Оригинальный метод, насмешливо прищурился Радин. Привычным движением потер указательным пальцем за ухом.
Н-да, все к лучшему. Сейчас как подумаю, что это, Будько кивнул на тумбочку, уставленную телефонами, предназначалось на мою голову, б-рр! Настоящая диспетчерская! Лады. Я в цех пойду. Прогуляюсь.
С какой целью? Радин выжидательно посмотрел на Будько.
Вы что, контролируете заместителя? округлил глаза Будько. Шутит или серьезно?
А почему бы и нет? Поясню. Во-первых, контроль помогает избежать дубляжа в работе. Во-вторых, у вас свой стиль, у меня свой. Посему прошу без моего ведома не принимать кардинальных решений.
Все? резко спросил Будько. Он и не помнил, когда еще с ним разговаривали таким тоном.
Когда будет все, я скажу, ровным голосом, смотря в упор на заместителя, продолжал Радин. Мой распорядок дня таков: утренний обход цеха с семи ноль-ноль до восьми ноль-ноль. Оператив до девяти ноль-ноль. Затем два инженерных часа. Заметьте, я полностью отключаюсь от административных дел. Закрываюсь и работаю как рядовой инженер. А вы, будьте любезны, на это время все текущие вопросы возьмите на себя.
Благодарю за доверие, но у меня тоже есть личный творческий план, на всякий случай сказал Будько.
Выберите другое время, и, не дав возможности передохнуть, перешел на другую тему: А сейчас, пожалуйста, кратко охарактеризуйте старших конверторщиков. Радин, считая вопрос решенным, не глядя на заместителя, взял авторучку, придвинул блокнот.
Будько ответил не сразу. Не поднимая головы, пригладил указательным пальцем кустистые брови, чувствуя, как поднимается внутри что-то тяжелое, злое. Глухо кашлянул, не переставая удивляться самому себе. С ним разговаривают, как с зеленым фэзэушником. Поучают. А он старый работяга, с которым сам директор завода беседует уважительно, он молчит. Ударить бы кулаком по столу, рявкнуть: «Ты с кем, салага министерская, толкуешь! Сопля на ножках!» Нет, не ударил, не накричал. С трудом ворочая непослушным языком, начал пояснять:
Бригадиры? Серость. Выделю одного небезызвестного вам Михаила Дербенева. Большой мастер. Остальных мять и мять. Вот, к примеру, третья бригада. Латыш Бруно.
С аквалангом? улыбнулся Радин.
И с «Пульсаром»! Будько крутанул пальцем возле виска. Где видано, самому на должность проситься? Соленый огурец сам себя нахваливал. Я с ним в электросталеплавильном намучился дальше некуда.
Плохой работник? Незнайка, неумейка? Радин поднял голову от бумаг.
Человек дрянной.
Пожалуйста, конкретнее.
Будько снова нахмурил брови, словно собираясь о мыслями. Он медленно отходил от внутренней вспышки. Выкричишься легче. А тут Не до Бруно сейчас. Неподходящее время выбрал начальник для расспросов. Некстати припомнилось: Радин дал задание отделу кадров составить для него своеобразный поминальничек на всех бригадиров и старших операторов цеха. А их без малого сотня человек. Фамилия, имя, отчество. День рождения и год, естественно. Состав семьи. Место учебы. Имя, отчество жены, мужа, увлечения. Ну и остряк! Зачем? Закипит сталь забудет о своих гениальных закидонах. О чем спрашивал? Ах, да! О латыше
Я жду! напомнил Радин.
Набрал в бригаду богодулов, с которыми ни один уважающий себя бригадир не то что работать, в одной ведомости расписываться бы не стал.
Это все?
Могу добавить. Во время работы человек ни черта вокруг не видит, мысли, чувства на огонь, на плавку. А этот, Будько махнул рукой, сами увидите, каков. Будько, вспомнив о чем-то, видимо не совсем приятном, с трудом перевел дух. Во время смены кажется, на себе сто тонн раскаленного металла тащишь в гору, семьдесят два раза в смотровое окно заглянешь, по инструкции, вспотеешь и высохнешь, не до улыбок, а латыш смеется: труд удовольствие!
Может быть, Бруно личность?
Еще бы! И он личность, и вся его шатия-братия. Сева теоретик, хлебом не корми дай поцыганить. Попрошайничает все: премию, спецодежду, надбавки. Зелепукин тот похитрее, за спиной Бруно отсиживается, хотя тоже филон добрый. Костя Ситный стишки пишет. Жду привета, как соловей лета. Тьфу!
