Дот - Акимов Игорь Алексеевич 16 стр.


В общем, всекак в обычной жизни.

Даже не знаю, как быть с такой статистикой: только один из десяти (в лучшем случаеодин из десяти) способен к самостоятельному действию. Остальные покорно отдаются течению, и только десятый плывет туда, куда ему подсказывает плыть душа. Остальные барахтаются (главноевыжить), а онплывет. Значит, если бы Ромка был знаком с этой статистикой, он бы знал, что может рассчитывать только на одного из десяти. Остановило б его это? Да никогда!

Ах, если б Ромкино нападение случилось завтра!.. Чтобы сегодня вечером, возвратившись в коровник, пленные обнаружили, что раненых нет. Есть следы пуль в земляном полу и на беленых кирпичных стенах; есть кровь на полу и на стенах; есть на полу смазанные следы крови: один взялся за левую ногу, второйза правую,  и поволокли к силосной яме. А если бы их еще и не покормили: «сегодня не удалось добыть для вас еду, господа пленные; можетзавтра удастся»,  тогда перспектива и самому оказаться в силосной яме стала бы такой реальной

Завтра

Это будет завтра. А сегодня, сейчас пленные пока не вышли из шока. В голове сумятица, но глаза-то видят: против этого мотоциклистадесяток конвоиров. И они уже пришли в себя. Одна точная пуляи парню конец. А из рощи уже посыпались, разворачиваясь в цепь, вражеские солдаты. Взвод, не меньше. Одеты кто как, некоторые по пояс голые, но каждый вооружен, есть и автоматы. Бегут не тупо, не бездумно,  они же видят, что против них пулемет. Поэтому у каждого свой ритм, свой маневр: влевовправо. Попробуй поймать такого на мушку! Профессионалы. На этой войне им еще не удалось пострелять, но они уже постреляли на других войнах; для них выстрелэто не освобождение, не отторжение врага, а самоутверждение. Радость! В такое прелестное утро пробежаться, пострелять, а при удачеи убить,  разве это не украшает жизнь? А потом, возвратившись к своим палаткам, обмыть горячий пот свежей водой, поливать друг друга из ведра, и шутить, и смеяться, потому что утро великолепное, и день начался удачно, и жизнь прекрасна, и впереди еще столько замечательного Если даже захватим винтовки конвоиров, думают пленные, это уже ничего не изменит. Через несколько минут все будет кончено. И место голоене удерешь

А ведь есть и такое резонное соображение: нуброшусь я на этого немца но другой немец (он ведь всего в десяти метрах, тут и целиться не надоне промахнешься) повернется и пристрелит Ведь и ежу понятно: первый и погибает первым Вот если бы все сразу, да по команде

Трое в голове колонны (успели сговориться: давай?  давай!) навалились на конвоира, стрелявшего с колена. Момент, который мог переломить ситуацию. Мог поднять тех, кто уже готов был подняться. Но этот шанс перечеркнула граната с длинной деревянной ручкой. Неторопливо поворачиваясь в воздухе, она мягко прилетела к копошащейся куче-мале,  и рыжая вспышка расшвыряла тела.

Фельдфебель, умелец, постарался.

Этот успех вдохновил его. Он опять приподнялся, чтобы вторую гранату бросить уже в Ромку, но тут уж и Ромка не сплоховал. Пуля сбила фельдфебеля, словно удар подсечкой. Фельдфебель приподнялся на четверенькивидать, уже ничего не соображал,  переступил вперед руками, а потом у него в правой руке хрустнуло пламя, и взвизгнули осколки, оставляя в траве эфемерные бороздки.

Но он успел главное: чаши весов перестали колебаться.

Не поднимутся пленные.

Ромка этого еще не осознал, но почувствовал какую-то перемену. Что-то умерло в опаре, выпиравшей из квашни; опара осела; крышка опустилась на верхний обод и плотно прикрыла квашню.

Не поднимутся

 Ребята, ну что же вы!..

Ромка думал, что он это выкрикнул, а на самом делееле слышно простонал. А тут еще и патроны в магазине кончились. Ромка не сразу это понял, для чего-то до упора прижал спусковой крючок, затем еще разизо всей силы; затем передернул затвор и опять прижал Когда не имеешь привычки к автоматузапросто может вылететь из головы, что патроны в нем не бесконечны.

Конвоиры это поняли раньше Ромкии опять перестали стрелять. Подняли головы. Теперь чего ужсдавайся, хенде хох. И пленныете, что лежали поближе,  тоже перевели дух. И выдали Ромке полной мерой:

 Да вали ты отсюда, пока жив!

