Кормила старуха всякой дрянью. Бить, правда, нас не били.
У другого помещика было куда хуже. Одного нашего до петли довел, второго из ружья застрелил.
Вас только трое?спросил Ольшан.
Поляки еще были. Они ушли.
Где помещица? Показывайте.
Ребята и старший из красноармейцев, сержант, повели Ольшана наверх. Помещица и верно оказалась старухой, похожей на одну из тех, что были в золоченых рамах. Но одета победнее, в черном платье. На руках у нее никаких украшений.
Отвечая на вопросы, она терла платком виски и лоб. Муж ее давно умер. В хозяйствепять лошадей, коровы, свиньи, птичник. Земливосемьдесят два моргена
Моргенэто что такое?спросил Ольшан у ребят.
Говори, Заяц, ты все знаешь,двое толкнули паренька, самого тощего, с цыпками на руках.
Мера такая у них,ответил тоненьким голоском Заяц, простудно шмыгая носом.Это значит, сколько может человек вспахать плугом за один день или выкосить травы. Всего у нее гектаров тридцать. По-здешнемумного.
Немка, не понимая русского языка, подумала, что говорят о ее жизни и смерти, и стала уверять Ольшана и сержанта в своей безгрешности: у нее работникам жилось хорошо, и хотя был приказ всем эвакуироваться, она, как видите, не послушалась и осталасьникакой вины перед русскими за собой не знает.
Ольшан сказал по-русски:
Куда бы ты побежала, карга чертова!
Не гляди, что старая,шепнул Заяц.На лошади знаешь как ездит? Галопом.
Спроси, есть ли в селе немцы, не прячутся ли с оружием,сказал сержант.
Ольшан спросил и перевел ответ:
Говорит, не знаю о таких. Она просит русских солдат не трогать в зале картин, не портить ихэто портреты предков.
На кой они нам,сказал сержант.Идемте.
Хитрая и вредная старуха,покрутил головой Ольшан.По глазам вижузлая. Верно, Заяц?
Верно. За людей нас не считала. Сволочь старуха.
В штабе Ольшан доложил о русских ребятах и помещицедругих немцев и вообще цивильных людей в селе, по- видимому, нет.
Отправить ее завтра утром в тыл,распорядился замполит.Здесь воинская часть, передний край, и никого из гражданских лиц не должно быть. Пусть помещица перебирается со своими коровами и свиньями в другую деревню. Ребят надо отправить по дороге в запасной полк.
Вскоре в штаб прибежали эти самые три паренька, и Заяц, озабоченный и взволнованный, сообщил, что помещица исчезла и в конюшне нет верховой лошади и дамского седла нет.
Я же говорил, что старуха здорово ездит,добавил Заяц.
А сержант наш где?
Там остался. Они все до единого не спят.
А спустя час вдруг появились немецкие танки. Они ударили вдоль шоссе, смяли левофланговый батальон, приближались к деревне. Телефонная связь со штабом дивизии оборвалась.
Нет же у нас никакого соседа слева!негодовали офицеры в штабе полка.
Пустое место. Помещица проехала к своим и сообщила.
Влопались!
Если перегруппировка частей, так поставили бы в известность.
Бесполезны разговоры!Булахов с ледяным спокойствием оглядел всех в штабе.Ну, радист!
Не отзываются.
Давай связь!
Танки уже ворвались в деревню. Мгновенные блестки выстрелов дырявили темнотутанковые пушки били по домам. Пулеметы густо поливали улицы. Горстка людей из левофлангового батальона отбежала к штабу. Возле крыльца, подогнув ноги, мешками лежали убитые. В дверях распластался ручной пулеметчик, готовый стрелять по пехоте, и рядом с нимдва офицера с автоматами в руках. Связной Булахова Николка вооружился гранатами. Начальник штаба и его помощники рассовывали по карманам бумаги. Пистолеты сунуты за борт шинелей.
Рядом загорелся сарай, пламя светилось в глазах Булахова. Наконец-то радист подал микрофон.
Я окружен танками, их много. Вызываю огонь артиллерии на себя,прокричал гвардии полковник.
Кто там паникует? Это ты, Булахов?голос, полный недоумения и все же знакомыйговорил заместитель командира дивизии.
Булахов не паникует. Булахов требует. У нас не оказалось соседа слева. Неожиданная танковая атака
Какие танки, откуда?
