XXIV
Королевская карета с форейтором и слугами на запятках тронулась от здания германского посольства. Она мягко катилась на старинных рессорах, прохожие поглядывали на нее с любопытством и гордостью. Живы традиции и великая история Британии, если и в конце 1936 года по Лондону разъезжают форейторы в средневековых пелеринах, если иначе вновь прибывший иностранный посол не может приехать к королю Великобритании, Ирландии и Британских доминионов за морями, защитнику веры, императору Индии.
К королю Эдуарду VIII ехал вручать верительные грамоты посла германского рейха Иоахим Риббентроп.
Карета нырнула под каменные своды дворцовых ворот. Круг по плацуи она остановилась у широкого крыльца. Перед Риббентропом церемонно распахнули дверцу, но он застыл удивленноувидел часовых в ярких костюмах эпохи Тюдоров. Они стояли в черно-красных полосатых колетах, в низких кожаных шляпах, в белых гофрированных воротниках, с алебардами в руках. Пришлось напомнить господину послу, что он приехал в Букингемский дворец вовсе не с туристскими целями.
Риббентропа привели в Зал поклонов. Растворились двери Тронного зала, Риббентроп переступил его порог и увидел короля. За спиной короля стояли Иден и Болдуин. Чуть поодальскромно одетая дама с таким прекрасным и печальным лицом, что Риббентроп не смог отвести от нее взор. Остановился. Король ждал. Он же не мог первым пойти к нему навстречу. Возникла неловкая пауза. Эдуард бросил настороженный взгляд на Иденатот стоял с непроницаемым лицом. Болдуин слегка усмехался, впрочем, его осторожную усмешку можно было принять за легкую светскую улыбку. Леди Симпсон побледнела. Наконец Риббентроп сдвинулся с места. Эдуард протянул руку для приветствия:
Как вас встретили в Королевстве? Не тяжела ли была дорога?это были традиционные вопросы, которые любой английский король всегда задавал любому послу. И тут король увидел, какие у Риббентропа большие, бездонные, но совершенно пусто-водянистые глазаэти глаза смотрели с изумлением:
Так я здесь был и раньше. Вы забыли?
Ваше Ве-ли-чест-вовдруг донесся до Риббентропа чей-то навязчивый шепот. Это подсказывал церемониймейстер, у него не выдержали нервы. Король все-таки на то и король, чтобы не разговаривать с ним, как с прохожим на Стрэнде.
Болдуин тут же нашелся:
Его Величество интересует,он подчеркнул слова «Его Величество»,как вам пришелся наш климат? Хорошо ли вы чувствуете себя?
Риббентроп начал смотреть в потолок и вяло ответил:
Спасибо, неплохо,и опять не добавил «Ваше Величество».Климату вас не особенно здоровый, конечно У нас тоже бывает плохая погода. Но я должен сказать,то ли услышал наконец подсказку, то ли вспомнил вчерашние наставления церемониймейстера,Ваше Величество, что моя программа определена борьбой с коммунизмом, к которой необходимо подключить и Великобританию. Я считаю, что вы недооцениваете «красную опасность».
Король бросил на Риббентропа удивленный взгляд. Такой церемонии вручения верительных грамот он не мог представить себе и в жутком сне.
Но церемония продолжалась.
Когда двор сможет увидеть вашу супругу? Есть ли у вас дети?
Риббентроп ответил, что дети есть, двор его супругу увидит и тут услышал за своей спиной слово «грамоты» Опять ему подсказывали! А он и забыл про украшенный тяжелыми печатями голубой конверт, в котором лежали документы, удостоверяющие его ранг посла. В руки Эдуарду уже вложили отзывную грамоту бывшего, покойного посла фон Хеша. Риббентроп протянул свой конверт. Король принял и машинально передал его Болдуину. Церемония окончена.
Иоахим Риббентроп, бывший коммивояжер фирмы шампанских вин, отныне чрезвычайный и полномочный посол Германии в Великобритании. Все.
Король слегка поклонился и направился к выходу. За ним последовала скромно одетая женщина с прелестным, печальным, теперь еще и очень бледным лицом
Мне лучше уехать незаметно,тихо сказала леди Симпсон.Зачем ты заставляешь меня вести себя так, словно Я постоянно чувствую себя во враждебном окружении.
