Парень хозяйничал на кухне. Пахло молочной кашей и кофе. Когда девушка показалась в проеме двери, он снимал с плиты маленькую кастрюльку, покрытую желтой эмалью с цветочками. Такой набор кастрюль был и у них с папой, и, наверное, в каждой семье. Там еще продолжала бурлить густая рисовая масса. Он бросил туда кусочек сливочного масла, а затем порезанное кубиками яблоко и перемешал. Татьянин желудок заурчал во весь голос. Хозяин обернулся.
Уже готово, улыбчиво сказал он и поставил на стол две тарелки, наполненные кашей. Кофе пьешь?
Девушка кивнула, усаживаясь за стол перед одной из тарелок. Она, как голодный хищник, облизнула губы, предвкушая вкусную трапезу, хоть и не знала, какой должна оказаться рисовая каша на вкус. На протяжении всей жизни она ела на завтрак геркулес на молоке, который отец готовил отменно. Татьяна обожала геркулес и не представляла свое утро без него. А здесь было что-то другое, неизведанное, но пахло вкусно. Она почувствовала себя юным исследователем и с любопытством набрала ложкой небольшую горку. Вкус поразил ее. Она и раньше ела отдельно рис, отдельно яблоки и отдельно пробовала молоко, но никогда вместе. Каша оказалась сладкой и нежной с легкой фруктовой кислинкой. Это было необычно для ее привыкших к овсяным хлопьям вкусовых рецепторов. Первые две ложки она посмаковала, как гурман.
Вскоре перед ней возникла и чашка с черным-черным кофе.
А что молока или сливок нет? с претензией спросила девушка, словно находилась на завтраке в отеле по типу «шведский стол».
Парень хмыкнул и достал из холодильника бутылку молока.
А подогреть? не замечая своей невежливости, Татьяна испытывала терпение гостеприимного бармена.
Он поджал губы, но подогрел молоко в маленькой чашечке в микроволновке.
Спасибо, довольно сказала она, вливая молоко в кофе.
Хозяин улыбнулся, глядя на ее счастливое лицо. Татьяна делала это не специально. Просто не знала, что можно и нужно по-другому. Ее так воспитали. Она привыкла быть принцессой в своей семье, ей во всем потакали, за ней превосходно ухаживали лишь для того, чтобы она ни на что не отвлекалась и старательно занималась балетом.
Он сел напротив нее и сперва сделал большой глоток черного кофе, только потом приступил к каше.
Приятного аппетита, весело пожелала девушка и отправила очередную ложку в рот.
Давно мне никто не желал приятного аппетита за завтраком, отметил парень немного с грустью. Спасибо. Тебе тоже.
Татьянин взгляд тут же уловил «холостяцкость» его квартиры. Когда-то ремонт здесь делался с любовью и вниманием, на которое способна только женщина, желающая обуютить домашний очаг, но давно. Сейчас светло-зеленые обои выцвели и отходили от стены. Целые клочки были содраны или испачканы чем-то некогда съедобным. С карниза на окно спускалась серовато-белая занавеска в цветочек, давность стирки которой установить уже было невозможно. Здесь царил относительный порядок. Вещи лежали на своих местах. В шкафчике со стеклянными дверями стоял праздничный хрусталь под толстым слоем пыли. Пыль лежала и на других редко используемых поверхностях. В раковине валялась посуда. Все остальное было нетронутым. Татьяна сделала вывод, что он пользуется кухней мало.
На столешнице гарнитура в ряд стояли бутылки с различными этикетками и наименованиями алкогольных напитков, что сразу выдавало его род деятельности. К холодильнику прикрепилась всего пара магнитиков и то рекламных, а не тех, что привозят друзья из своих отпусков. Не было никаких семейных фотографий, что ее удивило, ведь отец любил вывешивать их совместные снимки и специально для памятных событий купил пробковую доску. Эта же квартира хранила в себе только пыль и никаких следов семейной жизни.
Из декора на стене висело плоское блюдо для главного яства праздничного стола, наподобие заливной рыбы или пышного торта. Блюдо было стандартным, белым, с цветочным рисунком в центре и тонкими узорами на ободке. Интересным его делали уродливые линии, пронизавшие всю плоскость целиком, как шрамы, что остаются на вечную память. Его явно собрали из осколков, идеально ровно.
Татьяне стало любопытно, почему парню давно никто не желал приятного аппетита и где его родители.
Давно ты один живешь? как можно деликатнее спросила она.
