Кто? не понял Умид.
Мотоцикл.
Неплохо
Меджид-киши дернул за веревку.
Эй ты, заснул?! Тяни давай!
Перехватывая руками веревку, Умид вытянул ведро наверх, вывалил из него влажную землю.
Нравится он тебе? вполголоса спросил Пири.
Кто?
Мотоцикл?
Ты что?! снова крикнул Меджид-киши. Руки отсохли?! Из колодца высунулась седая, измазанная глиной голова. Чего под руку суешься? окрысился старик на Пири. Когда ты за рулем, к тебе не лезут!..
Пири отпрянул, шутливо прикрыв руками голову.
Ухожу, ухожу! Он хлопнул Умида по плечу, шепнул на ухо: Катайся, парень! Живи, пока живется!
Халык осторожно опустил на тюфячок завернутую в покрывало старуху.
Спи, мамочка! Отдыхай! Добрых тебе снов!
Меджид-киши положил руки на край колодца, взглянул на бабушку Миннет. Покачал головой.
Ей не колодец могилу копать пора, наклонился и стал наполнять ведро землей.
Через полчаса у Умида заныла спина. Нестерпимо саднило ладони. Веревка была как железная, на пальцах оставались глубокие синеватые вмятины.
Долго еще копать будем?
«Будем»! Меджид-киши усмехнулся. Ты разве копаешь?
Ну, землю вытаскиваю
Копать и вытаскивать это, брат, небо и земля!
Что-то ты больно весел, отец! Вроде бы не до шуток
А почему? За бозбашем-то любой веселиться может. А ты пуп надрывай, а сам шути, тогда я скажу: мой сын!.. Не по вкусу работенка, а? Что лучше: борщ варить или колодец бабке копать?
И то, и другое чушь собачья! Перехватывая руками веревку. Умид вытянул наполненное до краев ведро. С каждым разом оно становилось тяжелее.
Он в тоске поглядел на шелковицу. Лечь бы возле бабушки Миннет, положить голову на голубую мутаку!.. Умид погладил затекшие плечи, рукавом рубашки вытер пот, стекавший за ушами Вспомнил, как улыбалась Тубу, как сверкали ее золотые зубы Стоит небось сейчас на берегу Потом войдет в воду, поглаживая мускулистые руки Вот бы оказаться там, на реке!..
Дядя Меджид, вылезай! крикнул с айвана Пири. Обед!
Умид блаженно прикрыл глаза словно прохладной водой окатил его голос Пири.
За обедом они сидели друг против друга. Пири был совершенно спокоен, ел с неменьшей охотой, чем вчера, во не отрывал глаз от Умида боялся, как бы у того не выскочило изо рта что не надо.
Халык казался озабоченным, после каждого куска вздыхал.
Чего это ты, председатель? не выдержал Меджид-киши. Не ладится что?
Халык глубоко вздохнул.
Да как оно может ладиться, дядя Меджид?.. Сам себе муку выдумал. Разве мне до науки? Перо некогда в руки взять Вот сейчас Руководитель он у меня в Кировабаде требует, чтоб явился к нему. А как я уеду в самую прополку? Придется завтра соврать что-нибудь секретарю райкома и с утра пораньше в Кировабад. Больше ничего не придумаешь
Халык заочно окончил Институт сельского хозяйства и возмечтал стать ученым. Поговаривали, что диссертацию за него пишет преподаватель из института. «Скоро Халык весь скот переведет, в сердцах сказал как-то Кямран, каждый месяц вынь да положь ему пару овечек!.. И все в Кировабад!.. Овцы за него институт кончили. Теперь звание ученое добудут!»
Халык нехотя проглотил несколько штучек долмы и отодвинул тарелку. Выпил стакан айрана, почмокал губами
Вы ешьте На меня на смотрите Я сегодня сам себе хозяин. Жена не стоит над душой.
Меджид-киши поглядел по сторонам.
Со вчерашнего дня хозяйки не видно. Не приведи бог
Да, дядя Меджид печально кивнув, перебил его Халык. Заболела. Давление поднялось, а у нее как давление все
Пири изменился в лице. Толстый нос едва не касался тарелки так низко он опустил голову. Косанул глазом на Умида и тут же отвел взгляд. От этого испуганного, сторожкого взгляда у парня перехватило дух. Да, сердце у этого Пири дрожит сейчас как овечий хвостик!.. Никого на свете не боится он так, как его, Умида. Вот возьмет да и шепнет председателю: мучает, мол, меня одна тайна, сердце мое терзает. А поскольку не хочу я в молодых годах помереть от разрыва сердца, вынужден открыть тебе эту тайну. А тайна заключается в том, что Барсук-Пири средь белого дня в твоем собственном доме, с твоей собственной женой вот такое дело. Умид ни минуты не сомневался, что Халык, недолго думая, сдерет шкуру и с жены, и с Барсука, как с тех бессловесных овечек, что два раза в месяц отправляет в Кировабад.
