Сыпал меленький дождик. Возле освещённых окон поблёскивали капельки. От дождя на улице стоял еле слышный шум, будто по сухому сену перебегали мыши.
Свет в агролаборатории потух, и только лампочка, укреплённая над дверью, освещала мокрые ступеньки. На крыльце появилась Дуся. Она запахнула полу пальто и, осторожно переступая по кирпичам, набросанным в лужу, перешла на тропинку. И Петя заметил, что косынка её так и осталась сбитой набок и держится на одной заколке.
«Надо ей деталь подарить», подумал он.
Как-то проезжий командир дал ему хрустальную призму от бинокля. Она всегда хранилась в левом кармане Петиных брюк. Это была удивительная призма: если сквозь неё посмотреть на человека, то из одного человека делается три, и все разноцветные.
Петя собрался было догонять Дусю, но услышал впереди разговор и остановился. Так и есть: к Дусе подошёл дядя Вася.
«Ну ладно, завтра отдам», решил Петя.
Кто это ходит? послышался испуганный голос. На крыльце с ведром стояла Лёля.
Я хожу. А что надо? грубовато ответил Петя.
Ах, вот это кто! обрадовалась Лёля. Иди сюда, под навес. Дождик ведь.
Мне такой дождикхоть бы что! усмехнулся Петя, но всё же поднялся на крыльцо. Ты куда?
Папа велел землю выбросить. Он сегодня не в духе. Его Евдокия Захаровна расстроила.
Сам он виноватый, сказал Петя. Вы только приехали и не знаете ёе вовсе. Она, гляди, всё умеет. И микроскоп налаживать, и на карточку сниматьвсё умеет. Таких, как она, у нас в деревне и нет вовсе.
И я умею на карточку снимать, возразила Лёля.
И рассказывает наизусть, как по книжке. Глаза закроет и рассказывает
И я умею рассказывать, упрямо перебила его Лёля.
Она всё знает. Она, наверно, столько же, сколько Клавдия Васильевна, знает Сказав это, Петя немного испугался и даже оглянулся вокруг. Нет, конечно, столько, сколько Клавдия Васильевна, она не знает. Но зато Клавдия Васильевна в волейбол не умеет играть, а Дуся ещё как умеет. Как стукнет, так и тама.
Ну и ладно, сказала Лёля, почему-то обидевшись. Я, если ты хочешь знать, тоже в волейбол умею. Только не хочу.
А когда она вожатой была, как у неё за нас душа болела! «Сколько, говорит, я с вами намучилась!» Вот я ей эту деталь отдам.
Он достал призму бинокля и с сожалением посмотрел на неё:
А себе я ещё такую достану. Верно?
Лёля молчала.
Ей эту деталь тоже надо. Верно?
Лёля обиженно дёрнула плечами, чтобы он отвязался.
На следующий день они встретились в классе словно незнакомые: даже не поздоровались.
Но, когда Клавдия Васильевна читала вслух книжку «Как закалялась сталь», Петя изредка поглядывал на Лёлю и заметил, что она тоже иногда косит на него глаза. «Всё-таки худо ей одной, без матери, подумал он, и обед готовить, и вёдра таскать».
Клавдия Васильевна закрыла книжку.
В классе было тихо.
Вы видите, ребята, начала учительница, как ярко в поведении Павла проявилась главная черта советского человека: преданность родине и Коммунистической партии.
Видим, сказал Коська, который во время чтения занимался игрой в пёрышки и ничего не слышал.
А теперь давайте побеседуем о том, какими мы с вами должны быть, какой у нас должен быть характер. Кто хочет сказать? Федя, ты подожди Ну, Толя.
Я хочу быть таким, чтобы ничего не бояться.
Ребята захохотали. Все знали, что Толятрус и даже на девчат ходит жаловаться учительнице.
Правильно, Толя! одобрила Клавдия Васильевна. Надо воспитывать в себе бесстрашие. Надо не бояться трудностей. Садись. Федя, что ты хочешь сказать?
Я хочу научиться любить своё дело, свою работу, проговорил Фёдор.
Верно. Это очень важно. Ну, еще кто? Подожди, Федя, ты только что говорил. Скажи-ка ты, Костя.
Костя встал, с трудом собираясь с мыслями. Он занимался тем, что привязывал косицу Лёли к спинке парты, и не успел ещё подобрать ответа.
Я хочу быть начал он, я хочу быть, Клавдия Васильевна А какой вопрос?
