За Кружаловым пошли и другие танки. Марш на Прагу продолжался.
Полночь с 8-го на 9-е мая. Приняли по радио текст, и наборщик типографии «Добровольца» начал на ходу набирать акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил и Указ Президиума Верховного Совета СССР, объявившего 9 мая днем всенародного торжества Днем Победы.
Рядом с редакцией на несколько минут остановились транспортеры, три зенитки. Бойцы выскочили из машин. Закричали: «Победа! Полная победа!» Многие не верили. А поверив, открыли в небо стрельбу из автоматов, пистолетов, зениток своеобразный салют победы.
В обращении Верховного Главнокомандующего к народу сказано о нашем участке фронта:
«Одна группа немецких войск в районе Чехословакии все еще уклоняется от капитуляции. Но я надеюсь, что Красной Армии удастся привести ее в чувство».
Значит, нашему фронту и уральским танкистам придется поставить последнюю точку. Танкисты говорят:
Поставим!
Меловый перевал частица Рудных гор. Чехи их называют Крушне горы. Когда-то говорили, что они неприступны.
Прежде чем брать Меловый перевал, бойцам-челябинцам чуть ли не всей бригадой пришлось гатить топкие лесные болота.
Чехословакия. Славянские по названию, по облику деревни Дуби, Быстрице, по душевному складу людей, встречающих нас, как братьев.
Наздар Руда Армада! кричат молодые и старые. Бегут за танками. Просят остановиться. Выносят из домов молоко, хлеб, все, что есть у них.
Танкисты-челябинцы старшего лейтенанта Лычкова ворвались в деревню Бьеганки. Лязг гусениц не обеспокоил немецких часовых: думали, что это их танки.
Тихо сняли часовых. Открыли огонь из пушек. Из домов выскочило не менее восьмисот солдат. Многие в нижнем белье. Поняли сопротивляться бесполезно. Сложили оружие.
Быстрым маршем шли дальше. Завязали бой с батальоном пехоты. Его поддерживал танк и шесть бронетранспортеров. Стреляющий Багицкий одним снарядом снес башню немецкого танка. Мартыненко метко бил осколочными по бронетранспортерам. Батальон немцев сдался в плен.
Последний перевал. Дальше наиболее крутой спуск, внизу чешские села и города Теплице, Шанов, Мост.
Генерал-лейтенант Белов приказал спускаться с гор с включенными фарами машин. Танков в корпусе сотни пусть врагу видятся тысячи.
Свет разорвал темноту ночи. Лавина огня хлынула с гор.
С северо-запада, откуда чехи могли ждать американцев, англичан, любых солдат, кроме русских, пришла Красная Армия!
Русские пржишли! Братри пржишли! передавалось из селения в селение. Из дома в дом. И возгласы: «Наздар! Ать жие Светский Сваз! Ать жие Руда Армада!»
Спустились в долину Огрже. Все в цвету, все деревья. Весна в сердцах бойцов, в сердцах чехов. Плачут и смеются. Вскакивают на танки и обнимают запыленных усталых гвардейцев.
На домах трехцветные знамена Чехословацкой республики и наши красные флаги.
Через город Лоуны промчались сотни танков нашей армии армии генерал-полковника Лелюшенко. А с гор все спускаются новые колонны. И растут толпы внизу.
К челябинцу механику-водителю Каштанову, на минуту выскочившему из танка, подбежала старушка. Она не дает ему подтянуть гусеницу. Она целует его измазанную руку. Просит зайти в дом. Она хотела его угостить и расстроилась, что он отказался. Сказала: «На схлэданоу» до свидания. Надеется, возвратится к ней танкист, не обойдет ее гостеприимный дом после освобождения Праги.
В голове корпуса идет Челябинская танковая бригада. Передовой отряд бригады первый батальон старшего лейтенанта Михаила Коротеева.
Л. Е. БураковСОВЕТСКИЕ ТАНКИ НА УЛИЦАХ ПРАГИ
Красные знамена, национальные флаги Чехословакии, цветы, рукопожатия, крики: «Наздар». Все это так неожиданно, так радостно после Германии, где население махало лишь белыми платками.
А по радио шли тревожные сигналы: «В Праге восстание, Прага напрягает силы! Нужна помощь!»
«Вперед как можно скорее!» вот наш лозунг. «Мы должны помочь Праге!»
К ночи полковник Фомичев сменяет передовые отряды. Вперед выведен первый танковый батальон старшего лейтенанта М. Ф. Коротеева.
