И, кажется, знала с какой стороны начать копать.
Глава 10. Девочка, которая умеет заключать сделки. Сделка номер два
«Синемания», говоришь? Встретились случайно? закрывшись в своём кабинете на косметической фабрике, я листала фотографии на «Хабе»популярном сайте, где не только публиковались последние новости и прочая лабуда, но и фотоотчёты со всех вечеринок и тус города. А что же вид у тебя такой вороватый? А, Ира? Чего оглядываешься? Чего тебя так перекосило, словно боишься, как бы вас с Алескеровым не уви
Что?! Я буквально влипла носом в экран. Его рука на её подбородке? Он наклоняется, чтобы
А-А-А! Дайте мне следующую фотку! Какой идиот выкладывает не все снимки! Не по порядку!
Да, да, я понимаю, что всем плевать что там на втором плане, когда на первом у тебя всякие «звездули» и подружки разорились на бровистов и ногтистов ради премьеры, пролистала я всю сотню бездарных фотографий, но безрезультатно. Бля-я-ядь!
Как же я хочу видеть: он её поцеловал или нет? Что это было вообще? Может, он большим пальцем просто слюни с её подбородка стирал? Чтобы не распускала? Ему же я нужна! Я, подруга моя! Не ты!
Я судорожно переставила дату, чтобы найти другой фотоотчёт. Надеюсь, тот вечер в «Верблюде» какой-нибудь добрый самаритянин делал снимки? И, конечно, выложил. На хуя их тогда вообще делать, если не поделиться в сети?
И пока ждала обновления страницы, набрала в телефоне знакомый номер.
Ну давай, отвечай, жалкая предательница, прижимая к уху телефон одной рукой, второй я скольжу пальцем по тачпаду, всматриваясь в экран.
Но досмотреть не успеваю. Как и дозвониться. Аж подскакиваю от неожиданности на стуле, когда дверь с тихим скрипом дверь распахивается, и на пороге нарисовается Камиль.
Ты какого чёрта здесь делаешь? в два прыжка оказавшись у двери, я выглядываю в коридор и захлопываю дверь.
И я тоже рад тебя видеть, он бесцеремонно подтягивает меня к себе.
Я чуть не задыхаюсь в этих лапищах, но хуже всего, не это. Хуже всего, что когда его сладкие губы жадно впиваются в мои, как ни орёт сиреной разум «Нет! Стоп! Кыш! Сука, убери руки! Нельзя!», тело моментально откликается.
И снова этот тугой узел снизу живота. Этот мучительный спазм.
Томление.
Желание.
Влечение.
Я едва сдерживаю стон, но всё же упираюсь двумя руками в его грудь, отталкивая.
Кого я обманываю!
Я заехал к тебе домой. Но твоя уборщица сказала, что ты тут.
О, боже! Тебя ещё и домработница видела? боролась я с ним.
Он оказался сильнее.
С края стола слетело всё, что на нём было. Камиль толкнул меня на столешницу грудью и придавил. Задрал юбку. Стащил колготки с трусиками. Скользнул головкой члена по складочкам, размазывая влагу и вошёл.
Одним резким толчком.
Я ахнула, распластываясь на столе. Прижалась щекой к холодному дереву, отодвигая подальше ноутбук. Схватилась за края столешницы. Но всё, чего сейчас хотела: чтобы этот ёбарь-террорист не останавливался.
Никаких разговоров.
Никаких поцелуев.
Никаких нежностей.
Только шлепки его тела по моей заднице. Короткие вдохи.
Только грубое ритмичное движение, с которым он вколачивается в меня, заставляя выгибаться ему навстречу, кусать губы, скрипеть влажными ладонями по дереву. И едва не взвизгивать, когда, просунув под меня руку, влажным пальцем он стал стимулировать клитор. Толкаясь в меня всё так же вероломно и резко.
Жёстче.
Глубже.
Быстрее.
Блядь! Он трахает меня, пока я не начинаю терять чувства времени и пространства.
Кто я? Где я?
Какая разница!
Я умоляю его не останавливаться. Я кричу, затыкая рот собственной рукой.
Я содрогаюсь в сокрушительных судорогах ровно в тот момент, когда на том конце стола трелью взрывается телефон. Вместе с ним взрывается и мой мозг, отказываясь возвращаться в реальность. И только обмякшее тело ловит последние благословенные спазмы, как бы заявляя: «Кто бы там ни звонил, идите нахуй! И ты, мозг, тоже иди нахуй! Обожди в сторонке. Сейчас яглавное. Ты же видишь? Мне хорошо».
