Но ребята молчали. И, вглядываясь сквозь тьму в их лица, Туган понял, что они боятся возвращения, боятся выпустить то, что минуту назад еще держали в руках, и даже не держали, а только предчувствовали что-то похожее на сказочную птицу.
А Толас все хихикал. Гадац, глянув на него, потом на Тугана, спросил хрипло и зло:
Это правда?
Туган вскинулся, будто очнувшись.
Ну-ка, вставайте. Идем к Шахаму! Пусть он скажет, что правда, а что нет!
5
Начались долгие солнечные дни. Солнцу не хватало дня, оно старалось урвать время у ночи взойти пораньше и попозже уйти за горы. И, совершая свои путь от восхода до заката, оно и само, быть может, наслаждалось безмятежностью цветущего мира.
Но как бы рано солнце ни встало, оно ни разу не опередило Тугана, Азрыма, Цыппу, и Гадаца, Состыкка и Толаса. И ни разу не видело оно, как проснувшись, прыгают они в Астаудон и плещутся, разгоняя сон. Потом они толпятся у наковальни, передавая молоток из рук в руки, и лишь когда отбита последняя тяпка и замирает в воздухе стальной звон, из-за гор появляется солнце. Лучи его падают на кукурузное поле, множась в каплях росы, осевшей на ростках, и поле радостно пробуждается, сверкая тысячами маленьких солнц. Если застыть в этот миг на месте, можно, наверное, почувствовать, как вертится земля, можно увидеть, как тянутся к высокому небу кукурузные ростки.
А поле уходит к самому горизонту, пропадает в далекой дымке, и ты идешь по борозде, и нет ей конца, нет конца твоему пути. Но, оглянувшись, ты видишь, что прополол больше, чем думал, и снова шаг, еще шаг, еще Хочется выпрямиться, разогнуть спину, передохнуть, но друзья твои работают краешком глаза ты видишь это и продолжаешь. А тяпка становится все тяжелее и тяжелее
Первым остановился Толас.
Что ты делаешь?! испуганно закричал Батадзи. Не разгибайся! Сломаешься, как сухая ветка!
Хорошо бы, Толас за словом в карман не лез, нас стало бы двое, и другой Толас полол бы мне навстречу!
Ничего, ничего, успокаивал его Батадзи, ложись, отдохни, дай бог тебе здоровья!
Небритый, заросший густой щетиной, Состыкк работал, сосредоточенно глядя в борозду. Хоть бы меня не вспомнили, думал он, хоть бы раз забыли обо мне
Но Толас уже пялил на него свои узенькие хитрые глаза. Подмигнув Батадзи, Толас озабоченно забормотал:
Слушай, до обеда еще много времени? Не пойму, что происходит
Чего ты меня спрашиваешь? буркнул Батадзи и ткнул пальцем в сторону Состыкка. Вот тебе живые часы. Если кадык у него вверх-вниз прыгает, значит, он слюну глотает, и самое время обедать
Прыгает! приглядевшись, сказал Толас.
Нет, не прыгает еще, возразил Батадзи, еще рано.
Для кого, может, и рано, стал спорить Толас, а ему пора!.. Эй, скажи, Состыкк!
Состыкк медленно выпрямился.
Хочешь, я навсегда избавлю тебя от аппетита? спросил он, обращаясь к Батадзи. Ни один врач такого рецепта не даст.
Ну? Батадзи даже рот раскрыл.
Понаблюдай за Толасом, когда он утром садится за стол, посмотри, как он шарит своими маленькими ручонками, как жует не переставая Я даже пугаюсь иногда кажется, вот-вот вскочит на стол и будет бегать между тарелками как мышка, крошки подбирать
Состыкк и сам не ожидал, что скажет такую длинную речь, но хотелось отомстить Толасу за его вечные приставания.
А ребята смеялись от души. Даже мрачноватый Гадац похохатывал, смешно зажмурив глаза и раскачиваясь, Толас же, растерявшийся вначале, стал ощупывать и оглядывать себя, как бы удивляясь тому, что он такой худой и маленький.
Когда пришли на стан, Цыппу спросил:
Что это вы такие веселые?
Понравится обед расскажем!
Я еще издали услыхал ржете, как кони
Да так, посмеялись чуть над Толасом, небрежно кинул Состыкк.
Извини, дорогой, возмутился Толас, началось-то все с тебя!
