- Борис! - Взволновалась я. - Остановись!
Но пока я меняла на ногах тапки, надетые наоборот, и догоняла его, зазвенели чашки и чайник начал петь свою песню. Войдя на кухню, я обнаружила пустоту на блюдце, а в руках Бориса надкушенный кусок.
- А вкусно готовит твоя мама! - Сообщил он, качнув остатком пирога. - Вишни свои?
- Свои. - Уныло сообщила я. - Только я их даже не попробовала...
- Что так? - Удивился он, и крошки из ладони отправил в рот.
- Летом работала, а зимой ты подъел остаток пирога. Так вкусные вишни, Боря?
- Оч-чень! С кислинкой, но слатенькие! - Он сощурил хитрые глаза и из-за спины достал еще тарелочку, на которой лежала отрезанная часть. - Угощайся, бедняжка!
Я несильно толкнула ладонью его грудь:
- Балбес!
И поставив налитый чай на столик, посмотрела на Бориса. Он снова стоял бледный и с вымученной улыбкой.
- Боря! Не надо этого делать в моей квартире! Мне хватило Светы!
- У меня в куртке ключи от машины. Открой ее, пожалуйста, там в бардачке пластина с таблетками. Принеси одну, хорошо?
Я вздохнула и аккуратно посадила его к столу, пододвинув сахарницу и чашку с горячим чаем:
- Пей!
Потом сбегала за ключами и сунула ему в руки.
- С третьего этажа сигнал вполне долетает. Увидишь, что я подошла, откроешь.
- Почему не сама?
- Она чувствует хозяйскую руку и не волнуется. - Я быстро надела куртку.
- Очеловечиваешь?
Я отрицательно помотала головой:
- Знаю!
И вышла на лестницу, прикрыв дверь.
Когда я подошла к мерсу, пикнула сигналка, и я залезла внутрь. Где там его таблетки? Грешным делом, в голове мелькала мысль, что он притворяется, и вот сейчас я с торжеством суну ему под нос какой-нибудь глюконат кальция. Но лекарства от стенокардии и аритмии, увы, я знала очень хорошо.
- Борь, - спросила я, когда он выпил таблетки, - скажи мне, как тебя держат в армии? Там же каждый год комиссия!
- Я сейчас - обычный IT-ишник. По горам и болотам не бегаю, с вертолета не прыгаю. Сижу себе в креслице и ползаю по просторам интернета. Спокойная и непыльная работа.
- А командировки? Ты сам говорил!
- Ну не по горячим точкам же. В-основном, по большим городам и со всеми удобствами.
- Борь, а можно шкурный вопрос? Не думаю, что начальник отдела может легально заработать на такую квартиру и машину.
Тот засмеялся:
- А это нелегально! У моего бывшего сослуживца своя фирма по обеспечению безопасности кредитных организаций. Я там подрабатываю!
И подмигнул. Все еще бледноватый, он медленно пошел в комнату и прилег на диван.
- Борь, вот скажи мне, пожалуйста, какого черта ты, нездоровый человек, сломя голову бежишь вытаскивать из дерьма брата, который с удовольствием залез в него сам? Зачем тебе это? Да, может быть, отец и вложил в твою голову ответственность за всех и вся, но твои родственники - совершеннолетние и вполне могут осознавать последствия своих поступков. И вообще, если человеку не дать прочувствовать созданные им же самим проблемы, он так и не вырастет из детских штанишек!
- Да, малыш. - Он снова взял меня за руку. - Просто... как тебе объяснить...У меня кроме Саши и матери с теткой больше никого нет. Стыдно признаться, но я рад, что хоть в такие моменты они обо мне вспоминают... Прости.
Он отпустил мою руку и закинул локти за голову.
- Сейчас, полежу еще немного и поеду.
Нет, что за бестолковый мужик? Плохо себя чувствует, а все рвется в бой. Я встала и принесла ему телефон.
- Держи.
- Зачем?
- Звони Сережке, отпрашивай.
- Да-а?!
- Ну неужели я тебя одного отпущу после двух приступов? Как этот хренопупинск называется?
- Поволжск. Симпатичный уездный городок. Мало людей, но зато Волга широкая.
Он внимательно посмотрел на мой список контактов.
- Мама, папа, сын, тетя и дядя, двоюродные родственники, остальное - работа. По каждому пункту могу дать разъяснение отдельно.
Он усмехнулся и набрал номер моего сына.
- Сереж, привет! Да, еще не уехал. Мама? Не хотела делиться со мной вишневым пирогом. Вот и я говорю, что жадина. Сереж, не будешь возражать, если я твою маму задержу еще на пару дней? Да, по работе. Спасибо, но она так рвется к тебе! И мне приехать? Если буду успевать... и бабушка приглашает? Да-а? А вишневый пирог испечет? А то я его распробовать не успел. Ну тогда, конечно... Привет от мамы ... Конечно, позвоним. Да, пока.
