Совещание открыл Соколов и обратился к приглашенным:
Как, товарищи трудармейцы, устроились? Со снабжением, с жильем все в порядке?
Сорокин коротко ответил, что, исходя из имеющихся возможностей, люди размещены в общежитиях барачного типа, питание организовано в соответствии с существующими для рабочих нормами.
Теперь Соколов обратился непосредственно к сидевшим прямо напротив него Олимову и Ульмасову:
Вам, товарищи Олимов и Ульмасов, я полагаю, известно, какое тяжелое положение переживает наша страна. Именно поэтому люди, прибывшие из столь дальних краев для оказания помощи нам, должны понимать, что они здесь как солдаты, призванные выполнить свой воинский и гражданский долг, только солдаты без шинелей и оружия Это одна сторона дела, товарищи! Другая заключается в том, как проявят себя на трудовом фронте наши солдаты без оружия. Ведь если пять пальцев на руке отличаются друг от друга, то люди и подавно никогда не ведут себя одинаково даже в одних и тех же условиях Вот об этом должны сегодня задуматься руководители и наставники наших трудармейцев, как говорится, снять шапку и хорошенько пошевелить мозгами
Соколов замолчал, близоруко щурясь и поглядывая на Олимова с Ульмасовым. А затем продолжал:
Стиль нашей деятельности, деятельности коммунистов, никогда не основывался и не будет основываться на каких-то готовых схемах. Все зависит от способностей самого человека, особенно тех, кто взвалил на свои плечи задачу руководства массами. Путь, пройденный нашей партией, практический опыт подтверждают притягательность ее идей. Иначе говоря, товарищи, мы с вами являемся творцами, созидателями своего времени, мы формируем сознание нового человека, человека социалистического общества. И пусть сегодня каждый из нас на своем посту действует так, чтобы каждый человек, с которым мы работаем, понял, что все достижения, равно как и неудачи в работе, наши просчеты, прежде всего зависят от того, насколько энергично мы действуем, стараемся, словом, итог дела впрямую зависит и от наших с вами личных качеств. Достоин похвалы тот руководитель, тот командир, который сумеет объединить в единое сплоченное целое сотни, тысячи людей с разными характерами, привычками и, не потеряв по пути ни единого, проведет их сквозь огонь и воду. К цели! К победе!..
Склонив голову, Олимов заносил в свою записную книжку мысли секретаря обкома, которые были ему близки и понятны и которые он целиком и полностью разделял. Но Соколов импонировал ему еще и манерой изложения этих мыслей, а потому он непременно хотел хоть что-то записать, сохранить отдельные формулировки. Ориф думал о том, что, хотя он и не знает, останется в Белогорске или нет, поскольку вопрос его с отправкой на фронт все еще не решен, Соколов тем не менее уже считает его, Олимова, как и всех присутствующих здесь, партийным работником своей области.
Надеюсь, секретарь обкома снова посмотрел в сторону, где сидели Ульмасов и Олимов. Надеюсь, подчеркнул он, что товарищи, прибывшие из Таджикистана и Узбекистана, партийные руководители отрядов трудармейцев плечом к плечу с нами будут делать общее дело.
Игнат Яковлевич, решился окончательно вопрос с товарищами Ульмасовым и Олимовым? Получено ли одобрение на их постоянную работу в Белогорске? спросил Сорокин.
Да, извините, чуть не забыл! Вопрос о товарище Ульмасове решен несколько дней назад. По представлению ЦК Компартии Узбекистана, он назначен партийным организатором ЦК Узбекистана и инструктором Белогорского обкома по делам трудовой армии своей республики. И о товарище Олимове я вчера имел беседу с ЦК Компартии Таджикистана. Ему дали хорошую характеристику и выдвинули на такую же должность, как Ульмасова. К тому же я узнал, что по специальности он, оказывается, инженер-строитель, а ведь это как нельзя кстати для нас Однако должен поставить вас в известность, товарищ Олимов с самого начала войны ходатайствовал перед ЦК своей республики об отправке его на фронт
Игнат Яковлевич многозначительно посмотрел на Орифа.
