В порядке ведения Первоепрошу граждан не дымить!.. Степан Иванович, это персонально относится к вам!.. Второепрошу задавать товарищу лектору вопросы.
Вопросов было задано много. Ученик шестого класса Ваня Смычков спросил: не собираются ли наши летчики на ракетных самолетах махнуть на Марспосмотреть на эти самые каналы? Если собираютсябудут ли брать пассажиров-добровольцев? А если будут брать пассажиров, то где будет происходить запись, в области или в Москве? Над вопросом Вани Смычкова зал смеялся минут пять. Раздавались возгласы:
Кланяйся там, на Марсе, Ванечка!
Дядя Степан, его все равно не запишут лететь на Марсу него по географии двойка.
Михаилу Петровичу лекция понравилась. Он достал из портфеля свой дорожный блокнот и отметил карандашом: «Цен. оп. Утр. зари. Устр. лекции. Уч. Коркинхор. лект. Жив. инт. колх. Похвалить, рассказать культпрос. Носову».
Сидевшая рядом с Михаилом Петровичем пожилая колхозница в городском кокетливо-ярком шерстяном платочке, подвязанном под подбородком, покосилась на его портфель и сказала шепотом:
Вы из района, товарищ, извините, конечно, или из области?
Из области!.. значительно сказал Михаил Петрович.
Обследуете нас или как?
Смотрю кое-что!
Вы бы нашу кооперацию посмотрели
Я больше по культурно-просветительной части. А что у вас в кооперации, плохо разве дело идет?
Дело идет, как на Марсе, загадочно сказала колхозница, туману много, а гвоздей, скажем, нет. Да вы зайдите в нашу лавкусами увидите все. С народом потолкуйте.
Загляну! согласился Михаил Петрович и отметил у себя в блокноте: «Загл. в сельпо. Пог. с нар.».
Ночевал Михаил Петрович у заведующего клубом. Тот накормил гостя из области великолепным лещом собственного улова, жаренным в сметане, с картошкой и зелеными помидорами.
Михаил Петрович с жаром говорил за ужином о задачах культурной работы в деревне и так хвалил хозяина за инициативу, что тот стал совсем багровым от смущения и почему-то все время старался перевести разговор на ловлю лещей.
Этот учитель Коркинхороший лектор. Вы вообще смелее их привлекайте! говорил Михаил Петрович, жестикулируя вилкой.
Само собой, отвечал заведующий клубом. А они, знаете, такие хитрые! Их сразу не возьмешь!..
Кого? Учителей?
Нет, лещей! Самая хитрая рыбина на свете!
Лещэто, конечно, вещь! Так вот, друг мой, вы вообще глубже берите Не плавайте по поверхности
А лещ, он всегда на глубине! На поверхности это только плотву можно взять или окуньков молодых.
Я вам не про рыбную ловлю говорю, а про культработу!
Само собой, само собой!
Выспался Михаил Петрович отлично, на очень чистой и удобной постели, встал рано, напился молока со свежим ржаным хлебом и пошел вместе с завклубом погулятьпосмотреть колхозные угодья.
Колхоз был крепкий, хороший. Печать достатка и хозяйственной силы лежала на всем. Денек был тоже погожий, ясный. И Михаил Петрович, шагая по крепко укатанной дороге, мимо старого помещичьего парка, в котором столетние дубы и могучие ветвистые липы шептались о чем-то между собой, чуть шелестя листьями, впал в состояние умиления.
Хорошо! говорил он своему спутнику. Все у вас хорошо! Молодцы!
Потом завклубом ушел по своим делам в дальнюю, третью, бригаду, а Михаил Петрович отправился «загл. в сельпо», как было записано у него в блокноте.
Однако лавка сельпо оказалась закрытой. На дверях висело рукописное объявление «Закрыто на ремонт». Михаил Петрович, нагнувшись, посмотрел в окошко и увидел пустые полки, забрызганные известкой, и маляра, стоявшего к нему спиной и усердно махавшего своей кистью.
«Чистоту наводят! подумал Михаил Петрович. Ну что же, хорошо! Где же тут туман?! Никакого нет тумана. Сельская лавка должна быть чистой, уютной».
Над ухом областного работника кто-то деликатно кашлянул. Михаил Петрович обернулся и увидел хилого рыжеусого мужчину в коричневом кожаном картузе и сильно потертой куртке.
Купить что хотели или просто так желали полицезреть? медовым голосом спросил рыжеусый.