Подхожу к комбату с просьбой выделить мой танковый взвод в головной дозор, оказать нам эту честь. Скажу честно, боялся, как бы не опередили другие. Коротеев не отказал.
Я был уверен, что задачу мы выполним. Опыт у нас неплохой. Еще зимой на Сандомирском плацдарме освоили действия в боевой разведке. Во время Висло-Одерской операции я не вылезал из головного дозора. Ночью со взводом лейтенанта Полегенького первым пересек польско-германскую границу. Однажды оказалась повреждена моя машина. Как высшая награда прозвучали тогда слова комбата Егорова (он погиб за рекой Бобер, и я хоронил его в Загане): «Бураков, бери любую машину в батальоне!» Это запомнилось навсегда.
Главным действием головного дозора всегда считал: выполнить боевую задачу до конца, выдерживать максимальную скорость и маневр, не иметь потерь.
С комбатом спешим вдоль танков: «Что у тебя с машиной, как себя чувствуешь?» спрашивает он то одного, то другого командира.
«Экипаж лейтенанта Гончаренко пойдет вместо Гринько, согласен?» говорит мне. Отвечаю: «Беру экипаж». Я знал Ивана Гончаренко, но бок о бок воевать еще не приходилось.
И вот экипажи собраны, взвод готов. Короткий приказ комбата: «Пройти маршрут, сбить возможные заслоны противника, войти в Прагу, а там действовать по обстановке». Я сказал несколько слов и в заключение: «Приказ выполним».
По местам! Заводи! Вперед!..
Танки начали набирать скорость, оторвались от батальона, ушли в ночь. Вначале головным шел Котов. Дистанция 2530 метров. Останавливались, прислушивались. Вспышками фар освещали местность. Давали ракеты. Ни справа, ни слева никого.
Неожиданно налетели на колонну противника дизели, бронетранспортеры, несколько легких самоходок. Они шли без света: скрежет металла, одна-две очереди. Яростная схватка в ночи, почти без выстрелов, закончилась в нашу пользу. Но вот самоходки противника с хвоста колонны пошли в сторону по проселку. Даю ракеты сразу с двух стволов. По радио: «Башню вправо огонь!»
Сверкающие нити трассеров наших орудий несутся в сторону уходящего противника. Несколько вспышек и три машины горят, одна уходит в ночь, кто-то достает ее уже на гребне высотки. Самоходка вспыхивает, слышен взрыв громадной силы, и все
Идем уже порядочно Переговариваюсь изредка с командирами машин, с комбатом, иногда слышу голос командира бригады. Мягко светятся лампочки рации, в танке спокойно.
Понимаем, что город где-то близко.
И все-таки он возник неожиданно Невысокие тени домов в ночи, чуть видимые справа от дороги. Замедлил скорость, остановился. Было часа два. Подошли остальные, стали невдалеке. Тишина. Впереди и слева что-то чернеет. Это был завал из брусчатки мостовой, как потом оказалось.
Посылаю автоматчиков к ближайшему дому. Вижу выходят несколько человек, подходят к нам, двое в военной форме. Поздоровались. «Откуда форма?» спрашиваю. «Держали в тайниках». «Есть ли у немцев танки в городе?» «Есть, легкие, ближе к центру и в центре».
Появились еще люди, среди них женщины. Приветствия, радостный смех.
Попросил убрать завал, чтобы машины смогли пройти. Чехи выстроились цепочкой и передавали друг другу тяжелые камни. По их просьбе выдали кое-какое оружие: гранаты, винтовки трофейные. Тем временем доложили обстановку комбату.
Но вот работа закончена. Сажаем своих и чехов на танки.
Впереди Гончаренко, а может Котов, мой танк был вторым. Дома появляются чаще.
Неожиданно нас обстреливают. Разворачиваю машины уступом влево, идем вперед, стреляя из пулеметов. Кажется, именно здесь я сказал по радио: «Огонь вести исключительно из стрелкового оружия, стараться не повредить город, из орудий только по танкам и самоходкам». И танкисты придерживались этого правила.
Улица становится шире. Светает. К нам подбегают жители Праги, пожимают руки автоматчикам. Вот они, советские танкисты, пришли на помощь!
Узнаем, что восстание началось несколько дней назад. Всюду баррикады. Фашисты обстреливают и бомбят, их танки прорвались в центр города. Есть жертвы.
