Он летел над землей, касаясь легких белых облаков. Внизу проносились леса, луга, реки, покрытые снегом вершины, деревни, дымящие трубами домов Он разглядел, что его несут гуси, впереди всех летит тот большой красный гусь, а позади гусей с кликом тянется журавлиная стая. Куда же, в какой край земли несут его вольные птицы? Они и его хотят сделать птицей? Нет, не быть человеку птицей
Грустный знакомый голос послышался где-то впереди. Гариб посмотрел туда и увидел, что гусь, летящий впереди всех, вытянув шею, показывает ему красивую головку. Так это же не птица, это Гюльсум! Но она гогочет по-птичьи, значит, можно стать птицей!
Выкрикивая что-то на птичьем языке, рванулся он к красному гусю
Сынок! Сынок! Проснись, милый! И напугал же ты меня Чего это тебе привиделось? То гусем загогочешь, то щебечешь по-воробьиному!.. Чтоб он сгинул, чтоб он сгорел, этот проклятый заповедник!
Эх, мама, поторопилась ты! Научился бы он гусиному языку. И крылья у него отросли бы
Холодная капля упала Гарибу за шиворот. Он вздрогнул, только сейчас почувствовав, что греет уже вовсю: макушку напекло, по шее стекает пот
Здоровенное все-таки наше озеро, словно бы извиняясь, сказал Адыширин и с трудом перевел дыхание. Сплаваешь на середину и дух вон Оттого птицы сюда и повадились. Со всего мира к нам летят. Шестьдесят пять видов И окольцованные попадаются. Мы тоже немало метим Одну с нашей метой прошлый год в самом Йемене подстрелили. Ученые приезжают со всех краев. Птиц описывают Позапрошлый год один русский парень был. В очках. Снимал нас с Серханом. Говорил для газеты Она была фотография, только не мы, а озеро И красные гуси Богатство большое, ничего не скажешь. Вот как его охранять? Тут глядишь там лезут, туда ушел здесь Поймай попробуй!
Поймаете, если захотите.
Ловили и штрафовали многих. Только ведь не каждого оштрафуешь. Совести не хватает. Соседи, односельчане. А мир так устроен: ты человеку добро сделал, и он к тебе с добром.
Выходит, за добро из чужого кошелька платишь?
Брось, сынок! Кошелек какой-то придумал! Ведь птица, она как: одну подстрелил, другая пяток яиц положила Я ж не говорю разорять заповедник. Кто разорять захочет быстро руки укоротим!
Разбазариваете вы птицу.
Приходится, сынок. Иной раз никак нельзя не дать. Тебе потом такое устроят!..
Лодка вошла в мелководье. Под кормой заколыхались водоросли. Пугливые рыбешки, вертя хвостиками, шмыгнули вниз. У корней водорослей, переплетенных одна с другой, пошли круги, поверхность воды вспузырилась.
Не лезь ты, сынок, с новыми порядками на старый базар, Адыширин в последний раз налег на шест. Люди как жили, так и жить будут. Обычай, не тебе его ломать. Вот хороший ты парень, а иной раз такое отчудишь только диву даешься. По течению надо плыть, а ты все против него, все дыбком Ничего не выйдет, сынок. Выбьешься из сил, тебя и потащит
По течению-то плыть просто. Против него выгреби тогда ты человек.
Так ведь не выгребешь, захлебнешься.
Нос лодки уперся в тропинку, проложенную от сторожки к озеру.
Серхан стоял у самого берега и смотрел прямо на Гариба.
Ну, как ты? спросил он, ставя ногу на нос лодки. Спросил, как спрашивают о самочувствии больного друга, но в глазах его Гариб приметил усмешку.
Не жалуюсь, ответил он, спрыгнув на землю.
Как дела? спросил Адыширин у Серхана.
Да есть кой-какие новости. Серхан достал сигареты из заднего кармана джинсов, одну сунул в рот. Гариб вчера Якуба-муаллима шуганул из заповедника. И ружье отобрал у него.
Адыширин вскинул редкие брови.
Брось!
Серхан затянулся.
Между прочим, он выпустил дым в сторону Гариба, Якубу-муаллиму я разрешил охотиться.
Гариб молчал. У него был такой невозмутимый вид, словно все сказанное не имеет к нему ни малейшего отношения. Он посмотрел на Серхана, повернулся и, взяв в руки бинокль, направился к зарослям.
Адыширин хлопнул себя руками по коленям.
Ну что ж это он вытворяет?! Якуб-муаллим!.. Человека весь район уважает. Моих четырех сорванцов учит. Вот дуралей навязался на нашу голову!.. Слушай, Серхан! Этот дурило на весь район нас ославит. Ты старший, кончай с этим делом.
