Все молчали. Только Будько хмыкнул, резко отодвинул впереди себя стул.
Йихав до Хомы, а зайихав до кумы. Шуткуешь, товарищ Радин?
Я говорю серьезно. Могу, правда, пойти на компромисс: за самовольные действия бригадира предупредить, а за поиски резервов премировать.
В кабинете стало непривычно тихо. Все, кто открыто, кто исподволь, посматривают в сторону Будько. Тихон не побоится сказать, что думает. Тихон главный сталеплавильщик завода, ему и карты в руки.
Я тут анекдотик один припомнил, глухо начал Будько, тяжелым взглядом скользя по лицам присутствующих. У молоденького бомбардира во время шторма сорвало с креплений пушку. Матросик, рискуя жизнью, сумел накинуть на пушку аркан, с помощью товарищей закрепил ее на прежнем месте. Английский адмирал Нельсон снял со своей шеи золотой крест и наградил матроса за мужество. Наградил, а затем приказал повесить его на рее, за недосмотр. У нас аналогичный случай с той лишь разницей, что тут не корабль и наш уважаемый начальник не адмирал Нельсон.
И все-таки я оставляю за собой последнее слово! Радин посмотрел на Дербеневу. Она сидела, низко опустив голову, видимо, ждала: назовет ее Радин или нет. А он знал, что Надежда союзник, молчаливый союзник.
Технология отработана институтом, негромко заметил начальник планового отдела, к тому же цех медленно осваивает проектную мощность. Он набрался смелости. Со временем развернем массовый поиск, а пока
Странные у вас, товарищ Радин, понятия о руководстве, вы, оказывается, благодетель, отец родной. Кого хотите милуете! Кого хотите казните! Будько всем своим видом показывал: терпение лопнуло, готов идти «на сечу», подняв забрало. Настаиваю: Бруно следует наказать строго. И пункт подходит «за нарушение технологической инструкции».
Радин понял несложный маневр заместителя. Будько дождался подкрепления, открыл беглый огонь, оставив Шарапова в прикрытии.
Я попросил бы не забываться, товарищ Будько! Голос Радина звенел, как струна. Я не благодетель, а начальник цеха!
По штатному расписанию! съязвил Будько.
Да, милая у вас обстановочка! Шарапов покрутил бритой головой.
Товарищи! резко поднялась с дивана Надежда и кинула взгляд на Радина. Дайте возможность вставить словечко женщине. Я считаю, что и действия Бруно, и доводы начальника цеха в общем логичны и убедительны. Разрешите, я проанализирую плавки бригады Бруно, завтра на оперативном совещании внесу ясность. Стоит ли ломиться в открытую дверь?
Радин поблагодарил Надежду взглядом, и она поняла это. Как тактично она поддержала Бруно, да и вот сейчас его самого. С ним происходило что-то странное: он видел Будько, капельки пота на его переносице, багровые жилки вокруг глаз, а слов не слышал. Взволнованно думал о Надежде. Любит ли она его? И не смешон ли он, когда все чаще и чаще представляет ее рядом. Нет, так нельзя, и Радин заставил себя переключиться на другие мысли. Было все это утром, а сейчас Радин попытался сосредоточиться на том, что говорил Будько. Все происходящее на оперативке показалось нежизненным, надуманным. Во всяком случае, Надежда выглядела как-то чуждо в этой прокуренной комнате, где грубо, тяжело, по-мужски решались совсем не женские дела. К этой мысли Радин приходил не раз во время совещаний, оперативок, сменно-встречных собраний, осторожно останавливая взгляд на диване, где рядом с Будько сидела Надежда тоненькая, серьезная, в грубой куртке, застегнутой на все пуговицы.
Радин передернул плечами, словно его сыростью охватило. Будько чего-то ждет от него? И он сказал голосом, лишенным интонаций:
Товарищ Дербенева! Тщательно проанализируйте химический состав чугуна, время продувки, количество присадок, словом, сами понимаете. И не только у Бруно, во всех трех бригадах. Сделайте сравнительные выводы, а потом поговорим конкретно о бригаде Бруно. Продолжим оперативку. У меня еще одно предложение. Начальнику цеха незачем постоянно вмешиваться в оперативную работу, он не толкач, как думаете?
В кабинете воцарилась тишина. Лишь, посапывая, дышал Будько. Люди переглядывались: что бы это могло значить?
А кто, извините, будет принимать рапорты? спросил старший мастер.
