- Господи! Он женится! Виталик, ты посмотри на него - он женится!
Отец посмотрел, но, похоже, не увидел ничего особенного- перед ним сидел взрослый, хорошо сложенный парень.
- Кто она?
Женя пожал плечами.
- Простая девчонка, папа,- он был доволен этой незаметной поддержкой отца.
- Работает? Учится? Где живет?
- Здесь живет, в Петривцах. И работает здесь же.
- Боже мой! - ужаснулась мама.- В Пет-рив-цах!.. Работает! В колхозе?
Женя был абсолютно спокоен:
- В колхозе, мама, в колхозе.
У Изольды Яковлевны не хватало слов. Она стала задыхаться,- и Виталий Андреевич подошел к ней, обнял за плечи, усадил в кресло.
- Успокойся, ну что ты в самом деле? - Потом обратился к Жене: - Принеси ей что-нибудь попить.
Сказал и подмигнул, предупреждая, чтобы задержался внизу ненадолго.
Когда через некоторое время Женя поднялся наверх с бутылкой «Ирпеньской», мама сидела все так же в кресле, но была занята привычным делом - открыла косметичку и тщательно припудривала щеки. Это был добрый знак. Вода не понадобилась.
- Ты бы хоть показал невесту,- сказала она, не глядя в сторону сына.
- Покажу. Завтра вечером и сходим в гости,
- Но я не одета для гостей! -всполошилась Изольда Яковлевна, потом спохватилась, будто вспомнив, где находится.- А впрочем, ладно, сойдет и так для Петривцев.
Они переглянулись с отцом весело.
Вечером, после отдыха, Женя с отцом пошли погулять в окрестностях дачи. Мама осталась в постели. Мороз усилился, но ветер стих. Величавые сосны, будто притомившись от борьбы с ветром, умиротворенно отдыхали, только едва слышно шумели кронами. Где-то стучал о вибрирующий сук дятел, и эхо шло от этого треска по зимнему лесу.
- Хорошо здесь Как в Подмосковье. Люблю зиму,- сказал Виталий Андреевич, потом посмотрел на сына.- Ты думаешь остаться здесь?
- Не знаю, папа, пока не решил. Но Москва стала мне чужой. Туда не тянет. Я никогда не думал, что существует вот такая жизнь, как здесь, не знал, чем живут эти люди. Это удивительно, папа, у них масса проблем, но они не унывают и живут весело, - он помолчал, потом добавил: - А девчонка она хорошая, тебе понравится. В школе работает пионервожатой и заочно заканчивает первый курс пединститута.
- Ты же говорил - в колхозе.
- Ну ты пойми, для кого я это сказал.
- Понимаю, но не одобряю. Маму ты тоже должен понять. Это не просто для матери, когда ребенок уходит насовсем.
На следующий день к даче была подана машина, и Женя с отцом отправились на аэродром.
В гарнизоне, как и предполагал Женя, все блестело. Снег на аллеях был убран, в казармах сияли полы, дневальные громко кричали «Смирно!» при появлении командира с высоким гостем, а Женя тем временем, пока шла экскурсия отца, угощал в кочегарке своих ребят съестными припасами, которые вынес с «барского» стола.
Когда машина остановилась у знакомых ворот, из калитки вышел прапорщик Циба. Был он в парадном кителе, при медалях. Виталий Андреевич удивился, увидев прапорщика, которого днем уже встречал на аэродроме.
- Это вы и есть отец Оксаны?
Циба рассмеялся:
- Та ни, это моя племянница, брата моего Михаила дочь. Пойдемте в хату. Ждут они. Волнуются, будто экая невидаль - посол приехал!
Циба держался уверенно, но было видно, как непросто это ему удавалось. В доме - тепло, стол накрыт, а в прихожей томились родственники Оксаны.
- Здравствуйте,- сказал Виталий Андреевич.
Все дружно, хором поздоровались. Прапорщик Циба представил стоявших. Они кланялись слегка, пожимали мозолистыми руками ручку Изольды Яковлевны осторожно, будто она была из тончайшего фарфора и ее боялись сломать.
- А где же- оглянулся было Виталий Андреевич, как Циба-старший окликнул:
- Тут, тут она. Оксана!
Дверь из комнаты отворилась, и вышла Оксана, раскрасневшаяся от волнения. На всякий случай она держала за руку брата.
- Ну, здравствуйте, Оксана,- Женя сразу заметил, что она понравилась отцу, а вот на мать боялся взглянуть.
- Здравствуйте, милая,- Изольда Яковлевна протянула Оксане руку.
