В коровнике воздух был спертый, тяжелый от вони пота, ран и экскрементов. Уже не раз пропущенный через сотни легких, он потерял не только кислород, но и энергию. Дыхание превращалось в работу, и не каждому она была по силам.
Чтобы подышать свежим воздухом, Залогин подтянулся за высокий подоконник, встал на цыпочки. Попытка оказалась неудачной: его лицо было все еще ниже подоконника, а тяжелый воздух коровника стоял недвижимо, как вода в пруду, и не собирался вытекать. Но ведь выше, на уровне подоконника, должно быть свежее! Как бы ни был тяжел здешний воздух, верхний его слойхотя бы до среза подоконникадолжен был вытечь через окно, и ему на смену должен был влиться свежий, легкий, ночной. Он сейчас там, наверху, над головой
Залогин поднял руку и поводил ею. И ничего не почувствовал. Наверху воздух был таким же горячим; может бытьчуть посуше Нет, я должен высунуться в эту чертову амбразуру, сказал себе Залогин, хотя бы для того, чтобы знать, что могу воспользоваться ею в любой момент, когда мне это понадобится
Он присел на корточки и стал ощупывать стену, ища выбоину или щель, чтобы можно было упереться в нее носком ботинка. И сразу нашел углубление в кладке, очень удобное, чтобы вставить ногу. Поискал вышеи над первым обнаружил еще одно такое же углубление. Учтя высокое расположение окна, строитель предусмотрел удобный подход к нему, чтобы не было нужды каждый раз таскать лестницу. Как же я не обратил внимания на эти пазы? удивился Залогин. Ведь они были у меня перед лицом, и пока не стемнело Конечно: возбуждение, переутомление, недосып, все это объективные причины, но ведь я пограничник, и такие детали должен примечать автоматически
Он взялся за край подоконника и легко поднялся наверх. Высунул голову. Ночной воздух был сухой, легкий и теплый. И как сладостно было им дышать!..
Трещали цикады. Звездный свет позволял проследить беленую стену коровника, но уже в трех-пяти метрах в сторону от него пространство было неразличимо. За углом коровника, возле ворот, беседовали двое немцев. Залогин прислушался. Треп. Ничего интересного.
Круглоголовый возник из мрака, словно материализовался. Залогин вздрогнул; даже сердце замерло. Спустился к Тимофеюи только тогда перевел дух. Круглоголовый скользнул следом неслышно, словно и не касался стены. Прошелестел:
Водане супер. Застойная. Болотом отдает. Я даже лягушек слышал.
Колодцем с осени никто не пользовался. Это Тимофей. Хрипло, но внятно.
Ты глядиживой. Тебя напоитьили сможешь сам?
Сам.
Давай здоровую руку Вот. Флягу я уже открыл.
Тимофей не почувствовал первого глотка. И второго, и третьего. Только затем рецепторы во рту очнулись; язык стал размягчаться. Тимофей провел им по лопнувшим губам, но ощутил только боль. Тогда он стал просто пить. Он понимал, что нужно оставить несколько глотков Залогину, кому-то из невидимых соседей; вот еще два, неттри глотка, и остановлюсь, говорил он себеи продолжал пить. Он чувствовал, что пьет не просто воду, что в него вливается жизнь; чем больше выпьеттем больше шансов дожить до утра, когда немцы опять подпустят водоносов к колодцу, и можно будет напиться вдоволь, досхочу, и уже уверенней наметить следующий рубеж: дожить до вечера.
Да ты не терзайся, командир, сказал круглоголовый. Пей со спокойной совестью. Еще принесем
Тимофей оторвался от фляги, прислушался к себе; осторожно, чтобы не беспокоить рану, попробовал вздохнуть глубоко. Так ведь совсем иное дело!..
Отчего же колодец забросили? спросил круглоголовый. Очевидно, все это время вопрос сидел в нем. Сколько ни тусуйся в городе, а крестьянские корни нет-нет да вылезают.
Обычное дело, сказал Тимофей. Хозяин исчез сразу, как мы пришли. Я здесь с первых дней, но его не видел Наймиты стали помаленьку распродавать скотину. К нам на заставу привозили свежую телятину А потом явилась комиссияи все хозяйство пустили под нож. Тимофей сделал неторопливый глоток и добавил:Племенное было стадо
Во втором походе за водой круглоголовый прихватил с собой Залогина. Возвращаться в коровник он не стал. Подсадил Залогина к амбразуре окна, отдал флягу.
Все. Тут наши дорожки расходятся.
Может, подождал бы денек? Залогин знал, что просить бесполезно, но не просить не мог: мало ли что, вдруг случится чудо. Глядишькомод поднимется. Компанией все же повеселее
Круглоголовый еле слышно засмеялся.