Смотрю по карте: впереди перекресток. Моя машина идет первой, продвигаемся осторожно. Что это впереди? «Баррикада, говорит Котегов. Танков вроде не видно».
Жду желтых трассеров немецких снарядов. Но вдруг раздаются автоматные и пулеметные очереди. Разворачиваем танки углом вперед, ведем огонь. От бронебойно-зажигательных пуль баррикада горит.
Около четырех часов утра. Противник ведет огонь с крыши высокого дома за баррикадой. Останавливаю взвод. Ясно, что там отряд гитлеровцев. Запрашиваю командование. Получаю приказ: «Ждать главные силы батальона».
Делимся впечатлениями. Беседуем с повстанцами: они в касках, некоторые с автоматами.
Подходит наш батальон. Докладываю комбату о выполнении задания. Вот и батальон старшего лейтенанта Акиньшина.
Вдруг новость: Германия капитулировала. Все поздравляют друг друга, радости нет предела. Откуда-то появляется сухое вино.
Противник снова возобновляет огонь. Подъезжает зенитная автоматическая пушка, бьет по крышам.
Поступает приказ комбрига: «Создать штурмовые группы». Одна из них должна взять мост через Влтаву. Кто войдет в нее? Оказывается, наш взвод и машина командира роты гвардии старшего лейтенанта Латника. Командир танка у него младший лейтенант Тонконог. Вместе с ним мы сражались в Берлине у канала Тельтов.
Изучаем маршрут. Карта теперь у ротного. Десант садится на танки, здесь же чешские друзья. Задание опасное. Все подтянуты, серьезны.
Пошли через баррикаду, между обгоревших трамвайных вагонов. Свернули вправо. Расстояние между машинами 1520 метров. Головной шла, очевидно, машина Гончаренко. Слева, из окон высоких домов, нас приветствуют чехи. Отвечаем на приветствия, стоя в люках, хотя немцы иногда стреляют.
Впереди справа виднеются шпили высокого готического собора. Обходим его. Дорога начинает идти в низину. Мы не знали тогда, что это знаменитый Пражский град чешское сердце. Спускаемся еще, дорога становится все у́же. И вот эта подковообразная улочка под самым обрывом парка, внешне ничем не примечательная, но мы запомним ее на всю жизнь
Здесь нас остановил враг, который находился за крутым поворотом, он бил из орудий.
Собрались в полукруглой нише стены (я и сейчас найду ее, через 30 с лишним лет, даже ночью). Нас пятеро офицеров: Латник, Котов, Гончаренко, Тонконог и я. По карте видно: за поворотом, метрах в 150 Манесов мост (тогда мы не знали его названия), где-то здесь притаился противник. За мостом Старый город. Условия местности для нас хуже нельзя придумать, для противника идеальные.
Неожиданно сверху из парка летят фаустпатроны. Теснота, мы как в ловушке. Даю приказание двигать танки с места на место, насколько возможно. Разворачиваю башню своего танка и Котегов стреляет высоко вверх из пулемета.
Из-за угла, со стороны противника, вылетает машина с красным крестом на борту, за ней легковая и мотоциклист. Орудие моего танка, развернутое поперек улочки как шлагбаумом, останавливает их. В санитарной машине полно раненых немцев. Допрашиваю офицера, обер-лейтенанта. Он говорит, что у моста четыре немецких самоходки. Выделяю автоматчика для конвоя пленных.
По радио слышим голос комбрига: «Мост брать» С командиром роты принимаем решение: «Атака колонной, дистанция между машинами десять метров, скорость предельная в этих условиях. Огонь с хода. Автоматчики на броне также ведут огонь по противнику».
Довели задачу до экипажей и автоматчиков. Между машин ходила старушка, благодарила нас, угощала какой-то настойкой в графинчике, но пить было нельзя.
Бешено взревели моторы, переулок наполнился дымом. Танк Ивана Гончаренко скрывается за углом, я в последний раз вижу его танкошлем.
И вот Мирошниченко бросает нашу машину в правый резкий поворот. Смотрю поверх люка влево от моста четыре грязно-серые самоходки, стволы, нацеленные на нас
Котегов дает выстрел. Голос Долгополова: «Готово». Еще выстрел снова вспышка, и в тот же миг вижу, как в нас летят два фаустпатрона. Кричу механику: «Рывок!» И танк уходит из-под одного, второй пролетает над башней и рвется где-то справа. Слышу грохот, выстрела идущего сзади танка. Из самоходок выпрыгивают серые фигурки.