Радин не сдержал улыбки.
А какого вы мнения обо мне?
Будько поднял тяжелую голову.
Вы-то, конечно, личность. Улыбаетесь, ждете комплиментов? Скажу прямо: неопределенного я о вас мнения, почти с вызовом сказал Будько. Тогда, на пляже, совсем другим были вежливым, доброжелательным, а сели в кресло насмешничаете.
Радин и впрямь засмеялся, разряжая напряженность момента.
Мне рассказывали: вы человека насквозь видите. А тут, я полагаю, ошиблись Не делайте поспешных выводов. Присмотритесь ко мне: как работаю, чего стою.
Некогда присматриваться, хмыкнул Будько, я сам ворочаю, как ломовик.
Ломовые лошади мне не нужны. Цеху тоже. Нужны единомышленники.
Будько снова нахмурился. Видишь, лошади ломовые ему не нужны. На бойню их, что ли? Стало тоскливо на душе. Повернулся так, что жалобно скрипнул стул. Радин вынул из стола книжку:
Могу предложить на сутки.
Книжка в яркой обложке. Странные переплетения полукругов, углов, квадратов, желтые, синие, красные зигзаги. «Пособие руководителю». Перевод с английского. Будько открыл книжку наобум.
«Администратор должен помнить все. От этого во многом зависит успех его деятельности. Дружески крепкое рукопожатие, увесистый хлопок по плечу, острая соленая шутка, обед за одним столом это хорошо действует на многих рабочих»
Буржуазная идеология. Показная демократия. Благодарю. Не сгодится. А вы однако, скорый. Все сразу, вынь да положь
Согласен, дорогой Тихон Тихонович, не все приемлемо для нас, чуть оттаял Радин. А скорость моя слабость, люблю тихарей обходить. Я, кажется, задержал вас. Идите! И серьезно подумайте над моими словами.
Да уж подумаю! Будько сдвинул мохнатые брови к переносице и круто повернулся к двери
* * *
Радин взглянул на коммутатор. Аппарат только вчера поставили на полированный столик начальника цеха. Коммутатор походил на пишущую портативную машинку. В нише рычажки для телефонной трубки. Справа четыре выпуклых квадратика, в каждом цветная лампочка. Красная междугородная связь, синяя внутризаводская, желтая городская, оранжевая прямая связь с министерством.
Радину казалось, что именно сегодня должен позвонить заместитель министра. Основания для звонка были: наконец-то подписан акт о приемке кислородно-конверторного цеха в эксплуатацию. Последний акт из двух тысяч ста семидесяти трех. Казалось, им не будет конца. Про эти акты говорил весь город: на рабочих площадках, в трамваях, столовых, даже ему, приехавшему совсем незадолго до пуска цеха, и то снились ночами листки бумаги, испещренные цифрами, чертежами. И вот последний. Обязательно должен позвонить Иван Иванович.
Телефон молчал. Радин поднял глаза на технологическую схему нового комплекса. Миниатюрные значки изображали миксерное, конверторное, разливочное, огнеупорное отделения, участки переработки шлака, склад слябов, копровое отделение шестьдесят восемь объектов, каждый из которых равен современному заводу. Не цех маленькое государство. Все свое. Производство, комбинат питания, автомобильный и железнодорожный транспорт, жилье, подсобное хозяйство, охрана. Только цеховых самолетов пока нету. Посторонним взглядом смотреть любопытно, а как подумаешь, что все это тебе под начало, оторопь берет и кажется, что сглупил, согласившись на эту должность.
Нет, не сглупил: еще тогда, во время месячной командировки в Старососненск, убедился, что освоение проектной мощности цеха, на которую министерство отпустило двенадцать месяцев, растянуто, и Радин инженерным своим нутром, интуицией почувствовал: сроки можно сократить, сжать. А что это значит, Радин представлял совершенно реально. Своим умом, волей, опытом, знаниями, если, конечно, удастся внедрить задуманное, он положит в копилку пятилетки триста или даже четыреста тысяч тонн конверторной стали. Ведь именно ради этого он и согласился поехать в Старососненск принять новый комплекс.