Он отдал мне телефон и, взъерошив себе волосы, задумчиво поведал:
- Твоя мама обещала еще и с черникой. - А потом легко встал с дивана. - Пока еще светло, собирайся, тут часа четыре хода? Думаю, к утру вернемся обратно.
И начал надевать свитер. А я побежала на кухню резать бутерброды и заливать сладким чаем термос.
03.01 в 04.15
- Борь, а зачем нам ехать в этот город вообще? - Задала я вопрос, когда мы сели в машину. Проще, не выходя из дома, позвонить этому повару и спросить, с какого до какого часа сидел рядом с ним Алексей и отлучался ли куда-нибудь в это время.
- Да, сидел, да отлучался. По нужде. Когда, не помню. Вот и весь разговор, Леночка. А мне важно на реакцию этого Семенова посмотреть.
- Борь, зачем? А вдруг он уехал куда-то еще?
- Сегодня второе число. Думаю, скотину, подготовленную к утилизации, зарезали еще до нового гола, распродали, и теперь все сидят по домам и пьют водку как минимум, до пятого.
- Но только я с тобой больше никуда не поеду. И не надейся.
Он вырулил со двора и искоса посмотрел на меня:
- Ой, женщина, не говори гоп...
- Смотри на дорогу, искатель приключений. И вообще, отправил бы туда своего братца, пусть прокатится.
- Лен, я думал над тем, о чем ты говорила. - Он задумался, объезжая медленно ползущую фуру.
Дорога была не очень: канавки и колейность скрывал все еще мельтешивший в воздухе снег, а спецтехника, о которой так часто говорил градоправитель Синельников, наверное, расчищала подъезд к его коттеджу в сосновом бору с видом на реку.
- Знаешь, - продолжил он, когда мы начали снова штурмовать подъемы и спуски, - если все сложится так, как я задумал на новый год, помнишь, мы все загадывали вместе? То у меня появится возможность предоставить их всех самим себе.
- Да-а?
- Все равно не скажу. - Улыбнулся он мне в зеркало. - Лучше посмотри, какие пушистые елочки стоят вдоль дороги! И небо разъяснилось. Когда мы с Сашкой были пацанчиками, отец брал нас с собой в зимний лес кататься на лыжах. Сначала мы, пыхтя, ехали за ним по лыжне, а когда ему надоедало нас ждать, он цеплял палки за палки и вез нас за собой паровозиком. Мы приседали и только держались. А вокруг пролетали сосны, березы, заснеженные кустики... А сквозь макушки елей, увешанные розовыми шишками, проглядывало низкое зимнее солнце. А еще в этом лесу была горка. Длинная и пологая. Ребятишки раскатали ее и посередине сделали трамплин. И вот я решил с него спрыгнуть, показать удаль.
- И?
- Поехал. Спрыгнул. Упал и сломал лыжу. Вывихнул ногу. Отец тогда сильно ругался.
- Когда ты на нее лез, он видел?
- Ну да.
- Тогда почему он не остановил тебя? Ведь есть определенные приемы прыжков даже с самой крошечной высоты. И если их не знать, дело, действительно, может закончиться травмой! Так что он виноват сам. - Пожала я плечами.
- Да, наверно, ты права.
- Борь, можно вопрос? Личный?
- Попробуй. Не понравится - не отвечу.
- А у тебя дети есть?
Пауза несколько затянулась. Я отвернулась и стала смотреть в окно на заснеженные поля и перелески. На далекие деревеньки, гусеничками расползшиеся по склонам холмов. Редкие дымки оживляли этот затерянный и холодный мир.
- Нет, Лен, не было. И даже отвечу на твой не успевший вылететь 'почему'. Как я тебе рассказывал, закончив десятилетку, я ушел отдавать Родине долги на два года и, после учебки, попал в Таджикистан. Это было в девяносто втором году. В то время там сложилась непростая ситуация, спровоцированная распадом Союза, а также ближайшими внешними соседями - Узбекистаном и Афганистаном. Бандформирования, контролируемые и поддерживаемые Штатами, спровоцировали гражданскую войну, в которой пострадали, в-основном, русские специалисты и их семьи, работавшие на заводах, плотинах и других серьезных объектах, требующих в обслуживании определенной квалификации. Им как-то надо было помочь покинуть республику. Ну а потом, когда на границах нашей станы такое осиное гнездо... Нас, зеленых пацанов, отправили туда с великой миссией наводить порядок. На деле мы каждую ночь отстреливались от наемников всех национальностей, теряя людей и оружие. Парень из моего двора погиб там на третий день после приезда. Снайпер...
- А я не знала, что там была война...