Почти год. Как девушка меня бросила.
Он не поднимал глаз, фокусируясь на каше. Татьяна решила не продолжать тему. Она рассчитывала побольше узнать о его семье, а не о девушке, но сделала вывод, что родители не живут здесь еще дольше.
Что будешь делать? спросил он после минутной паузы.
Не знаю, она вздохнула и уставилась в магнит на холодильнике, рекламирующий доставку пиццы. Надо что-то придумать в свое оправдание и снова позвонить отцу.
Почему просто не сказать правду? парень искренне недоумевал.
Ты что?! Отец никогда мне такое не простит. Он меня и так не простит. А так вообще убьет.
Он деспот?
Нет, конечно, с чувством ответила Татьяна. Просто он меня очень любит. И переживает. И он в меня очень верил, все для меня делал, а я
Да, ты рассказывала вчера, кивнул бармен.
Девушка вытаращила на него миндалевидные глаза, отчего они стали казаться круглыми.
Не помнишь? он усмехнулся. Ты напилась и разрыдалась. И рассказала все про экзамен, про отца, про преподавателя и про Муравьеву. Про то, какая ты неудачница, про то, что у тебя, считай, не было жизни
Не продолжай, перебила Татьяна, покраснев.
От волнения она начала поглощать кашу с еще большим аппетитом и еще большими порциями, будто хотела заесть стыд, будто он плавал как раз на дне желудка и его надлежало замуровать в чем-то тяжелом, наподобие каши с яблоком, без возможности выбраться. Но это не помогло.
Татьяна доела кашу и запила ее кофе. Напиток оказался на вкус горьковато-пряным, разбавленным корицей и кардамоном. Он был ровно такой крепости, которая требовалась, чтобы взбодриться от похмелья. Она впервые задумалась о времени и посмотрела на классические круглые часы, что висели над дверью в кухню. Они показывали половину первого.
Я просто хотел сказать, что, возможно, какие-то вещи ты принимаешь серьезнее, чем нужно, парень вгляделся в Татьянино лицо. Твой отецне истина в последней инстанции, как и преподаватель или Муравьева. Даже если он так в тебя верил, ты ему ничего не должна. Он сам вкладывал в тебя свою веру, без гарантий и процентов. Ты делаешь так, как можешь. Ты ведь и так изо всех сил старалась. А там уж как получилось. Может, балет, действительно, не твое. И еще не поздно над этим задуматься.
Татьяна молча пила кофе, хмуря тонкие брови. Бармен посмотрел на нее со вниманием, ожидая реакции, но за утешающей речью ничего не последовало.
Пока не решишь, что делать, можешь оставаться здесь, спустя какое-то время сказал он. У меня сегодня как раз выходной.
Спасибо, тихо ответила девушка, улыбнувшись.
Завтрак они докончили молча. Парень, попивая кофе, читал новостную ленту в телефоне, а Татьяна глядела в окно. За ним стояла чудесная погода. От недельных ливней и след простыл. Небо расцвело во всей своей синеве. Только на горизонте плавали остатки вчерашних грозных туч, отливая фиолетовым. Деревья, пробудившиеся от долгой зимы, уже цветущие и зеленеющие, шуршали ветками друг о друга. Высыхающие дороги поблескивали серебром на солнечном свету. Окна отражали в себе зенитное солнце, приносящее в город лето. На улице начиналась новая жизнь. Все готовилось цвести и пахнуть.
При такой погоде грех было страдать и плакать. Все призывало двигаться дальше. Татьяна желала бы только знать, в каком направлении. Сейчас ей даже домой путь был закрыт. К ее счастью, вчерашний бармен, абсолютно незнакомый человек, оказался внезапно добрым и даже порядочным. Девушка редко встречала такое бескорыстное отношение. Отец всегда учил, что все мужики козлы, что им нужно только одно, поэтому стоит ими пренебрегать, манипулировать и получать от них лишь необходимое, включая секс. Татьяна и до сих пор в это верила, ведь не имела никакого опыта близких отношений с противоположным полом.
Но вот первый ее опыт ночевки вне дома, наедине в квартире с незнакомым парнем, по крайней мере, пока проходил хорошо. Она чувствовала себя здесь в безопасности, как минимум, не чувствовала от него угрозы. Он даже не смотрел на нее сейчас, а с интересом читал новости, медленно допивая кофе. Он ее накормил, позволил здесь остаться и не попросил ничего взамен. Он не походил на козла. Хотя его почему-то бросила девушка. Девушки, наверное, просто так не бросают. Значит, он тоже был чем-то плох.