Такой и есть: кем ты хочешь быть.
Я хочу быть всё время весёлым.
Класс снова засмеялся.
Это хорошо, сказала Клавдия Васильевна. Конечно, надо быть жизнерадостным и весёлым. И ты ещё забыл добавитьвежливым.
И вежливым, с готовностью повторил Коська.
Поэтому отвяжи косу Лёли и извинись перед ней.
Костя с хмурым видом развязал узел банта и сказал: «Извиняюсь».
Спасибо, ответила Лёля, хватаясь за косы.
Надо отвечать не «спасибо», «пожалуйста», поправила её Клавдия Васильевна.
Пожалуйста, поправилась девочка.
Вот обожди, домой пойдём, я тебе покажу «пожалуйста», тихо посулил ей Коська.
Ну, ребята, кто ещё назовёт одну, очень важную черту характера советского человека? спросила учительница.
Класс озадаченно молчал.
Клавдия Васильевна взглянула на Петю и достала из портфеля газету.
Много лет тому назад, начала она, в тысяча девятьсот двенадцатом году, вожди нашей партии Ленин и Сталин начали выпускать газету «Правда», в которой говорилось о том, как добиться на земле счастья. Много раз царское правительство хотело уничтожить эту газету, закрывало её, но она снова начинала выходить под другим названием. Закроют «Правду»начнёт выходить «Путь правды». Закроют «Путь правды»начинала выходить «Трудовая правда». Ленин и Сталин меняли название газеты, но одно слово всегда оставалось в этом названии. Очевидно, учители народа придавали этому слову очень большое значение Но мы отвлеклись. Кто же назовёт ещё одну, очень важную черту советского человека?
Целый лес рук поднялся над партами. Только Петя сидел, опустив глаза.
Подожди, Федя, сказала учительница. Петя, а ты разве не знаешь?
Не знаю, хмуро ответил он.
А ты подумай.
Чего же думать, если не знаю.
Учительница развернула газету:
Ты видишь название, Петя?
Ну, вижу.
Какое?
Ну, «Правда».
Так какую же черту советского человека мы не назвали?
Надо правду говорить, громко подсказал Коська.
Не знаю, Клавдия Васильевна, упрямо повторил Петя.
Ну что же, тогда скажи ты, Толя.
Надо всегда говорить правду.
На уроках у Пети было плохое настроение. И когда Лёля пригласила его на свой день рождения, наступающий через три дня, он буркнул в ответ что-то невразумительное. Он подозревал, что учительница не случайно завела разговор о правде. Неужели она о чём-нибудь догадывается? Но, даже если и не догадывается, всё равно плохо. Надо сегодня же объяснить Дусе, что она ни в чём не виновата. А то будет реветь зря.
После обеда Петя долго разыскивал Дусю. Наконец он нашёл её на третьем поле. Она брала пробы грунта, и к ней подходили то агроном, то дядя Вася, то Голубов. Только вечером ока осталась одна, и Петя смог поговорить с ней.
Посмотрев, как Дуся делает маленькой лопаткой лунки в земле, он сказал:
Не надо копать.
Надо, Петя, отвечала Дуся.
Не надо. Хочешь, я тебе деталь дам? и он достал из кармана призму.
На что она мне, грустно улыбнулась Дуся, совсем не обрадовавшись подарку. Ты бы домой шёл. Поздно.
И ты домой иди. Не надо больше землю проверять. У тебя правильно было.
В голосе Пети слышались убеждённость и настойчивость.
А ты откуда знаешь?
А потому что потому что мы землю подменили.
Кто это «мы»?
Ну, я, в общем. С другого места накопал и положил агроному на стол. А его землявот она. Вся тут. И Петя достал из-за пазухи газетный кулёк.
Как же тебе не совестно баловаться? проговорила Дуся, ещё не полностью веря ему, но уже радуясь.
Не балуюсь. Мне надо было тоже землю проверить.
Зачем? Уж не посеял ли ты Чародейку?
Петя вздохнул, посмотрел на красное от вечерней зари небо, на кулёк, свёрнутый из газеты, и сказал:
Посеял. Пойдём, покажу. Только, гляди, чтобы никто об этом не знал.
Уже совсем стемнело, когда они подошли к полянке. Возле вскопанного участка сидел дежурныйДимофей. Сидел он не на скамейке, а прямо на земле, потому что недавно занозился на скамейке. Подмышкой у него торчала палка с верёвкой, похожая на ружьё.