Некоторое время все топтались на месте, не зная, что делать дальше. Хорошо, что командование взял на себя Циба-старший, а то так бы и стояли в прихожей весь вечер.
- Ну что-же стоять? Прошу всех к столу.
Расселись. Циба разлил «казенки» мужчинам, женщинам вина. Молодых посадили рядом, и они сидели, боясь пошевелиться.
Виталий Андреевич понимал, что нужно что-то сказать, и начал было:
- Что ж Ваша куница, а наш купец Или как это?
Циба-прапорщик гоготнул:
- Да чего уж там, проще будем
Но тут инициатива перешла в руки бабки Христи. Вынула из буфета специально заготовленную круглую буханку хлеба на рушнике, подошла к Изольде Яковлевне.
- По нашему обычаю, якшо согласна молода, то хай хлиб ножем перережет. Це я для вас приготовила, знала, шо вы без хлиба будете.
Изольда Яковлевна послушно взяла хлеб и положила на стол перед Оксаной. Та, потупив взор, чуть подрагивающей рукой разрезала пополам буханку и две части положила посреди стола.
Женя не хотел смотреть в сторону матери, боясь увидеть недовольное, капризное лицо, увидеть то, что ожидал увидеть, как она внимательно рассматривает тарелку или вилку на предмет чистоты, когда услышал ее голос, то вздрогнул.
- Что ж вы грустные все такие? Давайте выпьем, да по полной, чтобы нашим детям жизнь была полной! Правильно, сватья?
Любовь Кирилловна поспешно согласилась и улыбнулась как-то облегченно:
- Давайте, свахо, давайте.
И дед Трофим ожил:
- Оде дило! Оце так-так!
И Виталий Андреевич поддакнул:
- Хорошая дочка у вас, не стоит ее, по правде говоря, наш оболтус.
Тут уж все стали нахваливать Женю, да и Оксану не забывали. У Жени будто камень с души свалился.
- Что ж, горько! - сказала вдруг Изольда Яковлевна, сморщившись артистично (а она умела играть).
- Э, не! - запротестовал прапорщик.- Не свадьба еще, рано.
- Но мы ведь не сможем быть на свадьбе,- упорствовала Изольда Яковлевна.- Пусть целуются, хоть посмотрим.
Она была весела, озорна, и Женя уже не мог оторвать от нее глаз. Не ожидал, был обескуражен, любил, обнял бы сейчас, закружил бы по комнате. И Оксана не сводила глаз с будущей свекрови, такая она была красивая, утонченная, в ушах сверкали маленькие серьги с бриллиантами, цепочка-змейка на шее поблескивала- королева!
- Горько! - повторила весело Изольда Яковлевна.
И они встали, поцеловались коротко, а в окна с улицы подглядывали соседи и, быть может, осуждали.
Весь вечер Изольда Яковлевна задавала тон за столом, была весела, и остроумен был Виталий Андреевич, шутил, каламбурил, и Женя впервые слышал от него столько народных прибауток, и ни одного непонятного «элитного» слова не было произнесено им, будто жил он на соседней улице. Даже Михаил Трофимович разговорился. Рассказал смешную историю из пожарной жизни, а Изольда Яковлевна смеялась громче всех и ска» зала:
- Ну, сват, и работенку вы себе подобрали - не бей лежачего. Хоть выспитесь.
- Та вже ж. Шо и говорить, коли не горить. А як загорится что, так хоть погриемся.
На дачу ехали возбужденные, мать смешно цитировала по-украински деда Трофима, и отец был великолепен, а сидевший на переднем сиденье Женя оглядывался на них и не узнавал, и удивлялся, и любил их безмерно, и был благодарен за то, что приехали.
Когда мама уходила спать, Женя подошел к ней, обнял:
- Спасибо тебе, мама!
Она погладила его по коротко стриженной голове:
- Будь счастлив, сынок.- И чтобы не расплакаться, быстро ушла в спальню.
15
Свадьбу решили сыграть по весне, когда тепло станет, чтобы гостям не тесниться в доме, а накрыть столы в саду под цветущими яблонями и - гуляйте, люди добрые, веселитесь.
На случай дождя Михаил Трофимович соорудил над столами навес из брезента метров на двадцать пять, провел внутрь электричество, лампочки развесил. Включил вечером, проверил: светло под навесом как днем. Две яблони попали под навес, не рубить же их. И Циба так все сладил, что цвели они теперь прямо над свадебным столом, будто огромные букеты, а чтобы ветки не мешали гостям, подвязал их повыше - красиво получилось, сказочно.