- Лен, еще до развала Союза по всем границам закопошились наемники. И, как только огромная страна прекратила свое существование, эти республики попытались подмять под себя все, у кого хватало наглости. Да, о том, что там были наши войска, особо нигде не упоминается. Время такое было. Непростое. И выжил я, наверное, потому, что умел стрелять и не паниковать. А перед самым дембелем получил ранение в бедро. Ну и то, что у мужчины производит семя, пострадало тоже.
Он бросил на меня косой взгляд, но я сидела, слушала и молчала.
- Может быть еще поэтому, когда отлежал в госпитале и подлечился, я снова ушел воевать. Только в этот раз за деньги, наемником. Как раз в девяносто четвертом году началась чеченская кампания. Которая продлилась почти до две тысячи девятого года. Нет, - он снова посмотрел в мою сторону, - мозгов у меня хватило уйти в девяносто шестом. И то, после очередного ранения. Мой отец спохватился, что я заигрался в войну и, после года интенсивной подготовки, заставил меня поступить в Академию. Это я тебе уже рассказывал. Мне было на тот момент двадцать четыре года. Еще молодой, но морально и физически искалеченный. Война, знаешь ли, заставляет многие вещи расценивать по-иному. Возможно, еще поэтому я по первому зову и бегу своим родственникам на помощь. Как вспомню пыль и жару Таджикистана, растерянные русские семьи с детьми, в панике бросающие дома... В Академию я поступил. У тех, кто прошел войну, были определенные льготы, но и свои мозги работали неплохо. А специальность программиста была востребованной уже тогда. Но жил я с родителями. И вот в один прекрасный день матушка, собирающая в свою литературную гостиную всех актерствующих неудачников, познакомилась через Владимира Иннокентьевича, был у нас один такой рифмоплет, с Полуденцевыми: мамой и хорошенькой дочкой-провинциалочкой, с восторгом взирающей на московский полусвет. Дядя Володя был, конечно, влюблен в Марину Аркадьевну Полуденцеву. Он и не скрывал этого: писал в ее честь стихи, оды, водил по ресторанам. Она благосклонно принимала знаки внимания, не зная, что влюбленность дяди Володи заканчивалась где-то через пару месяцев полным неприятием бывшей пассии, а также ее истеричных воплей с жалобами моей маме.
- Для чего ты мне это все рассказываешь? - перебила я Бориса.
- Чтобы больше к теме моих родственников не возвращаться.
- Не думаю, что когда-либо их увижу. - Хмыкнула я.
- Ты задала вопрос про детей. Так?
- Да.
- Я даю тебе исчерпывающий ответ.
- Хорошо. - Согласилась я. Дорога длинная... Пусть лучше говорит о себе, нежели обо мне.
- Так вот. Ирочка Полуденцева настолько смогла понравиться моей маме, что мне было объявлено, что ее хотят видеть невесткой.
- Ни хрена себе!
- Я попытался напомнить матушке, что детей у меня быть не может в принципе. Перевести стрелки на брата не удалось, так как он уже сбежал в ваш городок и был вне досягаемости родительской любви. Мать, зная о его женитьбе, сказала, что ей хватит Сашиных детей на свой день рождения и Новый год. Но самым весомым аргументом стала уже купленная для нас квартира в одном из спальных районов на юге Москвы. Ради жизни отдельно я готов был и жениться. А после свадьбы молодая жена, сняв белое платье, уведомила меня о том, что нищий калека-ветеран ей совершенно не интересен. И вообще, у нее есть молодой человек. А от меня ей требовалась только московская прописка и площадь. И, хоть мне было обидно вляпаться в такую идиотскую ситуацию, подумав, я рассудил, что в принципе, все складывается неплохо. Я учился. Она - работала и гуляла. Комнату мы поделили пополам и жили вполне приличными соседями. Но так случилось, что на пятом курсе нас, двадцать человек от Академии, отправили в командировку в Чечню, обещая поставить экзамены автоматом. И деньги. Хорошие по тому времени деньги. Я поехал. Горы, ущелья, ненавидящий русских Кавказ... Непродуманные военные операции, в которых выживали везунчики и опытные бойцы. Но я снова вернулся. А в своей квартире нашел Ирочкиного сожителя. Причем они оба цинично объявили мне, что живым меня никто не ждал. Я немного подумал и предложил им хороший вариант: мы с Ириной разводимся, а взамен я получаю кое-какие деньги и выписываюсь из квартиры. Но просил сделать это быстро. То есть, дать денег в ЗАГСе. Бойфренд согласился. И через два дня мы развелись. До этого новогоднего вечера я и знать не знал, что с ними и как. Жить я тогда устроился в академическую общагу. Как родители ни настаивали, домой я не вернулся. А потом я случайно встретился с парнем, учившимся на курс старше меня. Он только закончил Академию и уже работал в техотделе Министерства. Мы как-то сошлись, сдружились... Вместе писали программы и, смеха ради, вирусы. Потом отец Илюхи пристроил в министерство и меня... И вот в прошлом году, выйдя в отставку, друг основал свою фирму. Заказы на обслуживание систем информационной безопасности мы брали и раньше, но он, наконец, легализовал свое предприятие. Так что, Леночка, детей у меня нет, женщин тоже. Зато есть квартира, машина и высокооплачиваемая работа.
