорость. Прицелился и выстрелил. Снаряд пролетел перед самым «носом», едва не задев пушку. «Значит, великовата поправка на скорость», подумал я и выстрелил вторично. Снаряд попал в башню.
Вдруг справа в лесу блеснул огонь, и через несколько секунд столб земли взметнулся перед нашим кустом. «Засекли», мелькнуло у меня в голове. Но Пупков на этот выстрел даже не обратил внимания.
Бей скорей! Подходит к лесу! кричал он.
Я видел, как еще один танк мчался к лесу. Осталось не более пяти метров до деревьев, когда его настиг снаряд. Танк прокатился по инерции еще несколько метров и вспыхнул уже у самых деревьев.
Опять блеснул огонь на том же месте в лесу. Над нами что-то пролетело с шумом. Я услышал возглас ротного, поднял голову и увидел его без фуражки. Раздумывать было некогда. Решала каждая секунда. Я знал, что у хорошего артиллериста-наводчика третий снаряд поражает цель наверняка. В практике артиллерийской стрельбы существует надежный прием «захват цели в вилку».
Давай назад! крикнул я механику и, как мы условились, толкнул его ногой в спину.
Танк вздрогнул и пополз под уклон. Теперь мы находились вне опасности. Как выяснилось позже, второй немецкий снаряд пролетел настолько низко, что вихрем сбило фуражку с головы Пупкова. Высокая труба находившегося невдалеке кирпичного завода разлетелась вдребезги.
За боем все время наблюдали наши товарищи на наблюдательном пункте, и, когда мы вернулись, все были рады благополучному исходу.
Итак, в результате боевой операции из десяти немецких танков было уничтожено шесть.
На следующий день, рано утром, нас послали на прежнюю боевую позицию с заданием обстрелять немецкие танки, движение которых в районе просеки наблюдалось всю ночь.
Наша машина выдвинулась на прежнюю боевую позицию. Ждать пришлось недолго. Но появилось на дороге всего лишь два танка. Они мчались на большой скорости. Как видно, немцы стали осторожнее после вчерашнего разгрома. Так как дорога и просека мною были пристреляны еще вчера, то для меня не составляло большого труда зажечь и эти два танка. Нас же обстрелять немцы просто не успели.
Мы вернулись к своим. Через некоторое время узнали о том, что командир бригады гвардии полковник Фомичев, связавшись по радио с нашим командованием, сообщил, что наша пехота попыталась прорваться через просеку к городу, но была обстреляна противником. Разгром немецких танков на этом участке дал возможность пехоте достичь успеха.
Он объявил благодарность всему экипажу за успешное выполнение ответственного боевого задания и приказал представить нас к правительственным наградам.
К тому времени наш экипаж имел на своем боевом счету девять уничтоженных немецких танков, а к концу войны прибавились еще две пушки и железнодорожный состав с немецкими солдатами и офицерами.
Приложение
ИЗ ФРОНТОВОЙ ПЕЧАТИ
Газета «ВПЕРЕД НА ВРАГА» 15 декабря 1944 года
ВОЛЯ К ПОБЕДЕ
В мою красноармейскую книжку вписана большая награда: орден Отечественной войны 2-й степени. Вот я и хочу рассказать, как я заслужил этот орден.
В мае к нам в экипаж пришел новый командир гвардии младший лейтенант Кулешов. Он стал принимать танк, обнаружил грязную пушку и дал мне, командиру башни, «копоти», как говорят танкисты.
Ушел командир, а мы загоревали. «Ну, думаем, попал к нам уж очень суровый командир, трудно с ним будет». Но скоро мы поняли, что взыскателен он не потому, что у него плохой характер, а любит он порядок и дисциплину.
Жили мы дружной боевой семьей. Народ в нашем экипаже сошелся молодой, от 21 до 24 года рождения, все комсомольцы. Очень быстро мы с помощью своего командира добились того, что по боевой подготовке вышли на первое место.
Первая встреча с немецким танком «тигр» у нас произошла на четвертый или пятый день боев. Кулешов зажег его первым снарядом. Он бил с дистанции 1000 метров, и все три снаряда попали точно в одно место. Вот когда мы по-настоящему полюбили своего командира.