Татьяна внимательнее присмотрелась к бармену. Он показался еще красивее, чем вчера. Парень был спортивен и здоров. Имел гладкую и бледную кожу. Губы, четко очерченные линией, не толстые и не тонкие, могли бы прописать в стандарте мужской внешности, если бы такой составили. Вел он себя самым обычным образом. Даже умел готовить. Каша показалась Татьяне вкуснее всех яств на свете, но, скорее, ее критичность в этом плане притупилась диким голодом, ибо она не ела ничего со вчерашнего обеда.
Мысли прервал яркий экран смартфона, неожиданно оказавшийся перед глазами. На нем высвечивалась красочная картинка с бытовым юмористическим посылом. Татьяна улыбнулась. Такое случалось с каждым. Парень тоже улыбался. Потом заблокировал телефон и, сделав последний глоток кофе, поставил грязные пиалу и чашку в раковину.
У нас самообслуживание, предупредил он, указывая девушке на ее посуду.
Я должна это помыть? переспросила она.
Ну, предполагается. Я, конечно, гостеприимный, но не настолько, он улыбнулся во весь рот и принялся мыть всю ту посуду, что уже валялась в раковине.
Образ прекрасного рыцаря в розовых доспехах распылился перед Татьяной.
Хозяин предложил ей посмотреть какое-нибудь видео на своем смартфоне, пока он занят мойкой. Она немного опешила. Во-первых, это был чужой телефон (мало ли там могло прийти какое-нибудь личное сообщение со всплывающим уведомлением), во-вторых, она не знала, что смотреть. До этого она всегда смотрела либо мультики (ей почему-то нравилась анимация любого качества и содержания), либо видео про балет. Но про балет ей сейчас не хотелось даже слышать, а смотреть мультики показалось постыдным, потому что подружки всегда над ней по этому поводу подтрунивали.
Нет, я просто посижу, девушка отвернулась к окну.
Ну, как хочешь, а я посмотрю что-нибудь, раз ты не хочешь.
Он включил на полную громкость видео блогера, который вещал новости художественного мира. Татьяна в искусстве не разбиралась, но почему-то слушала и пыталась что-то понять, несмотря на обилие слэнга и специальных терминов. Слуху просто деваться было некуда. Громкость телефона заглушала спокойные обеденные шумы города, доносящиеся сквозь приоткрытое пластиковое окно.
Спустя полчаса парень уступил место перед раковиной непрошеной гостье. Татьяна редко занималась домашним бытом, отец облагородил ее от этого, но за его гостеприимность и радушие она решила, что не станет возникать и спокойно помоет за собой. Вокруг раковины все намокло. Девушка опасалась испачкать футболку, поэтому стояла в не очень удобной позе, слегка выпятив зад и наклонив корпус на сорок пять градусов. Такое расстояние показалось ей безопасным от брызг. С усилием сдерживая отвращение, она взяла уже рваную губку для посуды, в которой еще остались маленькие кусочки пищиостатки с грязной посуды. Неизвестно, как долго эта посуда лежала в мойке и что это была за пища, но ничего не оставалось. Она сначала постирала саму губку, а затем вымыла ей тарелку. Дело оказалось несложным, ибо посуды было очень мало. Татьяна быстро справилась и в конце осталась довольна собой. Пальчики даже не сморщились от воды. Маникюр остался на ногтях таким же ровным и цельным.
После того, как вся посуда на кухне оказалась чистой, хозяин спросил:
Ну, чем займемся?
Он расставил ноги на ширине плеч, а руками уперся в бока.
Из развлечений могу предложить только секс, кино и мозаику. От первого думаю, ты сразу откажешься, но попытаться стоило.
Парень добродушно улыбнулся. Во взгляде не было никакого сексуального влечения, даже, наоборот, скорее, равнодушие. Он смотрел просто, без эмоций и пристального интереса. Татьяна сначала немного смутилась при слове «секс», но, оценив его простодушие и прямолинейность, не стала возмущаться и посмеялась.
А что за мозаика?
Хобби мое. Я собираю мозаику из осколков керамики. Сейчас как раз работаю над одним проектом. Заинтересовало?
