От откровенности Лея Дорну стало не по себе. Но он разыграл недоумение:
Я не совсем понимаю, штандартенфюрер, о чем вы говорите. Наша вчерашняя встреча началась с ваших слов о необходимости забыть старое и сплотиться. Что снова настраивает вас против меня? Моя удача? В ней секретов нет. Моя скромная фирма позволяет англичанам несколько снизить процент безработных.
Лей посмотрел на Дорна с издевкой:
Что, Дорн, не подготовили ответ? Без продуманных заготовок вы оказываетесь такой посредственностью! Да ладно, начальству виднее.
Лей встал. Дорн подумал, что штандартенфюрер излил желчь и этот странный, неприятный разговор закончен. Но Лей, глядя мимо Дорна в окно, проговорил подчеркнуто равнодушно:
Некоторая неожиданность, Дорн. Вас ждет к себе рейхсминистр Гесс. Идите. За вами уже пришла машина
Дорн не то чтоб испугался, скорее насторожился. «Зачем я понадобился Гессу? Гесс и я Более чем странно. Даже смешно. Оказаться в окружении второго лица рейхаэто ли не чудо для разведчика? Но это неестественно, как сказал бы Багратиони, а значит, рискованно»,подумал он.
Дорна привезли в Нойсбабельсберг к небольшому особняку с розарием. Розы уже отцвели. Некоторые кусты укрыты мешковиной. «А ведь и у нас так делают»,Дорн вспомнил, как однажды осенью пришел в Летний сад и увидел пирамидки из лапника над розовыми кустами.
Следуя за своим провожатым, Дорн быстро прошел оранжерею, пропитанную сладким ванильным запахом орхидей, и оказался в гостиной. Стены были увешаны витринами с коллекцией экзотических бабочек. Крупные, сине-черные, они напоминали засушенные цветы. Или колибри, тех птичек, что, как утверждается, должны обязательно порхать над орхидеями.
«Он что, любит природу?спросил себя Дорн, оставшись наконец один в необычной гостиной.Как-то не вяжется с представлением об этом человеке. Как же с ним держаться? Конечно, почтительно. В холопы не лезть, услуг не предлагать, но и беспомощного агентишку не строить из себя. Да, повезло, смог послужить рейху. Есть некоторые возможности, но не безграничные, исключительно в системе деловых интересов, ибо любая слишком активная попытка продвинуться дальше способна лишить того немногого, чего мне удалось добиться, работая в Англии,может быть, так?»
Эту коллекцию собрала моя матьуслышал Дорн за спиной глуховатый голос.
Хайль Гитлер!
Хайль Гитлер, Дорн. Что вы пьете? Наверное, уже привыкли к коктейлю и элю?
Благодарю вас, я не пью днем.
Опо лицу Гесса скользнула сдержанная гримаса удивления, и брови еще плотнее прикрыли взгляд. И так, из-под бровей, он изучающе смотрел на Дорна.
Дорн тоже рассматривал Гесса. Совсем такой, как на фотографиях, где он всегда рядом с фюрером,не снимается один. Не хочет отделяться от светила или не хочет обнаруживать излишней самостоятельности? «Ему не откажешь в странном обаянии,отметил Дорн.Удивительно, он начал со мной говорить, словно мы давно знакомы и часто встречаемся. Задает тон всей беседе?»
Поздравляю вас с наградой,интонации чуть ли не дружеские.Не каждому разведчику дано исполнить подобное.
Хайль Гитлер!щелкнул каблуками Дорн.
Гесс устало опустился в старинное кресло-качалку. Черты лица его смягчились.
У нас частная встреча. Присаживайтесьтихо проговорил он, указав на кресло за журнальным ониксовым столиком у окна.Если верить Гейдриху, а он из немногих, кому я верю, вы не только сумели обжиться в Англии, но и завели там приличный круг знакомств. Британская контрразведка вами не интересуется, во всяком случае, у нас таких данных нет. И это прекрасно Хотя наводит на размышления. Почему так? Как к вам относятся англичане? Что вы сами думаете на этот счет?Гесс позвонил в серебряный колокольчик.Чай, кофе? Наверное, кофе, вы и так каждый день ровно в пять глотаете в Лондоне чай с молоком, хоть и не кормите грудью,Гесс посмеялся добродушно.
Пожалуй, действительно кофе,слегка смещался Дорн, не зная, как реагировать на своеобразный юмор.
С вами высокомерны?
Нет. Но постоянно дают почувствовать дистанцию. Как я заметил, господин рейхсминистр, англичане равнодушны к иностранцам. А иностранцы, имеющие на островах дело или же получившие там работу, вызывают у них едва ли не состраданиеон работает здесь, поскольку на родине работать не может.