Эх, надули вы меня! вздохнул Цыппу. Вы все вместе, а мне тут одному прозябать
Ладно, ладно, улыбнулся Туган, мы там все время о тебе думаем!
Это он, Туган, предложил назначить Цыппу поваром. Цыппу долго упирался, но его так уговаривали, так льстили ему, что, не выдержав, он согласился. Едва он сказал «да», как ребята схватили его и стали качать, они знали, что делают: он и тесто замесить умеет, и пироги печет не хуже любой женщины, и все остальное, что касается поварского искусства. Когда-то они посмеивались над этим странным талантом Цыппу, но теперь-то понимают, что без Цыппу туго бы им пришлось. Любо смотреть, как Цыппу чистит картошку. Картофелина в его руке вращается, как болванка в токарном станке, а срезанная кожура вьется, будто стружка из-под резца
Надев на голову белую шапочку, засучив рукава, Цыппу, серьезный, сосредоточенный, помешивал суп, будто завершал дело великой важности. А ребята ждали, сидя за столом под навесом, возле вагончика. Посреди стола аккуратно разложены зеленый лук и редиска, но никто не трогает зелень до времени Цыппу этого не любит. Туган улыбается, видя, с каким нетерпением ребята поглядывают на своего повара, обстоятельного и неторопливого. Но если бы Цыппу суетился или бегал, это был бы не тот стол, не тот обед, да и настроение было бы не то. После обеда они пойдут на речку, искупаются, полежат с полчаса в тени верб, расслабившись, и легкий ветерок принесет им с гор запахи дальних трав.
Но в этот день ребятам не удалось пойти на речку. Цыппу во время обеда все отмалчивался, а после подошел к Тугану, постоял молча и наконец вымолвил:
Плохие новости
Ребята, замерев, вопросительно смотрели на него.
Не знаю, насколько это серьезно, сказал Цыппу, но говорят разное
Долго ты будешь нас пытать?! заворчал Туган. Что говорят? Кто говорит?
Вчера арестовали Коста Забрали прямо из дому
Он уже две недели не появляется в селе Когда же успел вернуться?
Вчера и вернулся, неуверенно проговорил Цыппу. Говорят, ножом кого-то Пьяный был Шофер мне рассказал. Привез продукты и рассказал
Все замолчали, думая, что никого из них нет рядом с Коста в этот трудный час.
Может, ничего и не случилось, сплетни одни? с надеждой проговорил Толас.
Не сплетни, вздохнул Цыппу.
Хоть бы сказал, предупредил как-нибудь, покачал головой Батадзи.
А много ли мы знаем друг о друге? будто думая вслух, произнес Туган.
С тех пор, как он встретился с этой женщиной, его вообще не узнать! со злостью сказал Гадац. Она только и умеет, что мужчин ловить!
Если бы Коста был здесь, ты бы так смело не говорил о ней, невесело усмехнулся Азрым.
Он бы отцу родному таких разговоров не простил, поддержал его Батадзи.
Все это из-за нее, упорствовал Гадац. Пока он не познакомился с ней, он был совсем другим.
Не она же ему нож в карман положила, сказал Туган.
Все замолчали, задумались, ощущая свою беспомощность. Так, наверное, чувствует себя пастух, видя, как орел уносит ягненка из его отары.
Вечером сходим в село, сказал Туган, узнаем, что там Пойдем к Шахаму, поручимся за Коста
Клянусь, Туган, восхитился Толас, ты дважды мужчина!
Ребята будто ожили, заговорили разом.
Возьмем его на поруки, и делу конец!
Пусть режет в нашу честь барашка!
Они веселились так, будто дело уже было сделано и Коста был на свободе и сидел здесь, рядом с ними.
А ну, давай! вскричал Батадзи. Он приподнял Толаса, разом поставил его на ноги и оттолкнул от стола. Ну-ка, покажи свою радость!
Батадзи, перемахнув все ступеньки, прыгнул в вагончик и тут же выскочил обратно. В руках его была гармошка. Он с размаху поставил ее на колени Тугана:
Давай, сыграй, чтобы кровь в нем закипела!
Встрепенулся, засиял Толас. Он будто вырос вдвое, стал вдруг стройным и подтянутым. Он ждал, полный восторга, сейчас друзья его захлопают в ладоши, захлопают так, что будет слышно в селе, а он, Толас, как птица, полетит по кругу, легкий и сильный, он ощутит пьянящую радость вдохновения, почувствует себя счастливым.