Достается ей озабоченно сказал Халык. И о муже заботится, и о детях, и по дому хлопочи Сколько лет на курорте не была Народ-то наш, сами знаете Отправь попробуй жену на курорт, сразу начнется: люди с ног сбились, дохнуть некогда, а председательша на курортах прохлаждается! Халык безнадежно махнул рукой и низко опустил голову. Двойной подбородок его, расплющившись, выпер за щеками. Вот кончит Тофик, устрою его прокурором. Тогда мне хоть трава не расти. Плюну на председательство, возьму Асли и
Председатель, перебил Халыка Пири видно, не мог больше слушать, прораба забрали.
Халык нахмурился.
Знаю, бросил он, не глядя на Пири.
Какой такой прораб? поинтересовался Меджид-киши, отодвигая пустую тарелку.
А так, бездельник один Везет нам на них, три года баню построить не можем. Пять прорабов сменили. Последний вот этот из Акчабада прислали. И проработал-то всего ничего. Пьянчуга Надрался как-то, завалился в кусты, весь день найти не могли. А засыпался на взятках. Из-за паршивой тридцатки за решетку угодил!..
А не бери мало! весело сказал Пири. Кто мало берет, того всегда посадят! Он уже оправился и чувствовал себя уверенно. Попробуй ухвати, кто тысячи хапает Пири прищелкнул толстыми пальцами.
Халык неприязненно покосился на своего водителя, и Умиду стало жаль председателя. Он вдруг заметил, что лицо у него отечное, бледное. И волосы редкие, с проседью. Состарился раньше времени Он снова представил себе крашеную голову Асли, волосатую спину Пири и едва удержался, чтоб не заехать Барсуку в скулу.
Пойдем, отец! вставая, сказал Умид.
Дядя Меджид! окликнул Халык, когда они сходили по лестнице. Вы в такое пекло не работайте, не надо Утречком да под вечер, как жара спадет Зачем себя мучить?..
Меджид-киши не ответил.
Председатель, сказал он, остановившись на нижней ступеньке. В колодце жижа пошла. Босиком плохо Нет в доме каких сапог?
Есть, дядя Меджид, есть! Даже совсем новые. Пири! Возьми в нижней комнате мои охотничьи, дай ему
Умид опустил в колодец ведро и, согнувшись, низко наклонился к отцу.
Вот ты человек пожилой, бывалый. Скажи, кого на свете больше: подлецов или честных?
На всем свете не считал, а про нашу деревню точно могу сказать.
Ну и что? Каких больше?
Тяни давай! Меджид-киши сердито дернул веревку. Тяни!
4
Еще солнце не разгорелось, еще не выгнали в поле скотину. Только-только слетели с насеста куры.
Умид был уверен, что в такую рань у Халыка никто еще не вставал, что зря они приперлись так рано.
Меджид-киши осторожно толкнул калитку, та, скрипнув, отворилась. Гюлендам и Джафаркулу возились возле веранды, заворачивали в белую ткань баранью тушу. «Халык в Кировабад едет!» сообразил Умид.
Колодец был уже довольно глубокий, когда отец спустился туда, головы видно не было.
Умид подал отцу ведро, лопату и пошло!.. Одно ведро, второе, третье
Что-то тяжело шмякнулось на дно колодца.
Ты что, косорукий?! услышал Умид раздраженный отцовский голос.
Грязь попала отцу на макушку. Он, ворча, принялся стирать ее, но грязь была густая, липкая, как клей; седые волосы прилипли к макушке.
Ты бы не доверху виновато сказал Умид, опуская в колодец пустое ведро.
Еще учить будешь!.. отец проворчал это, наклонившись, голос его приглушен был глубиной. Тянуть надо по-человечески!
Умид не выспался, вчерашняя боль еще не вышла из тела. Стоило шевельнуться начинало ломить руки, спину Мокрая веревка скользила, норовила вырваться из рук Проклятое ведро было сегодня какое-то особенно тяжелое.