Тонко подмечено. Уж не знаю, анекдот ли это Но рассказывают так: английские туристы приехали, скажем, в Италию. И услышали, как кто-то назвал их иностранцами. Искренне возмутились. «Это вы иностранцы, а мыангличане».
Дорн вежливо улыбнулся и собрался было объяснить, что к нему относятся лучше, чем просто к иностранцу, потому что он жил в доминионе и говорит без акцента, который называют «европейским», но вошла горничнаямолодая, красивая, со вкусом одетая, сделала легкий книксен. Дорн примолк, глядя, как она быстро, без суеты сервирует кофейный стол.
Кофе был очень горячим и чересчур сладким.
Такой предпочитают в Египте,сказал Гесс, пересаживаясь к ониксовому столику.Вы родились в Германии, но воспитывались в Южной Африке, а я родился в Александрии, жил в Южной Америке, воспитывался в Германии Однако детские вкусы определяют вкусы всей жизни.
«А я сломал свои детские вкусы,вдруг отстраненно подумал Дорн,и пью черное пиво, ем сладкую селедку, картошку с творогом, рыбу с молоком и мясо с фруктами»
Скажите, Дорн, как в Англии относятся к рейху?
По-разному. Это зависит и от общественного положения, и от политических убеждений того или иного человека.
Коммунистов исключаем сразу. Консерваторы?
Они выжидают, я бы сказал.
Чего?
Они склонны к стабильности, господин рейхсминистр, поэтому события этого года их настораживают.
Вы хотите сказать,отреагировал Гесс,они не поспешат протянуть нам руку?
Но если протянут, это будет верная рука.
Дальшенетерпеливо перебил Гесс,Либералы?
От них можно порой услышать, что Германияэто единственное место в Европе, где наведен порядок. Об этом они заговорили еще активнее после поездки в рейх Ллойд-Джорджа.
Наверное,почему-то усомнился Гесс, хотя Дорн говорил ему правду, которую сам воспринимал крайне болезненно, но сейчас кривить душой не мог, так или иначе, а нужно завоевать доверие этого человека.
А что промышленники?снова спросил Гесс.
Думаю, эти круги вообще ближе всех стоят к воплощению Иден тесных контактов с рейхом. Но они только за экономические и торговые контакты, не больше.
Дорн начинал понимать, что дело не в украденных документах, не в «дезах», не в провокациях. Гесс хочет найти в Англии политических союзников. И ждет от него правды, которую ему не услышать ни от Нейрата, ни от Риббентропа, ни от Канариса, ни от Гейдриха.
Почему вы думаете, что только промышленные круги заинтересованы пока в контактах с нами?
Это видно,неуверенно начал он, чтобы Гесс не подумал, что он заранее готов к этому разговору. А он был готов, поскольку понял, что с нимвесьма средним сотрудником СДтакой фигуре, как Гесс, больше не о чем разговаривать, кроме как о настроениях тех кругов, в которых Дорн вращается,по массе деталей. После восстановления суверенитета Рейнской зоны многие поняли, что мы готовы и с оружием в руках вернуть себе свое.Он осторожно глянул на Гесса, но тот был спокоен, значит, граница «лишнего» не перейдена.Воюющей стране всегда нужны поставкиот боеприпасов до фуража. Это обещает экономический взрыв. Выгодно, вот и все. Так лучше уже сейчас твердо знать, что купит возможный торговый партнер. Но, как мне кажется, коммерческие круги хотят сближения в страхе перед войной. Любые уступкитолько бы войны не было. А легче всего уступки делаются в торговле.
Гесс слушал Дорна и думал:
«Все-таки в Англии понимают, что Адольф хочет воевать в Европе. А я хочу, чтобы Англия помогла рейху решить свои проблемы без единого выстреладо тех пор, пока это будет возможно. Без войны с Россией нам все равно не обойтись. Но к этой войне мы должны подойти, не разменявшись на пустяки. Чтобы было так, нужна политическая поддержка Британии. Во всем От аншлюса Австрии до колонизации Польши. Иначе любые действия, планируемые на ближайшие годы, равны самоубийству. Нам нельзя повторять ошибок тупых вояк кайзера. Нельзяникогда! Адольф уповает на свое провидение Провидение, конечно, хорошо, особенно когда оно подкреплено делом. Успех на Рейне пока ничего не доказывает. Хотя безусловно сыграл на подъем патриотического духа нации и укрепил веру немцев в фюрера. А представить, что пришлось бы убираться с Рейна? Крах! И внутренний и внешнеполитический. Я об этом говорил. Я этого боялся. Я не могу позволить себе быть таким же лихим авантюристом, как Адольф, потому что все ему смотрят в рот и слепо подражают, но кто-то же должен думать»
Я читал вашу докладную, Дорн. Вы не вполне доверяете Венсу? Отчего вы молчите о его предложении? Он помог вам в деле с документами Идена. Стало быть, показал свои возможности.