 Из-за тебя, сраного героя, и нам погибать

Ислово за словом, распаляясь, отводя душу, мстя ему за то, что он унизил их своею отвагой,  выплеснули на него такое

 Сдавайся, дурак!  Это почти шепот. Старший лейтенант. Он лежит ближе всех к Ромке, метрах в пяти, не дальше.  Сдавайся! Можетпожалеют

Все Ромкины проблемы от одного: его действие опережает его мысль. Только поэтому он потерял несколько секунд, пока дергал свой пустой автомат. И лишь затем вспомнил: да ведь у меня есть запас!.. Не опуская глаз, не в силах отвести их от терпеливо ожидающих его решения дул винтовок (они шевелились, принюхивались, словно пытались понять, что у него в душе и на уме), Ромка чуть шевельнул голенью, чтобы ощутитьна месте ли запасной магазин. На месте Ромка выдернул из автомата пустой магазин, достал запасной из-за голенища, и все так же, не глядя, попытался его вставить. Не получилось. Еще раз ткнул Что-то мешало. Ведь еще ни разу в жизни он этого не делал! Да и разбитые, ободранные пальцы ничего не чувствовали. Нужно было опустить глаза, посмотреть, отчего магазин не попадает в гнездо но у Ромки не было этой возможности, потому что только его взгляд удерживал немцев. Отведи он глаза хотя бы на миги они очнутся, и винтовки выплюнут в него теперь уже неотвратимую смерть.

 Падай!..

Это была команда. Голос его командира. Резкий, сильный. Сотни раз Ромка эту команду выполнял, выполнял не задумываясь. И сейчасне задумываясьопередив нестройный залп, звонкой дробью ударивший в борт коляски,  упал на бок, перекатился, снова сел. Поглядел, отчего магазин не попадает в гнездо. Да тут все просто, проще не придумаешь Магазин четко стал на место. Ромка передернул затвор, поднял голову. Он уже знал, кого из конвоиров пугануть в первую голову.

 Красноармеец Залогинк пулемету!

Это опять Тимофей. Вошел во вкус.

 Есть к пулемету!..

Какой-то парнишка, подброшенный, как на пружинах, метнулся к мотоциклу, в полете кувыркнулся через голову (по нему уже стреляли), последние метры перебежал на четвереньках, одним рывком развернул мотоцикл, чтоб удобнее было стрелять, прыгнул в коляскубоп-боп-боп Вот это стрельба! Не нужно быть профи, чтобы понять, что с этим пулеметчиком лучше не тягатьсякто кого. Конвоиры уткнулись в землю, даже взглянуть боятся, чтобы не привлечь к себе внимание. А пулеметчик уже перенес огонь на набегающую цепь, да так удачно, что разом сбил с немцев форс. Пожалуй, кое-кто из них уже и пожалел, что поддался общей вспышке энтузиазма. Ведь никто же не гнал, не приказывал. Из рощи все это представлялось несколько иначе.

Залегли.

 Еще двое,  сказал пулеметчик. Сказал негромко, как говорится, мысль вслух, но Ромка услышал. Перебрался за мотоцикл и спросил:

 Считаешь?

Вопрос глупый; ясно, что считает. Но Ромка спросил лишь для того, чтобы возник контакт, чтобы еще прочней стало прекрасное чувство: я не один

 Пошарь, где у них запасные ленты,  сказал пулеметчик. Головы не повернул. Все его внимание было там, где лежали, ловя момент, чтобы успеть прицелиться, его враги. Каждую попытку поднять голову он пресекал мгновенно. Две-три пули, две-три пули,  но как они ложились!

 Ты не поверишь,  сказал пулеметчик.  Но когда я убил первого, я понял, что у моей жизни появился смысл. Теперь их семеро.

 А я только одного

 Если бы ты убил его раньшездесь все сложилось бы совсем по иному сценарию.

 Может быть

Им показалось, что в психологической атмосфере опять наступил перелом. Пулемет был так убедителен, а пленных так много Если пленные сейчас захватят винтовки конвоиров, и поддержат пулеметчика, который наконец получит возможность стрелять прицельно

В этот момент из рощи выехал бронетранспортери сразу ударил из крупнокалиберного. Видать, их пулеметчик еще толком не проснулся, а можетбыл не ахти какой специалист, но пули застучали по земле с большим разбросом. Сейчас проснетсяи разнесет мотоцикл вдребезги. И того, кто в коляске, и того, кто за нею прячется.