Мы шли в передовом отряде, когда внезапно натолкнулись на оборону врага и засаду из четырех «пантер». Все наши танки сразу свернули в лес, а Кулешов получил приказ: подойти к «пантерам» и уничтожить их. Все знали, какой отличный артиллерист наш командир, потому-то и возложили на него эту трудную задачу.
Кулешов пришел к нам и спокойно объяснил задачу. Предстоял неравный бой. Лесом он вывел свою машину на опушку и сделал три выстрела. Немцы обнаружили нас и открыли огонь.
Механик Юдаков отвел машину назад в лес. Кулешов высадил из танка стреляющего и радиста: зачем, мол, рисковать ими. Сам он сел за стреляющего, я был заряжающим, держал наготове снаряды. Тогда Кулешов вывел машину правее того места, где нас обстреляли, и открыл стрельбу. Первая «пантера» запылала. Вместе с другими нашими танками мы зажгли все четыре «пантеры».
Немцы панически бежали. Но снаряды Кулешова догоняли их. Наша пехота, стоя возле нас, кричала «ура!» после каждого выстрела.
В первый день боев в большом украинском городе был ранен стреляющий Горовой, а на второй и сам Кулешов. Нам было больно расставаться с командиром, но на войне нужно привыкать ко всему.
Теперь нас в машине осталось трое. Я с места заряжающего пересел на место стреляющего, а радист Воробьев заменил меня. Кулешов мне сказал на прощанье:
Стреляй, как я.
Его наказ я запомнил. Вот тогда у нас и родился лозунг стрелять по-кулешовски. От меня не уходила ни одна цель. В уличных боях я уничтожил пулеметную точку в амбразуре дома, расчет фаустпатрона.
Двое суток мы сражались без командира машины и со всеми задачами справились.
Наш командир Кулешов получил звание Героя Советского Союза. В мою красноармейскую книжку была внесена запись о награждении меня орденом Отечественной войны 2-й степени.
Газета «ДОБРОВОЛЕЦ» 11 января 1945 года
В одном из боев еще на Орловщине башнер Александр Мордвинцев был тяжело ранен. Больше десятка осколков впились в его тело.
Мордвинцев лечился в госпитале Врач говорил, что ему нельзя больше воевать. Но он в один из зимних дней нагнал свое подразделение.
Прошу направить меня в свой экипаж, попросил он командира.
Радости друзей не было границ. Снова весельчак Мордвинцев был среди них, снова был слышен его голос на вечерах самодеятельности, где он был незаменимым конферансье.
Но у Карпат здоровье Мордвинцева резко ухудшилось и, как ни тяжело было ему и его друзьям, пришлось расстаться и уже всерьез. В час разлуки Денисов говорил по-отцовски:
Иди, Саша, учиться. Штурмуй науку, как мы будем штурмовать немцев, упорно, весело, умело.
Уже в Челябинске догнала Сашу радостная весть: его подразделение первым ворвалось в древний украинский город и освободило его. Но вслед за этим он узнает о геройской смерти Александра Марченко, поднявшего красный флаг над зданием городской ратуши. Радость и горе кто измерит их глубину в сердце фронтовика?
Прошло несколько времени, и танкисты подразделения Чиркова узнали, что Мордвинцев учится в университете освобожденного ими города. В тот же день в тесной землянке офицера Денисова товарищи писали письмо. Простые слова ложились на бумаге.
«Дорогой Саша!
Прими от друзей сердечный фронтовой привет.
Ты сейчас студент одного из старейших университетов. Это делает нам честь, и мы гордимся тобой.
Будь, Саша, гвардейцем в учебе. Докажи на деле, на что способны лучшие сыны нашей Отчизны коммунисты, сменившие танки на книги. Докажи всем маловерам, что тем и сильна наша Родина, что вчерашний фронтовик-гвардеец является передовиком учебы, примером дисциплины и организованности. Пусть знают, как крепка наша дружба гвардейцев и сильна связь боевых друзей фронта и тыла.
