Девяносто пять километров без еды по заболоченному лесу. Невероятно. Штайнер имел все основания прийти в уныние. Хуже не придумаешь. Лучше бросить эту затею, чем свалиться в пути от усталости и голода. Он посмотрел на зажатый между ног автомат. Черт возьми, ничего хорошего им не светит. Им ни за что не спастись. А Эрика? Что она будет без него делать? Он неожиданно вспомнил те минуты, когда они с ней в последний раз были вместе. Это было больше года назад. Проклятая война. Отпуск и без того дают крайне редко, и вот когда подходит твоя очередь, генерал приказывает отменить все отпуска. Двенадцать месяцев, подумал он. Бог мой, целых двенадцать месяцев!
От этих мыслей его отвлекло покашливание Штайнера. Он поднял на него глаза. Их взгляды встретились.
Чертова река! произнес Шнуррбарт.
Штайнер кивнул в знак согласия.
Слушайте! обратился он к остальным. Ночевать будем здесь. Завтра утром, до рассвета, отправляемся дальше.
Через реку? недовольным тоном осведомился Крюгер.
Мы пойдем к дороге, нахмурившись, ответил Штайнер.
Далеко? поинтересовался Мааг.
Примерно сорок пять километров.
Сорок пять километров! рассмеялся безумным смехом Крюгер. Прежде чем пройти столько, я должен пожрать.
Ты хочешь сказать, что завтра придется пройти сорок пять километров? уточнил Ансельм.
Штайнер пожал плечами:
Если не пройдем это расстояние завтра, то придется идти еще один день.
Даже двадцать километров за день без еды мы никак не одолеем, покачал головой Дорн.
Замечания солдат разъярили Штайнера. В его голос вернулась прежняя властная и грубая интонация:
Когда идешь, спасая свою жизнь, то даже двадцать километров на пустой желудокэто пустяк. Я вам вот что скажу. Он выпрямился и посмотрел на разочарованные лица солдат. Мы выйдем к дороге самое позднее послезавтра. Если хотите есть, отварите в котелке кору с деревьев. Пусть варится до тех пор, пока не размягчится. Тогда она станет съедобной. У вас есть котелки, есть дрова и спички, вы найдете воду, так что, черт вас побери, не ведите себя как неразумные дети!
На лицах солдат появилось пристыженное выражение, однако Крюгер все-таки проворчал:
Если мы только сможем пить это дерьмо. Ты видел эту жижу? Как будто в это озерцо нагадила сотня коров.
Тогда вскипяти эту жижу и процеди. Тебе ведь все нипочем, твой желудок даже гвозди переварит.
Солдаты заулыбались, заражаясь уверенностью Штайнера. Шнуррбарт удивленно посмотрел на него, изумившись тому, как быстро поменялось его настроение. Это был все тот же старина Штайнер. Он жизнерадостно улыбнулся.
Ну что же, сказал он, тогда будем жевать кору, как древние тевтоны.
Древние тевтоны тоннами ели жареную медвежатину, сообщил Ансельм, почесывая живот.
Верно, добавил Керн. И бочонками пили хмельной мед.
Даже если бы нам сейчас дали половину нашего обычного пайка, и то было бы неплохо. У кого-нибудь что-то осталось? спросил Штайнер.
Наступила неловкая пауза. Штайнер потянулся за своим ранцем, достал из него какой-то мешочек и бросил его на землю.
Сварите суп! приказал он. Бросьте в него тушенку и хлеб. Пусть два человека сходят за водой. Если не хотите идти к ручью, выройте ямку в земле. Только не пытайтесь ее пить, пока не вскипятите. Остальные отправляются за дровами.
Солдаты поднялись с земли и разбрелись выполнять приказы командира взвода. Стемнело. Штайнер выставил караул, и только после этого разожгли костер. Дрова были сырыми и нещадно чадили, однако это было к лучшему, потому что дым немного рассеял тучи надоедливой мошкары. Керн и Ансельм отправились за водой, захватив каждый по несколько котелков. Они зашли в болото далеко, насколько это было возможно. Затем вырыли квадратную яму, которая тут же наполнилась мутной грязной водой, от которой неприятно пахло. Керн недовольно сморщился.
Фу, гадость! То ли дело вода в родном доме, сказал он и угрюмо посмотрел в ночную темноту.