А следомодин за другимвыкатили три мотоцикла с пулеметами в колясках. Неторопливые, обстоятельные. Выкатилии расползлись веером, чтобы не создавать кучную цель.

 Отступаем

Это Тимофей. Он уже здесь же, за мотоциклом, рядом с Ромкой. Приполз. Ромка чуть было не спросил: «Отчего ты не попытался поднять эту публику?»,  но увидал его незнакомое, с проступающей из-под кожи чернотой лицо, и ответил как-то по-домашнему:Конечно

Чтобы спастисьвремени не осталось совсем; выручило только то, что немцы, имея огромное превосходство (и остерегаясь Геркиного пулемета), решили расстрелять русских с мало-мальски безопасной дистанции. «Тыв коляску,  распорядился Ромка. Тимофей кивнул.  Ты,  Ромка легонько похлопал Залогина по спине,  поедешь на заднем сиденье. Сунул ему свой автомат.  Быстренько пересядьте» Затем выскочил из-за мотоцикла, подхватил тело узбекаи сунул его в коляску, под руки Тимофея.

 Постарайся удержать

 Так я же стрелять не смогу!

 А тебе и не придется.

Мотоцикл не рванулон прыгнул вперед, круто развернулсяи полетел наискосок через выгон. Полетел по прямой: четыре человека на одном мотоциклене шутка; инерциябудь здоров; начнешь вертеть рулемсходу опрокинешься.

Ромка гнал мотоцикл, во-первых, подальше от пулеметов, во-вторыхк орешнику, который начинался сразу за грунтовкой, в-третьихс таким расчетом, что пулеметчики поостерегутся бить по нему напропалую, потому что как раз сейчас по грунтовке пылили бензовозы с заправкой для завтрашних и послезавтрашних немецких самолетов. Бензовозы по нашенским ухабам едва ползли, притом с большими интервалами, чтобы не глотать пыль впереди идущей машины. Ромка выбрал бензовоз, который, по его прикидке, был на одной линии с ним и с пулеметчикамии гнал прямо на него. Видать, рассчитал точно, потому что стрельба почти прекратилась. Немцы бросились в погоню. Левый и правый мотоциклыохватывая с флангов, средний мотоцикл и бронетранспортерследом. Грамотные ребята, но соображают медленно и местности не знают, подумал Ромка, уверенный, что теперь уж наверняка уйдет от погони. От этой уверенности его настроение круто изменилось. Игрок, он опять был самим собой, опять в своей стихии. Вот если б сейчас он был один!.. нет, не один, а вот с этим парнишкой, который так классно расписывается пулеметом,  вот тогда бы они этим гадам показали!..

Впрочем, он тут же забыл об этой фантазии, потому что до бензовоза было совсем ничего, нужно было смотреть, с какой стороны его лучше объехать, ага, спереди, тем более, что и водила это понял, резко затормозил и энергично замахал руками, показывая, что в них ничего нет и что он не собирается вмешиваться в события.

 Бей!  крикнул Ромка через плечо.

 Но ты же видишь

Залогин к этому не был готов. Стрелять в человека, в руках у которого нет оружия Пусть даже он враг но ведь он показывает, что его можно не опасаться

 Бей, слюнтяй!  заорал Ромка.  Может, он в спину хорошо стреляет

Они как раз объезжали бензовоз, облако пыли догнало и накрыло и бензовоз, и мотоцикл. Глаза запорошило, да и стрелять, сидя вплотную к Ромке, было не с руки. Залогин вскинул руки с автоматом над головойи вбил немца в спинку сиденья. Выстрелы не успел посчитать, потому что отдачей автомат занесло, он обрел автономность и едва не упорхнул из рук. Залогин вцепился в него, даже привстал,  а в следующее мгновение горячая волна ударила в спину, швырнула их в кусты. Удар оторвал задник мотоцикла от земли, задрал мотоцикл почти на попано опрокинуть не смог. В таком положении они пролетели через первый куст, уже опускаясьпродрались через второй, а в третьем застряли. Ромка дал полный газ, двигатель взревел (он ревел и перед тем, но тогда они не слышали его, потому что внимание было занято одним: как уйти от погони; правда, каждую пулюкаждую!  слух отмечал), рыхлый краснозем летел из под заднего колеса

Ромка выключил двигатель.

Тишина.