Эдуард кивнул молча, церемония приема посла затянулась, а его давно уже ждал Черчилль, встреча с сэром Уинстоном была сейчас для него куда важнее всех англо-германских проблем. Пришла пора решать. И решать окончательно. Уэллис права, ей действительно лучше уехать одной. Эдуард проводил ее, усадил в автомобиль, и, когда машина ушла за арку, на душе стало щемяще пусто. Когда Уэллис не было рядом, он все время ощущал эту тоску полного одиночества. И тогда он думал, что лучше остаться с ней, чем всю жизньа впереди у него еще долгие годысреди этих дворцовых стен ощущать в груди такую боль. Но эти стены Он здесь вырос, здесь он всегда знал, что онкороль Но был ли он королем? С каким удовольствием сегодня он вышвырнул бы за дверь этого наглого Михеля, не имеющего ни малейшего представления о дипломатическом, да и простом человеческом этикете! Куда там! Утром Болдуин предупредил: «Конечно, фон Хеш был приятнее как человек, но времена меняются. Гитлер очень настаивал на этой кандидатуре». Какой же он король? В сорок один год, как юнец, не смеет распорядиться собственной жизнью! И нужно ли быть таким королем?
Черчилль был настроен не столь пессимистично. Однако начал с легкого упрека:
Зачем, Ваше Величество, вы пригласили сегодня леди Уэллис на церемонию? И я, и Монктон просили миссис Симпсон быть осторожной, не сопровождать вас хотя бы в официальной обстановке. Я горячо понимаю ваши чувства, однако Епископ Блант публично осудил поведение короляэто неслыханно! И все может сказаться на Вы понимаете, Ваше Величество, что я имею в виду.
Эдуард устало сел на диван рядом с Черчиллем. Он разглядывал висевший на противоположной стене пейзаж кисти Тернера, будто искал в живописной идиллии утешение. Лицо короля трагически замкнулось. Черчилль продолжал говорить, хотя, наверное, ему следовало бы просто помолчать с королем, коль он так стремился всячески выразить ему свое внимание и поддержку в эти трудные месяцы. Но Уинни всегда считался говорливым ребенком и лихо болтал даже тогда, когда логопед еще не научил его правильно произносить шипящие, а гипнотизер не отучил заикаться.
Я всегда знал на горьком опыте своего дяди лорда Блэнфорда, что неосторожная любовная связь может погубить политическую карьеру раз и навсегда. Скандал принимает опасные для монархического принципа размеры. Речь идет уже не просто о частной жизни короля. Епископ Блант вынудил премьера дать соответствующие пояснения депутатам парламента. И Болдуин вынужден был приоткрыть некоторые частности ваших бесед, затронуть пикантные стороны проблемы,король вздрогнул,в том числе и открыть ту дилемму, которая вами обсуждалась в Виндзоре в прошлый четверг.
Вы-то женились по любви,вяло отозвался король.Я помню, отец послал вам в качестве свадебного подарка отделанную золотом трость с гербом дома Мальборо Вы женились по любвии счастливы как мужчина и как политик. Я же должен выбирать. Это тяготит.
Самое печальное,продолжал Черчилль,вовсе не проблема выбора. Леди Уэллис не пользуется популярностью К тому же в коридорах власти о ней идут нехорошие разговоры.
Эдуард насторожилсянеужели?
Нет,понял его Черчилль,нет, речь не о том, что она пятнает свое и ваше имя. Дело в том, что ее окружение настораживает. Ведь не очень давно у Идена исчезли кое-какие документы. Утверждают, что их похитила одна из дам, составляющих свиту миссис Уэллис.
Имеется в виду американка?
Затрудняюсь ответить на этот вопрос. Но окружение миссис Симпсон столь разнородно Кстати, это тоже настраивает против нее. Круг, в котором вращается возлюбленная английского короля, должен быть предельно выдержан.
Я скажу ей об этом,ответил Эдуард.Но не думаю, чтобы салон леди Симпсон могли использовать в шпионских целях,король брезгливо поморщился.
Однако меморандум «Германская опасность» пропал из Форин офис средь бела дня. И в тот день на площади Адмиралтейства стояла машина, в которой видели даму из свиты миссис Симпсон, Одиль Трайден. Вскоре после этого миссис Трайден из Лондона уехала на континент, а мужу прислала развод.
Это домыслы ваших парламентских кумушек!
Это, увы, данные Скотланд-Ярда. Но не только эти данные стали, к сожалению, известны палате. Болдуин сказал в палате, что король собирается с мыслями, и имел при этом в виду ту вашу неосторожную фразу, произнесенную в прошлый четверг, когда вы намекнули, что не слишком дорожите короной и готовы предпочесть ей любовь и счастливую жизнь частного лица.
Ах, и это уже не секретусмехнулся Эдуард.
