По кубрику прошел легкий шумок. Кто-то пробовал оправдываться и спорить.
Я вспомнил и первый торпедный залп и второй и прикинул, откуда у нас набралась эта неприятная минута, и подсчитал, покраснев, что пятнадцать-двадцать секунд висит и на моей совести: надо было работать, а я о постороннем замечтался. В настоящем бою это дорого обошлось бы всей лодке.
Я попытался представить себе, чем бы это могло кончиться, случись бой на самом деле, и мне стало не. по себе. Я оглянулся на ребят. Многие сконфуженно прятали глаза. У них, наверное, дело было тоже не в неопытности.
Ну, опоздал я на пять секунд рубильник переключить, горячился Федя, дружок мой. Так не потому, что я не знал, где он, и не мог его сразу найти. Я знаю, где все мои рубильники, я в них с закрытыми глазами разберусь! Просто подумалось о чем-товот и вышла накладка. Так ведь я не виноват, мысльона не электрическая лампочка: взял и выключил! И неопытность тут ни при чем. Я в отряде в троечниках не ходил. У меня пятерки по электротехнике были!
А я считаю так: то, что с тобой было, тоже неопытность, и самая элементарная, возразил Чикин. В голосе его звучало упрямство, щеки побледнели, и глаза сузились под густыми бровями. Да, неопытность, на которую в боевой обстановке ты не имеешь права. В бою всегда риск, и каждый твой шагэто или спасение, или смерть ребят, которые рядом с тобой. Ты размечтаешьсяи опоздаешь нажать на рычаг. Противник мечтать не будети пустит свою торпеду раньше. А он тоже промахнуться не захочет. Вот и посчитай, во что обойдется твоя мечтательность.
Чикин оглядел всех, решительно стукнул кулаком по колену.
В бою надо думать только о бое. Все остальное потом, что бы там ни было. Отвлекаешься на вахтеэто тоже неопытность. У «стариков» такого не бывает!.. Кто не согласендокажите обратное, давайте поспорим.
Спорить пробовали, но доказать обратное не смогли. Чикин был прав.
Так давайте все-таки выясним, в чем загвоздка?
В неопытности признали ребята.
Тогда слушайте, хлопцы. Не будем накликать на себя беду. Если нас «противник» еще на полдороге «накроет», не оберемся позора! Вот, скажут, собрались орлы, нашли, кому лодку доверить!.. Давайте так. Каждый, кто стал уже классным специалистом, помоги молодому, тяни его за собой, подмену себе готовь. Сверху критиковать, как кое-кто из наших старослужащих любит, легче легкого. А ты помоги, не критикуй! Самого когда-то училизабыл? Никак нельзя, чтобы с лодкой из-за нерасторопности нашей «прокол» получился. Смеху потом по всему Северному флоту не оберемся. Салаги, скажут, подобрались! Адмирала «утопили»!
Зашумел кубрик, заволновался, «завелись» ребята, азартом загорелись глаза.
Значит, так, подытожил старшина Дичко, наш признанный математик. Решение, считай, принято. Математически оно выглядит следующим образом: один плюс один
Равно двум, хихикнул кто-то из угла. Во дает, математик!..
равно иксу, невозмутимо уточнил старшина. Потому что раз тебе помоглиты, в свою очередь, еще одного дружка подтянешь. А он еще кому-нибудь дельное подскажет. Вот и считай, из скольких человек такая цепочка соберется? Выходит, иксу равняется один плюс один.
Так и запишем, улыбнулся Чикин.
А с утра по всем подразделениям началась работа.
В отсеке тесновато. В белом свете электроламп блестят маховички и рычаги приборов.
Нет, нет, Михайлов, дело не только в быстроте поворота рычага. Не в этом главное Главное, Михайлов, понять процессы, которые происходят внутри прибора.
Старшина Василий Шепелев, отвечая матросу, осторожно постукивает указательным пальцем по крышке прибора, чертит в воздухе замысловатые кривые, будто хочет объяснить этим всю сложность работы установки. Он может, конечно, сам рассказать обо всемпусть матрос слушает, но у старшины золотое правило: подчиненный самостоятельно должен до всего дойти. Только тогда он поймет секреты мастерства.
Без этого нельзя освоить нашу умную машину, так любит называть свое заведование старшина.
