- Знаешь, как умер мой отец? - неожиданно перебил меня Борис.
- Сердце?
- Сердце. Первый инфаркт у него случился, когда Сашка отказался идти в армию и поступил на юрфак. А второй, от которого не оправился, когда Сашка уехал из Москвы в ваш город и женился. Он слег и лежал, постепенно угасая. Матери тяжело было за ним ухаживать. Да и не привыкла она к такому. И тогда к нам переехала Лика.
- Которая все взвалила на свои плечи. - Подхватила я. - И магазины, и врачей, смену белья и готовку. Рискну предположить, тетушка Лика не вышла замуж оттого, что была всегда влюблена в твоего отца. И радовалась, что хоть в конце жизни получила доступ к любимому мужчине.
- Да, ты права. - Борис с изумлением посмотрел на меня.
- Я всегда права, Боря. А слег он из-за того, что был большим эгоистом. Подумаешь, сын уехал в провинцию? Что в этом такого криминального? Да ничего. Но ведь в глазах твоего отца это - унижение славной фамилии Панкратовых. Деградация. Понимаешь, он больше не мог им гордиться перед своими знакомыми, чьи сыновья достигли больших высот. Это вызвало сильный стресс и, как результат, инфаркт. Наверное, его родители были не просто работягами?
- Вот тут ты ошибаешься, всезнайка. Как раз работягами. Дед работал столяром-краснодеревщиком, а бабушка - медсестрой. Но нам запрещали с ними общаться.
- Значит, твоя мать и ее семейка задурила отцу мозги до такой степени, что он стал считать себя чуть ли не фельдмаршалом. К чему такой шишке незначительные предки? Не так ли? А родители со стороны матери, небось, из столичной богемы? Уж больно похожие замашки.
- Теперь ты угадала. Дед - архитектор, а бабушка - актриса.
- И вас с Сашей они принимали только по своим дням рождения и на Новый год?
- Точно. А отец фельдмаршалом не был. Ты ошиблась.
- Ну, генералом с комплексом Наполеона и страхом, что кто-нибудь скривит физиономию, узнав о его пролетарском происхождении.
- Да, генералом... Вот черт, чуть не проскочил поворот!
Пользуясь тем, что дорога была абсолютно пустой, он сдал назад и только тогда повернул в нужную сторону.
Пока мы разговаривали, на улице совсем стемнело, и снова посыпал легкий снежок, превращающий дорогу в единое с полем пространство. Но Борис уверенно ориентировался по высоким, засыпанным счищенным ранее снегом, обочинам.
Я замолчала, откинувшись на кресло. Ровный и тихий гул двигателя укачивал, навевая дремоту.
- Лен, - позвал Борис, - получается, я маменькин сынок с комплексом неполноценности?
- Не обращай внимания. - Выплыла я из дремоты. - Сейчас все так живут и не парятся. У всех свои заморочки. Но дети продолжают появляться на свет, молодые женятся и разводятся... Жизнь идет, Борис.
- Можно и я задам вопрос?
- Попробуй. - Усмехнулась я.
- А почему ты развелась с Сережкиным отцом? Тоже не соответствовал?
- Знаешь, у него была другая проблема. Он боялся выглядеть несостоятельным, как мужчина... Самец, кобель. Понимаешь? И каждой юбке пытался доказать свою неотразимость в постели. После нашего развода он женился и развелся еще раз. Теперь счастлив в третьем браке.
- Неужели не гуляет?
- Гуляет. Но жена мирится с этим, ожидая, когда остепенится.
- Вы поддерживаете отношения?
- Нет. Последний раз мы с Сережкой его видели два года тому назад. Он подарил сыну смартфон. До сих пор не понимаю, откуда он узнал, чего хочется ребенку?
- А ты больше не хотела выйти замуж?
- Когда мы развелись, я думала, что проблема во мне. Перелопатила кучу литературы по взаимоотношениям.
- И?
- Многое поняла, Борь. Все мы разные. Живем с тем, что дано от рождения и тем, что видим вокруг себя. Вот так и формируется личность. Так что ты меня прости за резкие слова. Я не имею права вмешиваться в твою жизнь.
- Но, все-таки, ответь мне, ты бы хотела выйти замуж еще раз?
- Борь, чтобы такому случиться, надо, прежде всего, завоевать сердце моего сына. Согласись, мужчине это ни к чему.
- А что нужно мужчине? - Лукаво усмехнулся он, предвкушая мой ответ.
Думаю, я его не разочаровала.
- Секс, покорность и, одновременно, ненавязчивое, тихое руководство. Вкусные обеды и ужины. Восторженность гениальностью его ума и сексуальными возможностями. Ну, можно еще кое-что приплести... Например, намеренное игнорирование явных следов отношений с другими женщинами.