Увы, увы,заохал Черчилль.Кстати, о парламенте. Когда муссировался этот нежелательный аспект жизни двора, я приводил исторические параллели, я сделал, что мог. Меня поддерживала депутат от Плимута леди Астор Но традиции И я получил упрек. Мою горячность объяснили тем, что моя мать по происхождению американка. У кого-то даже достало осведомленности намекнуть, что в крови леди Дженни Рандольф течет индейская кровь «Он защищает своих»,кричали в мою сторону. Но я защищаю прежде всего монархический принцип! Вас, Ваше Величество, я как политик с сожалением порицаю и как мужчина с сожалением вам сочувствую. Зачем леди Симпсон этот развод? Что он принесет ей, вам? Корону Великобритании леди Уэллис все равно не сможет получить. А вы не должны лишаться этой короны из-за своих чувств. Подобный выбор между чувством и долгомкрест всех королевских домов,вздохнул Черчилль, его грузное тело заколыхалось.Ганноверская династия не исключение. Или вспомните Тюдоров. Плантагенеты Эдуард III и графиня Солсберияркий пример.
Это было шесть веков назад,усмехнулся король.Но почему в XX веке, лишенном былых предрассудков, никто не хочет понять, что я человек, не только монарх? Я настаиваю на своем не только по личным мотивам. Я должен утвердить свою власть и политически выйти из плена традиций. Я не хочу оставаться только традицией, поймите, сэр Уинстон
Черчилль все понимал. Он знал и горячий, взрывной нрав короля. Однако отречение Эдуарда никак не входило в личные планы сэра Уинстона. Наоборот, он страстно желал победить вместе с королем, видя в конфликте между Эдуардом и Болдуином возможность объединить вокруг себя не только симпатизирующих и сочувствующих королю в его затруднительном положении, но и политических противников премьер-министра, дабы устранить Болдуина с политической арены ичем черт не шутит, пока бог спит,занять его место. Почему нет?!
Устранение Болдуина и усиление, таким образом, власти и влияния короля увеличит и политическую активность Эдуардано с этой активностью Черчилль бы совладал, не конфликтуя. И он решил чуть-чуть польстить королю:
Вести речь об отречении несколько, на мой взгляд, излишне. Ваше политическое влияние неоспоримо. Вы же спасли мир от войны,Черчилль намекал на телефонный звонок короля Болдуину в то утро, когда была оккупирована Рейнская зона. Эдуард тогда заявил премьер-министру, что, если из-за Рейнской области будет развязана война, он отречется от престола. И теперь Черчилль хотел представить невмешательство английского кабинета как исключительно королевскую заслугу.
Да полноте вамвздохнул король.Просто в тот день я уже высчитывал, когда первая бомба упадет на Лондон.
Черчилль будто не слыхал короля:
Я хочу, Ваше Величество, сообщить о тех конкретных мерах, которые мной разработаны для спасения короны и соблюдения всех ваших личных интересов. Не следует леди Уэллис торопиться с разводом. Он только подкинет дров в огонь. А камин и так горяч. Но главное, я говорил с Бивербруком. Мои доверенные лица переговорили с Рогермиром. Их газеты начнут агитировать за ваш брак. Конечно, морганатический. Тогда, возможно, развод леди Симпсон будет более уместен. Шестьдесят членов парламента будут поддерживать династиюв конце концов они должны думать о наследнике престола
У меня есть брат,отмахнулся от этой темы Эдуард.У него есть дочь.
Я проведу в парламенте билль о создании новой партии,продолжал Черчилль,королевской, и сам стану во главе ее. И от имени этой партии начну создавать кабинет оппозиции Его Величества,это был лихой маневр, достойный потомка пирата Дрейка по женской линии, каковым являлся Черчилль,потомком герцога Мальборо он был по линии мужской.
Насколько я понимаю,заговорил Эдуард,роялистская партия должна тесно сотрудничать с монархом?король нащупал свой политический интерес.
Я уверен!с победными интонациями в голосе заключил Черчилль.Мой призыв молиться за короля найдет своих сторонников.
Черчилль был преисполнен решимости. Но такой же решимости не хватило королю.
27 октября миссис Симпсон получила официальный развод с мужем, и путь к браку для короля был открыт. Женщина умело управляла влюбленным монархом. И рядом с ней теряли свой авторитет и Болдуин, который требовал разрыва короля с американкой, и Черчилль, который взывал к неторопливости. Миссис Симпсон слишком уж по-американски устраивала свои личные делас размахом. Ей очень хотелось выйти замуж за короля. Существовало еще одно важное обстоятельство, тоже не в пользу Эдуарда,миссис Симпсон не принадлежала к аристократии доллара.
И они проиграли.