Будет ему конец! злобно бросил Серхан, поглядев вслед Гарибу. Дождется! И, повернувшись, зашагал к сторожке.
А ты что, правда, хочешь его в штат взять? спросил Адыширин, когда они поднялись на вышку.
Еще чего? Кто нам единицу даст? А если и дадут, неужели я этого бешеного возьму? Нормальный человек найдется.
Чего ж ты его тогда не гонишь?
Серхан молча поглядывал по сторонам, пытаясь придумать ответ. Не мог же он сказать Адыширину про триста рублей, взятые у Джавада. Если прогнать сейчас, деньги вернуть придется А пройдет месяц-другой
Так ведь от него не только вред и польза имеется. Боятся его браконьеры, нам это на руку.
Чтоб он подавился своей пользой! Его не было, мы что, на распыл пускали заповедник?
Адыширин, смотри-ка!
Куда?
Вон! Идет кто-то К нам, сюда
Ну-ка дай! Адыширин взял у Серхана бинокль, поднес к глазам. А-а, да-да! Вроде баба Торопится Чего ей тут?.. Упаси, господи, от новых бед.
К заповеднику быстро приближалась, почти бежала Гюльсум. Все шесть километров она прошла пешком. Никогда не бывала девушка в этих местах, никогда, наверное, и не попала бы сюда, но дядя Джавад так кричал!..
Когда они вернулись от Малейки, он молчал, только руки тряслись. Кендиль, бедная, всего и спросила: «Ты что такой бледный?» и сама пожалела, что спросила. Никогда еще Гюльсум не видела дядю в такой ярости. «Бледный! кричал Джавад, топая ногами. Хорошо, что еще живой!.. Этот поганец меня в могилу загонит!.. На весь район ославил! Осрамил!.. С грязью смешал!.. На улицу не могу выйти! Джавад двумя кулаками стал бить себя по макушке. Да если б не Гюльсум, я бы!.. Я бы разом с ним кончил. Плюнул бы ему в морду, и все!.. Руки связаны! Ну вот что, Кендиль! Если ты не вразумишь парня, я и Гюльсум убью, и себя! Клянусь! Могилой отца клянусь!»
Он вдруг затих, опал, как мяч, из которого выпустили воздух. Из круглых усталых глаз катились по щекам слезы. У Кендиль тоже намокли ресницы, губы кривились.
Еле переставляя ноги, Гюльсум ушла к себе. Бросилась на постель, с головой зарывшись в подушку. Никогда она не видела дядю Джавада таким жалким. И из-за чего?.. Из-за этого слюнтяя! Она вдруг представила себе Гариба и задохнулась от ненависти. Если б он оказался тут!.. Растерзала бы собственными руками!..
До утра Гюльсум просидела на кровати, спустив ноги на пол. Едва рассвело, она на цыпочках вышла на веранду. Ни Джавад, ни Кендиль не видели, как она ушла.
На столбике была прибита табличка: «Охота в заповеднике запрещена в течение всего года». Гюльсум остановилась. Только сейчас она ощутила, как у нее трясутся ноги, горят ступни. Только сейчас начала приходить в себя. «Зачем я сюда пришла? Что мне тут надо?» Но она все-таки свернула на тропку и пошла, со всех сторон окруженная кустами.
Гюльсум не плакала. И злость куда-то ушла. Ей уже не хотелось наброситься на Гариба, избить его, исцарапать Внутри было пусто, и пустота эта заполнилась страхом в безлюдии и тишине заповедника.
Тропка нырнула в высокий густой камыш, девушка прошла несколько шагов и остановилась; вокруг нее стеной стояли камыши.
Гари-и-и-б! закричала она, не помня себя от ужаса. Га-а-а-риб!
Крик ее потонул в негромком, ровном шуршании камыша. Дрожа всем телом, Гюльсум бросилась в это шуршание.
Гари-и-и-б! Гари-и-и-б!..
Сперва Гюльсум увидела вышку, потом домик; на вышке стояли двое мужчин, молча смотрели на нее.
Обоих Гюльсум немного знала. Серхан несколько раз заходил в аптеку, дядя говорил, он главный в заповеднике, Адыширин его помощник.
Ты чего, дочка? удивленно моргая, спросил Адыширин. Что случилось?
Мне Гариб нужен ответила она и, не в силах вынести пристального взгляда мужчин, опустила голову.
Только что был тут
А куда он ушел?
Домой! опередил Адыширина Серхан.
Адыширин удивленно глянул на Серхана, почесал щетинистый подбородок и отвернулся.