Умид вытянул очередное ведро, перевернул. Темная жижа потекла меж пожелтевших кустиков пырея. Штаны и рубашка покрылись коростой засохшей грязи. Больше Умид не сомневался: просиди отец в этой яме до конца своей жизни, ему не отыскать жилу, и придется ведро за ведром вычерпывать из-под земли всю жижу, какая есть
Меджид-киши выглянул из колодца. Лицо его сплошь было заляпано глиной, зато глаза сияли.
Ну, жижа пошла!.. Теперь скоро.
А ты ж говорил, глубокий будет.
Если б все выходило, как я говорю, горя не ведал бы!.. Земля секретная кладовая, поди узнай, что на какой полке! С семнадцати лет колодцы копаю, а все дивлюсь ее чудесам!..
А много за свою жизнь ты колодцев выкопал?
Больше, чем у тебя волос на голове! Перепачканной в глине рукой старик погладил стенку колодца, словно штукатурил ее. Теперь-то они никому не нужны. Которые и выкопал осыпались Я ведь какие колодцы копал сорок аршин глубиной Ничего нет на свете дороже воды В голосе Меджида-киши слышны была боль, тоска. И глаза, засиявшие было, померкли. Наверное, последний мой колодец. Может, раньше Миннет туда отправлюсь. А память останется колодец Вспомнишь отца, придешь Детишек приведешь. Вот, скажешь, дедушка ваш этот колодец выкопал
Умид потянул носом.
Хватит тебе до слез доведешь!
Такого доведешь как же!.. Тяни давай!
Напрягая все силы, Умид потянул из ямы ведро.
Пекло уже вовсю. Гюлендам и Джафаркулу куда-то исчезли. И место бабушки Миннет под шелковицей было пустым. Даже Патрон исчез, лежал, видно, где-нибудь в тенечке
Умид поглядел на веранду. Сейчас ему хотелось увидеть Асли, услышать, как прозвучит ее голос. Только не столкнуться лицом к лицу. Этого он не хотел совестно.
Умаялся? спросил отец.
Печет очень
Зато у меня здесь как в погребе.
Кончай, отец, а! К вечеру пришли бы Ведь дядя Халык сказал
Полодырничать тянет?
Тянет
Ну, давай Только не очень долго
Умиду не терпелось погонять на мотоцикле. Привел машину к себе во двор и начисто протер тряпкой. Вымылся, переоделся. Нарвал в саду абрикосов, черешни
На этот раз девушки были вместе. Заслышав треск мотоцикла, все разом обернулись. Умид уже раскаивался, что приехал.
Чего стыдишься? крикнула ему Тубу. Иди сюда! Может, прогнать их, а? Наедине потолковать хочешь?
Девушки захихикали.
Никак он не ожидал от Тубу такого выпада. «Сговорились? Посмеяться решили?» Хотел уже развернуться, но Тубу вдруг спросила:
Что это у тебя в корзине?
Пришлось отвязать корзину.
Вот привез вам абрикосы, черешня
Спасибо! улыбнулась Тубу, принимая корзину. Только зачем?.. И без гостинцев мог бы
Тоже мне гостинцы!
Девушки улыбались, перешептывались Надо ехать. Подумают еще, что он с целью. А какая у него цель? Нет у него никакой цели. Просто жара, а они весь день на солнцепеке хоть освежатся немного. И потом, Тубу не простая девушка, можно сказать, гордость всей деревни. Любой должен оказывать ей внимание.
Счастливо, я пошел!
Куда это ты спешишь? спросила Тубу.
И что-то такое было в голосе девушки, так явно она была огорчена, что Умид сразу понял: «Нет, не смеется. Не станет она потешаться над человеком».
Дел полно, Тубу! весело бросил он и помахал девушкам рукой.
Спасибо за гостинец! крикнула ему вдогонку Тубу.
Умид шел к мотоциклу, спиной чувствуя, что девушки глядят ему вслед; почему-то заплетались ноги Далеко, оказывается, оставил он мотоцикл
Никто вроде и не заметил его прихода. Халык с миской в руках на корточках сидел возле матери. Пири и Джафаркулу стояли тут же, под шелковицей.
Халык взял чайную ложечку катыка, поднес матери ко рту.
Поешь, мамочка Прошу тебя
Бабушка Миннет молча смотрела на сына крошечными красными глазками.
Поешь! Ну, прошу!.. Халык всунул ложку в провалившийся старухин рот. Покормлю мою родную, как она меня раньше кормила!..