Говорят, когда Толасу исполнился год, он выскочил из люльки и затанцевал на носках. Это легенда о Толасе. Но танцевать он, действительно, начал очень рано, и гармошка стала его учителем, а женщины, готовившие свадебные пироги, его первыми ценительницами.
Мать не успела сказать Толасу всех ласковых слов. А от мачехи он и не ждал их. Когда отец заболел и в пустом доме запищали голодные мыши, мачеха ушла, даже не захлопнув за собой калитку. И тогда на помощь поспешила сестра отца. От тетки своей Толас и ласковые слова слыхал, и подарки получал, но из рук ее он ускользал, как рыба. Она заботилась о нем, старалась, чтобы он всегда был сыт, но свадебный пирог казался слаще теткиных яств, кусок мяса на свадьбе казался тяжелее.
Когда Толас танцевал, все сбегались смотреть на него. Люди считали, что у парня уже есть будущее и ждали, что вот-вот его заберут в город, в ансамбль, и даже тот, кто заставил Толаса выпить впервые, тоже верил в это Прошли годы, а Толас все танцевал на свадьбах, и теперь его уговаривали не пить, потому что рог тяжел и арака валит с ног даже великанов. Но Толас не боялся упасть. У него все было наоборот он, выпив, становился великаном Потом его перестали приглашать на свадьбы, а те, кто недавно восхищался им, теперь обходили его стороной
Теперь Толас танцевал для друзей. Вот зазвучала гармошка Тугана, и Толас подошел к тому месту, где могла бы стоять девушка. Он поклонился красавице и отступил на шаг, уступая ей дорогу. Смотрел, как она плавно идет по кругу, потом сорвался с места и, догнав ее, закружился в стремительном танце.
Давай, давай, Толас! закричал Батадзи. Ставлю тебе бочку араки!
Бочку старухи Борыкон! добавил, смеясь, Азрым.
Стоило им заговорить об араке, как они сразу же вспоминали старуху Борыкон
Они жили вдвоем, старик со старухой. Дом у них был низенький, обветшалый. Но в этом доме хранилась такая старая арака, что и сама Борыкон позабыла уже, когда гнала ее. Добраться до этой араки было непросто. Надо было зайти в комнату, отодвинуть резную деревянную кровать, поднять люк, таящийся под кроватью, и залезть в погреб.
Ребята долго следили за стариками, но те, будто чуя неладное, не оставляли дом пустым. Даже на свадьбы и на похороны они ходили поочередно. И вот однажды, когда Борыкон осталась в доме одна и подметала двор, перед нею предстали Толас, Туган, Цыппу и Батадзи. Туган растянул мехи гармошки, Цыппу и Батадзи ударили в ладоши, а Толас пустился в пляс.
Асса! Орц-тох! кричали парни, а гармошка заливалась изо всех сил.
Старуха, глядя на пляшущего Толаса, ожила, помолодела, бросила на землю метлу и тоже захлопала в ладоши. А Состыкк, Азрым, Гадац и Коста, проскользнув за ее спиной, спокойно вошли в дом. Толас танцевал до тех пор, пока бочонок с аракой не проследовал из погреба на улицу. Тогда Цыппу и Батадзи перестали хлопать и кричать «орц-тох», Туган сомкнул гармошку, а Толас поклонился старухе.
Дай бог вам здоровья! благодарила парней растроганная Борыкон. Потешили старую, ох, потешили
Толас, уходя, успел незаметно прихватить зазевавшуюся у ворот утку. Сунув ей голову под крыло, чтобы не кричала, он спрятал утку под полой пиджака и, обернувшись, еще раз поклонился старухе.
Говорят, заподозрив что-то, старуха после ухода ребят, взялась считать уток.
Одна, две, три, четыре, считала она, а утки ходили до двору, путались, и Борыкон, сбиваясь, начинала снова: Вот одна, вот вторая
Толас, раскрутившись, как юла, вдруг застыл на месте, прижал руку к сердцу и поклонился поблагодарил за танец воображаемую девушку.
Давай еще! закричали ребята. Давай!
Туган снова взялся за гармошку и вспомнил один праздничный вечер в клубе.