Мне теперь кажется, улыбнулся Олимов, что битва, которая идет здесь, в глубоком тылу, мало чем отличается от сражения на передовой, и если ЦК Таджикистана и областной комитет партии оказывают мне доверие, я как солдат партии готов
Игнат Яковлевич, Сорокин обратился к Соколову, должен сказать, что влияние и авторитет товарища Олимова среди земляков очень высоки.
Рад это слышать! одобрительно кивнул Соколов. Ведь и в нашей, и в соседних областях работает немало земляков этих двух товарищей, Ульмасова и Олимова. Кроме тех, кто трудится на строительстве, работают железнодорожники, лесорубы, грузчики, люди других профессий. И на действующих предприятиях немало рабочих из этих республик, освоивших специальность. Надо, товарищи, сделать так, чтобы никто из них не остался без нашего с вами внимания, это важно особенно теперь, в период адаптации людей к новым условиям жизни
В беседу включился Кузнецов, худощавый блондин, секретарь обкома по промышленности.
Мало думать только о дне сегодняшнем! Мы должны смотреть дальше, товарищи. Наша цель подготовить знающих свое дело специалистов из трудовых армий национальных республик. Хорошую службу должны сослужить в этом деле и ремесленные училища, и цеховые мастера. Пройдет время, и эти люди уедут к себе на родину, пополнив ряды рабочего класса своих республик То есть наша цель одним выстрелом поразить две мишени! Во-первых: чтоб в ближайшее время мы здесь, на Урале, получили квалифицированных специалистов, в которых теперь испытываем острую нужду. А во-вторых: чтобы наши национальные республики, принявшие у себя крупные заводы прифронтовых городов, после окончания строительных работ на Урале также получили квалифицированных рабочих. Вот, скажем, Узбекистан и Казахстан. В них эвакуировались десятки предприятий военно-оборонного значения, и они уже не только восстановлены, но и выдают продукцию для фронта. А пройдет время, и наверняка многие из этих предприятий после окончания войны останутся в республиках, будут переведены на выпуск продукции, необходимой для восстановления народного хозяйства страны, для собственных нужд республики Вот тут-то и понадобятся высококвалифицированные специалисты, и очень много
Олимов снова, как тогда, в Мехрабаде, в душе позавидовал Ульмасову, буквально засиявшему от только что сказанных слов секретаря обкома по промышленности. Но тотчас же внимание его переключилось на то, что говорил Соколов.
Конечно, товарищи, не только для Казахстана и Узбекистана для всех республик такие кадры будут нужны не сегодня, так завтра, и обязательно. Я читал, например, когда работал еще в Центральном Комитете, доклад энергетика академика Александрова. Так он пишет, что Таджикистан, товарищ Олимов, имеет очень перспективное будущее по части развития гидроэнергетики, горной промышленности
Зазвонил ВЧ. Соколов подошел, снял трубку:
Да, я!
Поздоровавшись, минуты две молча слушал, потом поблагодарил кого-то на другом конце провода, сказал:
Скоро у нас войдут в строй еще два завода. Надеюсь, что через пару месяцев будет завершено строительство нового специализированного предприятия. Так и передайте, пожалуйста, Иосифу Виссарионовичу. Какую мы испытываем нужду?.. Я об этом уже докладывал в соответствующие организации. Хорошо, большое спасибо!.. Да, теплая одежда и общежития!.. Спасибо!
Положив телефонную трубку, Игнат Яковлевич вернулся на место, к себе за стол.
Звонили из Кремля! Товарищ Сталин от имени Государственного комитета обороны попросил объявить благодарность рабочим, инженерам и техникам военных заводов, партийным и советским работникам нашей области за большую практическую помощь в разгроме гитлеровской армии под Москвой. Как вы слышали, я воспользовался моментом и изложил нашу самую главную просьбу. Обещали помочь
Повестка совещания еще не была исчерпана, и в заключение его секретарь обкома партии повел речь о важности, степени необходимости нового завода, который будет возведен на колоссальной площади в десятки тысяч квадратных метров. В его строительстве примут участие трудовые армии двух среднеазиатских республик. Секретарь обкома откровенно признался, что условия работы очень тяжелые, ограничены технические возможности, не хватает рабочих рук. Тем не менее, несмотря на все это, завод должен войти в строй через два, максимум два с половиной месяца и начать выдачу готовой продукции для фронта. Таково жесткое требование времени.
