Авдентов непроизвольно следил за хронометром, чтобы уловить начало, но так и не успел!..
Глухой, будто подземный гул качнулся где-то справа, и вот уже все гремело и выло кругом горы, леса и небо. Он опомнился, когда машина будто не по его воле вкатилась на шафранно-зеленый широчайший угор, где раскинут тройной невод колючих заграждений.
Быстро пронеслись мимо и остались позади свои цепи, зарывшиеся в землю, а дальше невидимые нацеленные жерла пушек противника, затаившегося в лесу и кустах Оттуда уже били по танкам, но и у тех гремел из башен непрерывный огонь. Командирская машина, изворотливая, как пантера, уже прорвала колючие сети, подмяв под себя столбы, перемахнула вторые окопы и метнулась обратно, сделав крутую петлю, чтобы вторым заходом расширить пролом.
Авдентов и Зноевский сделали то же, и все три танка, кромсая холмы взрытой земли, ломая стойки, ползали по укрепленной полосе, а в проломы вливалась пехота и взводы пронзительных, как стрела, танкеток «Синие» отхлынули в низины вокруг горы; точно привидения, носились над ними тяжелые бомбардировщики. Навстречу им взмыли штурмовики, истребители, сперва шесть, потом двенадцать, еще и еще, и было уже не сосчитать их!..
Сильный толчок в плечо заставил Авдентова повернуть машину к шоссе. Бой шел и по ту сторону возвышенности. Навстречу ему вырвалось откуда-то зеленое авто, мелькнула белая повязка на рукаве посредника, за нею гнался мотоциклист, пригнувшись к рулю, весь запачканный грязью; влево, в тылы «синих», галопом летели эскадроны кавалерии Фронт обороны становился фронтом широкого наступления
Укрывшись в дубняке, Авдентов проверял машину. Канонада продолжалась, отодвигаясь вправо, к морю Солнце поднялось над лесом, и теперь горячее, гривастое, как скачущий конь, мчалось в гулком небе.
Промытая дождем блестела нежная зелень, искрились и блестели на листьях ртутные капли.
Непривычный, как землетрясение, кончился первый бой, но Авдентов чувствовал себя напряженным, как в самый разгар схватки. Он пробовал и не мог уяснить, насколько значителен прорыв фронта противника и как будут учитывать в штабе личную его работу, если основное в сражении огневые средства действовали условно. И сам ловил себя на том, что бойцы, а среди них и он, на маневрах не имеют той ненависти, которая в будущем объединит все вооруженные силы народа, чтобы опрокинуть вторгнувшиеся полчища врага.
Второй фланговый штурм на новом участке был успешен только вначале: пробившись к самому городу, танки привлекли на себя почти шквальный огонь. Заметив два гнезда на пологом холме, Авдентов погнал машину туда, замыслив раздавить станковые пулеметы прислуга уже бежала, низко припав к земле. До кустов держидерева оставалось не больше двухсот метров, он увлекся и заскочил дальше, чем следовало, тут же спохватился, но было уже поздно!..
Прямо к нему катило авто посредника, глаза которого видели везде и все; посредник привстал с сиденья и быстро проговорил:
Ваш танк выведен из строя, и тут же записал в полевую книжку номер и время, когда произошло это.
Вся команда расплачивалась теперь за нелепое увлечение механика, командир злился, а Авдентов с красным вспотевшим лицом, с растерянным и виноватым взглядом сидел в раскрытой кабине и не знал, чем исправить ошибку Значит, действительно, толчок танка он по ошибке принял за сигнал командира, как выяснилось теперь. Но положение было совершенно безнадежно Всех троих ведь они «убиты!» пошлют в тыл или даже в Анапу место прежнего расквартирования части, и там они будут мучительно ждать, когда поручат им новое дело.
Тяжелой поступью шла машина обратно, и Авдентов с колючей завистью взглянул на колонну, где заметил и танк Зноевского
Целых пять дней длинных, скучных, каких-то растрепанных томился инженер Авдентов в тылу, выполняя разные поручения, которые, мнилось ему, и даются лишь в наказание.
Небольшая станция была расположена в зеленой котловине среди лесистых гор. В свободные часы перед закатом он уходил туда, в горы, и бродил бесцельно, осматривая окрестность. Подавленное настроение мешало насладиться прелестью этой необыкновенной ривьеры.