Начальники смен. Я стану спрашивать с них, они со старших конверторщиков, а те с бригады. Вот и будет круговая порука, или, приятнее назвать, личная ответственность. Кстати, попрошу всех специалистов, без исключения, разработать личные творческие планы на полугодие. Впредь будем считать их творческим паспортом инженера, главной характеристикой. Нет возражений? Принимается. У кого есть вопросы? Предложения? Пожалуйста, кадры!
Инспектора по кадрам слушали плохо. Обычное дело. Сколько за сутки уволилось, сколько зачислено. По существу, оперативка закончилась. Кадровик собрал листочки с записями, тасовал их. И не садился, переминаясь с ноги на ногу.
У вас все? спросил Радин.
Извините, но правление Дворца культуры просит зачислить металлургов, занимающихся в художественной самодеятельности, в штат конверторного цеха.
Сообщение вызвало веселое оживление.
На усиленное питание!
По горячей сетке!
У нас и так на должностях сталеваров один художник и даже один поэт-сатирик. Правда, они уже освоили производство.
Простите, сделал невинные глаза Радин. Я что-то не припоминаю, чтобы в штатном расписании были должности артистов.
Кадровик прямо-таки подскочил на стуле.
Во-первых, в новом цехе много незаполненных вакансий, во-вторых, приближается межзональный смотр художественной самодеятельности, и наш многочисленный коллектив по-традиции занимает ведущие места.
Но у нас производство. И среди самих сталеваров уже немало любителей самодеятельности, не сдавался Радин.
Абсолютно верно, подхватил кадровик, хотя, в порядке исключения, кое-что можно подыскать.
Например?
Двух солистов можно зачислить крановщиками на склад слябов. Да и еще место найдется. Для своего цеха стараемся, приятно завоевывать первенство. Самодеятельность дело серьезное. А у этих людей жуткие нагрузки.
Больше, чем у сталевара? бросил кто-то.
Инспектор даже не покосился в его сторону.
Оказывается, при желании можно все сделать, многозначительно сказал Шарапов.
Я не подпишу приказ! Радин решительно отодвинул от себя бумаги.
Да, но правление Дворца культуры?.. Они были у директора завода, напомнил Шарапов.
Бросьте вы, Радин, оригинальничать, откровенно усмехнулся Будько. И приказ вы подпишите, и этих людей в штат возьмете. Они ведь и раньше работали у нас и зарекомендовали себя прежде как сталевары.
Радин побледнел, но сдержался. Поднялся из-за стола:
Все свободны, товарищи.
Притворив дверь, за Надеждой, ободряюще кивнувшей ему на прощание, Радин набрал номер телефона директора завода. Винюков был у себя.
Петр Пантелеевич, я по поводу артистов. Их несколько человек, а у меня в цехе
Анатолий Тимофеевич, резко перебил Винюков, неужели директор завода будет думать, как лучше использовать в цехе тенора или баритона? Смотрите на жизнь шире. То вы возражали против поездки Дербенева, теперь солисты. Люди должны играть на смотрах, радовать коллектив.
Я не подпишу приказ! твердо проговорил Радин.
Что ж, и на этом спасибо! У нас, слава богу, еще сорок цехов, и каждый начальник считает за честь помогать развитию самодеятельности. Надеюсь, понимаете, что у них тоже производство. Винюков повесил трубку.
15
Серега, как думаешь, пивом чокаются?
Владыкин оторвал взгляд от смотрового окна конвертора, приподнял на лоб синие очки.
Я говорю, пивко хорошее в буфете. Схожу?
Марусю захвати.
Какую Марусю?
Хронометристку. Она тебе время засечет.
Шуткуешь?
Серьезно. Некогда разгуливать. Третий останавливаем.
Тю! отмахнулся Заварзин, оглядел ребят, что сгрудились возле бригадира. Печь как новенькая. Еще поробит.
Да ты погляди!
Хлопцы, он думает, Заварзин печи не видел? Пускай постоит. Заварзин, заметив, как потемнели скулы Владыкина, торопливо прильнул к смотровой щели. Сергей Иванович потеснил плечом, пристроился рядом. Как меняется картина в печи! Минуты три назад груды металлического лома, засыпанные в конвертор, казались далекими горными хребтами. Отблески пламени озаряли их, точно лучи заходящего солнца. А сейчас хребты таяли, тысячеградусный жар растопил махины станин, обломки рельсов, стальные плиты.
Видишь?