Тонко пискнул зуммер, вспыхнул оранжевый квадратик. Вот он! Радин с утра настроил себя на предстоящий разговор, записал вопросы, которые необходимо решить. Прежде всего поднять стойкость футеровки, затем увеличить подачу кислорода в дутье. Есть и другие просьбы. Например, нужны деньги для цехового дома отдыха.
У телефона был Иван Иванович.
Ну, здравствуй, здравствуй! Как устроился?
Нормально, благодарю вас.
Нравится Старососненск?
Город очень разбросан, ушел от прямого ответа Радин, здесь физики преобладают, лириков мало.
Было бы что воспевать, кому найдется, дружелюбно заметил Иван Иванович, и Радин представил, как заместитель министра привычно потирает рукой подбородок. Так бывает всегда перед началом серьезного разговора. Ну вот, дорогой, начинается твоя страда. Винюков утром доложил, что комплекс готов, подписан рабочий акт. Вот я и решил позвонить. Непосредственно.
Спасибо, Иван Иванович!
Сегодня к вам вылетает главный конверторщик. Он официальный представитель министерства и председатель государственной комиссии. Не дожидаясь его, лично проверьте готовность основных узлов. Советую обратить внимание на следующее
Радин придвинул к себе стенографическую тетрадь и стал быстро записывать все, что говорил заместитель министра. Иван Иванович незаметно для Радина перешел на «вы», будто хотел этим стереть старую грань их прежних отношений.
Нашли с Будько общий язык? А с Винюковым? Полагаясь на их организаторские способности и опыт, не забывайте, однако, что вы, начальник комплекса, в первую голову отвечаете за производство. И еще, дорогой Анатолий Тимофеевич, заместитель министра сделал паузу, хочу позволить последний дружеский совет: воздавайте кесарю кесарево, не старайтесь взять в свои руки все бразды правления. Заставьте, обяжите, научите, наконец, с первого дня работы цеховых специалистов, их у вас, если мне не изменяет память, около двухсот человек, почувствовать личную ответственность за порученный участок. И никогда не забывайте, что слово «начальник» идет от слова «начало». Этим принципом и руководствуйтесь. Дать «начало», заряд ваша главная задача.
Я обязательно сделаю так, как вы сказали.
Мне остается пожелать вам удачи!
Опустив трубку на рычажок, Радин некоторое время смотрел на телефон, словно ожидая продолжения разговора. Вспомнил, что не успел задать ни одного вопроса. Ничего, выдадим первую сталь, разольем ее, появится повод самому позвонить в Москву.
Взглянул на часы. Через сорок минут встреча с руководителями пуско-наладочных работ. Вновь запел зуммер, высветил синий квадратик. На проводе был директор завода.
Товарищ Радин, доложите, когда думаете начать горячее опробование?
Радин переложил трубку из левой руки в правую. Зачем спрашивает, ведь сам согласовал сроки пуска с заместителем министра?
Завтра!
Завтра, значит, завтра. Прошу обратить внимание на
Винюков стал перечислять все те же пункты, о которых несколько минут назад говорил Радину заместитель министра. Круг замкнулся. Директор, как назло, медленно выдавливал фразы, казалось, сам себя заставлял говорить с ним.
Странные складываются у них отношения. Винюков внешне держится подчеркнуто ровно. Но Радин готов поклясться: Винюков сразу невзлюбил его. Неприязнь чувствовалась и в разговоре и при личных встречах.
Вы меня слушаете? спросил Винюков.
Конечно, хотя
Что «хотя»?
Извините, но вы каждый мой день собираетесь расписывать по минутам?
Вас это обижает?
Иван Иванович, например, учил: если доверил лошадь, доверяй и вожжи.
Винюков хмыкнул:
Вам не терпится схватить вожжи? Что ж, раз вас учили в министерстве, мне добавить нечего. Остается только требовать! Винюков повесил трубку.
Радин поморщился, злясь на себя. Остряк-самоучка, хотел показать себя бо́льшим католиком, чем сам папа! Подобным тоном не рекомендуется разговаривать с начальством
Спускаясь по наклонному тоннелю в цех, Радин попытался понять Винюкова, поставил себя на место директора. И не смог найти ему оправдания. Кажется, чего проще: накануне пуска пригласи к себе, две головы лучше, чем одна, посоветуйся. Нет, дает указания по телефону. Зато в цех наезжает внезапно, не предупредив. Что движет Винюковым? Позже, на оперативных совещаниях, он поражает присутствующих точными деталями, неожиданными вопросами, данными, полученными, как говорится, из первых рук. Собственно, нечего удивляться поведению директора! Радина назначили сюда против воли Винюкова, мало того, сместив человека, близкого ему. Глупо ждать восторгов. Малейший промах обернется против начальника цеха вдвойне, даст козыри тем, кому его присутствие здесь не по душе.