Всё в порядке? спросил Петя, стараясь показать Дусе, как чётко у него поставлено дело.
Димофей не отвечал.
Да он спит! Петя потряс его за плечо. Какой же ты дежурный! Ты чего спишь?
Я не сплю, Димофей часто заморгал веками и испуганно уставился на Дусю. Я нарочно так сижу, глаза закрывши.
Никого не было?
Никого. Только вот тетя Дуся забралась.
Про тётю Дусю без тебя знают, это что за бумага?
Какая бумага?
На ружье на твоём.
На палке трепетал белый листочек. Петя сорвал бумажку и стал искать по карманам спички. Распахнув пальто, Дуся встала против ветра, и при свете спички Петя прочёл записанную большими печатными буквами фразу: «Всходы опылите препаратом ДДТ».
Это кто писал? спросил он Димофея с презрением.
Дежурный заревел.
На влажной земле виднелись глубокие следы больших сапог.
7. КТО НАПИСАЛ ЗАПИСКУ?
Колхозный сторож, дедушка Егор, сильно удивился, если бы в эти дни невзначай забрёл на полянку.
На том месте, где в прошлом году стоял шалаш и были воткнуты две рогатины, чтобы кипятить чай, он увидел бы ограду из проволочных сит, а за оградойвсходы на рыхлой земле: двадцать бархатистых изумрудных пучков, доверчиво протянувших свои ладошки ветерку и солнцу.
Он увидел бы длинную скамью со спинкой, вкопанную у кустов, фанерный крашеный щит, на котором висели объявления, расписание дежурств и приказы по пятой полеводческой бригаде, портрет Мичурина и разноцветную картинку с изображением множества жуков и личинок. Эту картинку Лёля выпросила у папы и принесла на участок, чтобы все знали, каких вредителей сельского хозяйства надо уничтожать.
Дедушка увидел бы доску с надписью: «Посторонним сюда ходить строго воспрещается», укреплённую на шесте, и ниже доскижестяную таблицу с изображением черепа, которая недавно исчезла с трансформаторной будки.
Но дедушка Егор, стороживший теперь у амбаров, ни разу не заходил на полянку.
Ребята поняли это, как только начали разгадывать, кто написал записку.
За пропажу сит, которые дедушка Егор не смог укараулить, ему сильно попало от председателя, и если бы дедушка хоть раз пришёл на полянку, он, конечно, порушил бы забор и снёс сита на место. И запискане его рук дело: все знали, что дед до сих пор писал с ятями и твёрдыми знаками.
Дуся тоже не могла написать записку. Если бы она раньше знала про опытный участок, то сразу бы догадалась, зачем Петя подменил землю. Почти все ребята подозревали, что на полянке побывал дядя Вася. Для таких подозрений были основания.
Два дня назад, когда Толя и Коська набрали из кучи, лежащей возле фермы, ведро извести и понесли на свой участок, дядя Вася их выследил.
Коська заметил его, когда прошёл весь сад и приблизился к кустам, за которыми скрывалась полянка.
Назад не оглядывайся, сказал он Толе. За нами идут.
Кто? испугался Толя.
Дядя Вася. Не оглядывайся. Если он узнает, что с фермы известь взяли, ох, тебе и будет!
Почему это мне? Ты брал.
Я всего горсти две взял, а ты полное ведро насыпал.
Так ведь ты велел сыпать!
Мало ли что велел. Это общественная собственность. Да ты не бойся. Я тебя выручу.
Дядя Вася подошёл к ребятам и молча остановился, уперев руки в бока.
Вот какой у нас дядя Вася, сказал Коська. Всегда раньше всех на работе.
Заведующего фермой довольно часто хвалили на правлении, а один раз даже на районном совещании животноводов, и он, нисколько не подобрев от Коськиного замечания, строго спросил:
Куда это вы известь таскаете?
К яблоням, отвечал Коська, глядя на него большими голубыми глазами. Стволы белить велели.
Пусть председатель со склада выписывает известь для стволов. А с фермы брать запрещено. Порядок надо соблюдать. Ясно?
Ясно, быстро согласился Коська. Это правда: нет у нас никакого порядка. Только на ферме порядок.
Ну, то-то, сказал дядя Вася, несколько смягчившись. Глядите, чтобы нам с вами не возвращаться к этому вопросу.