Немецкие танки, они возле штаба,кричал Булахов, весь напрягаясь.Вызываю огонь на себя.
Его переспрашивали о танках, и не оставалось времени повторять одно и то же и доказывать. Танки расстреливали дом, снаряды пронизывали кирпичные стены. Дальше оставаться невозможно.
Ход во двор есть?быстро спросил Булахов.
Есть. Но прямо в горящие сараи,ответил связной.
Сматывай рацию. Всем делать, как я.
Он снял шинель и накинул ее на голову, закрыв лицо. Все поняли, что Булахов пойдет через огонь, стали закутываться шинелями и плащ-палатками.
А мы куда?заикнулся несмело Заяц.
Хотите быть бойцами За мной!
В сарае уже обрушилась тесовая крыша, под ногами горело, и деревянные стены были охвачены пламенем. Кто-то вспомнил, что выход из сараяв противоположной стене, и, невидимый, звал за собой с хрипом и кашлем. Нельзя открыть глаз. Люди сталкивались, падали, бежали наугад в крутящемся чаду, ударялись о горящие бревна, хватались за них руками, нащупывали дверь, не виделикто убит, кто еще жив? И слышался лишь один голос, сдавленный удушьем: «За мной, сюда!»
В трех метрах от этого сарая был другой сарай, такой же длинный. И он горел. Надо было только туда, опять в огонь, и где-то там искать выход, отойти подальше от дома, расстреливаемого в упор. И люди кидались в пламяиного пути не было.
Немцы и подумать не могли, что русские пойдут в огонь, через горящие сараи, и дырявили, кромсали дом снарядами, потом вылезли из танков и пошли расправляться с теми, кто остался в живых.
А живые выбегали из охваченных пламенем сараев, все похожие на горящие охапки сена, выброшенные ветром, тут же падали на грязную землю, катались, чтобы погасить огонь на себе, и уползали в темноту, исчезали в ней.
Батальоны собрались в овраге к востоку от деревни. Сюда подходили бойцы, искали свои подразделения. Радист развернул рацию и вызвал штаб дивизии. И снова Булахов услышал голос заместителя комдиванедоумения уже не было.
Я доложил седьмому. Быстрее вызывайте одиннадцатого, седьмой там
«Одиннадцатый»это командир стрелкового корпуса: «седьмой»комдивв штабе у генерала Гурьева. Булахов связался, доложил.
Восстановить положение,приказал Гурьев.Понимаете важность этого пункта? Исходный рубеж
Понимаю, товарищ одиннадцатый. Если бы меня не подвел сосед. Мне нужна помощь. Очень серьезная.
Будет помощь. Скоро! Я уже говорил с девятым.
Булахов приказал комбатам готовиться к бою. Как только подойдут танки и самоходки, посланные Гарзавиным, полк немедленно поднимется в атаку.
7
Поздно ночью Гурьев позвонил Гарзавину, сообщил, что Булахов вернул деревню, и поблагодарил за помощь. Гарзавин в ожидании звонка своего комбрига не ложился спать и испытывал потребность поговорить с Гурьевым о чем-то хорошем в противовес тревожному чувству, которое возникло с приездом дочери.
Булаховблестящий офицер,сказал он в трубку и помолчал, слушая Гурьева,Согласен. Блестящийне то слово. Дореволюционное, старое. До войны, вероятно, вообще не мечтал быть командиром. Да, хорошо знаю его. Работал бы у себя в Сибири по гражданской специальности, участковым механиком, потом директором МТС или совхоза. Новойна! В сорок первом году он был лейтенантом, в сорок пятомполковник. Немецкие генералы, планируя нападение на нас, предполагали, что вот такие оставят комбайн и трактор, возьмутся за винтовку, будут лейтенантами. Но чтобыполковниками, способными умело командовать пехотой с танками! Совершенно верно, в это они не верили и просчитались. Да, у нас всяких талантов много, но если войнавыявляются военные. Ну, спокойной ночи, Степан Савельевич!
Едва Гарзавин положил трубку, как позвонил комбриг. Потери бригады незначительные. Противник разгромлен в Годринене наголову. Пожалуй, это остатки дивизии «Великая Германия».
Весть приятная, но Гарзавину что-то мешало радоваться. Ах, да, Лена! В личной жизни, сложившейся хорошо, прочно, может появиться трещина: дочь приехала некстати, и как теперь быть с Ниной?