Атака выиграна! Оглядываюсь: вижу летящие следом машины Котова и Тонконога. Враг не выдержал, хотя позицию имел превосходную.
Идем дальше. Вот мы уже на том берегу. «Наш парламент», кричит один из чехов, показывая рукой на внушительное здание, на нем флаги.
Слева огонь по танкам. Разворачиваем машины строчим из пулеметов, десант прочесывает переулок. Остановка у большого здания. Латник докладывает комбригу. Снова вперед. Проходим квартал. Слева в переулке баррикада, оттуда стрельба. «Мирошниченко, жми, дорогой, газу!» Машина набирает скорость, летим вперед
У Котова алый стяг с серпом и молотом, откуда он появился? Наверно, подарок чехов.
Поворот и впереди площадь. На ней люди. Это, очевидно, центр Праги. Сбрасываю танкошлем. Скорей на землю к людям, нашим союзникам и друзьям. Вижу, как один наводит камеру, снимая нас Накатываются машины Тонконога и Котова. Командиры на лобовой броне приветственно машут руками. На башне танка смеющийся, чумазый Котегов. Кричу: «Смотри, Котегов, попадешь на пленку!»
Какая-то женщина взволнованно говорит: «Подумать только, они пришли из самого Берлина, чтобы освободить Прагу». Все больше народа собирается вокруг. Появляются цветы. Танкистов чем-то угощают. Возникает митинг, митинг дружбы. Пражане ликуют. Среди них мы видим наших помощников, людей с оружием и в касках, с повязками на руках.
Получаем из штаба указание идти назад к мосту, на охрану его. «От кого охранять?» улыбаемся мы. Но выйти из этой радостной толпы невозможно. Наконец обозначился какой-то проход. Пошли вперед и вправо, мимо памятника Яну Гусу.
Прекрасные соборы, памятник и ратушу со сгоревшей крышей помню смутно все внимание заняли люди, их лица, улыбки, рукопожатия, алые флаги.
И вот мы на месте, разворачиваем машины и ставим их слева и справа от моста (я справа). И тут узнаем горестную весть: наш боевой товарищ Иван Гончаренко погиб в атаке, ранены члены его экипажа, чех-повстанец.
Кое-где слышны редкие очереди, отдельные выстрелы, но уже ясно, что Прага отныне свободна, что фашистская Германия разгромлена наголову, что война окончена.
Снова собираются пражане около наших машин. Простые слова о Дружбе, о Победе, которая досталась нелегкой ценой. Все выпивают за светлую память Ивана Гончаренко, за всех павших в этой войне. Мы предлагаем тосты за повстанцев, за этот прекрасный город.
П. Г. Батырев, А. Н. ФилипповВ БОЯХ ЗА ПРАГУ
9 мая 1945 года нам посчастливилось быть в составе экипажа «тридцатьчетверки», которая первой ворвалась в столицу Чехословакии.
Прежде чем начать рассказ об этом событии, о боях в Праге, хочется вернуться немного назад. 2 мая пал Берлин. Мы понимали, что до окончания войны остались считанные дни. Солдаты уже задумывались о возвращении на Родину, о встрече с близкими, размышляли над тем, куда пойти работать, учиться.
Но боевую технику мы, разумеется, держали в боевой готовности. И как оказалось не зря. 5 мая получили приказ о выступлении на Чехословакию. Чехословацкий народ восстал против фашистских оккупантов, и советские воины с готовностью отозвались на призыв о помощи.
Наш танк входил в состав взвода разведки. В составе экипажа, кроме нас командира орудия и пулеметчика, были механик-водитель И. Г. Шкловский, заряжающий сержант Н. С. Ковригин. Командовал танком лейтенант Иван Григорьевич Гончаренко.
Почти весь путь мы шли в головном дозоре. Не без труда преодолели наши танки Рудные горы. Однако особенно серьезного сопротивления немцы не оказывали. Хорошо запомнилось, как радостно встречал советских солдат, своих освободителей трудовой люд Чехословакии. Эта встреча придала нам силы, хотелось скорее добраться до Праги.
9 мая около 4 часов утра мы, наконец, вошли в столицу Чехословакии, поднявшие восстание пражане были спасены.
Вскоре наш взвод получил приказ выйти на берег Влтавы, чтобы не дать немцам взорвать мосты через реку. Патриоты-пражане всячески старались помочь нам. Один из них Франтишек Соучек стал нашим проводником. Он взобрался на броню танка и указывал нам путь к Манесову мосту.