Чудак ты, парень! Твой комод еще много дней будет не ходок. Потом мне понравилось на воле! А воляштука скоропортящаяся. Если не ухватил сразуможет, через пятнадцать минут уже будет поздно. А самое главное, парень Его голос смягчила невидимая улыбка; по всему видатьу него было отличное настроение:Самое главноекак я уже сказалмне с тобой не по пути.
Не понимаю
Долго объяснять. Убирай башку. Пристрою доски на место, чтобы немцы ничего не заметили.
А как же ты без фляги?
Добуду.
Он закрепил доски и уже сделал пару шагов прочь, но возвратился и постучал по доске костяшками пальцев:
Ты еще здесь?
Здесь, отозвался Залогин.
Должен тебе сказать: про мочуэто ты здорово завернул. Классная хохма.
Залогин опустился на место. Тимофей спал. Не лежал молча, а именно спалэто было понятно по неровному, прерывистому дыханию: пока сознание было отключено и не мешало, тело пыталось навести порядок в своем разоренном хозяйстве. Залогин не видел Тимофея, но ощущал нутром: что-то в этом теле изменилось. Ведь совсем недавно, какие-нибудь двадцать минут назад, до выпитой Тимофеем фляги, Залогин его не ощущал. Он знал, что Тимофей рядом. В этом не трудно было убедитьсядостаточно протянуть руку. И Залогиннеосознаннонесколько раз именно так и делал: протягивал руку и трогал Тимофея за плечо, за грудь, якобы проверял, не сбилась ли повязка. А на самом деле ему нужно было снова и снова убеждаться, что Тимофей рядом, что он не один. Как-то так получилось, что остальные пленные сейчас для Залогина как бы не существовали. Конечно, они были, и все они были своибойцы Красной Армии; и все же в них было нечто иное, некое отличие от них двоихего и Тимофея. Может быть, если бы Залогин узнал каждого из них поближе, тогда бы у него нашлось с каждым из них сродство; но вот он узнал круглоголового, не много, но узнал, и что же? Даже участие круглоголового ничего не изменило. Он как былтак и остался одним из остальных. А комод Возможнодаже наверноебыли какие-то слова, которые могли назвать чувство, возникавшее в душе Залогина, когда он думал о сержанте, но он даже не пытался перевести это чувство в слова. В этом не было нужды. Чувство было настолько полным и самодостаточным, что не оставляло места для слов. Как хорошо, что я его встретил! думал Залогин. В таких обстоятельствах встретить такого человекаразве это не подарок судьбы?..
Кстатио судьбе.
Известно, что судьба начинается не в каком-то возрасте, не с какого-то поступка или совпадения, и даже не с рождения. Судьба начинается при слиянии двух хромосом, мужской и женской, и зависит не только от хромосом, но и от состоянияфизического и душевного, в котором находились в момент слияния этот мужчина и эта женщина, и даже от их мыслей в этот момент, и настроения каждого из них. Короче говоря, история более чем сложная, а потому вынуждающая искать более простой ответ, а именновспомнить о Боге. С Богом у Залогина отношений не было никаких; проще говоряо Боге он не думал. Хотя родители были верующими и даже регулярно посещали церковь. Но церковь не ближайшую и даже не в Москве. Они ездили на пригородном поезде в Загорск: отцовская машина привлекла бы внимание, и те люди из «органов», которые «вели эти вопросы», легко бы выяснили, кто эти прихожане; и тут же последовали бы оргвыводы. У папы-Залогина был лишь однажды разговор с сыном о Боге. Гера спросил отца, как он, ученый, может верить в эту выдумку. «Почему же в выдумку? сказал папа-Залогин. Именно потому, что я обладаю достаточно обширными познаниями об устройстве и жизни человеческого тела, я понимаю две вещи. Первая: по проекту, заложенному в программу роста и жизни, человек почти неотличим от других творений природы; но если всмотреться в это почтиобнаруживаешь пропасть, потому что в нашем теле есть детали явно искусственного происхождения. Они созданы не природой, не по ее законам. Значиткем-то. И второеболее сложноео душе. Душу имеет все живое: и цветок, и птица, и собака. Об их душах мы судить не можемпока эта задача нам не по зубам. Но свою душу мы ощущаем; ее развитие мы можем проследить. И этот процесс, это развитие приводит меня к такой мысли: как женщина вынашивает в себе девять месяцев плод для новой жизни, так каждый человеквсю свою жизньвынашивает в себе душу. Которая после смерти человека обретает свободу и собственную жизнь. Следовательно, физический человектолько почва. Но от того, какова эта почва, зависит и качество плода, который вырастает на ней Богконечно жегипотеза. Но эта гипотеза дарит смысл моей жизни. Благодаря ей у меня есть силы нести в этот мир добро даже тогда, когда вокруг царит зло; оставаться честным среди лицемерия и лжи; наконецтворить. Я делаю все, от меня зависящее, чтобы моя душа свободно развивалась. Чтоб она была гармоничной. Чтобы она предстала перед Богом энергичной, светлой и готовой к новому труду. Ее труду»