Так просто, собственно А вы что, имеете отношение к местной кооперации?
А яона и есть, местная кооперация, улыбнулся рыжеусый, Трифонов Николай Васильевич Если интересуетесь нашей работой, то у меня все цифры приготовлены. По товарообороту и так далее Процент выполнения и прочее. Пройдемте в сельсовет, поскольку у нас капитальный ремонт.
В сельсовете кооператор усадил Михаила Петровича за пустовавший стол зампреда и, заглядывая поминутно в какую-то ведомость, стал пулеметной скороговоркой сыпать цифрами и процентами.
Через пятнадцать минут у Михаила Петровича от всех этих «процентов выполнения» позеленело в глазах, а в правом виске появилась ломящая боль.
А вот как у вас, скажем, с гвоздями дело? перебил он Трифонова.
С гвоздями, гвоздь вопроса не в нас. Гвоздь вопросав базе! быстро ответил Трифонов и опять опрокинул на голову областного работника целый ушат «процентов выполнения».
Потом к Михаилу Петровичу подсел председатель сельсовета и заговорил с ним о своих делах, потом подошли другие местные работники, а потом настал вечер, подкатила присланная из района «эмка» и надо было ехать на станцию. «Пог. с нар.», как было записано у Михаила Петровича в блокноте, что означалопоговорить с народом, он так и не успел.
Через час Михаил Петрович уже сидел в колхозной чайной возле станции, ел яичницу с зеленым луком и рассказывал свои впечатления о поездке в «Утреннюю зарю» пожилому, с обильной проседью в бороде и усах, хитроглазому человеку в ватнике, сидевшему с ним за одним столом.
Превосходный, знаете, колхоз! говорил Михаил Петрович. Работа кипит, словно в муравейнике. Честно люди работают, честно.
Колхоз-то крепкий! сказал седобородый.
И все у них в деревне ладится! Возьмите культурную работу. Этот заведующий клубомкак его? Иван Дреминпревосходный, инициативный работник!..
Лодырь он превосходный, Ванюшка Дремин, вот он кто, хоть и приходится мне племянником! резко сказал седобородый.
Позвольте, он же такие интересные лекции устраивает!
За три месяцапервую по случаю вашего приезда. Учителя к нему сколько раз приходили, предлагали и то и се, а у него в голове одни лещи. Работать-то он может, только его поругать надо как следует, критику на него навести.
Михаил Петрович вспомнил, как безудержно хвалил он за ужином красневшего от смущения Ивана Дремина, и ему стало неловко.
Кооперация у них тоже ничего работает, сказал он не совсем уверенно, ремонт сегодня начали капитальный. Это правильно. Сельская лавка должна быть чистой, уютной.
Да уж чистота у них такая, как на том свете в аптеке! сказал седобородый и, странно улыбаясь, поднял на Михаила Петровича свои лукавые желтые глаза.
Что вы хотите сказать собственно?
Хочу то сказать, что они уже третий раз за лето красят свою лавку. Как кто приедет из области или из Москвы, так Николай Васильевич Трифонов сейчас же за мной посылает: Филипп Игнатьевич, пожалуйте, дескать, к нам производить предупредительный ремонт. По случаю вашего приезда тоже был произведен предупредительный. Тем более, что вы на «эмке» приехали райкомовской.
Я что-то вас не понимаю, растерянно сказал Михаил Петрович.
А что же тут непонятного? Николаю Васильевичу неинтересно, чтобы приезжий человек попал в его лавку да посмотрел на все их безобразия. Мало ли что может быть. Еще в газетке пропишут! Вот он и закрывает лавку на ремонт, как кто приедет.
А разве у них того безобразия?
Безрукий народ. Тык-тык, а толку нет. Я думал, вы зайдете в лавкуя бы все вам рассказал.
И что же, ассортимент у них плохой?
Какой у них сортимент! Окорок капусты да кочан ветчины. Стекольный завод рядом, а стекла не достать. Гвоздей не бывает! Спичек и то с трудом достанешь. Одна соль да керосин. А поезжайте в Смолкино в кооперациюотсюда двадцать километров, там все есть!
Но ведь процент выполнения плана товарооборота у Трифонова высокий Вот у меня записано тут «проц. вып. 95».
«Проц. вып.», может, у него и есть, а товару, какой нужен колхознику, нету!
Сидя в вагоне и слушая стук колес, Михаил Петрович думал о том, что его в сущности провели, как мальчишку, и ему было мучительно стыдно.