При неудачах и несчастье мысль обращается прежде всего к другу и прошлому; осенью настойчивей вспоминаются картины лирической, возбуждающей весны, он думал опять о Марии В самом деле, ему давалось самое ценное весна женщины, а он своими руками долго разрушал то, что сейчас был уже не прочь восстановить Ведь те две женщины, дороги которых скрестились однажды с его собственной дорогой, потом, ушли куда-то, почти совсем не оставив следа, где-то затерялись в мире, и он не ощущал нужды интересоваться их судьбою, потому что они были только случайной и плохой заменой, когда пустовало сердце.
Он шел и шел в гору, ветер со свистом шумел в сухой колючей траве, скрежетали под подошвой острые побуревшие камешки, потом повернул обратно. Навстречу ему тянула солоноватая горечь моря и полыни, давно отцветшей. Обильная, густая тишина копилась в котловине, где осела станица, и даже выстрелы вдали короткие и глухие как-то не нарушали здешнего покоя.
И вдруг Авдентов спросил себя, точно прозрел: «А что, если она осталась не одна?..»
И впервые за все эти месяцы чувство стыда, жалости и раскаяния охватило его: «Чего мне не хватало, чего я искал, когда все так естественно и просто?.. Я инженер, буду где-нибудь на заводе своя семья. Ну чего, чего искал я?..»
Звонили ужинать. В столовую валили красноармейцы всяких родов оружия, молодые, безусые люди, остававшиеся в запасе на всякий случай.
Тут, за столом, и получил он письмо.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Михаил Иванович.
Я вас ни в чем теперь не упрекаю. Вы были вольны в своих желаниях и поступках, но напрасно молчали. Надо было откровенно сказать, что не женитесь на мне, что я не нужна вам больше. Я бы поняла все и связывать руки вам не стала. Зачем было так долго мучить, обманывать?
Конечно, я во многом виновата сама, теперь я это чувствую, но прошлого уже не вернешь. Буду жить пока одна, а там будет видно. Не у всех первая любовь счастлива, и я не исключение А как жаль!..
О ваших успехах я услыхала от других, теперь вы инженер, но, скажу откровенно, ваши удачи не порадовали меня. Теперь я знаю, что вы жили исключительно для себя, не считаясь с чувствами и жизнью другого, кто вас любил, и не мне теперь радоваться вашим удачам. Что было для меня дорогого, что я берегла в себе и чем жила и мучилась так долго, вы растоптали. Потеряв вас, я лишилась почти всего, но не переставала ждать, надеяться, что хоть посоветуете, как жить мне дальше. Но не дождалась и этого.
Значит, мы не знали друг друга, и, если бы поженились даже, все равно пришлось бы разойтись потом. Страшно жаль, что не удалось мне счастье! Виню себя, что представляла совсем иначе жизнь. От других я отстала очень, и теперь мне надо многое наверстывать, чтобы идти вровень, не с вами вровень, нет! а так, чтоб жить.
Желаю вам счастья с другой. Быть может, она умнее, чем я, красивее, и вам с ней по пути Спасибо за урок
Из деревни мне пришлось уехать. Жила в городе, учила взрослых, потом нашла другое, место, и вот уже месяц работаю на новостройке. Я не раскаиваюсь, что уехала: мне оставалось одно где-нибудь от деревни дальше найти себе место в жизни. Смерть испугала меня, ведь и мне хочется жить!
Теперь я не одинока, у меня есть друзья, способные оценить во мне человека. Мне лет немного, я молода, и, наверно, скоро выйду замуж.
Быть может, случится так, что никогда больше не встретимся в жизни. Ну что ж, пусть будет так!.. Да оно и лучше.
Все хорошее, что когда-то связывало меня с вами, я не забуду долго.
О самом же важном, что пришлось пережить мне, не скажу ни слова, потому что и к этому вы останетесь равнодушным.
Прощайте, прощайте навсегда!..
ГЛАВА IIРазговор с морем
Письмо захватило его врасплох, и все прежние противоречивые, недодуманные до конца суждения сразу свелись к одному: он проглядел свое счастье! Видно, слишком легко, без борьбы оно досталось ему тогда, потому так мало и ценил человека, которого нужно было беречь, беречь для себя, для нее самой, для будущего, которое могло быть и должно было быть общим.