Серхан не отрывал глаз от девушки. Вспомнился сегодняшний сон. Конь снился ему, белый-белый. Коня видеть к исполнению желания.
Адыширин приветливо взглянул на девушку.
Дочка! Ты, может, голодная? Или водички дать?
Нет, нет
А увидим Гариба, чего сказать?
Не Ничего Спасибо Ничего не надо. Она повернулась и быстро пошла прочь.
Две пары мужских глаз иголками вонзились ей в спину.
Девушка уже скрылась в кустах боярышника, как вдруг конь, конь из сегодняшнего сна, длинношеий, тонкий, с белой рассыпчатой гривой, как живой встал перед глазами Серхана. Он бросился вниз по лестнице.
Ты куда? Адыширин метнулся за ним. Не дури, парень! Ведь обрученная!
С кем обрученная? С придурком?! А я сон видел! Понимаешь? Коня! Белого! Зря, что ли?
Ох, парень, попадешь в беду!
Ладно, все! Перепрыгивая через кочки, Серхан бросился догонять девушку.
Гюльсум услыхала торопливые шаги, обернулась. Чтоб не спугнуть ее, Серхан остановился.
Чего тебе?.. с трудом выговорила девушка.
Проводить хочу.
Не надо.
Она пошла не оглядываясь, Серхан за ней. Гюльсум зашагала быстрее, он тоже прибавил шагу. Со всех сторон стеной стояли камыши.
Гюльсум! Серхан схватил ее за руку.
Пусти! девушка вырвала руку.
Не бойся, Гюльсум!.. Я же не людоед, чего ты? Я хочу тебе Чего ты боишься?
Пусти! Пусти, говорю! Девушка побледнела. Кричать буду!
Кричи не кричи это она понимала Но, может, Адыширин услышит?
Помогите!.. На помощь!..
Серхан обхватил ее, прижал к себе.
Дядя! крикнула девушка. Дя-я-я-дя!.. Га-а-а-риб!..
Горячие губы приникли к ее губам. Щетина небритых щек колола лицо Его губы обжигали ей шею, грудь
Что тебе Гариб? задыхаясь, бормотал Серхан. Чокнутый А я пропадаю без тебя Я тебя он все крепче прижимал ее.
Девушка сопротивлялась, пыталась отпихнуть его, но ноги слабели, подкашивались От него сильно пахло табаком, но запах этот почему-то не был противен.
Пусти Подлец!.. Думаешь, некому заступиться?.. Убьют как собаку
Пусть Пусть убьют Не бойся, Гюльсум Я женюсь Гариб тебе не пара. Ну, Гюльсум!..
Они упали в камыши. Серхан задыхался.
Я тебя Ты
Могучей грудью он навалился на грудь девушки, ей стало больно, но боль эта была сладка Ей захотелось раскинуть руки, закрыть глаза Но Гариб, дядя Узнают Припав ртом к плечу Серхана, Гюльсум изо всех сил стиснула зубы.
Застонав, Серхан отвалился в сторону, острая боль отрезвила его. Он вдруг испугался. Испугался, что все это плохо кончится.
Девушка уже была на ногах. Острые листья камышей исцарапали ей все ноги.
Я тебе Я тебе такое устрою!.. Негодяй! Гюльсум наконец заплакала.
Ну чего ты?.. поднимаясь, пробормотал Серхан. Я же сказал женюсь. А Гариб Пошли ты его!.. Он погладил укушенное плечо. Проводить тебя, а?
Убирайся! Кобель вонючий! Подлец!
Девушка бегом бросилась от него.
8
Фарач налил себе чаю из термоса, выпил, налил второй стаканчик и, надев очки в золотой оправе, стал читать «Спорт». Он не просмотрел еще и первой страницы, как дверь осторожно приоткрылась и в нее просунулась маленькая голова.
Здравствуй, Фарач!
Доктор Фарач, нагнув голову, поверх очков глянул на посетителя.
А, ты, Джавад? Заходи.
Джавад на цыпочках вошел в кабинет и притворил за собою дверь. Посмотрел на влажный, только что вымытый пол, кинул взгляд на белые занавески.
У тебя здесь благодать, облегченно вздохнул он. Прохладно. А на улице пекло!..
Фарач сложил газету, положил на нее очки и, глядя на круглый живот Джавада, спросил:
Ну, с чем пришел?
Ты что, забыл? Я ж тебе говорил. Насчет Гариба
А, помню. Привел парня?
Привел. Только, Фарач, ради бога!.. Я ведь его на пушку взял. Фарач, мол, тебя посмотреть хочет, совсем болезнь прошла или нет.
Давай зови!