«Собственно говоря, какую же пользу принесла делу, колхозникам моя поездка в деревню? размышлял, казнясь и мучаясь, Зайцевский. Никакой!.. Хужеона принесла вред».
Он извлек блокнот, жирно перечеркнул все свои заметки и написал:
«В след. раз больше встр. с нар., присл. к гол. прост. людей. Изжить свое телячье благодушие!..»
1950
Легкий экзамен
Леночка Полякова, студентка одного московского института, сидела у себя дома и завтракала. Мрачно поглощая вкусные вареники со сметаной, она горестно говорила своей матери, Варваре Васильевне:
Ох, мамочка, дорогая, чует мое сердцепровалю я послезавтра физическую химию!
Ну, почему ты должна ее провалить, почему?
Потому что он очень придирается, наш Куликовский. Мы его все боимся, как огня!
Если человек знает предметему бояться нечего! А тызнаешь, Ленка, не выдумывай!
А если у человека предчувствия какие-то нехорошие? призналась Леночка. Вот сегодня всю ночь снилось, будто я спускаюсь на лыжах с высокой-высокой горы, а внизуяма. Я еду и думаю: только бы не в яму! И вдругбах! прямо туда! Просыпаюсьна полу! Вот что он со мной делает, профессор Куликовский!
Стыдись, Лена!.. Твое счастье, что отца нет в городе, он бы тебя так высмеял с этой ямой!
Я, конечно, не верю ни в какие предчувствия! поспешила заявить Леночка. Но ведь вот странно: перед органикой мне ямы почему-то не снились! Даже кусок в горло не идет! жалобно прибавила Леночка, кладя себе на тарелку новую порцию вареников.
Материнское сердце остается материнским сердцем. После ухода Леночки Варвара Васильевна сама стала нервничать. Ей уж казалось, что Леночка очень похудела, побледнела, что нервы у нее никуда не годятся и что нужно немедленно «принимать меры». Но какие?! Не может же она, Варвара Васильевна, пойти и сдать за дочку эту проклятую физическую химию, когда она, Варвара Васильевна, арифметику и ту позабыла! Отложить экзамен «по состоянию здоровья»? Невозможно, да и обиднопоследний экзамен!
Эти тревожные мысли были прерваны приходом Матильды Яковлевныпримечательной особы, которую все ее многочисленные знакомые называли «скорой помощью».
Матильде Яковлевнеза пятьдесят, но она утверждает, что ей «сорок с небольшим кусочком». Это плотная, крепко сколоченная, румяная женщина с голубыми навыкат глазами и размашистыми неукротимо энергичными движениями.
Сказать, чем она занимается, трудно, потому что Матильда Яковлевна занимается всем: помогает желающим обменять жилплощадь и путевки («нервную» на «желудочную»), сторожит пустые квартиры в дачное время, мирит поссорившихся супругов (а иногда ссорит их) и выводит пятна на брюках и юбках с помощью какого-то секретного, ей одной известного снадобья.
Проницательная «скорая помощь» сейчас же заметила, что у Варвары Васильевны на душе неладно. Узнав причину тревоги, она почему-то обрадовалась и сказала:
Ну, Варвара Васильевна, голубушка, вам просто повезло, что я к вам сегодня приехала. Я же отдыхала прошлым летом в Кисловодске с Сергеем Сергеевичем Куликовским. Святой человек! Очень современный. И так любит молодежь!.. Я сегодня же поеду к нему и попрошу за Леночку. Не имей сто рублей, а имей сто друзей!..
Постойте, Матильда Яковлевна! испугалась Варвара Васильевна. О чем вы будете с ним говорить?
Уж я знаюо чем и как с ним надо говорить. И пусть Леночка не волнуется. Это будет для нее самым легким экзаменом. Я ей это гарантирую, яМатильда Яковлевна!.. Он очень многим мне обязан, профессор Куликовский: он все для меня сделает. Что вы так смотрите на меня? Если б вы видели пятно у него на пиджаке, которое я вывела, вы не сомневались бы ни одной секунды! Он меня иначе как чудотворцем и не зовет. Можете мне в глаза плюнуть, если он будет держать Леночку больше пяти минут на экзамене!..
Лучше все-таки не говорите с ним! Леночка узнает Нехорошо получится.
Леночка ничего не узнает. Положитесь на меня!