Да ну их к бабушке! отмахнулся от назойливых мыслей Радин. На каждый чих не наздравствуешься. Приостановился на переходном мостике. Мимо пробежали две девчушки, озорно взглянув на него. «Новенький!» услышал позади себя.
Девчонки в робах скрылись за углом. Радин посмотрел вслед, ему стало весело и легко.
Анатолий Тимофеевич!
Радин не сразу признал Будько. Тот был в каком-то старомодном суконном пиджаке, вместо каски, которую держал в руке, на голове красовался синий, прожженный в нескольких местах берет. Широкие брюки из грубого сукна почти закрывали ботинки.
Правда, к лицу униформа? Старинная, теперь такие не носят. Зато счастливая, пятый цех в ней пускаю.
Придется держаться к вам поближе, пошутил Радин.
Правильная мысль и вовремя сказанная, совершенно серьезно проговорил Будько. С чего начнем проверку?
Думаю, с конверторного пролета.
Кому поручим?
Радину.
Будько усмехнулся:
Допустим. А разливочное отделение? Тоже Радину?
Зачем? Пожалуй, разливку поручим товарищу Будько.
Добре. Только почему «пожалуй»? Вы не уверены во мне?
Радин не умел льстить и жонглировать словами. Заулыбаться бы: что вы, Тихон Тихонович, вовсе не это имел в виду! Ан нет, сказал, глядя прямо в лицо своему заместителю:
Я и сам себе сегодня не доверяю.
Себе да, мне можно! задиристо выпалил Будько.
Пожалуйста, не обижайтесь, Тихон Тихонович, Радин покосился на собеседника, я просто подумал: вы опытный руководитель, но ведь и вы впервые пускаете такой цех. Новый-то комплекс по техническому содержанию превосходит наши с вами представления.
Конечно, имеете в виду меня? Зря, Анатолий Тимофеевич, зря. А вот вас я хочу давно спросить: неужели не могли вам в министерстве найти более спокойное местечко?
Я люблю горячую работу.
Никто всерьез не верит, будто вы и впрямь, благодаря каким-то сверхмерам, сможете досрочно освоить проектную мощность.
Я нет, коллектив да.
Будько оперся руками о металлические перила. По лицу Радина трудно было понять: обиделся или нет, Когда в министерстве «сватали» на комплекс, разговор шел в открытую: Будько руководитель старой формации. Специалист крепкий, ничего не возразишь. Однако новый комплекс пришел к нам из будущего, можно сказать, возник из фантастических задумок гениальных металлургов прошлого и настоящего, и возглавлять его должен человек, вооруженный не только современными знаниями, но и гибким, острым умом, способный идти на риск, на эксперимент, умеющий найти контакт с зарубежными специалистами, которые обязательно хлынут в Старососненск, как только будет получена и разлита на установках первая плавка. И еще ему сказали, что Будько самолюбив, эгоистичен и несколько ограничен. Окружил себя людьми, которые почитают его, восхваляют, безоговорочно верят. Помнится, выслушав столь пространную характеристику, Радин заметил, что предпочел бы увидеть своим замом какого-нибудь талантливого малого с дипломом политехника конца шестидесятых годов
Молчите, Анатолий Тимофеевич? Нечего сказать? Будько не скрывал неприязни. Не берусь оценивать ваши познания в конверторном деле, но убежден: уважению к старшим вы не обучены. Жаль.
Я обучен иным манерам: не юлить. Через пару суток жизнь начнет отвечать на все наши вопросы.
Никогда не торопите время, коллега, многозначительно проговорил Будько, ибо вместе о теми радостями, что вы ждете, оно приносит горести, о которых и не мечтали! Будько несколько перефразировал изречение, слышанное когда-то от директора завода. Он надвинул на берет каску, будто враз потерял к начальнику интерес, отвернулся и тяжело полез по металлическому трапу вверх, к пятидесятой отметке, где вытянулись в одну линию бронированные стенки установок непрерывной разливки стали, на всякий случай прикрытые от любопытных глаз зеленым брезентом