Ансельм искоса взглянул на него. Неожиданно он почувствовал, что Керн, в конце концов, не такой уж и плохой человек. Все их предыдущие ссоры показались ему бессмысленными. Он наблюдал за тем, как Керн наполнил котелки водой, и испытал огромное удовлетворение от того, что в эти минуты находится в лесу не один. Вскоре устроили ночной концерт бесчисленные лягушки, населявшие этот край болота. Их кваканье быстро сделалось невыносимым. Керн поднял голову.
Ты только послушай! произнес он. Закончив наполнять котелки, он выпрямился и произнес:Ну что, пойдем?
Ансельм кивнул. Стараясь не пролить содержимое котелков, они зашагали обратно.
К этому времени стало уже совсем темно. Слабый свет костра подсказал им направление. Дойдя до места ночевки, они увидели своих товарищей, сидевших возле костра, который был разведен в выкопанной в земле яме. Керн и Ансельм сели рядом с остальными. Штайнер сидел, прислонившись к стволу дерева. Возле него лежали Шнуррбарт, Крюгер и Мааг. Дитц о чем-то разговаривал с Голлербахом. Дорн устроился чуть в стороне и сидел, обхватив руками колени и устремив взгляд на огонь. Цолль и Пастернак были в карауле. Бодрость, которую Штайнер сумел вдохнуть в солдат всего несколько минут назад, куда-то улетучилась. Неуверенность на их лицах была столь же очевидна, что и усталость, от которой буквально разламывались их тела.
Керн повернулся к Ансельму:
Знаешь, чего бы я сейчас хотел? Я хотел бы заполучить бочонок водки! Ох, как бы я напился!
Но не более того, что вместило бы твое брюхо, заметил Штайнер. Он сидел, закрыв глаза и прислушиваясь к разговорам солдат.
Керну было боязно ввязываться в разговоры с командиром взвода. Однако он счел, что его неправильно поняли, и поэтому сказал больше, чем намеревался сказать сначала:
Ты просто не знаешь, сколько я могу выпить. После десяти бутылок я сблюю. Затем я уже готов выпить следующие десять, а потом еще и еще.
Остальные тут же навострили уши. В эти минуты хвастовство нисколько не улучшало настроение.
Вы только послушайте этого хвастуна! произнес Крюгер. Посмотрел бы я на него после первой бутылки. Я больше чем уверен, что за свою жизнь он больше всего выпил из бутылочки с соской.
Солдаты рассмеялись.
Керн сердито плюнул на землю.
Тебе ни за что не выпить даже половины того, что я выпил за свою жизнь. С водкой я справляюсь даже ловчее, чем с бабами.
Неужели? подался вперед Крюгер. И сколько же баб ты сможешь оприходовать за один раз?
Столько, сколько тебе и не снилось! многозначительно ухмыльнулся Керн. Теперь, когда разговор принял обычный оборот, несколько солдат устало зевнули. Однако Мааг не удержался от язвительного замечания:
Слыхали мы таких!
Керн притворился, будто не желает снисходить до объяснений. К этому его побудило присутствие Дорна.
Да врет он все! Вы только на его нос посмотрите. Такие носы бывают только у тех, кто еще не знает, что такое баба! подначил Керна Шнуррбарт. Это он просто бахвалится. Он, скорее всего, полагается на свои умелые руки
Пошел к черту! оборвал его разъяренный Керн. Если бы вы знали, сколько баб я поимел, то молчали бы в тряпочку!
Мааг с завистью посмотрел на него, вспомнив свой единственный опыт близости с женщиной. Для храбрости он немного выпил и отправился в публичный дом. Он заплатил деньги, и белокурая девушка отвела его в комнатку с красным ковром. Но там с ним случилась забавная история. Когда она потянула его на себя, былое возбуждение куда-то испарилось, и она ничем не смогла помочь ему. Он лежал, прижимаясь лицом к ее груди, и плакал. Наконец девица отправила его домой, забрав у него деньги. С тех пор он опасается, что такое может случиться с ним снова. Мысли об этом теперь сильно беспокоят его. Если такое случится у него с Моникой, то она обязательно найдет себе другого. Возможно, она уже так и сделала. Подумав об этом, Мааг почувствовал, как весь покрылся потом. Он попытался отвлечься и посмотрел на Керна, который в это время живописал свою последнюю интрижку с двадцатипятилетней вдовой фронтовика. Солдаты слушали его со смешанным чувством скептицизма и интереса. Дорн равнодушно отвернулся. Затем встал и, отойдя на несколько шагов, сел под деревом.
Шнуррбарт тем временем принялся разливать по котелкам только что сваренный суп, стараясь, чтобы всем досталось поровну. Оглядевшись по сторонам, он спросил:
Где Штайнер?