* * *
Он встал рано, хотя спал всего три часа. И, заслышав его шаги, в комнату вошла радистка.
Здравствуй, Нина,сказал Гарзавин; он только что умылся, был в одних брюках, без рубашки, с полотенцем в руках.
Доброе утро, Викторин Петрович. Нам надо поговорить.
Было почти так, как и раньше, но слова «надо поговорить» насторожили Гарзавина. Он натянул рубашку, китель, пригласил Нину к столу.
Садись. Ну что?
Больше мы так не можем. Надо прекратить,сказала Нина решительно.
Нина, что ты!в голосе Гарзавина были сожаление и некоторая растерянность.Мы договорились, и слово мое твердо. Мымуж и жена, и если бы здесь загс
Не в этом дело, Викторин Петрович. При чем тут загс? Я тебе верю. Но Леночка нашла во мне подружку, во всем призналась, и вдруг я окажусь для нее в роли матери! Невозможно представить. Какая же я мать для нее? Разницатри года. Сестры-погодки, и вдругмать и дочь! Смешно и стыдно перед людьми. Нет, нет, необходимо прекратить.
Но ведь ты будешь матерью нашего ребенка. Какой же выход?совсем растерянно спрашивал Гарзавин, чувствуя себя бессильным, а сознание бессилия особенно отвратительно военному человеку, командирубудто его хотят из-за нелепого случая разжаловать, по это несправедливо, и надо протестовать.Подумай, Нина, вместе подумаем, как быть дальше?
Уеду к родным. По приказу освобождают на пятом месяце беременности. Но ты должен постараться устроить раньше. Леночка не должна заметить
Подожди. О чем вы говорили вчера вечером?спросил Гарзавин, запуская пальцы в густую шевелюру.Все рассказывай.
И Нина рассказала все, особенно подробно о лейтенанте Колчине.
Леночка мечтала встретить на фронте героя из героев. Конечно, она быстро разочаровываласьлюди как люди. Но вот молодой лейтенант из политотдела Я Леночке сказала: а если ты ушла от своего счастья? Кажется, она сожалеет. Но возвращаться не хочетведь там были неприятности. А она самолюбива и горда. Гарзавина! усмехнулась Нина.Фамильная гордость! Я должна уехать как можно скорее.
Нина встала, вытянулась, словно ожидая приказаний.
Нет,голос Гарзавина обрел прежнюю твердость,не кончится. Я поговорю с ней.
Только не выдавай меня. Она же возненавидит Поговори, как будто ничего не знаешь.
Разумеется.
А теперь разрешите, товарищ генерал, приступить к исполнению своих служебных обязанностей,по-военному обратилась Нина.Я радистка, старший сержантбольше никто.
Генерал молчал, досадуя:
«Как это не вовремя! Скоро штурм Кенигсберга, нужно душевное равновесие, а тут личные осложнения. Их надо скорее разрешить».Едем!сказал он радистке.
В дороге Гарзавин старался углубиться мыслями в дела, он снова обдумывал положение в корпусе и те особенности, которые определят характер боевых действий при штурма крепости.
В Восточной Пруссии потеряно много танков. Корпусу дали десять тяжелых машин, столько же тридцатьчетверок вернулось в строй после ремонта. По количеству бронеединиц корпус правильнее называть бригадой, да и то неполного составабоевых машин насчитывается столько же, сколько в отдельном танковом или самоходно-артиллерийском полку гвардейской армии. Но забот стало очень много. Раньше корпус придавался штабом фронта то одной, то другой армии и действовал в ее составе как единое целое. Теперь танки передаются стрелковым дивизиям и полкам, в полкахштурмовым батальонам. У танкистов получается двойное подчинениеобщевойсковому командиру и танковому, а в ходе боя они подчиняются только общевойсковому офицеру. Необходима постоянная связь с командирами стрелковых полков и комбатами, и надо обеспечивать бой всех этих мелких танковых подразделений, разбросанных по стрелковым частям. В штабе корпуса возникают недоуменные вопросы
Гарзавин остановился, увидев три танка. На траках машинглина. Танкисты, как после боя, закопченные, с испачканными руками. Офицер доложил о своем взводе, о тренировке вместе со стрелками и назвался лейтенантом Шестопаловым.
Задачу вам объяснили?
Так точно, товарищ генерал. Действуем вместе с пехотой в штурмовом отряде.
А можно, товарищ генерал, вопросик?выступил вперед один из танкистов с хитрым прищуром глаз.