В тот же вечер энергичная «скорая помощь» нанесла визит Куликовским. Профессор занимался у себя в кабинете.
Моложавый, подтянутый, в очках с золотой оправой, делавших его лицо несколько сухим и строгим, он встретил Матильду Яковлевну приветливо.
А, «чудотворец», здравствуйте! сказал профессор, поднимаясь из-за стола. Чем могу служить?
Сергей Сергеевич! с чувством произнесла «скорая помощь», молитвенно протягивая сложенные вместе руки. Умоляю, помогите!
С удовольствием, Матильда Яковлевна!.. Сколько вам нужно?
Боже упаси, я не об этом!.. Сергей Сергеевич, у меня есть дальняя родственница, студентка вашего институтаЛеночка Полякова.
Профессор Куликовский нахмурился, вспоминая.
Полякова! Есть такая Немножко «мамина дочка», но ничего. Не плохая девушка.
Чудесная, профессор!.. И так любит вашу эту химическую физику.
Физическую химию, вы хотели сказать?!
Вот, вотее физическую химию!.. Умоляю вас профессор!.. Обратите на Леночку внимание! Она так волнуется, бедняжка!.. Боже мой, профессор, ваш пиджак, как новый! Даже намека на мое пятно нет!.. Помогите ей!.. Сделайте так, чтобы она не волновалась!.. Вы меня понимаете?
Понимаю! серьезно сказал профессор Куликовский.
На нее жалко смотреть, на нашу Леночку, так она изменилась! «Я, говорит она, не человек сейчас». Помогите ей стать человеком, профессор!
Это мой долг, Матильда Яковлевна! сказал Куликовский.
Вот, вот! Как это сделать, профессор, я не знаю, не мне вас учить. Но ведь мы все были молодыми, все сдавали экзамены все сажали пятна!..
Хорошо, Матильда Яковлевна, я понимаю, что вы хотите, я помогу ей сказал Куликовский, и по тому, как смягчилось его лицо, «скорая помощь» поняла, что ее просьба дошла до сурового профессорского сердца.
Наступил день экзаменов. Варвара Васильевна и Матильда Яковлевна сидели рядом на диване и, нервно вздрагивая при каждом стуке, ожидали Леночку. Наконец, раздался знакомый продолжительный звонок, и Леночка, бледная, в небрежно сдвинутом на затылок берете, появилась на пороге комнаты.
Ну как, сдала? спросила дочку Варвара Васильевна.
Сдала! сказала Леночка и, обняв мать, закружилась с ней по комнате в каком-то невероятном вальсе.
«Скорая помощь» смотрела на них довольная, гордая, и на лице у нее было написано: «Вот видите! Что я вам говорила?»
В полном изнеможении Леночка упала на кресло и вытянула нош.
Мама, но что это был за экзамен! Он меня сорок пять минут гонял! По всему курсу. Как зайца!
Леночка перевела дух.
Других спрашивал десять минут, а то и пять. А менясорок пять! Целую вечность!.. Вот она, яма-то!.. А главное, что потом было!.. Уже после экзамена он мне вдруг говорит: «Не удивляйтесь, что я вас так долго спрашивал, я только выполнил просьбу вашей родственницы». «Если, говорит, вы любите мой предмет и действительно хотите стать настоящим человеком, вы должны, во-первых, его знать хорошо, а во-вторых, не волноваться, если знаете». В общем, целое нравоучение!.. Мама, кто с ним обо мне говорил? Неужели ты?..
Честное слово, Леночка, не я! залепетала Варвара Васильевна. Понятия не имеюкто! Какое-то недоразумение!..
А впрочем, мне теперь уже все равно! объявила Леночка, поднимаясь, и вдруг пропела:
Сдала, товарищи, сдала!
Когда Леночка ушла к себе, Варвара Васильевна посмотрела на «скорую помощь» уничтожающим взглядом и сказала:
«Я вам гарантирую, что это будет для нее самый легкий экзамен». Кто мне это говорил?.. Что стоят ваши гарантии, Матильда Яковлевна?
Лицо у «скорой помощи» было несчастное, растерянное и выражало досаду и отчаяние. Такое выражение лица бывает у человека, опоздавшего на поезд, когда, размахивая тяжелыми чемоданами, он бежит по вокзальной платформе. А зачем бежити сам не знает: во-он где уже насмешливо мелькают красные огни хвостового вагона!
Матильда Яковлевна прижала носовой платок к увлажнившимся глазам.