Оксана ходила меж цветущих яблонь, наклоняла ветку, рассматривала розовые лепестки, будто впервые видела, а может, действительно впервые увидела в цветках иной смысл, что этот цветок появился не чтобы глаз радовать - он продолжение жизни, ведь весна - это свадьба природы, а цветы - маленькие невесты.
Утром, в день свадьбы, пришли подружки наряжать невесту. Платье белое принесли и фату.
Женя немного бледен, волнуется, непривычно ему такое скопление народа, а все только на него и смотрят. Да и белая рубаха, костюм непривычны, отвык, так и хочется себя со стороны оглядеть - хорошо ли сидит одежда?
У Дома культуры вдоль аллейки выстроились девушки в украинских костюмах, в руках у них ленты шелковые. Подходят сваты, и ленты поднимаются, пестрят над головами. Сколько раз стояла так Оксана, старших подружек в замужество провожая, а теперь вот и сама под лентами оказалась.
Грянул духовой оркестр традиционный «Егерский марш», да так, что все невольно пошли в ногу. А внутри клуба ковровые дорожки постелены, стол нарядный с цветами стоит, а подле него - председатель сельсовета с лентой через плечо, на которой герб Украины вышит. Здесь же завклубом Максим Максимович и директор школы Вера Игнатовна.
Остановились все, замерли. Слышно, как муха пролетит.
- Именем Украинской Радянской Социалистычной Республики- начал торжественно говорить Макар Иванович, и все как-то напряглись: не шуточное дело, власти народной нужно давать клятву, и еле слышными голосами молодые ответили на вопросы:
- Так.
- Да.
И вот блестит золото на пальцах, и едва улавливается смысл того, о чем говорит в напутственном слове Вера Игнатовна.
Жене казалось, что все это не с ним происходит. Так, попал случайно на веселое гулянье. И не один. С Оксаной. Держал ее за локоток, поглаживал руку, успокаивая, и во все глаза наблюдал за веселящимся людом.
Вот и сослуживцы прибыли во главе с командиром старшим лейтенантом Капустиным. В руках у него огромный букет тюльпанов. На грядках в Петривцах тюльпаны едва показали из-под земли свои головки, значит, в Припять ездил командир, в оранжерею. На военных все обратили внимание.
Улыбаясь, Капустин вручил цветы Оксане. Потом снял фуражку, склонил голову и поцеловал невесте руку.
Женя был рад, что командир пришел их поздравить:
- Спасибо, Юрий Алексеевич!
И Оксана сказала:
- Спасибо, Юра!
И поцеловала в щеку старшего лейтенанта. Женя артистично изобразил ревность:
- Ах, так? В первый же день!
- Ого!- рассеялся Капустин.- Ревнивый! Ну, ребята, задобрите его.
Вперед выступил Арвид с огромной коробкой, перевязанной шелковой лентой.
Циба опять вспомнил о своих обязанностях:
- Слушай команду! Всем к столу!
Он запел:
Щось у горлi деренчить, деренчить,
треба його промочить, промочить!
Щось у горлi та й лоскочеться,
бо компоту дуже хочеться!
Ударили пробки шампанского, так что с цветущих яблонь посыпались лепестки, полилась фонтаном пена, заахали женщины, зазвенели бокалы.
- Горько! Горько!
Встают новобрачные, целуются робко, и их прощают за неумение.
Бегают старушки, все еду носят, а на столах чего уж только нет: и рыбка заливная - в Чернобыль Михаил Трофимович специально ездил - там раздолье с рыбой, и холодец свиной, и грибы маринованные и соленые, и огурцы, и помидоры, и пышки, и вареники - глаза разбегаются, а женщины уже подают в горшочках запеченное мясо, и кажется, несть числа блюдам, настолько богат стол, что всю деревню можно накормить.
Устал народ закусывать, в танец ноги просятся, и вот бойкая молодица выскочила, выбежала из-под навеса на освещенный пятачок земли, пошла по кругу.
Ой гоп, штаны лоп,
сорочка дереться
Вот и мужичонка к ней потянулся, и вскоре опустели столы - все гости завертелись в свадебной полечке, не остановить.
Уж давно звезды на небе высыпали, а гулянье только вошло в разгар. Новые гости прибыли, с работы Михаила Трофимовича. Как на маскараде - по всей форме разодеты, в касках пожарных. Под навес не пошли, остались во дворе, в темноте. Потом позвали хозяина из-за стола, а тот, как увидел их, стал приглашать настойчиво: дочь ведь замуж выдает!
Но прибывшие отвели его в сторону, долго что-то говорили, а Михаил .только отнекивался, потом раздосадованно махнул рукой, огорчился, но ведь куда денешься, тоже служба, язви ее в душу! Вернулся на свое место, сказал тихо жене: - Пожар там, на атомной,- и вышел незаметно.