Металлический лом растекся по печи, обнажил прогары в стене конвертора. Они словно маленькие кратеры. Чем выше к горловине, тем глубже прогары и вырывы футеровки. А под самой горловиной, куда тугой струей идет весь жар, футеровка прогорела до арматуры.
Заварзин сокрушенно вздохнул. Да, кладка свое отработала. Но до чего не хочется браться за выбивку! Сегодня день зарплаты. Завтра суббота. С высоты своего роста Заварзин посмотрел на бригадира.
Серега, а можа, завтра? кивнул в сторону печи. За ночь подстынет, а там сломаем?
Владыкин не ответил. Он был охвачен нетерпением. Утром, провожая его на смену Анна Владимировна сунула в ладонь круглую зеленую лепешку, похожую на зерно чечевицы. «Хорошо успокаивает» шепнула на ухо. «Умница ты моя». Владыкин притянул жену, нежно поцеловал: «Ну, поспешу на свидание!». Вот оно свидание. Отгрохотала печурка, отполыхала. Владыкин, словно впервые, огляделся вокруг: футеровочная площадка просторная сверкает желтыми бликами огнеупоров. Черные кирпичи в пачках перевязаны жестяными лентами. Кран наготове. Сколько лет мечтал, чтобы по-человечески провести футеровку, разворачивая конвертор и так и эдак. Может, со стороны смешно, но ему нравилась эта бесконечная кирпичная карусель, нравилось невзначай похвалиться опытом растереть кирпичную крошку в пальцах и сказать, сколько выстоит плавок футеровка из этого кирпича. Проверяли ребята точно. Знал он уйму разных способов кладки, но применять не мог: в старом цехе электропечи дуговые, помещение тесное, план без просвета. Вот и гнали до одури. Бывало, не выдержит, придет к Будько: давай для пробы шихтой днище подварим, а? Или динасом горловину укрепим? Будько слово в слово: «Погоди, Серега, пустим конверторный, дам тебе простор». Сегодня утром напомнил его обещание. Тихон скривился, как от зубной боли.
Опять за свое, странно посмотрел на него. Собака палку завсегда найдет Что ж, твори, выдумывай
Тихон, брось юлить. Ты забыл или
Или Лично я на твоем месте не стал бы экспериментировать. И вот почему. Новые агрегаты. Нас с тобой просто не поймут. Причем в плане освоения, если помнишь, имеются два пункта, направленные на повышение стойкости футеровки. Ты, Будько многозначительно поднял палец, ты самодеятельность! Полезешь в агрегат со своими примитивными заплатами. А в четвертом квартале к нам приезжает бригада института «Огнеупоры». Проведут опыты с применением изотопов. Все по науке.
Выходит, снова ждать?
Господи! Будько ударил себя по коленке. Какой, однако, нетерпеливый! Я понимаю Радина: торопится себя показать в лучшем свете, а ты куда жмешь? За ним? Будько присел рядом. Надеюсь, не сомневаешься, все мы желаем одного дать больше металла. Только делаем это по-разному. Министерство установило сроки освоения, достигнем проектной мощности, и тогда А сейчас выскочишь, а тебе хлоп награда за усердие новое увеличение плана. Не выполнишь по шапке! Хотел как лучше, а нанесешь ущерб не дяде, а себе. Нет, в этом вопросе что-то у нас до конца не додумано.
Вспыхнул Владыкин, задохнулся от обиды и ничего не возразил. Всегда так: разволнуется и как рыба на берегу рот открывает и молчит. А высказаться надо бы, душа горит. «Тихон-то, Тихон! Десяток лет назад совсем иным был. Жизнь пообтесала. Бывало, на собрании резал правду-матку, вызывал огонь на себя. А сейчас не ради себя живем. Работа дело коллективное. План добавят. Выполним. В чем-то себя урежем, зато стране прибавка металла. По гладкой воде, оно, конечно, плыть легче А я не могу молчать, хоть убей, есть возможность сделать быстрее надо делать».
После столь длинного внутреннего монолога Владыкин обозлился и пошел звонить начальнику цеха, попросил его срочно прийти на футеровочную площадку
Радин сразу прошел к печи. Надвинул на глаза темные очки, долго смотрел в щель конвертора, обернулся к бригадиру:
Сколько времени футеровку менять будете?