Письмо плутало долго, да и послано на десять дней позже того, как было написано, и с ответом нужно было спешить Но какими словами оправдать перед ней свою прошлую жестокость и равнодушие?
Душевная сумятица не унималась в нем, когда перечитывал письмо вторично.
Ужин кончился, помещение опустело и стало мрачным. Придя в палатку, он узнал о приказе выступать спешно, а спустя полтора часа их машина уже действовала на Ниберджаевском перевале.
За это время, пока Авдентов находился в тылу, «синих» сбили с главных высот, господствующих над Новороссийском, заняли подступы к нему, огнем прочистили ложбины, ночью захватил Кабардинку воздушный десант, успевший к утру закрепить прибрежье и отрезать путь к отступлению, а вскоре краснодарская дивизия и анапская группа овладели и городом.
Помня свою оплошность в первом бою, Авдентов Михаил не повторил ошибки, но самочувствие его стало еще тяжелее. И даже в те минуты, когда войска победным маршем шли по главной улице, направляясь к лагерям, встречаемые всюду восторженным народом, не просветлели его мысли.
Зато ликовал Степан Зноевский его приятель, у которого началось и закончилось все так блестяще, в тяжелой поступи его танка Авдентов находил что-то особо торжественное. Они сдали обмундирование, снаряжение, почистили и смазали машины. Разбор маневров был назначен на третий день, но молодые инженеры не участвовали в нем, потому что были только рядовыми танкистами.
Все же любопытно было узнать о выводах комиссии, и Степан Зноевский веселый, возбужденный, точно ученик накануне каникул, убежал перед полднями к комбату.
Море было особенно беспокойно, ибо неистовый шабаш ветров, издавна облюбовавших эту местность, взбудоражил его зыбкую и гулкую глубину. Возникая где-то в отдалении, катились к берегу шумные, грохочущие валы, закручиваясь снежно-белым каракулем на бирюзовых гребнях, и здесь, на каменных заплесках, погибали. Дули злые северные ветры, подобно смерчу подымали на дорогах облака пыли и даже подбрасывали вверх мелкую гальку, которой был усыпан широкий пляж, дугой изгибавшийся по заливу.
Спасаясь от шторма, ушли корабли на рейд и там, уже помирившись друг с другим, дремотно покачивались на высокой упругой зыби. Правее лагеря, напротив песчаной узкой косы, которая далеко выдавалась в море, виднелся, подобно минарету, Дообский маяк, а напротив него поднималась гора Колдун, упиравшаяся мохнатой шапкой в дымчато-голубое небо; по сравнению с ней миниатюрными казались и портовый город, и бурные складки каменоломен, и корабли на рейде.
Гора и море господствовали над всей местностью, увлекая мысль в бесконечную, даль, в предысторию этого края Одно нашествие сменялось другим, братоубийственная резня затихала ненадолго, и вот опять лилась обильно кровь на потемневшие страницы истории народов Торговля людьми; невольники на галерах сидят за веслами в душных вонючих трюмах, тоскуя по родине, по детям, отнятым и увезенным в Афины, в Геную, в Стамбул купцами и пиратами, рыскавшими по Черному морю в поисках добычи Судьба занесла сюда однажды и знаменитого скитальца грека, пропевшего песню о своем путешествии
Древние башни и другие следы отшумевших столетий еще и сейчас можно обозревать на изломанном прибрежьи. Бухты здесь были удобны, природа прекрасна, только хлеба и воли недоставало народам, чтоб почувствовать радость полного общения с ней. Недаром пророк востока, как гласит одно предание, повелел однажды морю выбросить из своих глубин все накопленное золото, отнятое морем у разбойников, но не хватило и этих запасов, чтобы нищие и рабы насытились, поменяв золото на хлеб, так много было голодных.
Это чудесный, солнечный край изобиловал бедным людом, виноград и пшеницу его отнимали сильные иноземцы, и только с недавних пор край живет мирно, и собственные корабли стерегут его покой
Раздумывая об этом, Авдентов сидел на берегу лицом к морю, обхватив руками колени и мечтательно глядя перед собой. Ему пригрезилось даже: в зеленой ложбинке между гор, где солнце припекает весь день, вызревают тяжелые гроздья винограда в белом платье склонилась над кустом Мария и зовет его, чтобы подошел к ней и взглянул на плоды ее любимых забот Мечта была наивна, но тем сладостней было поверить в нее хоть на минутку
Точно разбуженный, он встряхнулся от крика и, обернувшись назад, увидел Степана, размашисто шагавшего к нему. Он был тоже в штатском в новеньком, хотя и дешевом костюме, в старых желтых полуботинках и с веткой тутового дерева в руке.