Специалист первого класса, он влюблен в технику, которую обслуживает.
Был с Шепелевым такой случай. На учениях в море, во время сдачи зачетов, в центральный пост с опозданием на несколько секунд поступил доклад трюмного центрального поста. Там несли вахту подчиненные Шепелева. Командир боевой части сделал ему замечание. Когда прозвучала команда «Отбой!», старшина лично проверил все показания приборов и записи в журнале. «Нет, не по вине моих матросов пропали те несколько секунд», доложил он своему командиру. И доказал это. «Наша умная машина не может так ошибаться», не преминул заметить при этом.
«Конек» Шепелеватехника. Где спор о нейтам и ищи старшину. В библиотеке на базе он в первую очередь спрашивает книги о машинах. В одном из номеров стенной газеты под дружеским шаржем на Шепелева стояла подпись: «А вместо сердцапламенный мотор».
Ты же десятилетку кончал, толкует Шепелев матросу. Физику изучал. Трудные математические задачи решал. Знаний у тебя должно хватать на всю эту премудрость.
Володя Михайлов сидит молча, внимательно слушает, но пока ничего не понимает. Постукивание по крышке и зигзаги в воздухе его ни в чем не убеждают. В учебном отряде он проходил «азы». Он ждет: что дальше? Ему самому не терпится узнать, какие тайные превращения происходят под этой блестящей крышкой, сплошь утыканной миниатюрными рычажками и переключателями. И он ждет
С этого и начнем, подводит итог старшина и выключает прибор. Красные и зеленые сигнальные лампочки гаснут.
«Тоже мне начало!»недоумевает матрос.
Аппарат включить!.. И действуй!
Матрос быстро повертывает рычаг переключателя. Раздается мягкий щелчок. На передней стороне крышки снова мигают красные и зеленые огоньки.
Что сейчас произошло там, как по-твоему?
А вот что Матрос постепенно набирается храбрости. Электрический ток, поступающий в прибор по этому каналу, преобразуется в электромагнитные колебания, силу которых и показывает красная стрелка. Сколько деленийстолько и
Ясно. Выключи прибор Подойди теперь к выключателю на переборке. Гаси свет Хорошо. Ничего не видно. А теперьвключить прибор!
Щелчок. Пауза.
Зажигай свет. Время вышло. А теперь посмотри, что у тебя получилось
Красная контрольная стрелка прибора стояла на нулевом делении. Прибор не был включен, хотя где-то сбоку слышалось легкое жужжание. Работал моторчик другого механизма. Михайлов в темноте нажал не ту кнопку.
А если бы этак, в темноте, пришлось бы тебе в бою работать? Представляешь, какой бы получился компот?
Володя молчит и краснеет. Ведь все знал, как будто бы в учебных классах говорили о нем: этот далеко пойдет, классным специалистом очень скоро станет. И вот на тебе! Путается у прибора, как гимназистка.
Положи палец вот на эту кнопку. Чувствуешь, какая она на ощупь? А теперь на эту. Разница есть?
Есть.
Вот ты ее, разницу эту, и запомни. Еще попробуем. Гаси свет
Так мы начали осуществлять формулу «один плюс один» на практике.
Порой наши кубрики напоминали собой что-то вроде институтских аудиторий. На столах книги, конспекты, матросы схемы вычерчивают Споры то и дело разгораются; и вы послушайте, о чем идет разговор: о проблемах электроники, о новых открытиях в области радиолокации, об управлении термоядерными процессами. Научная конференция, да и только!
А как же иначе? Эти люди управляют сложными приборами. В их подчинении телемеханика, электроника, счетно-решающие устройства. Да! Автоматы управляют подводным атомоходом. Автоматы регулируют работу энергетической установкиреактора.
Но кто стоит у этих автоматов, кто контролирует их деятельность?
Матросы.
Теперь вы можете представить, сколько всего должны знать моряки-атомоходцы. Недаром их называют «учеными с голубыми воротничками».
Есть у нас и свои «профессора». Это слово здесь можно употребить даже без кавычек. Возьмем старшину Дичко с главной энергетической установки. Он лучший рационализатор на лодке. Предложил одну очень важную схему, улучшающую работу реактора. Специалисты по атомным двигателям утверждают, что Василию Дичко за это изобретение в институте вполне могли бы звание кандидата технических наук присвоить. Как не назвать этого моряка профессором?