Владыкин пожал плечами: будто начальник цеха сам не знает таких элементарных вещей. Все же сказал:
Как всегда. Сутки на охлаждение, а там сорок часов
Эх, кирпичики-кирпичики, на лице Радина появилось горестное выражение, так не идущее его лицу, как балласт, привязанный к ногам, бежать не дают.
А куда бежать?
К финишу. Слушайте, Владыкин, в Верхней Салде мы шамот пробовали для стойкости. Нельзя ли и в Старососненске? Прочная штука.
Что прочнее мы сами с усами криво усмехнулся Владыкин, только вот
Что? тотчас спросил Радин. Он ухватился за это непонятное и что-то таящее в себе «только вот». Мне говорили, продолжал Радин, вы дока по части кладки. Надо, мол, растравить Сергея Ивановича. Вижу, вы как художник. И справа зайдете, и слева, и первый план разглядите, и перспективу. Подумайте, раскиньте мозгами, нельзя ли ускорить перефутеровку? Минуты на счету.
Владыкин смущенно кашлянул:
Кто это так пышно меня подал?
Люди. От них не скроешь. Бруно, например, Надежда Дербенева. Да и моя интуиция подсказывает: вполсилы вы работаете.
Владыкину показалось: сзади наклонили конвертор, с головы до пят обдало жаром. Давно ждал он примерно какого разговора. И сразу про задумку свою давнюю вспомнил.
Честно сказать, есть мыслишка, но за иголочкой ниточка потянется. Предлагал как-то, не приняли.
Я приму! пообещал Радин.
Владыкин отошел в сторонку, поманил начальника. Обоим стало смешно. От кого таятся?
В службе снабжения без дела пылятся мощные вентиляторы. Сам видел. Их запросто к футеровке приспособить можно.
Мимо прошел чугуновоз, полыхая жаром. Машинист высунулся из кабины, яростно закричал что-то, размахивая кулаком. Владыкин запоздало оттолкнул Радина подальше от рельсов.
Вентиляторы помогут остудить футеровку?
Улавливаете.
И мы сбережем на этом часика три?
Побольше. Часов десять.
Сергей Иванович, я не нахожу слов. Радин выхватил из кармана блокнот. Выкладывайте детали: сколько нужно вентиляторов, как со склада выцарапать, на чем в цех доставить?
А ниточка за иголочкой? осторожно напомнил Владыкин.
В клубок смотаем ниточки! почти ласково сказал Радин.
А график? Установки разливки, миксерное отделение. Их тоже вперед на десять часов двинуть нужно.
Радин спохватился, почесал за ухом. Конечно, без техотдела никто не станет менять графики плавок и разливок, а техотдел без главного инженера пустое место. Главный сошлется на график, утвержденный министерством. Вроде доброе дело, а попробуй проверни. Радин внезапно почувствовал и другое: Владыкин не ошибся, не увлекся, он ведет какую-то известную только ему одному игру.
Сергей Иванович, со мной можно без выкрутасов. Говорите.
Владыкин поскреб подбородок.
Есть еретическая мысля.
Ну-ка.
Джентльменский уговор: вентиляторы быстрей остудят футеровку, а десять часов сэкономленных я на доброе дело употреблю, на толковый эксперимент.
Догадка или расчеты?
На первый случай скажем так: попытка не пытка
Не люблю я, Сергей Иванович, таких неравных разговоров, признался Радин, раскрывайте карты: что, сколько, за счет чего?
Можно и в открытую. Владыкин достал из внутреннего кармана куртки вчетверо сложенный листок, зажелтелый по краям, осторожно распрямил на кирпиче Сколько времени таскаю, вот-вот в труху рассыплется. Значит, так, уложу кирпичи не ряд за рядом, как обычно, а методом паркетной перевязки. Все проще простого. Взгляните на чертеж.
Радин сразу смекнул: идея весьма заманчивая. Цепляясь друг за дружку, смолодоломитовые кирпичи должны простоять под огнем больше, чем кирпичи, уложенные в ряды. Даже неспециалисту понятно нет сплошных швов, крепче кладка. Глядя на чертеж глазами инженера, он не мог не заметить четкости рисунка. Точные линии, твердый почерк мастера.
Ну, повеселел Радин, как говорят в Одессе: что мы будем с этого иметь?
Владыкин почесал за ухом.
Полагаю, не менее пятидесяти лишних плавок выдержит «паркет». Директору докладывать станете? Владыкин чуть склонил голову.
Договоримся сразу: в случае неудачи сам узнает. Простоит футеровка на пятьдесят плавок больше доложим.