Называйте себя и спрашивайте.
Есть! Старший сержант Лептин. У нас, товарищ генерал, о чем беспокойство. Мы привыкли к быстроте. Вперед, жми, бей. А пехота, она тихоходнаятеп, теп Мы будем привязаны к ней. И вот, к примеру, выпадет такая ситуацияможно рвануть. Как тут действовать?
Как прикажет командир стрелкового батальона,ответил генерал.
Уже говорено об этом,покосился Шестопалов на Лептина.
Пехота без нас не пройдет,подал голос другой танкист.
И мы без пехоты далеко не уйдем,сказал Гарзавин, подумав, что танкистам не все ясно.Бой в городе, на улицах, требует самого тесного взаимодействия. Командира стрелкового батальона знаете?
Знаем. Гвардии майор Сумин.
А кто командир полка?
Гвардии полковник Булахов, Герой Советского Союза.
Командиры хорошие. Им верить надо. Наши танкисты не раз выручали этот полк. А было и так, что полк прокладывал дорогу танкам. Кто из вас был на Немане?Все промолчали, Гарзавин сказал:Это вам следует знать.
В июле прошлого года танки и пехота двигались стремительно и вышли к Неману. Форсировать реку с ходу не удалосьмостов нет, на западном берегу у немцев крепкая оборона. Командир стрелкового корпуса генерал Гурьев выдвинул из второго эшелона полк Булахова, поставил задачу. Булахов, тогда подполковник, попросил об одном:
«Разрешите самому выбрать место форсирования». Ему разрешили. И он выбрал участок, где на середине реки были два островка.
Ночью саперы подтянули к берегу понтоны, артиллеристысвои пушки. Я выдвинул танковый батальон. Многие из нас могли наблюдать, как действовали булаховцы.
Едва стало светать, к воде спустились двадцать человек. Каждый держал в приподнятой руке автомат. Это были отличные пловцы, отобранные из всего полка. От реки поднимался легкий туман, пловцы исчезли в нем и преодолели реку без всплесков.
Немецкие посты подняли стрельбу. А эти, двадцать храбрецов, рассыпавшись цепью, ударили из автоматов.
Тем временем один из стрелковых батальонов начал переправу вплавь. На заранее приготовленных плотиках стояли пулеметы и коробки с патронными лентами. С первым батальоном переправился и командир полка Он. не мешкая стал перетягивать свою артиллерию. Батарейцы, привязав веревки, тянули орудия по дну реки, сначала до островков, затем до берега. Когда немцы бросили в контратаку несколько танков, уже было чем встретить их. Саперы навели мост, двинулись танки. После этого и было присвоено Булахову звание Героя Советского Союза. Как видите, пехота проложила нам путь. А потом мы подоспели на помощь. Взаимная поддержка. Так что не забывайте, товарищи, о пехоте. Но от танкистов всегда требуется инициатива. И вы, старший сержант, правы. Если выпадет подходящая ситуациявперед!
Лептин был польщен вниманием генерала, известного своей строгостью: «Сержант, а вполне свободно могу говорить с генералом». И начал пространно объяснять:
Мне в таком большом городе не приходилось воевать, товарищ генерал, и вообще к городу не привык. Деревенский я, товарищ генерал. Родился, вырос и работал в деревне.
Откуда вы?
Уломский. «Зеленая Улома», говорят у нас, в Вологодской области. Ель да соснавсегда зелено, летом и зимой.
Разохотившись, Лептин сказал бы еще что-нибудь о своей Уломе, но генерал не стал задерживаться, пожелал танкистам успехов и отошел к своей машине.
Разболтался,упрекнул Шестопалов старшего сержанта.
Дак он сам спросил, а я ответил,оправдывался Лептин.Каждому дорого родное место. Я Улому ни на какой город не променяю. А вы откуда родом, товарищ лейтенант? Давайте вот тут сядем да поговорим для знакомства. Наш взводпо машине из разных рот. Экипажис бору да с сосенки А может, завтра в бой? Пусть каждый о себе расскажет.
Согласен,лейтенант сел на хвойные ветки, рядомостальные танкисты.В прежние времена русские солдаты перед боем надевали чистые рубахи. Нам, танкистам, в чистом не быть. Давайте о себе выложим, без стеснения и расспросову кого что за душой. Потом легче в бой идти. Начинай, Лептин,сказал по-простецки Шестопалов и закурил.