Я отдаю себе отчет, господин рейхсминистр, что подобные дела вершатся не на уровне ВенсДорн. Мы можем стать лишь посредниками. Но в своей докладной я упомянул людей, которые могут уполномочить Венса. Это люди высокого круга. Пока я не вхож в него.
«Мне нельзя пережать,думал Дорн.Нужно, чтобы он сам подтолкнул меня к тем кругам, которые пойдут на взаимосближение. Это произойдет вне зависимости от того, стану ли я активным посредником или нет, но я должен знать о сближении как можно больше. Этим процессом, конечно, я не смогу управлять ни при каких условиях, в лучшем случае мы с Багратиони попытаемся его притормозить».
Я дам вам рекомендации,помолчав, сказал Гесс.У меня в Британии есть добрые знакомые, которые помогут вам оказаться в хорошем обществе. Но это дело будущего. А пока скажите Венсу, что с ним хотел бы встретиться герр Вольтат, уполномоченный Впрочем, не нужно говорить пока, кем и на что уполномочен Вольтат. Достаточно сказать, что он человек из Министерства экономики.
Если Венс пойдет нам навстречу, я должен просить ввести и меня в круг более влиятельных лиц, не так ли, господин рейхсминистр?
Гесс одобрительно кивнул:
Разумеется. Но не будьте слишком настойчивы. Англичане не должны думать, что в подобных контактах мы нуждаемся больше, чем они.
«Удивительно,подумал Дорн,мнения рейхсминистра и пиллавского гауляйтера Банге совпадают. Или оно настолько давно выработано, что уже стало партийной установкой?»
Но существуют,продолжал Гесс,и противники нашего сближения. Они непременно найдут и своих посредников, чтобы сорвать наши планы. Кто станет ими? Монархисты? Клерикалы? Откуда они придут, можно предположить. Из Польши, из Чехии, из Австрииоттуда, где нас сегодня боятся. И они будут бояться еще больше, если их традиционный защитник, Великобритания, возьмет нашу сторону.
Я понимаю вас, господин рейхсминистр
Значит, Дорн, вы поняли, что входит в вашу задачу. Да, нейтрализация этих людей и их действий. Как вы станете выполнять задание, дело ваше. Метод убеждения, перевербовки? Пожалуйста Компрометация? Ради бога Я могу вас кое в чем сориентировать. Но прежде ответьте, кто у вас есть в Польше, в Австрии, в Чехии?
В Вену назначен Фриц Дост, мы давно работаем вместе, я могу на него положиться. В свое время в Лондоне я познакомился с советником нашего посольства в Варшаве фон Шелией, оказывал ему некоторые услуги, надеюсь, он о них не забыл.Дорн назвал имя фон Шелии не случайно, теперь можно будет объяснить, почему он, Дорн, выходит на аккредитованного в Польше дипломата из баронского рода: с санкции рейхсминистра Гесса, а потом, когда связь между ним и фон Шелией отладится, можно будет говоритьпо заданию рейхсминистра Гесса. Но назвать по тем же соображениям имя доктора Гофмана Дорн счел нецелесообразным. Гесс наверняка будет проверять, и если ему будут понятны контакты Дорна с бароном-дипломатом, то сохранившиеся отношения Дорнаофицера СД с бежавшим из-под стражи антифашистом вызовут вопросы.К сожалению, в Чехословакии мне опереться не на кого.