Ну, не совсем тишина: гудит пламя пылающего бензовоза, слышен треск движков приближающейся погони,  и все жетишина

Ветерок гнал чадный дым прямо на них, космы с хлопьями копоти плыли между кустами. Бензовоз был рядом, метрах в двадцати, не дальше, но за кустами его не было видно. Только клубы дыма и пламя над кустами. Значит, с дороги их тоже не разглядишь.

 Как ты умудрился поджечь его из этой пукалки?  спросил Ромка.

 Это не я. Это крупнокалиберный,  ответил Залогин.  Должно быть, увидал, что я вскинул автомат, и ударил не раздумывая. Но ты же видел, как он стреляет.

 Теперь у тебя восемь,  сказал Ромка.

 Это не совсем то

 То! то!.. Теперь каждый из нихто

Они услышали, как подъехали и остановились чуть в стороне от горящего бензовоза бронетранспортер и мотоциклы. Немцы о чем-то негромко поговорили; голоса слышны, но ни одного слова разобрать не удалось. Затем с бронетранспортера обстреляли кусты. Очередь была не убедительная, редкий веер, выстрелов десять, не больше. Для острастки. Или в надежде, что беглецы дрогнут, сорвутся с места, и тогда по звуку можно будет определитьгде они и куда движутся.

Тимофей показал знаками: вытащим мотоцикл из кустаи покатим руками.

Вытащить было непросто, но смогли. Кусты росли густо, мотоцикл приходилось протискивать. Вертикальные ветки старались не задевать: по колебанию их верхушек немцы сразу определили бы, где беглецы. Из четырех пулеметов, да почти в упор, пусть и вслепую Такую картинку лучше не представлять.

На счастье, им вдруг открылась рытвина. Неглубокая и сырая, след ежегодного весеннего ручья. Возможно, в дождливое лето ручей функционировал весь сезон, но сейчас ручья не было, и только сырость выдавала, что он терпеливо живет где-то в почве, а можети еще глубже. Рытвина тянулась параллельно дороге. Да куда б она ни тянуласьдля безопасного отступления сгодился бы любой вариант, только вот незадача: ил на дне был вязким, а пограничники уже успели притомиться.

Залегли.

 Хорошо бы этого парня здесь оставить  Тимофей кивнул на узбека.  Жаль тольконет лопаты

 Нет!  отрубил Ромка.

Резко и категорично. С Тимофеем можно и иначе, но уж как получилось. Ромка уже знал, что не забудет этого маленького восточного человека до последней минуты своей жизни, и хотел, чтобы это была только память, просто добрая память, без сожаления, что не похоронил по-людски. Обуза? Конечно. Уменьшает их мобильность по меньшей мере вдвое? Ну и что!.. Ромка готов был упрямо защищать свою позицию, но никто не стал спорить. Тимофей только взглянул внимательнои кивнул.

Немцы опять загалдели, затем все три мотоцикла заурчали и неспешно покатили прочь. Бронетранспортер остался.

Ромка послушал удаляющийся звук моторови повернулся к Тимофею.

 На Дурью балку держат. Хотят отрезать нас от нее. Наверняка имеют карту.

Тот взвод, который наступал от рощи,  вот кого они ждали, с запозданием понял Тимофей. Нельзя было надеяться, что они потопчутся, постреляют с дорогии уйдут. Они знают, что мы где-то рядом, спешить им некуда; к тому же они озлобилисьи есть за что. Взвод ударит из автоматов, прочешет орешник. Сопротивляться бесполезно: на первые же ответные выстрелы забросают гранатами.

 Пора и нам

Склоны рытвины были крутыми, поэтому покатили мотоцикл по дну. Следов оставляли столько а что поделаешь? Кусты лепились к склонам, свисали с верхнего края молодыми ветвями, но не мешали. Пограничники знали, что ищут: ведь где-то же эта канава вильнет в сторону дороги; там противоположный склон должен быть пологим. Так и оказалось. Сверкающая на солнце песочная осыпь обещала новое испытание, но они умудрились разогнать мотоцикл, и потом толкали, толкали его вверх изо всех сил Наверху пришлось присесть на корточки, потому что здесь кусты отступили на несколько метров, а голоса подошедших немцев раздавались совсем рядом.

Залогин послушал.

 Разворачиваются в цепь.

 Покатили, покатили

Едва двинулисьи тут же упали, потому что проснулся крупнокалиберный пулемет. Очередь была щедрой, веершироким, и все же пули прошли стороной. Немцы понимали, что пограничники где-то здесь, прямо перед ними. Про рытвину они узнают через минуту, потом пойдут по следу

Назад Дальше