Он закурил и пошёл обратно. Видно, всё-таки ему нравилось, когда хвалили ферму.
Чуть-чуть не засыпались, проговорил Коська. Спросил бы, где помазок, и всё. Помазка-то у нас нету.
Толя захохотал, но спохватился и оглянулся. И хорошо сделал, что оглянулся. Вдали стоял дядя Вася и смотрел на него, уперев руки в бока. Ребята схватили ведро и стали петлять между яблонями. Наконец, дяде Васе надоело торчать на ветру без толку, он снова закурил и пошёл куда-то, наверно, на ферму. Но кто его знает, какие у него в голове были мысли! Может быть, он только сделал вид, что пошёл на ферму, а сам потихоньку начал разведывать, куда бегают ребята.
Как только об этом случае стало известно в пятой полеводческой, Петя поручил Коське выяснить, какой номер сапог носит дядя Вася, и доложить на общем собрании бригады.
Собрание состоялось в начале маяв день Лёлиного рождения. Вся бригада была в сборе. Пользуясь случаем, Лёля пригласила всех присутствующих в гости, предупредив при этом не без задней мысли, что подарков можно не приносить. Ребята сидели рядком на скамейке. Только Димофея, чтобы он сильнее чувствовал свою вину, посадили на то самое место, где он спал, когда появилась записка. Но Димофей не очень расстраивался: во время собрания он обстругивал деревянный ствол своего ружья и работал с таким увлечением, что насорил стружкой по всей поляне.
Фёдор вёл протокол.
Коська сообщил, что промерил след сапога дяди Васи в ящике, поставленном возле двери коровника для дезинфекции, и оказалось, что человек, пробравшийся на полянку, носил сапоги номера на два больше.
Дело запутывалось.
Толя намекнул на Клавдию Васильевну, но все закричали, что у Клавдии Васильевны нет ни одной пары сапог и что она всегда носит ботики, и даже в самую грязь, осенью, приходила в ботиках помогать копать картошку.
Остаётся один человек, хладнокровно проговорил Фёдор. Александр Александрович.
Все повернули головы к Лёле.
Я папе ничего не говорила, торопливо сказала ока.
Ты только не ври, предупредил Фёдор.
Я никогда не вру.
Наверно, проболталась.
И не проболталась.
А ну, посмотри в глаза. Ясно. Проболталась. Больше можешь не смотреть.
Ясно, проболталась, подтвердил Димофей, обстругивая свою палку.
Лёля растерялась.
Петя, чего они? спросила она дрожащим голосом. Я совсем ничего не знаю.
Скажи собранию всю правду, проговорил Петя, отворачиваясь, чтобы не видеть с надеждой обращённых на него глаз. Тебе же лучше.
Ты тоже не веришь? тихо спросила она.
Сознайся, тебе же лучше, проговорил Димофей.
А тебя не спрашивают! с раздражением одёрнул его Петя. Гляди, сколько насорил. Сейчас же прибери стружку!
Димофей обиженно засопел и стал ползать по траве. Вдруг он вскочил на ноги и закричал так, как будто увидел гадюку:
Петя, гляди-ка!
Чего ещё?
Опять записка.
Где?
Вот она, Димофей показал на куст и попятился.
И правда, на прутике куста за скамейкой белел листок бумажки, совершенно такой же, как и прежний, и на нём такими же крупными печатными буквами было написано: «Удобрения перед подкормкой надо перетереть и смешать с землёй».
Сами знаем, что надо перетереть! сказал Петя, словно непрошенный советчик стоял где-нибудь здесь, за кустами.
Ну, вот теперь всё ясно? заключил Коська после того, как все ребята осмотрели записку. Ясно, что писал Александр Александрович. Я слышал, как он шумел, чтобы калийную соль перетирали
Но я же не говорила ему! воскликнула Лёля.
Значит, выходит, я говорил?
Дело ясное, сказал Федя.
Дело ясное, подтвердил Димофей, снова принимаясь за работу.
Лёля презрительно мотнула головой, отчего косички её смешно вскинулись вверх, и проговорила:
А если вы не верите, так я уйду, и всё.
Она спрыгнула со скамейки, немного помедлила. Но никто её не удерживал. Тогда она дрожащими пальцами сняла со щита картинку, изображающую жуков и личинок, свернула в трубку и торопливо, пока ребята не успели заметить слёз на её ресницах, стала пробираться сквозь кусты в сад.