А мне сейчас так хорошо, что даже глубоко похуй кто там, с той стороны точки, которую принято называть пятой.
Я лечу.
Я тону.
Я в раю.
Аллё! кое-как дотянувшись до надоевшего телефона, хрипло отвечаю я на звонок.
Я даже не видела, когда ты звонила, верещит Ирка на том конце. Клянусь, виновато. Я чую эту жалкую вонь даже из телефона.
Как же! Не видела она! Поди сидела пялилась в экран, а у самой говно по ляжкам: «Что же делать? Что же сказать?»
Придумала? Раз перезвонила.
Надо поговорить, Ир. Но мне сейчас некогда. Лучше знаешь, приезжай вечером ко мне. Нетелефонный разговор, отключаюсь я и без сил падаю опять на стол.
Сейчас бы сигаретку. Сейчас бы поспать.
Эй! Ты в порядке? подхватывает он меня под живот, под грудь и, придерживая, прижимает к себе спиной.
Я? прижимаюсь затылком к его плечу и закрываю глаза. Не знаю. А ты?
Хочу ещё, шепчет он в самые губы.
И награждает, нет, чёрт побери, проклинает горячим сокрушающим поцелуем, словно скрепляя сделку с дьяволом. Сделку его тела с моим.
Твою мать!
Глава 11. Тот, кто ошибся с прекрасной принцессой
Скоро приедет моя подруга, сажусь я в кровати.
Блядь, это безумие какое-то. Ноги подкашиваются. Всё дрожит. Живот уже ноет. Но я хочу ещё. Я не хочу слазить с этого члена. Не хочу останавливать. И не хочу ничего слышать.
Заткнитесь все!
Я затыкаю руками уши, словно могу избавиться от этих голосов, что вопят внутри меня всё громче. Вопят совсем не то, что я хочу слышать.
Я должен уйти? Камиль снова подтягивает меня к себе.
Если снова встретиться с Иркой не входит в твои планы, то да, распластываюсь я на его большом сильном мокром от пота теле, что щекочет меня мягкими волосами, и мечтаю, чтобы он сказал: «Давай её не пустим!». Или «Да срать мне на неё. Я останусь».
Хочешь, чтобы я ушёл? он заглядывает в глаза.
За этот день, проведённый с ним, я поняла две вещи. Что он куда моложе, чем кажется. А ещё, что я ни о чём не хочу с ним разговаривать.
Я хочу трахаться. Бездумно сношаться, как две амёбы или у кого там первого в эволюционной цепи появился член? Вот как они. Член обязателен. Хоть на лбу.
А ты хочешь остаться? продолжаю я эту игру в вопросы без ответов.
Я сделаю как ты скажешь.
Всё, что угодно? усмехаюсь я.
Ради тебяда, и не думает улыбаться он, поедая меня своим бесноватым чёрным взглядом.
И это ещё одна вещь, которую я в нём заметила: он почти не улыбается. Постоянно собран, постоянно напряжён. И слишком серьёзно относится ко всему, что я говорю.
И тебе никуда не надо?
Он игнорирует намёк, что Ренат Алескеров его поди заждался. Но не остаётся в долгу. А, может, это я слишком болезненно реагирую на его невинный вопрос:
Это квартира твоего жениха?
Настроение моментально портится.
Так, сползаю я, а точнее соскальзываю с него в сторону. Давай так. Мы говорим о чём угодно, только не о нём.
И я постараюсь смириться с тем фактом, что, трахая меня, ты трахаешь и его.
И с тем, что финальную точку в наших отношениях с Верейским я поставила, сама того не подозревая, в тот момент, когда вжала педаль газа в пол и направила свой Рэндж Ровер в стену. Вот такая жирная вышла точка. А скорее клякса. Небрежная. Эмоциональная. Неосознанная. А потом появился Алескеров и всё полетело коту под хвост. Хотя кому я вру. Мне давно уже нужно было Верейского отпустить. Просто перестать держать. Разжать руки и всё, этого было бы достаточно. Потому что наши отношения давно уже держатся на моём голом энтузиазме. Ему всё равно.
И по факту я ему, конечно, изменила. Но, по сутинет. Не прыгала из его койки в чужую и обратно, как мандавошка, что было бы куда хуже. Я просто сменила полового партнёра. Технически. Как бы сухо и гнусно одновременно это ни звучало.
Как говорит, моя подруга: «Не то, чтобы по вкусу вкусно, но по сути вкусно!»
Кстати, о подруге. Я подняла глаза на часы, натягивая халат.
Тебе пора, небрежно бросила через плечо, направляясь в ванну.