Да, товарищи, таково требование времени! подытоживая сказанное, Соколов положил на стол перед собой свои крупные руки. Таково требование Кремля, требование солдата, который в эти вот часы и минуты в окопе отражает очередную фашистскую атаку. Его самочувствие, его боеспособность сегодня, завтра, в конечном итоге наша победа зависят и от нашей работоспособности, от нашей чести и совести, энергии и стараний наших. Давайте же, товарищи, отправляясь на рабочие места, вспомним слова нашего замечательного поэта Александра Сергеевича Пушкина, лучше, пожалуй, и не скажешь:
Мой друг, Отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!..
От лица обкома желаю всем вам, товарищи, успеха и удачи в нашем общем деле!
Ориф Олимов покидал кабинет под впечатлением только что услышанного здесь от Соколова, и почему-то в этот момент он невольно вспомнил первого секретаря горкома партии Мехрабада Григория Михайловича Носова: как и Соколов, он умел говорить с людьми доверительно, откровенно, без громких слов увлечь людей идеей, делом, словом И думы Орифа теперь целиком захватил родной Мехрабад.
3
Бушевавший двое суток буран наконец-то затих. Погода прояснилась, на небе ни облачка. Только мороз не слабел, наоборот, забирая, трещал все сильнее, и этот треск был подобен звуку хорошо нагретого барабана Красноватые лучи солнца, медленно поднимавшегося на горизонте, освещая снег, проникая в его белизну, ярко отсвечивали нежным розоватым сиянием.
Рано проснувшись, Ориф энергично сделал несколько упражнений утренней гимнастики, которую не бросал, как ни тяжело приходилось в последнее время, умылся, вышел на улицу. Он квартировал теперь в небольшом домике на окраине, поблизости от общежитий трудармейцев.
Все, что испытывал Ориф в Каменке, было для него ново и непривычно. И эта уральская зима с суровыми морозами, и заснеженное утро, и розовый снег все было ему внове, он видел это и ощущал впервые. Ему казалось, что чистый звенящий воздух, бодрящий мороз очищают мысли от наносного, мрачного. Ориф шагал уверенно, и настроение его было приподнятым. Хотя он прожил здесь уже почти пять дней, впервые в это утро внимательно разглядывал улицы Каменки, прислушивался к ним. Деревянные дома с резными дверями и наличниками, звонкие детские голоса словно птичий щебет. Идущие с портфелями в руках школьники и не по обочине, а прямо по середине улицы. Несущиеся на санках с пригорков и холмиков розовощекие малыши, которым было еще далеко до школы. Женщины, молодые и пожилые, вытряхивали прямо возле крыльца домотканые дорожки, одеяла, разметали веником снег с лестниц и тропинок, ведущих к домам. Светловолосые, раскрасневшиеся, словно тюльпаны, девушки с коромыслами на плечах несли в ведрах хрустальной чистоты воду. Пожилые мужчины, одетые в промасленные ватные штаны, куртки и шапки-ушанки и обутые в валенки, на ходу раскуривали самокрутки из самосада. Многие торопились к автобусной остановке торопились и те, кто выходил из дома в старых армейских шинелях и шапках-ушанках, обросшие, с пожелтевшими лицами, опираясь на палку или костыль. И над этой пробуждающейся к новому дню жизнью птицы в небе сороки, вороны, чирикающие воробьи, бившиеся в двери и окна домов в поисках корма, ничто не ускользнуло от внимания Орифа
И он подошел к автобусной остановке. На толстом фанерном столбе был укреплен большой рупор громкоговорителя. Из него слышались то музыка, то голос диктора, сообщавшего последнюю сводку Совинформбюро. Ориф глянул на часы: было уже около семи. Долго пришлось притопывать, чтоб не замерзли ноги, в ожидании автобуса. И почти каждый, кто проходил мимо и встречался с ним взглядом, тотчас оборачивался, чтобы еще раз с любопытством посмотреть на смуглого симпатичного молодого человека, впервые появившегося здесь. Две молодые женщины с полными ведрами воды на коромыслах тоже остановились вдруг рядом, поставили ношу на землю, сняли с плеч коромысла и с откровенным любопытством разглядывали Орифа своими веселыми, живыми глазами. Рассмеявшись, неслышно для него что-то сказали друг другу.