- Лен, а что ты делаешь в конторе моего брата?
- Заказываю чай и туалетную бумагу. - Серьезно ответила я. - И прочие мелочи для жизнеобеспечения офиса. Плачу за свет и аренду помещения. Записываю на прием. Ношу кофе.
- А давай ты немножко поспишь? - предложил Панкратов, глядя, как я четвертый раз зевнула в ладошку. - Я включу музыку.
- Может, остановимся и попьем чай?
- Останавливаться не будем, но чай сделай.
Я достала сумку и разлила чай из термоса по чашкам. Дала ему бутерброд с мясом.
- Вкусно!
Борис умял три бутерброда.
- Как себя чувствуешь? Тебе не надо принять таблеточку?
- Да, достань из бардачка.
- А с чего начались твои проблемы с сердцем?
- Не с психологии. Когда лежал с ранением, переболел воспалением легких. Антибиотики в госпитале то были, а то не было. Аналогично и с обезболивающими. Вот и появились проблемы.
- А мне кажется, от одиночества. Оттого, что когда ты там валялся, никто к тебе не приехал. Ведь и твои родители, и брат знали, что ты болен?
- Да. Возможно, ты права.
- И, если вернуться к женитьбе... Борь, боюсь, ты никогда бы не стал счастлив в браке.
- Почему? - Изумился он.
- Потому что тебе до сих пор важно внимание родителей. Даже с того света. Ты всегда старался заслужить их скупую похвалу. А посторонняя любовь тебе не нужна. Еще раз прости. Но, может быть, эти рассуждения тебе когда-нибудь пригодятся?
Я убрала чашки и оставшиеся бутерброды в сумку. Вытащила оттуда бананы и почистила.
- Держи. Говорят, в них много полезных для сердца витаминов.
- Спасибо.
За окном небо сливалось с лежащим на земле снегом. С левой стороны показались огни заправки и стела с расценками на топливо. Я кинула взгляд на панель приборов.
- Заедем. - Увидел мой взгляд Борис. - Хорошая заправка.
Судя по двум стоящим у колонок фурам, заправка была хорошей. Ибо дальнобойщики о дорогах знают все.
Выйдя из машины, Борис сунул пистолет в бачок. А потом мы вошли в светившийся гирляндами магазинчик.
- Здравствуйте, с Новым Годом! - Поздоровался со всеми Борис прямо от двери.
- С Новым Годом! - Словно эхо, я повторила за ним.
С нами поздоровалась девушка-кассир, вставшая с табуретки и выглянувшая в окно посмотреть, на какой колонке мы остановились и, заодно, на чем приехали. Два мужичка, сидящих за столиком с кофе и пирожками, тоже кивнули головами.
- Может, по кофе? - предложил мне Борис и тут же сказал девушке: - Пятая, девяносто пятый, до полного, два кофе и два пирожка... Лен, с чем будешь?
Я взглянула на витрину.
- С капустой и с яблоком.
- Тогда четыре.
- Девяносто пятый, два кофе, четыре пирожка. Они у нас свежайшие! Дневной выпечки! - Девушка кокетливо поиграла ресничками.
А Борис мило улыбнулся и кивнул мне на столик.
- Садись, я все принесу.
И, пока машина заправлялась, Боря принес кофе и пирожки. Я надломила и понюхала начинку.
- И правда, пахнет аппетитно.
- Я же говорю, что свежие. У нас старых не бывает. - Обрадованная, что есть с кем пообщаться, девушка разливалась соловьем. - У Алика своя пекарня в поселке. Мы заказываем, а он раз в сутки привозит. И знаете, иногда до конца смены не хватает! Есть еще с рыбой, луком и мясом. Рыбу ловят в реке Артем с Игнатом, их бабка делает пироги. Только они большие, не как у Алика. Но вкусные! А мясо - у Трифоновых свиньи, да бычки. Так что все свое, не покупное. Попробуйте, не отравитесь!
Борис вышел убрать пистолет и переставить машину. Я начала потихоньку прихлебывать горячий кофе. А один из мужичков подошел к девушке.
- Такую рекламу своим пирогам сделала, что снова слюни потекли. Заверни мне большой с рыбой и три с мясом. Да в термос кипятку плесни, пожалуйста.
Пока девушка суетилась, собирая еду дальнобойщику, второй из мужчин обратился ко мне.
- А Вы с мужем далече направляетесь?
В зал вошел припорошенный Борис и, услышав фразу, с интересом посмотрел на меня.
- Нет, уже не очень. В Поволжск. Правда, едем первый раз, а такая метель, всю дорогу забелило, не видно ничего. - Пожаловалась я.
Боря подошел к нам.