А гостям что его уход? Уехала пожарная машина без воя, чтобы не пугать свадьбу, и продолжилось веселье.
Они не могли уснуть. Да и как тут уснешь? Выспаться они еще успеют, а этими часами нужно дорожить. Ведь всего одна такая ночь. Одна-единственная! И пусть запомнится на всю жизнь. Это их ночь.
В окно сочился едва зеленоватый свет, и Оксана подняла голову.
- Светает.
Встала, подошла к окну. Как же красива она была в этом мерцающем свете - будто фарфоровое изваяние!
- Край неба полыхает, солнце всходит, наверное.
Но светилось в другой стороне, в северной, где никогда не восходит солнце.
16
Медового месяца не получилось. И даже дня. Утром Женю вызвали в часть - приехал на велосипеде посыльный и передал приказ. Так и пошел он в свадебном черном костюме, только галстук не стал надевать, положил в карман да еще бумажный цветок отцепил с лацкана.
В части Миляев сразу почувствовал - что-то случилось. Офицеры ходили озабоченные, у всех солдат сумки с противогазами на боку. Остановил одного, спросил. Тот пожал в ответ плечами, велели, говорит, противогаз с собой таскать. Из-за пожара на атомной станции.
Переодевшись в «хэбэ», Женя разыскал Капустина. Вид у старшего лейтенанта был озабоченный.
- Что случилось, Юрий Алексеевич?
Тот пожал плечами.
- Винокуров звонил из штаба полка. Пожар на АЭС.
От такой информации не стало ни страшно, ни тревожно. Подумаешь, пожар на станции, раньше их будто не бывало!
Ребята встретили Женю тушем, исполненным на губах.
- Как себя чувствуешь в новом качестве, Женька?
- Здорово погуляли!
- А Таню утром не видел? - это Иван Нечипоренко.- Хорошая девочка!
- Давай, Ваня, и тебя женим,- Гиви блеснул зубами.
Смеялись от ничегонеделания, каламбурили, немного скучали в вынужденной изоляции - выходить на улицу было запрещено.
К обеду вернулся майор Винокуров. Созвал срочное совещание. Не такой уж безобидный был пожар на станции, как по радио передали. Создана правительственная комиссия. Всю ночь пожарные тушили огонь. У многих из них резко ухудшилось самочувствие. Опасаются, что они получили большие дозы радиоактивного облучения.
- Надо установить постоянный дозиметрический контроль,- приказал Винокуров.- Соберите химический расчет, проинструктируйте. Вести постоянную проверку воздуха, воды, грунта. Через каждые два часа докладывайте.
- Есть,- ответил начальник штаба капитан Скворцов.
- Почитайте литературу по защите от оружия массового поражения. Забыли ведь, наверное, как дозиметром пользоваться? И солдаты пусть изучат.
Офицеры некоторое время сидели молча. Циба тяжело дышал, и на него косился замполит Соколов - все-таки несло от прапорщика «ароматом».
- Женили Миляева? - спросил командир.- Без происшествий?
- Так точно,-ответил Циба.
- Да-а, вот видишь, какой подарочек к свадьбе. Нарочно не придумаешь.
Вскоре доложили о радиационном фоне. Назвали цифры, снятые с приборов, но они никому ни о чем не говорили. Штатного химика-специалиста в части не было.
- Та-ак- сказал командир.- Ну и что же теперь? Какой нормальный-то хоть уровень? Короче, всем изучать литературу! Книжки есть?
Он грозно посмотрел в сторону прапорщика Цибы, будто тот был заведующим библиотекой.
- Должны быть, товарищ майор.
- Что значит должны быть?! - рассвирепел Винокуров.-Не воинское подразделение, а черт знает что! Колхоз!
Начальник штаба сидел ни жив ни мертв. Да и что тут действительно скажешь? О выполнении учебных планов по ЗОМП? Планы выполнялись, личный состав надевал противогазы как положено, за семь секунд, хоть ночью разбуди. А против радиации что делать? Заворачивайся в простыню и жди, пока на погост вынесут? Черный юмор.
Командир выстукивал пальцами по столу, и все прислушивались к этому барабанному бою, словно к счетчику Гейгера. Зазвонил телефон. Майор торопливо снял трубку.
- Здравия желаю, товарищ полковник. Обстановка спокойная. Да Так точно, я уже распорядился. Показания снимаются регулярно. Могу передать замеры.- Он протянул руку к листку, поманил пальцами, и начальник штаба пододвинул к нему докладную.- Замеряем состояние воздуха, воды, грунта. Показания следующие