Сейчас Залогин удивлялся, почему тогда не поддержал этого разговора, почему и позже ни разу к нему не вернулся. Очевидно, информация была преждевременной, зерна упали в сухую почву. А сегодня Какой дождь меня смочил? И что он смочилум? или душу?.. Неужели мне нужно было встретиться со смертью, целые сутки находиться рядом с нею, чтобы наконец вспомнить о своей душе? Но вот что странно: я целые сутки находился рядом со смертьюи ни разу не ощутил ее, не почувствовал ее взгляда. Ни разу не испугался. В этом есть какая-то психическая ненормальность. Ведь есть же люди, которые не испытывают боли. А можетдело в другом? Может, в людях живет неосознаваемое чувство своей судьбы, и я не умом, а этим чувством ощущаю, что у моей дороги пока не видно конца? Во всяком случае, мне пока ничто не подсказывает, что через шаг, или через десять шагов, или вон за тем поворотомуже конец
Он потрогал Тимофея. У комода опять начинался жар. Влить бы в него воды, чтобы кровь не густела и было бы, чем потеть, но он лежал так неудобно Залогин все же попытался. Что-то попало Тимофею в рот, самая малость; больше стекало по щеке. Ладно, решил Залогин, подожду, пока не очнется
Он не заметил, как уснул, а проснулся от толчка: кто-то стоял рядом, ощупывая стену; бормотал безадресно:
и как вы тут забираетесь
Справа от себя (Тимофей лежал слева) Залогин услышал протяжный зевок, затем неспешную реплику:
Не суетись. Пока никто за тобой не гонится.
Это не ко мне, понял Залогин. К тому, кто пытается выбраться. Голос спокойный, уверенный. Залогин попытался вспомнить, что за человек лежит справа от негои не смог. Очевидно, этот человек умел быть невидимкой.
Залогин коснулся ноги, которая его толкнула, чтобы придержатьесли что. А то ведь и наступит сослепу. Нога была не в ботинке, в хромовом сапоге. Командир.
Поищи по центру, в полуметре от пола, подсказал, сжалившись, невидимка. Там должна быть выемка. И еще однаповыше и правей.
Ага. Нашел.
Не заблудись.
Это уже с иронией.
Залогин не стал вникать в причину его иронии, спросил:
Он хоть знает, где колодец?
Сосед издал неразборчивый, но тоже ироничный звук. Он явно был в отличном настроении.
Все-таки тебя разбудили?.. Ну и горазд ты спать. На тебя дважды наступали, и знаешь, что ты бурчал при этом?
И что же?
«Извините».
Наверное, это было смешно, согласился Залогин.
Еще бы. Не сомневаюсь, что в следующий разна этой войнея не скоро услышу это слово.
Вы полагаете, что война исключает этикет?
Сосед засмеялся.
Я полагаю Он выделил слово «полагаю» какой-то сложной интонацией. Мог бы обойтись естественной для него ирониейно не обошелся. Я полагаю, что с такой философией ты не проживешь и трех дней.
Может быть, он и прав, подумал Залогин, и тут же забыл об этом. И стал думать, что война, конечно же, форс-мажорное обстоятельство, и к ней необходимо приспособиться; но это вовсе не означает, что платой должна быть измена себе Залогин, парнишка с Тверской, которая уже на его памяти была переименована в честь великого пролетарского писателя Максима Горького, был совсем не прост и сделан из стойкого материала.
И много через меня народу перебралось? спросил он.
Да уж с десяток точно. Я думал, что их будет больше, но остальные пока не очухались. Увидишьзавтра гуще побегут.
А чего же вы не следом за ними?
А куда спешить? Надо осмотреться. Понять, с кем имеем дело. У жизни нет прямых дорожек. А если тебе кажется, что она прямая, значит, ты слепой. И тебя ведут.
Куда?
Известно куда. Чтоб использовать. Он зевнул, издав при этом удовлетворенное «о-хо-хо», и добавил:Пока не спитсяда и делать нечегомогу дать бесплатный урок Ты меня слышишь?
Слушаю.