Джавад повернулся на каблуках, открыл дверь и впустил Гариба. Фарач внимательно поглядел на парня, кивнул на табуретку.
Внуками клянусь, минутки свободной нет, Фарач надел очки. Сам хотел зайти тебя проведать никакой возможности. Столько дел
Он еще что-то говорил, Джавад отвечал ему, но Гариб не слушал их. Он думал, что это за кабинет: глазной, ушной, зубной?.. В переднем углу комнаты, покрытый простыней, стоял топчан, на нем огромная тугая резиновая подушка. Чуть поодаль на стеклянном столике в строгом порядке разложены сверкающие инструменты: ложки с длинными ручками, кривые ножницы, щипцы, клещи Справа на высоком треножнике закреплена большая посудина, наполовину заполненная водой. От посудины идет длинный резиновый шланг, заканчивающийся какой-то черной штуковиной, похожей на мундштук.
Открой-ка рот, Гарибджан. Язык высуни.
Доктор Фарач послушал у Гариба пульс, постукал пальцем по ребрам.
Аппетит как, Гарибджан?
Что ни подай сметаю!
Молодец! Засучи-ка штанину.
Гариб завернул брючину. Джавад подошел, с интересом взглянул на его икру: плотная, мускулистая, что ручка у топора. Он удовлетворенно качнул головой.
Дай бог тебе долгой жизни, Фарач. Если б не ты Вон он какой стал, об камень не расшибешь!
Есть бы тебе поменьше, сказал Фарач, указательным пальцем трогая коленку Гариба.
Ты это мне? Джавад подался вперед.
Тебе, тебе. Есть, говорю, надо меньше. Нельзя так.
Джавад улыбнулся, положил руку на живот.
Организм у меня такой. Стакан воды выпью кило прибавил. Да только от сытости никто еще не помирал. У нас в районе все поесть здоровы́.
Это верно. Обжорством славимся.
Значит, крепкие люди. У здорового и аппетит хороший. Гасанкулу, покойника, помнишь? Среднего роста был, и не сказать чтоб брюхатый, а ел!.. До самой смерти ел от пуза и, заметь, ни грамма не прибавлял: как был смолоду, так и остался. Здоровье крепкое было, вот и ел.
Фарач ничего не ответил бессмысленный разговор. Достал из стола маленький молоточек, вроде тех, что бывают у ювелиров, взял ногу Гариба, положил ее на другую.
Гарибджан, ты про Дон Кихота читал?
Нет.
И я не читал. Но кино видел. Фарач стукнул его молоточком пониже коленки. Якуб-муаллим говорит, что ты на Дон Кихота похож.
Он снова ударил Гариба молоточком. Нога дрогнула, Гариб закусил губу, чтоб не рассмеяться. Хорошо это или плохо быть похожим на Дон Кихота?
Доктор Фарач вывернул ему веки, вгляделся в глаза.
Говорит, Дон Кихот точь-в-точь такой же был Доктор Фарач снял очки. Да, милый, можешь идти. Болезни в тебе никакой. Абсолютно здоров. Но все равно: побольше на воздухе, зелени вдоволь ешь.
Джавад кашлянул.
Подожди меня там, он кивнул Гарибу на дверь.
Не горюй, Гарибджан! Фарач улыбнулся. Клянусь внуками, Дон Кихот был хороший мужик В сто раз лучше всех нас!
Дверь за Гарибом закрылась.
Фарач положил очки на свернутую газету.
Зря парня порочишь, сказал он, строго взглянув на Джавада. С головой у него все в порядке.
Ты хочешь сказать
Я хочу сказать, что он в сто раз умнее тебя.
Дай бог, дай бог!.. А вот про свежий воздух ты это зря Гариб сокрушенно покачал головой. Теперь опять удерет в заповедник свой.
Меня это не касается, куда он удерет. А свежий воздух ему необходим. Тебе тоже советую.
Серхан стоял на вышке, держа бинокль у глаз, потягивал сигарету. Адыширин обчистил с сапог глину и поднялся к нему.
Ну чего все дымишь? проворчал он. Не жрешь, папироски смолишь Или впрямь в Гарибову девчонку втрескался?
Серхан щелчком отбросил сигарету.
Да не втрескался я Просто зло берет: такая девка, а он допускает, чтоб по камышам шаталась! Держи, дурак, четырьмя руками!..
Нелепо, но Серхан ждал Гюльсум. Полдня сегодня проторчал на вышке, глядя в одну сторону на шоссе. Не мог он забыть, что когда девушка билась в его руках, то в какой-то момент затихла вдруг, прильнув к нему нежным, упругим телом. Это продолжалось секунды, но, опытный в любовных делах, Серхан понял, что это значит