Крюгер пожал плечами:
Не знаю. Профессора тоже нет.
Мааг указал большим пальцем себе за спину:
Они, должно быть, где-то там.
Голлербах встал и зашагал в указанном направлении.
Значит, нам будет добавка! проворчал Керн. И поставил котелок себе на колено. Понюхав темный отвар, он принялся тщательно размешивать его. Суп был горячий. Проглотив первую ложку, он обжег рот и выругался.
Вкус, как у синильной кислоты, заметил он.
Крюгер усмехнулся.
Ты сначала сними сверху все дерьмо, посоветовал он.
Какое дерьмо? спросил Керн, подозрительно разглядывая содержимое своего котелка.
Крюгер покачал головой:
Это же надоон не может распознать дерьмо, когда видит его! Интересно, чем же тогда ты пичкал постояльцев своей гостиницы?
Почувствовав, что задета его профессиональная гордость, Керн прорычал:
Заткни пасть!
Какое-то мгновение Крюгер удивленно смотрел на него. Затем его лицо приняло решительное выражение.
Хочешь поскандалить? спокойно спросил он.
Керн заглянул в его холодные глаза и неожиданно испугался. Пробормотав что-то невнятное, он снова принялся разглядывать свою порцию супа. На этот раз он обнаружил плавающий на поверхности бульона кусочек мусора. Чувствуя тошноту, он торопливо вылил половину котелка на землю.
Похоже на сперму, проворчал он.
Надо было выловить эту гадость, посоветовал Мааг, быстро поглощавший свою порцию. Однако Керн окончательно потерял аппетит и поставил котелок на землю.
К костру вернулся Голлербах.
Что там? спросил его Керн.
Остальные прекратили есть. Голлербах пожал плечами:
Не знаю. Штайнер куда-то ушел. Пастернак говорит, что он прошел мимо него, не сказав ни слова.
Куда он ушел? спросил Крюгер.
Голлербах сел.
Черт его знает.
Наступила тишина. Было слышно, как шипят в огне мокрые дрова. Шнуррбарт повернулся к Голлербаху:
А где Профессор?
Спит, хотя, по словам Пастернака, скорее делает вид, что спит.
Он что, болеет? озабоченно поинтересовался Шнуррбарт.
Ему никто не ответил. Шнуррбарт почесал шею и задумался. Очередная безумная выходка Штайнера. Как обычно, бродит по ночному лесу, никому ничего не сказав.
Что будем делать? спросил Керн и, повернувшись, увидел мрачные лица товарищей. Мысль о том, что Штайнер может не вернуться, испугала его. Он перевел взгляд на бледное лицо Ансельма, который смотрел поверх костра на дальние деревья. Они все боятся, подумал Керн. Осознание этого еще больше усилило его собственный страх.
Может, поискать его? спросил он Шнуррбарта.
Тот швырнул в костер какой-то прутик, подняв сноп искр.
Где ты будешь искать его? вопросом на вопрос ответил он. Он вернется. Давай, смени Пастернака, приказал он Керну. А ты, он повернулся к Ансельму, можешь сменить Цолля.
Почему я? запротестовал Ансельм. Перехватив взгляд Крюгера, он заметил, что пруссак неожиданно перекатился на бок и, подобрав хворостину, через костер бросил ее в него. Ансельм увернулся лишь потому, что отпрянул назад и в сторону. Когда ветка ударилась о дерево позади него, он с яростным криком вскочил на ноги. Крюгер медленно поднялся с земли. Выражение его лица встревожило Ансельма, и его агрессия тут же улегласьКрюгер был в два раза выше и плотнее его. Он ограничился злобным взглядом и сказал, обращаясь к Керну:
Они уже чувствуют свою важность!
Керн поднялся, ничего не ответив ему.
Взвод провожал их взглядами до тех пор, пока они не растворились в темноте. Дитц повернулся в сторону Крюгера, который продолжал самодовольно улыбаться.
Почему ты всегда нарываешься на неприятности? с упреком в голосе спросил его юноша.
Верно, эхом отозвался Голлербах. Дитц прав. Зачем устраивать такое? Похоже, нам стоит беспокоиться совсем о другом
Хватит! оборвал его Крюгер. Нервы у него были напряжены до предела, и он уже был готов сцепиться даже с Голлербахом.