11 декабря король Эдуард VIII отрекся от престола. Он принял имя и титул герцога Виндзорского. Леди Уэллис парламент Британии в титуле отказалместь женщине, которая посмела слишком влиять на английского короля.
Черчилль в те дни считал, что его политическая карьера закончилась навсегда. Уж больно скандальную ставку сделал он в своей борьбе за лидерство. Черчилль уйдет в тень, пока сама Англия не призовет его начать борьбу с Гитлером во имя своего спасения.
XXV
Лаллингер уехал так спешно, что Гейдрих не успел даже подумать о его преемнике. Временно обязанности Лаллингера поручили штандартенфюреру Лею. Вот почему именно Лею и выпало информировать Дорна о неожиданном указании, спущенном в отдел зарубежной агентуры с таких заоблачных вершин, что у штандартенфюрера просто душа перевернулась.
«Если рассуждать здраво, исходя из служебной субординации,пытался разобраться Лей,в Нойсбабельсберг должны пригласить меня, а уже моя забота найти сотрудника, который выполнит руководящее поручение. Однако меня не посвятили даже в суть дела. Что же такое сотворил Дорн в Лондоне? Как ему удалось превратиться в столь заметную для рейха фигуру? Кто помог ему? Только ли деньги шведского дядюшки? В чем секрет? Протекция, связиэто все, конечно, товар, это тоже продается и покупается, но ведь Дорн умудрился еще и выслужиться, и награду получитьпо существу, ни за что. А тутЛей тяжело вздохнул.Работаешь, работаешь, и все впустую! Гейдрих довольно ясно дал понять, что утвердиться на месте Лаллингера мне не удастся. Так пойдет дело, не успеешь оглянутьсяи новоиспеченный гауптштурмфюрер уже твой патрон. А если поговорить с Дорном прямо, да еще слегка пошантажировать? Может, что и прояснится?»
Продумав все это, штандартенфюрер Генрих Лей весьма радушно встретил гауптштурмфюрера Роберта Дорна. Поздравил с наградой и заметил как бы вскользь:
Дост тоже получил за «Сиамских близнецов» крест. Конечно, успеха добились вы, Роберт, а Дост, по выражению Гейдриха, проявил «блестящие оперативные возможности», но Надеюсь, вы не в претензии. Тем более повышены в чине.
Внимательно проследил за реакцией Дорна. Нет, не уязвлен, умеет держать себя в руках.
Я рад за Фрица,ответил Дорн,надеюсь, итальянцы не подорвали его здоровья? Что с ним сейчас?
Обмывает успехи,усмехнулся Лей.Кстати, вы держите старину Фрица в поле зрения, учитывая его способности на этот счет. Боюсь, как бы он не опоздал сегодня на поезд. Вы оба ночью покинете Берлин. Знаете?
Дорн кивнул.
Почему вы не спрашиваете, в каком направлении?
Думаю, я вернусь в Севилью.
Нет. Вы вернетесь в Лондон. Но преждеЛей примолк. Даже не оттого, что пересиливал себя, готовясь сообщить Дорну главную новость. Он увидел, как холодные глаза Дорна просияли. Конечно, Лондонне Севилья, и общаться с благовоспитанными джентльменами куда приятнее, чем с оголтелыми фалангистами.
А Дорн подумал о Нине Багратиони. Наконец-то они поговорят, глядя друг другу в глаза.
Я вижу, вы рады,сказал Лей, поняв, что наступила та минута, когда он может перевести разговор на волнующую его тему.Все же предприниматель одержал в вас верх над офицером СД Ну да и это на пользу рейху. А Дост поедет в Вену. Как блестящий оперативник, он направляется в распоряжение Зейсс-Инкварта. Я вообще-то с трудом поверил, что вы, Дорн, не «двойной» агент. Но все жеон затаил дыхание,скажите, Роберт, за какую услугу англичане отдали вам досье? Мы оба профессионалы и, полагаю, оба не верим в счастливую звезду, случай или удачный прыжок в окно. Ваши ссылки на близость к Мосли тоже не кажутся мне убедительными. Мосли не из тех кругов, откуда вы выудили свою ошеломившую руководство информацию. К тому же вы не можете не понимать, что ваш взлет Состоялся бы он, если бы речь не пошла о престиже разведки? Об амбициях ее патронов? Все это удивительно напоминает ситуацию тридцать четвертого года. Тогда тоже кому-то было выгодно назвать черное белым, грубо сломать всю мою систему доказательств против вас. Если бы это было не так, вы не пришли бы ко мне, едва освободившись из-под стражи, не стали бы шантажировать меня моими старыми грехами времен Веймарской республики.