Привет убитому! воскликнул он, восторженный и немножко развязный. А я тебя там ищу Прощаешься с морем? И раздевшись, лег на песок рядом. Рыбак, а где твой невод с золотой рыбкой да молодая старушка с новым корытом?
Шутка Зноевского попала в самый нерв.
Рыбак в море, а молодых старушек вообще не бывает, неохотно и тяжеловесно ответил Авдентов.
Ты что-то кислый нынче
Степан, набирая полную горсть разноцветных камешков, любовался ими, пересыпая из ладони в ладонь: прекрасны были они, эти отшлифованные полупрозрачные слитки, над которыми так много потрудилось море; на одном отпечатаны слоистые скалы и зеленый прибой, на другом голубое небо с островком зелени, на третьем бирюзовый или агатовый глазок, затейливая мозаика!
Мишка, смотри: их даже можно дарить при нашей бедности.
Авдентов усмехнулся невесело:
Если ты будешь дарить всем женщинам, которых знал, то, пожалуй, и камешков не хватит.
Не совсем так, мон шер Но зерно истины в ваших суждениях есть. Ничто так не ослепляет душу, как лесть приятеля, театрально произнес Степан. А знаешь, маневры кончились блестяще для «красных», и новые наши машины оправдали себя полностью!.. Прекрасные боевые единицы таково мнение специалистов Приятно, черт возьми!.. Жаль, что ты сорвался. Хотели сдать на «отлично». Досадно! Но ты не переживай война, очевидно, будет не скоро, и у нас есть в запасе время подготовить себя еще лучше. «Убитый» может взять реванш.
Чуть поодаль от них, по всему пляжу, лежали на песке красноармейцы, купались, заплывая очень далеко. Их было такое множество, что берег казался бронзовым от загорелых тел, а вода пестрой. Зноевский лег, подставив солнцу греть свою широкую спину. Потом повернулся вверх лицом, прикрыл голову полотенцем, раскинул руки и бездумно запел:
Моя звезда чиста, светла,
До Колорадо далек мой путь
Пройдут года, но никогда
Моей утраты не вернуть.
Никакой утраты у него не было, женщин любил он весело и, расставаясь с ними, не жалел; простора в жизни ему вполне хватало, а путь был прямой и ясный.
Видишь ли я тут в философию ударился, сказал Авдентов с напускной иронией. Ошибка в бою само собой, но меня кольнуло еще другое.
И больно?.. Поделись, если не так секретно.
Разнеженный солнцем и морем, Зноевский лениво слушал.
Не своим делиться просто, схитрил Авдентов, желая застраховать себя от неминуемых расспросов. Представь себе: у каждого своя любовь, свое счастье Оно идет к тебе навстречу и вдруг прошло мимо.
Хм мимо? удивился Степан. Этого не может быть. Если оно только еще хочет пойти ко мне, то я тут же сгребу его в обе руки. Мое так уж мое!.. и зачем оно пойдет мимо, когда указан точный адрес?..
Но вот бывает в жизни и очень часто. Помнишь: Онегин и Татьяна?.. «А счастье было так возможно, так близко»
Там же иная ситуация, пояснил Степан. Иные люди А ты о ком все-таки говоришь?.. Не о себе случайно?..
О двоюродном брате получил от него письмо.
Так посоветуй ему найти другую в наши годы это не трудно. А вообще, по-моему, это не проблема: надо перейти на сторону разума, а не чувства. Герои нашего времени живут несколько иначе: для них доступно и то, что очень далеко. Не знаю, как в странах Востока, а на Западе, как можно судить по литературе, и у нас измена ему или ей уже давно не волнует общество.
Хотелось бы опровергнуть это.
Попробуй, не сдавался Степан. Уже доказано жизнью, так сказать, историей, что честность давно перешла из области любовных связей в иную сферу, туда, где разрешаются вопросы гражданского долга