Жми, Саша, на полные обороты, не давай пробуксовки и холостого хода. Пусть все чувствуют по ухватке и стилю работы, что ты бывший фронтовик.
Помни наш гвардейский наказ: не сдавать позиций без боя. Помни наш гвардейский закон: там, где наступает гвардия, враг не устоит; там, где обороняется гвардия, враг не пройдет!
Учеба это тоже бой бой разума, сознания, бой за овладение вершинами науки. Желаем тебе успехов в учебе. Ты не одинок. Твои друзья тебе помогут.
Целуем тебя. Твои боевые друзья: Чирков, Денисов, Кулешов, Сурков, Пупков, Сидельников, Ерофеев, Литвиненко, Лисьих».
Когда письмо было написано, кто-то из танкистов предложил помочь Мордвинцеву.
Немного подкинем к стипендии, пусть приоденется получше, за нас в театр сходит лишний раз
И началось. Каждый гвардеец хотел отдать как можно больше. Прошел час и было собрано семь тысяч рублей.
На Новый год к Мордвинцеву приехали гости: Алексей Александрович Денисов и Герой Советского Союза Федя Сурков. Саша с радостью сообщил им о своих первых успехах в учебе.
6ПОБЕДИТЕЛИ
«С КАКИМ-ТО ОСОБЫМ ЧУВСТВОМ ШЛИ СОВЕТСКИЕ ВОИНЫ НА ПОСЛЕДНЮЮ БИТВУ С ВРАГОМ. КАЖДЫЙ ПОНИМАЛ, ЧТО ДО ПОЛНОГО РАЗГРОМА ФАШИЗМА ОСТАЛИСЬ СЧИТАННЫЕ ДНИ. НО ОНИ ПОНИМАЛИ И ДРУГОЕ, ЧТО БИТВА ЗА БЕРЛИН ПОТРЕБУЕТ ОТ ВСЕХ ВЕЛИЧАЙШЕГО НАПРЯЖЕНИЯ, ВЫСОКОГО МУЖЕСТВА И ВОИНСКОГО МАСТЕРСТВА
ПРАЖСКАЯ ОПЕРАЦИЯ УБЕДИТЕЛЬНО ПРОДЕМОНСТРИРОВАЛА УМЕЛОЕ РУКОВОДСТВО СТАВКИ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДОВАНИЯ, ОРГАНИЗАТОРСКИЕ СПОСОБНОСТИ СОВЕТСКИХ ПОЛКОВОДЦЕВ, ВЫСОКИЙ УРОВЕНЬ ПАРТИЙНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ РАБОТЫ В ВОЙСКАХ, БОЕВОЕ МАСТЕРСТВО И МАССОВЫЙ ГЕРОИЗМ СОВЕТСКИХ ВОИНОВ».
В СЕРЕДИНЕ МАРТА 1945 ГОДА ЧЕЛЯБИНСКАЯ ДОБРОВОЛЬЧЕСКАЯ ТАНКОВАЯ БРИГАДА В ЧИСЛЕ ПЕРВЫХ НАШИХ ЧАСТЕЙ ФОРСИРОВАЛА РЕКУ НЕЙСЕ (ЮЖНУЮ). ЗАВЕРШИЛОСЬ ОКРУЖЕНИЕ ОППЕЛЬНИЧЕСКОЙ ГРУППИРОВКИ ВРАГА. НАЧАЛАСЬ ИСТОРИЧЕСКАЯ БИТВА ЗА БЕРЛИН.
РАЗГРОМИВ НЕМЕЦКИЙ ГАРНИЗОН В БАБЕЛЬСБЕРГЕ (ЮЖНОЕ ПРЕДМЕСТЬЕ ГЕРМАНСКОЙ СТОЛИЦЫ), ТАНКИСТЫ-ЧЕЛЯБИНЦЫ ОСВОБОДИЛИ ИЗ КОНЦЕНТРАЦИОННЫХ ЛАГЕРЕЙ СЕМЬ ТЫСЯЧ УЗНИКОВ РАЗНЫХ НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ. СРЕДИ НИХ ОКАЗАЛСЯ БЫВШИЙ ПРЕМЬЕР-МИНИСТР ФРАНЦИИ ЭДУАР ЭРРИО.