Вот тыпарень образованный, это сразу видать. И чему тебя учили? Что люди делятся на тех, кто посветлее, и тех, кто потемнее. На добрыхи злых; на храбрыхи трусов; на умныхи дураков; на хитрыхи прямых; на честныхи подлецов; на трудяги лентяев Как просто! Посмотришь со сторонывроде так оно и есть. Но эта простота придумана для дураков. Которые считают, что все видят и понимают, а на самом деле Он повернулся в темноте и потер отлежанное бедро. Пробормотал:Вот где проблема: на чем спать?.. Разживешься соломой, так ведь отойдешь по нуждеи сопрут, и концов не найдешь Ты какследишь за моей мыслью?
Слежу
Короче: дурят вашего брата. Такой классификации нет. Потому что все это заложено в каждого из нас. В каждогобез исключений. И белое, и черное, и серо-буро-малиновое. Простов зависимости от того, как сложится, человек поворачивается к свету то одной гранью, то другой. Мы не видим всего человека, мы видим одну эту граньодин поступок; и по нему судим. Разве не так?
Может быть
«Может быть», незлобиво передразнил невидимый философ. Образование тебе дали, а самому главномудуматьне научили. А без этого ни одного человека не поймешь.
Залогин не хотел спорить, но понял, что от него ждут ответаи мягко возразил:
До сих порс этиму меня проблем не было.
Да потому и не было, что не понимал, кто возле тебя, с кем имеешь дело!.. Вот пример: Васька. Тот парень, что давеча спас тебе жизнь; кто за водой для твоего командира смотался. Причем обращаю внимание: он это сделал по собственной охотеи с риском для жизни! Вполне мог схлопотать пулю от часового. Это не то, что пройти через казармуи принести из бачка кружку воды. Совсем иной коленкор. Вопрос на засыпку: Васькахороший человек? или не очень?
Залогин чувствовал очевидный подвох, но ответил твердо:
Хороший.
А тебя не смущает, что этот хороший человек мужика из своего же взводапричем этот мужик лично ему ничего плохого не сделалзадушил, как кутенка?
Вопрос был трудный; сразу и не ответишь.
Этот боец как вы назвали егоВасилий он не знал, что я могу сам за себя постоять.
Тыпротив Гниды?! Это был не вопрос; в голосе звучало нескрываемое сожаление: мол, такой славный парнишкаи такой наивный.
Япограничник, сказал Залогин. Я изучал приемы рукопашного боя, и до автоматизма довел два десятка приемов.
Да хоть сто!.. Ты бы и сообразить не успел, что это всерьез, а твоя горлянка была бы уже перерезана. У тебя было ноль шансов.
Это почему же?
Да потому, что не приучен думать. У тебя на глазах шоры. Из-за них ты видишь только то, что перед тобой, и думаешь только о том, что ты должен сделать. Это как при игре в карты. Профи вычисляет то, что у других на руках, и только потом думает, как справиться с ними тем, что ему сдали. А дурак видит только свои карты. По сутион слепой. Вот ты говоришь: япограничник. Судя по твоим петлицамтак оно и есть. Возможно, ты отличник боевой подготовки, бегаешь быстрее всех, подтягиваешься на турнике двадцать раз. Но вот дошло до дела, ты оказался в этом коровникеи что же? Что ты успел здесь приметить важное, что поможет тебе выжить в этой ситуации? Да ничего! Кроме своего командираничего. Ты забивал гвозди так, чтобы доски легко отделились, но когда вернулся на место, ты даже не поглядел на стену, чтобы потом знать, как добраться до окна. Ты обратил внимание на Ваську лишь после того, как он сам привлек твое внимание. Он вынудил тебя это сделать. Его энергия работала, а ты только проглотил то мясо, которое он для тебя прожевал. А что за парень лежит дальше? теперь, после ухода Васькинепосредственный сосед твоего командира? Этого ты не знаешь. А что собой представляю я? И следует ли меня опасаться? И каков был из себя Гнида?.. Он опять зевнул и потянулся. А теперьсамое смешное Вот мы беседуем с тобой уже довольно долго, можно сказатья заговариваю тебе зубы, а ты за это время так и не вспомнил о самом главном.
О чем же?
О фляге с водой.
Залогин дернулся, сел, пошарил руками. Фляги не было. От этого даже дыхание пресеклось. Выдавил из себя неожиданно тусклым голосом:
Она у вас?
А где ж ей еще быть? у меня, конечно.
Залогин услышал плеск воды во встряхиваемой фляге.
Отдайте
Произнес медленно, словно затягивая пружину вдруг возникшей агрессивности, и лишь затем спохватился: что-то делаю не то