Вы, очевидно, меня с кем-то спутали, что так внимательно рассматриваете? засмеялся Ориф, удивляясь собственному желанию первым заговорить с женщинами: одна из них показалась ему очень симпатичной.
Почувствовав на себе пристальный взгляд незнакомца, она кокетливо подправила выбившуюся из-под шерстяного платка прядку золотистых волос, откровенно пошутила:
Не обижайтесь, молодой человек, разглядываем потому, что здесь нет никого, похожего на вас!
Неужели?
Правда! подтвердила ее подруга, женщина более крупная, с веснушчатым лицом.
Та, у которой были золотистые волосы и красивого рисунка губы, снова улыбнулась:
Мы вот удивляемся: парни вашего возраста на фронте, а вы почему-то здесь
Дезертир! тотчас нашелся Ориф.
Смешно! Дезертир! Да в наши глухие места не то что дезертир, ответственный товарищ без особого пропуска не доберется! уточнила веснушчатая.
Пожилой мужчина в рабочей спецовке, стоявший невдалеке, подошел ближе и с упреком бросил молодым женщинам:
Да что вы, в самом деле, к парню привязались? Целый допрос учинили, кто да откуда?!
Ну и что из этого? Вот думаем-гадаем, дяденька, откуда это в нашем городке объявился такой молодой красавец! засмеялась золотоволосая.
Он из Средней Азии, проявил свою осведомленность мужчина, один из начальников трудовых отрядов, которые недавно прибыли к нам. Знаете, наверное, об этом?
Молодые женщины, сразу посерьезнев, поспешно подняли с земли ведра.
О, да это, оказывается, большой человек, с ним шутки плохи! Пошли от греха, Ирина! решительно позвала симпатичная.
Ориф сделал несколько шагов за ними следом, а девушки, оборачиваясь на ходу, все время смеялись.
В ваших ведрах вода уже замерзла! Давайте принесу новой, прямо из колодца! с какой-то неясной томительной мыслью предложил Ориф.
Спасибо, молодой человек, в следующий раз! поблагодарила веснушчатая, и обе, не переставая смеяться, все оглядывались на него, тем не менее продолжая идти своей дорогой.
Внезапно оглушил громкоговоритель, прервал эту веселую перепалку. Ориф прислушался. После сводки о положении на фронтах, где бои носили большей частью местное значение, диктор стал читать отзывы и высказывания мировой прессы в связи с разгромом немцев под Москвой: потрясенный первым крупным поражением немецко-фашистских полчищ, мир восхищался мощью Советских Вооруженных Сил.
Олимову тотчас же вспомнился вчерашний телефонный разговор секретаря обкома партии Соколова с Кремлем, и он подумал: а знает ли мир о весомой заслуге уральцев в этой победе?.. Ведь скоро и им, таджикам, выпадет честь влиться в их славную семью, чтобы своим трудом вносить лепту в общее дело, приближать день победы
С такими мыслями назначенный инструктором Белогорского обкома партии и уполномоченным ЦК Компартии Таджикистана политрук трудовой армии Олимов переходил из одного рабочего общежития в другое, сердечно беседовал с трудармейцами, стараясь поднять их настроение. Многие тяжело привыкали к нелегким условиям работы, непривычному климату; были, к великому огорчению Олимова, и такие, кто, по их собственному признанию, никогда не привыкнет к этой перемене Один из них, тот самый густобородый, с которым Ориф познакомился в эшелоне, жил в бараке с усто Баротом и Ака Наврузом. Теперь он залез в постель, видел Ориф, не раздеваясь, в чем на улицу выходил, в том и лег. И когда Ориф, придя в барак, стал расспрашивать людей о самочувствии, из-под одеяла, которым тот укрылся по самый нос, послышался ноющий голос:
От холода ноги у меня онемели и стали словно бревно! Глядишь, этот жестокий мороз не сегодня завтра доберется и до поясницы!.. Тогда пиши пропало!..
Ака Навруз, рассердившись на нытика, громко одернул его:
Да хватит тебе, Кучкарбай! Вечно ты ноешь! Если и дальше так будешь себя вести, полеживать на боку, не шелохнувшись, то и подавно станешь как бревно!
Барак взорвался от хохота. Кучкарбай же, то ли от злости, то ли от смущения, натянул одеяло на голову и что-то пробормотал в ответ, но никто не разобрал, что именно.