На вахте Дичко всегда спокоен и нетороплив. Не отрываясь, внимательно следит своими серыми с прищуром глазами за показаниями приборов. Роста он невысокого, собой не красавецтихоня тихоней, как говорят, но парень дотошный. Сам не очень любит рассказыватьпорой кажется, что он стесняется своих знаний. Но попросите его ответить на какой-нибудь вопрос о реакторебудет называть формулы, делать цифровые выкладки. Листок бумаги вырвет из блокнота, начнет чертить схемы. И все время приговаривает:
Надеюсь, это понятно?
Дичко пришел на флот из небольшой белорусской деревни, затерявшейся в лесных разливах где-то на Могилевщине. За несколько километров в осенние зябкие дожди и продувные февральские метели бегал он в школу. В летние каникулы помогал отцу с матерью в поле, на покосе работал. А когда с похвальной грамотой окончил семь классов, получил трудовую книжку колхозника. С техникой впервые познакомился на флоте. Был мотористом, потом пришел на атомоход А здесь учеба не легче, чем в институте, вахты у реактора. Думал ли парнишка из лесной белорусской деревни, что ему будет подвластно это чудо техники?
Можете представить себе реакторный отсек?
Но не менее загадочным местом на атомоходе является пульт управления энергетической установкой.
Он расположен по соседству в небольшом помещении. От него до реактора, как говорят, рукой подать: дверь, другая, невысокий трапи вы в царстве автоматики, электроники и телемеханики, в царстве циферблатов, шкал, колеблющихся стрелок, мигающих лампочек. Первое впечатление от всего этогоудивление. Как разбираются в многочисленных сигналах, идущих со всех сторон, люди за операторскими столами? А ведь они действуют точно, смело и безошибочно. Им нельзя ошибаться
Чаще, чем на все другие посты, любил заглядывать на пульт управления наш адмирал. Подолгу стоял он у контрольных приборов, следил за меняющимися огоньками сигнальных ламп и потом подолгу вместе с Жильцовым и Рюриком Александровичем советовался о чем-то в командирской каюте.
Время в походе движется медленно. Но все-таки оно движется, и прошло уже несколько суток. Над кораблем появились первые льды. Плотность ледяных полей с каждым часом растет. Это хорошо видно на телевизионном экране в центральном посту. Над нами сплошная серая мгла, непроглядная, как дождливые сумерки. Это льды. Кое-где заплатамисветлые пятна: это участки чистой воды. Пятен все меньше и меньше. Мы идем под сплошным, паковым льдом. На тысячи миль простирается он над океанскими водами Центральной Арктики. Безжизненная пустыня. Загадочный мир.
В такой обстановке идти тяжело.
Командир почти не уходит из центрального поста, когда он только отдохнуть успевает? И спит ли он вообще? Меняются у приборов вахтенные, и только командир на своем месте бессменно. И уже трудно представить себе центральный пост без него.
Здесь, в центральном посту, электронно-кибернетический «мозг» корабля. Сюда стекается информация со всех боевых постов: донесения, доклады, предложения. Здесь они изучаются, оцениваются, становясь распоряжением, командой, приказом.
Вместе с Жильцовым в центральном постустарпом. Частый их гостькомандир электромеханической боевой части Рюрик Александрович Тимофеев. Стоит взглянуть на его лицо, услышать его речьбезошибочно определишь: южанин. Таких смуглых только среди одесситов да крымчан встретишь; так говорятчуть нараспев, не спешатолько люди, выросшие на черноморском берегу.
Наш Рюрик«техническая косточка», но так же, как Шепелев споры о кибернетике, Тимофеев любит музыку и стихи. Знает он их великое множествокрасивых и нежных стихов о нашей русской природе, о разлуках и о любви. Такие стихи помнить людям мягкохарактерным и нежным больше подходит, а у нас на лодке его зовут «Железным Рюриком». Он человек исключительного мужества и спокойствия. Тимофеев многое знает и многое умеет. В него верит командир, и все мы в него тоже верим. Тимофеевхозяин атомного сердца корабля, и не было случая, чтобы «хозяйство» Тимофеева хоть на час отказало.
Рюрик Александрович вышел в поход капитаном третьего ранга. В тот же день радисты приняли депешу. Тимофееву было присвоено очередное воинское звание.