И то с какой военной скоростью, как солдат, Камиль молча поднялся и начал одеваться, неожиданно полоснуло. И обожгло не презрением, что он так легко послушался, а какой-то теплотой, вдруг обнажившей его внутреннюю мягкость, чувственность, зависимость.
Камиль, обернулась я. Не бросай меня.
Он замер, бросив застёгивать брюки.
Иисус, Мария, Иосиф!
На нём нет рубашки. И его телом можно было самого Микеланджело посрамить. Он самый красивый мужик из всех, что я видела без трусов в своей жизни.
И мысль, что могу видеть каждый день, мне неожиданно понравилась.
Я вернусь, когда закончатся ваши посиделки, опустил он голову, подхватил с пола рубашку. И быстрее, чем я успела спросить: «Как ты узнаешь, что они закончились?» ушёл.
Но, закрывая за ним дверь, уже знала ответ: он будет ждать во дворе. Сколько потребуется. Хоть до утра. Как верный страж прекрасной принцессы, даже не подозревая какое чудовище на самом деле бережёт.
Глава 12. Девчонка, которая умеет выбирать подруг
Я едва успела высушить волосы, когда в дверь позвонили.
Привет! неуверенно топталась на пороге Ирка.
Ты одна? на всякий случай осмотрелась я.
Нет, она вытащила из-за спины литровую бутылку Мартини. С коктейлем «друзья на век».
Не подлизывайся, предательница, кивнула я ей в сторону кухни. Это тебя всё равно не спасёт.
А так? достала она из-за спины вторую бутылку.
И мне осталось только улыбнуться. И слегка толкнуть эту засранку.
А я-то, наивная, думала, ты и правда меня на путь истинный наставляла, когда уговаривала пойти домой, а ты, значит, тупо из ревности?
Даже не знаю на что я больше злилась, разливая мартини в стаканы, доверху наполненные льдом: на то, что она делала вид, что меня поддерживает, мол, да, белым девочкам трахаться с чёрными мальчиками зашквар, а сама всё это время трахалась с дагом. Или что он выбрал мою подругу. Специально? Нечаянно? На зло?
Зачем, твою мать? И главное: почему это меня так бесит?
Лёд трещал. Ирка очередной раз вздохнула.
Ты же разбила ему сердце.
Кому?! Алескерову?! я посмотрела на неё как на идиотку.
Не представляешь, как он страдал.
Не представляю, я снова смотрела как трескается в стакане лёд, невольно навевая ассоциации с чьим-то разбитым сердцем. Только ты, наивная, могла поверить, что у этого куска льда есть сердце.
А оно было. До того, как ты его вырвала.
Ира! села я, стукнув донышком бутылки о стол. Тебя провели.
Впрочем, так же, как меня. Но этого я добавлять не стала.
Нет, Юль, замотала она головой. Он же каждый день приезжал навестить твою лошадь.
А ты откуда знаешь? засомневалась я.
От верблюда, хмыкнула она.
Ах, да, стукнула я себя по лбу и вставила в стаканы трубочки. Это же твой конный клуб.
Не мой, отца. Но да, я там бываю чаще, чем ты. И я слышала, как он разговаривал в твоей Чёрной Звездой. Как упирался лбом в её морду. И так стоял, часами.
«Ты врёшь! Врёшь, твою мать! хлебала я почти не разбавленный приторный напиток, не перемешав со льдом. И я не знаю зачем ты это делаешь, но врёшь точно».
Вот только память всё равно подсовывала воспоминания, что я усердно топила в вермуте. О наших прогулках верхом. О пикнике, что Ренат неожиданно устроил на берегу озера. О букетах роз, что он дарил. Всегда белые, всегда огромные. Отчаянные, как я их называла. И как гипнотизировал своими магическим взглядом. Когда бы я ни обернулась, его взгляд всегда был направлен на меня. Словно я север, а онстрелка компаса.
Это было приятно. Трогательно. Волнующе. Но так невовремя.
У нас только-только всё наладилось с Пашкой. И я твёрдо решила, что мне никто кроме него не нужен. А этот дьявол Алескеров сбивал меня с этого настроя. Заставлял чувствовать что-то совершенно неожиданное: слабость, желание покориться, а не воевать, желание принять то, что протягивали, а не пойти и взять самой то, что хочу. И я решила вырваться из этой липкой паутины, избавиться от него раз и навсегда и взбрыкнула похлеще, чем моя норовистая лошадь.
Кстати, а где она сейчас? Моя лошадь?выдохнула я, отставляя стакан.
Он её застрелил.
Что?! вытаращилась я на Ирку. Мою Звёздочку?!
Угу, кивнула она.