2 МАЯ БЕРЛИН ПАЛ. СЛОЖИЛА ОРУЖИЕ МНОГОТЫСЯЧНАЯ ФАШИСТСКАЯ ГРУППИРОВКА. БЛИЗИЛСЯ КОНЕЦ ВОЙНЫ.
ПЕРЕД УРАЛЬСКИМ ТАНКОВЫМ ДОБРОВОЛЬЧЕСКИМ КОРПУСОМ БЫЛА ПОСТАВЛЕНА ПОСЛЕДНЯЯ ОЧЕНЬ ОТВЕТСТВЕННАЯ ЗАДАЧА. ПРЕДСТОЯЛО СОВЕРШИТЬ ТРУДНЫЙ МАРШ ЧЕРЕЗ ЮЖНЫЕ ГОРЫ ГЕРМАНИИ, ЧЕХОСЛОВАКИЮ, НА ЕЕ СТОЛИЦУ ПРАГУ. УРАЛЬЦЫ С ЧЕСТЬЮ ВЫПОЛНИЛИ И ЭТОТ БОЕВОЙ ПРИКАЗ.
ЗА ГОДЫ ВОЙНЫ УРАЛЬСКО-ЛЬВОВСКИИ ГВАРДЕЙСКИЙ ТАНКОВЫЙ ДОБРОВОЛЬЧЕСКИЙ КОРПУС БЫЛ НАГРАЖДЕН ОРДЕНАМИ КРАСНОГО ЗНАМЕНИ, СУВОРОВА И КУТУЗОВА, А ЗНАМЯ ЧЕЛЯБИНСКО-ПЕТРАКОВСКОИ ТАНКОВОЙ ГВАРДЕЙСКОЙ БРИГАДЫ УКРАСИЛИ ОРДЕНА КРАСНОГО ЗНАМЕНИ, СУВОРОВА И КУТУЗОВА. БОЛЕЕ ДВУХ ТЫСЯЧ СОЛДАТ И ОФИЦЕРОВ БРИГАДЫ БЫЛИ НАГРАЖДЕНЫ ОРДЕНАМИ И МЕДАЛЯМИ, А СЕМЬ ЧЕЛОВЕК УДОСТОЕНЫ ЗВАНИЯ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА. ДВАЖДЫ ГЕРОЕМ СТАЛ КОМАНДИР БРИГАДЫ ПОЛКОВНИК МИХАИЛ ГРИГОРЬЕВИЧ ФОМИЧЕВ.
Г. И. СтаростинБОИ В ФАШИСТСКОМ ЛОГОВЕ
В конце апреля 1945 года челябинские добровольцы вели боевые действия на подступах к Берлину.
Ночью бригада напоролась на сильный заслон противника в населенном пункте Иенихиендорф, что юго-восточнее города Лукенвальде. Гитлеровцы подожгли два наших танка, которые находились в разведке. Колонна главных сил Челябинской бригады остановилась в лесу, впереди полная неизвестность.
Комбриг М. Г. Фомичев вызвал меня и приказал:
Срочно вышлите в Иенихиендорф пешую разведку во главе с офицером и достаньте «языка».
Группу разведчиков возглавил командир автоматного взвода танко-десантной роты младший лейтенант Афанасьев.
Через час, окровавленный, в изорванной в клочья шинели, Афанасьев докладывал мне:
Товарищ комбат, ваше приказание выполнил.
Вы ранены? спрашиваю.
Слегка. Гитлеровец фанатик какой-то попался. Когда я его сгреб в окопе, он бросил себе под ноги гранату, меня и царапнуло осколками.
Пленный был в авиационной форме. На допросе он показал, что подступы к Берлину на рубеже Иенихиендорф Лукенвальде обороняет Берлинское авиационное военное училище в составе свыше тысячи пеших летчиков. Командует укрепрайоном начальник училища генерал-лейтенант авиации, его штаб расположен на железнодорожном вокзале станции Иенихиендорф. Курсантов поддерживают самоходные орудия «фердинанд» и рота тяжелых танков «тигр». Летчики обучены стрельбе по танкам фаустпатронами.