В дело вмешался Шнуррбарт. Он положил руку на плечо Крюгеру:
Успокойся. Надоело уже. Стоит Штайнеру отойти на десять минут, как вы готовы разорвать друг друга на клочки. Давайте спать, завтра будет тяжелый день.
Керн и Ансельм остановились метрах в двадцати от костра и вполголоса заговорили.
Ты представить себе не можешь, как мне надоело это дерьмо, произнес Ансельм. Я бы с удовольствием ушел от них. Подожди, этому хвастуну я когда-нибудь всыплю как следует.
Керн язвительно рассмеялся:
Во-первых, Крюгер слишком крут для тебя. Во-вторых, куда ты пойдешь? К русским?
Да лучше к русским, чем видеть рожи этих оболтусов, ответил Ансельм.
Керн прислонился к дереву и вздохнул. Через одинаковые промежутки времени его желудок давал о себе знать. Да, все-таки стоило поесть супу, подумал он. Нужно было подавить в себе отвращение и поесть. Керн достал из кармана носовой платок и шумно высморкался. На него сразу же набросился Ансельм:
Не шуми! Мы же в карауле!
Керн неловко запихнул платок в карман.
В карауле? Кого же мы караулим? проворчал он. Охраняем взвод от комаров? А кто сменит нас с тобой?
Я сейчас пойду разбужу Крюгера, мстительно пообещал Ансельм.
Керн усмехнулся:
Неужели он не обрадуется? Он сделал паузу. Он что собрался стать обер-ефрейтором?
Конечно, он и Шнуррбарт. Подошло их время получить очередные звания. Послушай, когда их повысят в чине, то и мы сможем распустить хвосты. Они все одинаковы. Стоит получить повышение, как тебе сам черт не брат. И так везде, снизу доверху. Мерзко все это. Вся армиямерзость. Ансельм замолчал и перевесил карабин на другое плечо. Сказанное взволновало его, но ему было трудно найти правильные слова, чтобы выразить свои чувства. На мгновение он вслушался в кваканье лягушек. Печальная музыка. С нами обращаются не как с людьми, подумал он. Именно. Они не считают нас людьми, подумал он. Мы для них лишь пушечное мясо, и ничего тут не поделаешь. Его мрачное настроение еще более усилилось.
Тем временем Керн задумчиво разглядывал лес. Порыв ветра шумно качнул ветви деревьев, и он невольно вздрогнул и вжал голову в плечи. Он завидовал остальным солдатам, которые в эти минуты лежали у костра и спали. Когда спишь, тебе нечего бояться. Ты можешь зажмурить глаза и накрыться одеялом с головой, как он делал когда-то во время грозы. Он неожиданно клацнул зубами, причем так громко, что привлек внимание Ансельма, который воскликнул:
Эй, что это с тобой?
Керн поспешил покрепче стиснуть зубы.
Да ничего особенного, процедил он. Холодно просто. Он покрутил головой. Знаешь, мне как-то не по себе. Ты только представь себе: мы находимся в чаще леса, посреди позиций русской армии.
Его нескрываемый страх заставил Ансельма издать короткий смешок. С огромным чувством превосходства он вспомнил, что Керн оказался на передовой всего две недели назад.
Все не так плохо, надменно заявил он. Я вот уже десять месяцев постоянно бываю в подобных переделках. Это же надо, без малого год. Нам приходилось бывать в местах гораздо хуже этого, похвастал он и, заметив, что Керн молчит и по-прежнему боится, покровительственно похлопал его по спине:Послезавтра все будет в порядке.
Однако его уверенный тон так и не разубедил Керна. Бывший хозяин гостиницы по-прежнему с тревогой всматривался в непроглядную тьму.
Как бы то ни было, но мы все равно в беде, вот что я тебе скажу, отозвался он.
Его заунывный тон придал Ансельму еще большую самоуверенность.
Послушай меня, снисходительно проговорил он. Мы с тобой до этого не очень-то ладили, но, скажу я тебе, если мы захотим, то сможем стать хорошими друзьями. Ты не беспокойся, все будет с нами в порядке. В его голосе зазвучали доверительные нотки. Знаешь, дружба, которая завязалась на фронте, остается навсегда. Я еще приеду к тебе после войны, то есть я хочу сказать, что приеду с моей девушкой. Мы могли бы провести отпуск в твоей гостинице. Идея, по всей видимости, показалась Ансельму привлекательной. Мы снимем комнату. Двойной номер. Господи, мне стыдно, что я не знал тебя до войны. Мы славно проведем время. Воодушевившись, он говорил еще долго, и Керн терпеливо слушал его фантазии