- Мы по навигатору. В гости собрались, а тут такой снегопад!
- Да, погодка самая зимняя, что надо!
Мужчина кивнул уходящему коллеге и продолжил:
- Там первый въезд с шоссе перекрыли, газовые трубы меняют, что ли... там подальше, через частный сектор есть дорога.
- Спасибо! - Мы улыбнулись.
- Не обидно в праздники работать? - Снова поддержала я разговор, пока Боря расправлялся с пирожками.
Девушка улыбнулась:
- Так за праздничные дни платят в два раза больше! И смены спокойные, машин мало.
Мужчина усмехнулся в усы:
- Права птичка. Хорошо платят. Да и в пустом доме делать-то что одному? В телевизоре смотреть нечего. В будни хоть сериалы какие, а в праздники - одна тоска. Вам хорошо - вас двое, молодые да красивые. Сразу видно, любите друг друга. А у меня жена умерла. Рак. Дети разъехались. У каждого - свои семьи. Об отце вспоминают, кода деньги нужны. Вот и кручу баранку. Из рейса да снова в рейс.
- Сочувствую. - Тихо сказала я. И, действительно, что тут скажешь?
- Я привык один. У кого-то жизнь - дом, огород, цветочки... У меня - дорога. Значит, такая судьба. - Он вздохнул и допил кофе. - Вот что я вам скажу, молодые люди. Я еду в ту сторону. До городка отсюда рукой подать. Езжайте за мной. Там, где нужно вам повернуть, моргну аварийкой.
- Спасибо! - Борис встал и пожал мужчине руку. - Думаю, если летом Вы будете проводить время с внуками, на душе станет значительно теплее.
- Да, - водитель бросил в урну пластиковую чашку и взял упакованные в бумагу пирожки. - Мне сын тоже так говорил. Наверное, стоит подумать.
Дружно поблагодарив девушку-кассира, мы вышли в заснеженный вечер. Дядька сел в свой длинномер, а мы - в свою машинку.
И вот снова вокруг нас серая мгла. Только в этот раз четким ориентиром в пятидесяти метрах впереди ярко светились габаритные огни фуры.
- Борь.
- Да?
- Можно еще вопрос?
- Опять опустишь ниже плинтуса?
- Да ладно. Я ведь никому не скажу. А из конторы уволюсь.
- Почему? Где ты еще найдешь такую зарплату?
- Не найду. - Согласилась я. - Но после всего проще пойти экскурсоводом.
- А возьмут?
- Возьмут. За годы маминой работы выучила все темы, все даты, всех героев и почетных граждан. Князей и дружинников. Ополченцев и купцов. Ничего, справлюсь. Каждый раз новые люди. Приезжают, слушают, уезжают.
- И никаких отношений?
- И никакой душевной грязи.
- Тогда зачем меня расспрашиваешь, если чужие отношения тебя напрягают?
- Борь, не напрягают. Просто я испугалась. Когда живешь в своей семье, то все просто и понятно. Ты любишь, любят тебя. Помогают, чем можно, заботятся. И ты тоже. А вот так, внуки по праздникам... Это жестко. Но тоже имеет право на существование. Я хотела сказать, что привыкла к другому. Извини.
- Я тоже привык. Что ты хотела узнать?
- Уже ничего. Смотри, нам поворачивать.
Фура поморгала аварийкой и постепенно скрылась в летящей на дорогу метели. А мы повернули в заснеженную улицу.
Борис остановился и включил навигатор. А потом, подумав, дальний свет.
- Улицы провинциальных городков так коварны... Не хотелось бы вызывать эвакуатор. Если что.
- Ты мне лучше скажи, далеко ли отсюда дом Семеновых?
- До перекрестка и направо третий дом.
- Борь, давай не будем гробить машину. Идти здесь от силы пятнадцать минут. В такую погоду ее точно никто не возьмет. А мы немного разомнемся.
- Не замерзнешь?
- Нет. Разве ты забыл, что я выросла в маленьком городке? Вот квартира - вот улица. В детстве зимой мы бегали в гости к друг другу в одних кофточках. И сосульки, которые висели над подвалом, ели. Вкуснота!
- Сейчас не ешь? - Поинтересовался Борис, застегивая куртку.
- Знаешь, почему-то синева неба и мартовская капель больше не радуют сердце так, как в детстве. А из души куда-то ушло счастье.
Я легко улыбнулась и выпрыгнула из высокой машины на снег.
- Не грусти, малыш, мы скоро придем. И поедем домой. - Пообещала машинке, погладив капот.
Борис вышел и зыркнул на меня глазами.
- Ревнуешь? - Сама неожиданно для себя зачерпнула горсть пушистого снега и кинула в его сторону. Снег рассыпался на подлете.