Плохо,ответил ГессИщите людей в Праге. Потому что одним из вероятных провокаторов станет друг президента Бенеша профессор Карлова университета Дворникон теолог или теософ, но суть не в том. Мало того, что ему доверяет Бенеш У Дворника учился Шушниг, да-да, Курт Шушниг, австрийский канцлер. Дворник будет представлять интересы обоих пигмеев За Австрию и Чехию может хлопотать и принц Гогенлоэнам пока неясна его позиция. Но мы знаем о его отношениях с Ванситартом. Вы получите черновой материалзаписи бесед Ванситарта и Гогенлоэ, но уже вам делать выводы, чью сторону держит принц. Учтите, он крайне хитер и увертлив. Он нужен нам как совершенно наш человек, поэтому важно определиться с ним. Если же он отшатнетсяГесс гневно свел густые брови.А для фон Шелии у вас тоже найдется дело. Запомните такое имягенерал Бургхарт. Начав разрабатывать контакты поляков и англичан, направленные против нас, вы безусловно придете к генералу. Он не подчинен даже Лиге наций, он вне влияний. Влияет на Бургхарта только сам Бургхарт. Кстати,продолжил Гесс с язвительным смешком,он бывший муж нынешней жены полковника Бека. И как то ни парадоксально, бывает у Беков в доме, там его дочь, что не мешает пребывать Бекам и Бургхарту в отличных отношениях. У поляков даже появился анекдот: «Один офицер спрашивает другого: "Где ты будешь встречать рождество?" Тот отвечает: "У себя дома"."И много у вас ожидается гостей?""Да нет, только свои: будет моя жена, жених моей жены, моя невеста, муж моей невесты и жена жениха моей жены"»,Гесс заливисто расхохотался.
XXVI
С Принцальбертштрассе Дорн направился на международный почтамт. Писем ему не было. И вдруг он почувствовал, что выбит из колеи. Встреча с Гессом ошеломила, задание, пока не до конца ясное, вселило в него беспокойство. И он почувствовал, как ему не хватает сейчас милой эпистолярной болтовни мисс Нины. Неужели ее письма заняли такое большое место в его жизни? Какой интересный человечек проглядывает сквозь ее письма! Тонкий, живой, наблюдательный! Умный и деликатный. «Видимо, не может душа долго терпеть холодную пустоту,думал он с грустью и нежностью.Я избегал женщин Но появилась она. И помимо собственной воли Слаб я, однако, слаб. Эгоистичен. Не хочу оставаться сильным. Не хочу лишать себя радости. И время сейчас другое, мое положение стало прочнее, а Нина далеко от всевидящих глаз гестапо, чтобы бояться за последствия наших встреч»,Дорну очень хотелось быть спокойным и за себя, и за Нину, очень хотелось предполагать, что еще не один год он будет посылать ей письма и наслаждаться ее обществомона так молода, к чему ей торопиться замуж, а сам он уж не так молод, чтобы годиться в женихи.
Дорн купил конверт и несколько листков почтовой бумаги. Прежде всего составил шифровку для Багратиони. «Красный князь Гиви» и Центр узнают, что Дорн был принят Гессом и получил «добро» на посредничество между Венсом и имперской промышленной группой, с немецкой стороны ее будет представлять видный чиновник Министерства экономики Вольтат, что Дорну поручено выявить контакты представителей Польши, Чехословакии и Австрии с противниками англо-германского сближения в Великобритании, предложено при этом обратить особое внимание на деятельность профессора Дворника, принца Гогенлоэ и генерала Бургхарта.
Письмо Нине он писал долго, подыскивал слова, боясь сбиться со светского на сердечный тон.
Как в былые дни, к себе, на свою берлинскую квартиру, шел через парк. Когда позади остались городок аттракционов, танцзал и пруд с лодочной станцией, когда нашел привычную тропинку к старой боковой калитке, накатила тоска. Хотя, как прежде, не возник приносящий боль образ Лоры, с которой он так часто здесь бродил. Неужели он забыл ее? Нет Осталось благоговение перед ее памятью, осталась благодарность, ведь это Лора согрела самые одинокие годы его жизни, помогла обрести себя. «Печаль моя светла»вспомнился Пушкин.
На улице Дорна ждал Достизрядно навеселе. День выдался прохладный, но Дост был без шинели. На черном кителе висел крестновенький и блестящий.
Наконец-тос ноткой облегчения проговорил Дост, подойдя к Роберту почти вплотную.А я боялся, ты не придешь. Сразу ту-ту Значит, ты летишь тем самолетом, что мы летели на Хитроу Сколько лет прошло! И приходится расставаться Жаль. Да! Я дал твой адрес, уж ты не сердись. К нам придут гости. Макс Боу Он теперь не просто Макс, а гауптштурмфюрер Боувсем стоять смирно!
«Только этого не хватало»,расстроился Дорн. Впрочем, с Боу не грех повидаться, если брать по крупному счету. Этому человеку Дорн обязан жизнью. Каков он теперь, этот крестьянский сын? Гауптштурмфюрер
Я прошелся по старым местам В «Тюльпане»тьфу Не ходи туда. Это не кабаре, аДост выругался.Превратился в паршивую забегаловку
«Тюльпан» таким и был,усмехнулся Дорн.Это ты слегка пообтесался
И все благодаря тебе, только благодаря тебе, дорогой ты мой Роберт