- Спасибо за подробный и исчерпывающий отчет. А для чего ты мне это все рассказал? Чтобы пожалела бедного и несчастного защитника отечества? Извини, не вижу оснований. Твою мужскую состоятельность я прекрасно чувствовала утром, когда ты усиленно ко мне прижимался. А женщина, если любит, может прожить и без детей. В конце концов, есть ЭКО, еще какая-то ерунда... при достаточном количестве денег. Можно взять ребенка из детдома. Я прекрасно понимаю, что авторитарный отец и сумасбродка-мать изрядно перепахали твою жизнь. Но ты живешь один. Отец умер, а мать и тетя вполне самодостаточны. Тем более, что деньги, как я понимаю, вы с Александром им перечисляете. Так скажи мне, почему ты, взрослый и успешный мужик, все продолжаешь жить их приказами и запретами? Знаешь, почему ты больше не женился? Потому что мама не одобряла твоих избранниц, иногда мелькающих в твоей судьбе. И меня ты притащил, чтобы показать ей. Господи, когда ты мужиков научишь правильно расставлять приоритеты? Знаешь, что я тебе скажу... - Я немного задумалась. - Твоя Ирочка рассталась со своим сожителем и вспомнила тебя, глупого, но, по слухам, богатого и одинокого мужичка. И, подумав, они с маменькой снова пошли к твоей Виолочке. Ведь первый раз ты ее послушался. Послушаешься и в этот раз. Ты же всегда прибегаешь по их первому чиху подтереть сопельки. Тебя отдрессировали, как Бобика, назвав это благородством и честью... Вот ответь мне, пожалуйста: когда мать поговорила с тобой насчет Иры, разве тебе не стало жалко бедную, несчастную и обманутую девушку? Не захотелось снова взять ее под свое крылышко? Чтобы мамочка была счастлива?
- Если честно... - Он уже не смотрел на меня, а вглядывался в сумеречную серую дорогу. - Она была милой...
- Борь. - Меня снова затошнило. - Высади меня где-нибудь. Я поеду домой. Мне, правда, уже все равно, из-за чего зарезали Свету. Мне противен твой Сашенька. Мне противен ты, маленький мальчик на побегушках. Катитесь вы все к чертовой матери.
Он ехал, не останавливаясь, пристально глядя на дорогу. А потом сказал:
- Мне также говорила одна женщина, которую я привозил знакомиться к маме. 'Маменькин сынок'. Лен, я действительно, такой дурак?
- Это твоя жизнь, Борис. И тебе она нравится, раз ты не меняешься. Если бы не так, у тебя была бы своя семья, жена и дети. Твой братик перестал бы волочиться за каждой юбкой, а матушка умерила бы свои траты. Рассказать тебе, что именно женщины ценят в мужчинах?
- Кубики на прессе и крепкие ягодицы? - Усмехнулся он.
Я помотала головой.
- Еще попытка!
- Деньги?
- Ценят, и даже очень, поскольку без них не вырастишь детей. Но не на первом месте.
- Поездки, шубы, машины, рестораны, цветы...
- Это относится к материальным ценностям. Думай дальше.
- Любовь?
- Нет, дорогой. То есть, это тоже важно, но, опять же, не на первом месте. Что, хакер? Сложная задачка?
- Если не ценности, тогда... может, общие увлечения, работа, дети?
- Вы, господин Панкратов, плохо соображаете. Ладно, не буду томить. Так вот, женщины во все времена ценили в мужчинах самостоятельность. Умение, вне зависимости от общественного мнения, принять правильное решение и следовать ему. Умение брать на себя ответственность за жизнеобеспечение и безопасность своей семьи. И если рассматривать твою жизнь, когда ты был самостоятельным? Ты можешь сказать, что когда вел своих бойцов в сражение. Но, Боренька, война - не твое решение. Ты снова слепо следовал чужой воле, как привык с детства и грамотно ее выполнял. Сначала тобой командовали отец и мать, потом - командиры... Вы, мужики, привыкли подчиняться чужой указке, не задумываясь, зачем и для чего это надо. Вот смотри: отец, запихивая тебя в армию, получил моральное удовлетворение - династия, офицер! Мать, склоняя тебя к браку с совершенно незнакомой девицей, тоже получила поощрение в виде фальшивого восхищения ее умом и добротой со стороны своего окружения. А фактически они тебя продавали, получая вознаграждением одобрение знакомых, начальства, кого-то еще, столь же незначительного.