Татьяна не была уверена, что хочет этим заниматься, но любознательность взяла верх, ведь она никогда не собирала мозаику и не видела, как ее делают. Никогда и не интересовалась этим. По городу, на станциях метро и в дизайнах интерьеров различных заведений она видела целые мозаичные полотна, изображающие масштабные действия или гигантские портреты, но ничто ее не восхищало. В академии им преподавали историю искусства, но ее это никогда не завлекало. Но первый вариант развлечения казался ей невозможным, а второйбанальным, потому девушка согласилась.
Татьяна последовала за барменом в комнату, где они спали. В квартире имелось еще одно помещение, на то указывала запертая дверь в коридоре. Возможно, это была лишь кладовая. Большая комната, очевидно, являлась всем одновременно: и спальней, и гостиной, и даже столовойна журнальном столике валялась грязная тарелка с вилкой. Парень предложил гостье посидеть в кресле, которое специально сложил, скинув покрывало. Он так и спал без постельного белья. Татьяна уселась с комфортом, обняв обеими руками декоративную подушку, пока хозяин готовил мозаику и инструменты.
В стеллаже напротив на глаза ей попалась большая коллекция DVD-дисков с фильмами, среди которых было много анимационных. Спросонок и с бодуна она приняла их за книги. Оказалось, что книг в этом стеллаже нет ни одной. Весь он был заставлен дисками с фильмами, дисками с играми и настольными играми, которых тоже собралась приличная коллекция. Она стала разглядывать названия, пытаясь найти то, что не смотрела. И заметила логику расположения всех дисков на стеллажепо жанрам и странам. Здесь присутствовала неплохая коллекция японской анимации, меньшая по количеству, но не по значимости коллекция французских мультфильмов, диснеевская и советская классика и много чего другого. Девушка нашла целых десять наименований, которые не видела. В настольные игры она играла мало, редко они собирались балетной компанией и играли в «Alias» или «Крокодила», но чаще всего все выбирали мафию, которая Татьяне совсем не нравилась, ибо ее обычно убивали на вторую-третью ночь, даже если она играла за мафию, потому что врать и манипулировать чужим мнением она не умела. Поэтому среди настольных игр ей попалось всего одно знакомое наименование. Среди видеоигрни одна.
У тебя неплохая коллекция мультфильмов, заметила девушка, когда парень показался в проеме дверей.
Это старые дивидишки. Я уже и сам про них забыл. В детстве много смотрел. Родители покупали. Давно уже не пересматривал. Надо выбросить, наверное.
Лучше мне отдай, подхватила Татьяна. Тут есть мультики, которые я не смотрела. Японские, в основном. А я люблю аниме. Что-нибудь в стиле Миядзаки.
Да можешь хоть все забирать, если нужно. Я и не думал, что кто-то еще пользуется DVD-дисками.
Жестом парень позвал ее следовать за ним во второе помещение, которое было заперто. Татьяна оказалась частично праванаполовину эта комната оказалась кладовой, а на другую половинумастерской.
Меньшая по площади, комната имела продолговатую форму и хорошо освещалась за счет окна. Вдоль обеих стен стояли трехуровневые стеллажи из необработанного дерева, на полках которых хранилась всякая всячина в коробках, ящиках и просто так. Один стеллаж был посвящен осколкам керамики, разложенным в тазики по цветам, в другом в небольших ящиках сгруппировались кусочки натуральных камней. Одну полку занимал еще один, похожий на стекло, материал для мозаики, но его было всего три цвета и, соответственно, три шкатулки. Снизу на стеллаже стояли ведра с разными, похожими на ремонтные, смесями. Все поверхности покрывали толстые слои пыли, более плотные, чем на кухне.
Вдоль другой стены хранились краски для разных материалов и покрытий, керамическая плитка, статуэтки и сервизы, а также холсты, сетки и большие толстые листы наподобие гипсокартонных панелей. На подоконнике красовалась голова Давида, а рядом деревянный макет человека, которому вручную можно было придавать различные позы. Татьяна видела такого в классе изобразительного искусства в академии.
На последнем стеллаже лежали инструменты: молотки, ножницы, пистолет для клея, пинцеты и многое другое, чему она не могла дать название. На нижней полке валялись карандашные портретные наброски листами и небольшие мозаичные картины, изображающие отдельные растения, фрукты или целые натюрморты. У стены на полу стояли в ряд холсты с масляными пейзажами. В углу, справа от окна расположился компьютерный стол с моноблоком и графическим планшетом. Стул, советский, деревянный, со спинкой и мягким потертым сиденьем был задвинут под стол. Под ним, как мусор, валялось несколько баллончиков аэрозолей.