Сука! подскочила я. Заметалась по кухне. Вот сука! А ты его, значит, решила пожалеть, бедненького, когда я его послала? остановилась я перед подругой. Решила отогреть в своей тёплой постельке? Утешить, чтобы так сильно по мне не убивался? Да?
Она равнодушно пожала плечами.
Ну да.
И как? хмыкнула я.
Тебе не всё равно?
Как он трахается? так и не сползла с моих губ едкая ухмылка. Всё равно. Но отношенияэто же не только тупой трах.
Да и мне ничего не стоит это узнать, глупая ты дура.
Нет, наивная слепенькая дурочка, втрескавшаяся в него по уши.
Ир, он же использует тебя, рухнув обратно на стул, выдохнула я, глядя на неё с сочувствием.
Я знаю, подлила она мне мартини. Он всех использует. Как и ты. Вы с ним на редкость похожи. Может поэтому и нашла коса на камень? отставив бутылку, уставилась она на меня в упор.
Какая коса? Какой камень? Окстись, Ир!
Ещё скажи, что я не права, усмехнулась она. Что он не хочет отомстить? Что не откажет себе в удовольствии попользовать тебя во все отверстия, если уже не
О, нет! Этого ты не узнаешь, коварная сучка! Неужели ты и правда надеялась, что я сейчас разрыдаюсь и всё расскажу про то, что было у нас той злополучной ночью.
Но я думала, что ты станешь третьей стороной, чтобы столкнуть ваши интересы с Алескеровым, как невольно посоветовал мне Пашка. Что ты попьёшь с Рената кровь, устроишь пару сцен ревности, выкинешь что-нибудь эдакое, чтобы заставить его с тобой считаться. Будешь просто действовать ему на нервы, выводить из себя, мешать, выиграешь мне немного времени. А тобой уже подтёрлись и выкинули, судя по тому как легко с клуба тебя отправили домой.
Жаль! Мысленно выкинула я из колоды битую карту.
Нет. Совсем нет, усмехнулась я, видя сколько ревности, даже ненависти теперь в её взгляде. Ему требуется нечто другое, Ир. То, что есть скорее не у меня, а у Верейского.
А что есть у Верейского, нужного ему, кроме тебя? демонстративно откинулась она к спинке стула.
Глава 13. Если бы всё было именно так
Да прекрати ты уже со своей ревностью. Прямо блевануть хочется! Нет там ни на грамм любви, зря ты агришься. Есть бизнес, акции, деньги. Большие деньги. Вот, во что все эти мальчики на самом деле по уши влюблены. И для Алескерова я не цель, а средство.
Средство получить что? с недоверием посмотрела она на меня.
Святая простота! Как же хорошо быть безмозглой, Ира! Как же просто тебя переубедить. Надо просто говорить то, что ты хочешь слышать.
Акции, Ира. Акции «Север-Золото». Подозреваю, Алескеров хочет контрольный пакет. А у меня целых семь процентов. За ними он и пришёл.
А ты? оживилась она.
А я получу их, только когда выйду замуж за Верейского. И уж кто-кто, а Алескеров наверняка это выяснил, беззастенчиво врала я.
Алескерову проще было узнать код от золотохранилища США, чем выяснить, о чём мой отец договорился с отцом Верейского, и почему всеми силами отцы стараются нас поженить.
Но Ирка выдохнула с облегчением. С таким явным неприличным облегчением, что я, казалось, могла его увидеть, как дыхание на морозе.
Но ты же и так собираешься за него замуж? повеселела она.
Ну да, равнодушно пожала я плечами. А если Алескерову приспичит меня трахнуть, и Верейский об этом узнает, то ни о какой свадьбе не будет идти и речи. А значит плакали и его акции. Так что это не в его интересахтащить меня в свою койку. Расслабься, подруга.
И в этот момент я бы и сама себе поверила, так убедительно врала. Если бы не знала правду.
Но мы пока даже о дате свадьбы не думали, тяжко вздохнула я, всем своим видом давая понять, как несчастна, что Верейский тянет.
Ой, махнула рукой воодушевлённая моими словами подруга, явно всё мне простившая. Это вообще не проблема. Сделай вон как Евка.
В смысле?
Ну, забеременей, Юль, ты чего? уставилась она на меня. Это ж старо как мир.
Не хочу я детей, скривилась я. Это Верейский спит и видит, когда мы уже не бу
Иисус, Мария, Иосиф! Да что мне сегодня эта троица так на язык и просится!
Успев это подумать, я застыла я как громом поражённая, вдруг вспомнив: Пашка же обещал отцу, что если я залечу, то мы распишемся без лишних вопросов.