- Разбалуешь, он и уезжать от тебя не захочет. Заглохнет во дворе. А я ключ не отдам!
Он подошел ко мне и протянул ладонь. Я вложила в нее свою.
- Жди! - приказал он машине и рассмеялся.
- У тебя волосы намокнут!
Мы шли по освещенной только одним фонарем и окнами в домах улице. Торчащие вверх светлые волосы накрыли блестящие снежинки.
- Не страшно.
По наметенным сугробам он легко переставлял длинные ноги, а я, уцепившись за его руку своими двумя, старалась не отстать и не завязнуть. А на перекрестке все-таки умудрилась провалиться в какую-то яму. Но дальше идти было легче. Видимо, когда-то дорогу тут все-таки чистили.
Третий дом по правую руку находился чуть ниже уровня проезжей части. Крыша была полностью занесена снегом. Три фасадных окна ярко освещали палисад с корявыми яблонями, радуя надеждой, что все дома. Но крылечко и тропинка к нему находились за высоким двухметровым сплошным забором. Пока я соображала, где у Семеновых звонок, Борис подошел к калитке и бухнул в нее кулаком. За забором раздалось веселое тявканье маленькой собачки и мощный бас сторожевого пса. Скоро в хор вступили еще две псины соседей справа и слева. Наконец, в доме открылась дверь.
- Есть кто, что ли? - Негромко, но слышно поинтересовался мужчина.
- Кто ли есть. Здравствуйте, а здесь живет Алексей Семенов? - Крикнул Борис.
- Я Алексей. - Не сходя с крыльца, отозвался мужчина. - А вы кто?
- Вы же возите грузы? Или нам стоять тут всю ночь?
- А, сейчас!
Семенов сбежал в тапочках на босу ногу с крыльца и провалился в сугроб. Послышалась заковыристая ругань, которую охотно поддержали собаки. Наконец, калитка распахнулась.
- Проходите. Ой, барышня, извините, со двора-то не видно, кого черт принес... Ой! Снежища намело, не успеваем убирать!
Мы прошли в теплую прихожую и отряхнули с курток снег. Снимать верхнюю одежду ни я, ни Борис не стали.
- Так вам чегой отвезти? - Поинтересовался он, едва мы вошли.
- Отдел безопасности, полковник Панкратов. - Представился Борис и махнул красным удостоверением с гербом России.
И я удивилась тому, насколько сразу изменилось его лицо. Оно стало холодным и высокомерным, словно у Верховного Судьи, зачитывающего расстрельный приговор. 'А ведь он не играет роль', - подумалось мне. - 'С таким выражением убивают врага'...
Семенов посерел и уменьшился в росте. Один человек почувствовал силу другого и признал его власть. 'Словно волки'.
- А что я такого сделал? - С вызовом ответил мужчина, хотя по его фигуре и треснувшему голосу чувствовалось, что он сдался.
Тут из комнаты выглянула его жена, круглолицая милая женщина лет тридцати с небольшим. К ее ноге жалась девочка, с интересом разглядывающая незнакомых взрослых.
- Леш, здравствуйте, раздевайтесь, предложи гостям чаю, я сейчас подойду.
- Пойдемте на кухню. Не знаю, зачем вы пожаловали, но, думаю, ей слышать наши разговоры не нужно. Мань, не суетись, сиди в комнате. Это заказчики. Мы ненадолго.
Мы вслед за ним прошли на кухню и сели к столу.
- Скажите, - не стал откладывать разговор и ходить вокруг да около Борис. - Вы тридцатого декабря развозили продукцию местного фермерского хозяйства?
- А, так вы из-за них! То-то я думал, с каких шишей Васькин особняк в природоохранной зоне у Волги себе отгрохал!
Лицо Семенова порозовело, а плечи распрямились.
- Нет, из-за Вас, Семенов. Отвечайте на вопрос.
Голос Бориса был тускл, холоден и похож на машинный.
Семенов снова побледнел.
- Да, возил. По нашей трассе, да в сторону Москвы. В рестораны и два магазина.
- 'Искорка' - название знакомое?
- Так да. И там был. Мой сослуживец поваром в нем работает.
- Значит, Вы, Алексей, подтверждаете, что тридцатого декабря Вы были в этом ресторане с грузом мяса и рыбы?
- Да, в ресторане должна остаться накладная и счет-фактура. Деньги они перечисляют на счет Васькина. Фермера, значит.
- Во сколько Вы туда приехали?
- Так часиков в восемь. У них на вахте записано прибытие и убытие. Там с этим порядок.
- Вы сами разгружали машину?
- Нет, я считал. Мне ж еще в магазин надо было. Я завсегда считаю. А ихний рабочий разгружает.