Сморщенная, зажатая меж плечами старческая шея дрогнула от глотка.
Вот так! Хорошо! сказал Халык и взял вторую ложку катыка.
Пири повернулся к Меджиду-киши, в изнеможении присевшему в сторонке, и громко, так, что услышала даже подметавшая айван Гюлендам, сказал:
Каждый день сам кормит Десять лет!.. Вот человек!..
Меджид-киши молчал, разглядывая измазанные глиной руки.
Пири подошел к Умиду:
В Кировабад хочешь?
В Кировабад? Зачем?
Так, прокатиться Вечером обратно.
Не дожидаясь ответа, он подошел к Халыку и, наклонившись, что-то шепнул ему. Тот обернулся с ложкой в руках, мельком глянул на Умида. Отвернулся, пробормотал что-то Пири снова зашептал ему на ухо. Халык пожал плечами, потом поставил миску на скатерть, поднялся и обернулся к Умиду.
Асли велит тебя с собой взять. Что-то больно ты моей жене полюбился он усмехнулся, мешки под глазами еще больше набрякли.
А как же колодец? Умид взглянул на отца.
Джафаркулу поможет, ответил за отца Халык.
Джафаркулу сунул за щеку кусок чорека, который только что взял со скатерти. Щека надулась и заблестела.
Как же я?.. У меня это грыжа
Ничего! бросил Халык. Семерых детишек настрогал, не говорил грыжа!
Джафаркулу с трудом проглотил большой кусок.
При чем тут?.. Разные вещи Земля вон какая тяжелая!..
Ладно, все! Будешь помогать дяде Меджиду.
А грыжа-то
Отстань! оборвал его председатель. Не порть кровь к научному руководителю еду!..
Пока машина не выехала из деревни, никто не произнес ни слова. Когда свернули на шоссе, Халык повернулся к Умиду. Бледное его лицо порозовело, словно от сильного напряжения.
Знаешь, чего ради Асли тебя ко мне приставила? Думает, гулять еду Кто про что, а вшивый все про баню!.. Халык повернулся к водителю. Затянулась моя наука А злыдень этот покоя не дает. Пристал как репей! На дню два раза звонит!..
По тому, как образовались морщины на щеке Пири, Умид понял, что тот осклабился.
Свернули к винодельческому совхозу, прихватили бочонок коньяка. Похоже, научный руководитель Халыка не дурак выпить
В Евлахе заехали на базар. Купили зелени, помидоров с огурцами, фруктов. Что ж, все правильно: коньяк, баранина без зелени не обойтись.
Зашли в промтоварный магазин. Халык взял семь метров дорогой парчи. Видимо, для жены или дочери научного руководителя.
Халык отозвал Пири в сторону. Они говорили вполголоса, но председатель то и дело поглядывал на Умида, и тот понял, что разговор о нем. Халык был чем-то обеспокоен, даже растерян немного, он что-то быстро-быстро говорил Пири, но тот лишь пожимал плечами.
Наконец Халык пальцем поманил к себе Умида.
Хочешь остаться здесь, погуляй На обратном пути захватим. Он достал из бумажника десятку, протянул Умиду: В ресторан куда-нибудь зайди.
Спасибо, сказал Умид. Деньги у меня есть. Только я лучше с вами.
Халык молча пошел к машине. Сел, хлопнул дверцей.
Он ни разу не обернулся, ни разу не взглянул на Умида. Все было ясно это Барсук. Он уговорил Халыка отдать Умиду мотоцикл. И на заднее сиденье машины он сунул Умида, он, Пири! Старается Барсук. Из кожи вон лезет!..
От Евлаха свернули вправо. Проехали мост через Куру, и Умид понял, что дорога не та. Он два раза ездил в Кировабад: ни Куры не было, ни моста
Машина нырнула под арку с надписью «Мингечаур».
Умиду не доводилось бывать в этом городе, он только успевал крутить головой. Широкие улицы, высокие дома С балконов и из окон домов выглядывали светловолосые женщины Город был чем-то похож на Барнаул, возле которого стояла их часть. Побыть бы здесь хоть полчасика!.. Походить, посмотреть Жалко, что сейчас проскочат его и в Кировабад!..
Машина остановилась против одного из финских домиков, разбросанных на берегу Куры. Кругом высоченные развесистые чинары. Чинары да, чинары похожи на кировабадские
Мясистая рука Пири нажала кнопку сигнала. Резкий звук далеко разнесся по пустынной улице. Халык недовольно поглядел на водителя.