Командир, прочитав депешу, пришел к Тимофееву:
Как служба, Александрович?
Надежно, командир.
Спасибо, Рюрик. И поздравляю тебятоварищ капитан уже второго ранга! Звездочку вручу, когда домой вернемся. Нету с собой. Не запасся, понимаешь
Глава 5Так было на войне. Любовьтоже оружие. Буратиноравноправный член экипажа
Коварная чикинская фраза о том, что по неопытности своей мы можем запросто «утопить» адмирала, за самое живое задела матросов.
Петелина у нас любят. Служить с ним легко. Не потому, что адмирал «не придирается»Петелин спуску не даст, если промашки по службе заметит. Но он к тебе сначала просто как к человеку подойдет, а потом уже как к подчиненному. Сначала узнает, чем ты живешь, что тебя беспокоит, а потом уже и смотрит, откуда у тебя неполадки на службе идут. Дома у тебя что-нибудь случилосьпоможет внеочередной отпуск получить. На личном фронте непорядкисначала это дело с тобой как отец обсудит, а потом, если надо, сам и с девушкой поговорит. Учиться хочешь, к книжкам тянешьсявместе с твоим командиром обязательно придумает, как тебе помочь. Нужды матросские хорошо адмиралу знакомысам рядовым начинал, и подводить его, одним словом, никакого резона не было.
И пошел по отсекам, по боевым постам один разговор: вон соседи, гляди, на контрольной проверке готовности пять получили, а мы как бы не опростоволосились
Из вахты в вахту мы отрабатываем быстроту и точность. Для нас это самое главноене теряться. Растерянностьэто паника, а она страшный враг, особенно для подводников. Паника на глубине многих десятков метров, в стальной коробке, стиснутой гигантским давлением воды, часто несет гибель всему экипажу
Скептик ухмыльнется наверняка: туману, мол, напускает матрос, «травит», как говорится, чтобы цену набить. Чего там отрабатывать, когда всего-то и де-ловиз вахты в вахту за одни и те же рукоятки держись А ты попробуй, скептик. Сумеешь так, чтобы в мгновение ока руки твои могли выполнить любую из множества неожиданных и нужных команд? В этом-то вся и трудностьв мгновенной точности. Совместить в боевой обстановке все эти качества не так-то легко
Но довольный ходит после вахты по отсекам главстаршина Чикин, радостно поблескивают его глаза, и ребята веселее поглядывают на чикинский «кондуит»знают: характер записей в нем явно изменился Один только Жильцов по-прежнему сосредоточенно наблюдает за нами, да мичман Луня озабочен и хмур.
Давай, Чикин, ребят соберем. Нельзя долго на одном энтузиазме держаться. Надо, чтобы матросы увидели, чего мы уже сумели добиться практически, тогда только прок будет. А так может заглохнуть дело, верно говорю
Решено, боцман. Сегодня вечером.
Ожидая начала собрания, ребята балагурили в кубрике. Не было, как в прошлый раз, настороженной тишины. Чувствовали себя именинникамикак ни прикидывай, а отстающих-то на лодке нет, все работают, как положено, никто уже не корит потерянными минутами.
Но Чикин, молчавший сосредоточенно, вдруг сказал:
Хоть и здорово у нас дело пошло, а хвастаться да гордиться пока нечем. Шуму больше, чем проку.
Ребята насторожились.
Это как?
Да так. Замахнулись широко, а удара
А то, что отстающих нет, это, по-твоему, как? А лодка уже через полминуты после «тревоги» к бою готоваэто тебе «шумели»?
Чикин сощурился жестко.
А не кажется никому, что все это мы давно должны были уметьеще к тому часу, как поход начали? Мы же военные морякине годится хвастать тем, что едва до минимума необходимого поднялись!
Отделения стали отличнымикакие еще обязательства нужны? недоумевал кто-то и распалялся:Куда еще-то?
Дальше. Вперед и дальше!
Чикин волновался, даже щеки его побледнели. Я уже знаю, что это значит. Новая какая-то затея беспокоит заводного главстаршину.
Человек живет, пока движется. Пределпонятие относительное. Я не спорю, торпедисты или акустики на своих местахбоги. А поставить их хотя бы на часок к нашим трюмным механизмам