Сельчане, собравшись, ждали концерта. Ждали час, полтора, но артисты так и не приехали. И тогда, приготовившись наспех, на сцену вышли сельские певцы и танцоры, девушки и парни, самодеятельность. В тот вечер и Толас вышел на сцену, но зрители, ждавшие от него искрометного, азартного танца, были озадачены. То, что делал Толас, мало походило на обычную пляску. Вот он, будто радость вознесла его в небо, летит и не хочет возвращаться на землю. Вот, опустившись, он пляшет среди цветов, выбирая лучший из них. Срывает наконец и несет цветок приглянувшейся ему девушке. Подходит к ее дому, крадется к окну, но тут на него налетает собака. Парень убегает, потом возвращается вновь, приносит собаке кусок мяса. Угостившись, собака благодарит его и показывает на окно теперь, мол, путь открыт. Парень восторженно танцует у окна любимой девушки, осторожно, как драгоценность, ставит на подоконник цветы. А вот и девушка. Она берет цветок, подносит его к губам и улыбается мечтательно и нежно. Но вдруг она видит танцующего у окна Толаса. Улыбка исчезает, девушка хмурится ах, это вовсе не тот, о ком она думала. Толас машет ей рукой да, да, я принес тебе цветок, это дар моей любви! Девушка скрывается, а через мгновение из окна вылетает кусок пирога получай за труды и убирайся! Потанцевал, и хватит. Толас подбирает кусок бережно, как реликвию, прячет его на груди и, грустный, уходит. Вот и кончилось все, разлетелась в прах мечта
Толас уже скрылся за кулисами, а зал все молчал. Потом, словно проснувшись, зрители стали аплодировать бурно, неистово, но было им как-то не по себе, они понимали, что Толас рассказал им историю своей собственной любви.
А было так. Жила в селе одна девушка. Кто-то, может быть, и не сравнил бы ее с цветком, но Толасу для сравнения не хватало всех цветов земли.
Хочешь, я стану твоей тенью? сказал он ей однажды.
Девушка сочла его слова за шутку.
У меня есть своя собственная тень, улыбнулась она. Мне ее вполне хватает.
Хочешь, я расскажу тебе, о чем думаю ночами? сказал он.
Подожди, улыбнулась она, скоро будет колхозное собрание, там и выложишь свои думы.
Куда бы ни пошла эта девушка, она всюду встречала Толаса. Порой она сердилась, но большей частью смеялась над ним, воспринимая его поступки, как проделки шкодливого ребенка.
Однажды, остановившись, она спросила от нечего делать:
О чем мы будем говорить на этот раз?
Давай обо мне, предложил Толас. Есть у меня дом с земляным полом, хромая корова и куры-голошейки.
Ну, утешила она его, ты же еще маленький. Вот подрастешь и дом себе хороший поставишь, и корову купишь
Но если ты выйдешь за кого-нибудь, зачем мне этот дом?
Я никуда не собираюсь идти, пожала она плечами. Видишь, стою возле тебя.
Эх, превратиться бы нам в деревья! Мы бы всегда стояли рядом!
Пока бы ты вырос, возразила девушка, я бы уже состарилась, высохла, срубили бы меня на дрова.
Ошибаешься! воскликнул Толас Я старше тебя!
Не может быть, улыбнулась она. Сходи-ка домой и узнай это поточнее.
Толас побежал в сельсовет, потребовал справку, потом получил паспорт и наконец с паспортом в руках предстал перед девушкой.
Ну, а теперь что скажешь?! торжествовал он.
Девушка задумалась о чем-то, потом улыбнулась:
Теперь все в порядке Не в это воскресенье, но в следующее присылай сватов
В то, следующее воскресенье, сваты Толаса явились в дом девушки, явились и попали на ее свадьбу
Толас остановился, не закончив танца.
Кто-то идет к нам, он показал на человека, шагающего по кукурузному полю.
А человек шел быстро, уже можно было различить его лицо, и, если бы это был кто-то свой сельский, ребята бы узнали его.
Может, кто-нибудь из городского начальства к нам пожаловал? предположил Цыппу.
А где же тогда его машина? засомневался Батадзи.
Человек был в шляпе, в светлом плаще нараспашку, в коричневом костюме
Кто бы он ни был, сказал Толас, но родился он в тот день, когда бог наделял людей должностями
А Тугану все казалось, что ему знаком этот человек, и он мучался, пытаясь вспомнить его, и когда тот был уже совсем рядом и поднял руку мол, мой вам привет, Туган наконец узнал его. Узнал и успел шепнуть ребятам:
Предоставьте его мне.
Гость все не опускал руку, будто ожидая, что ему бросятся навстречу и устелют дорогу цветами. Он широко улыбался, и заговорил он бойко, весело, словно сто лет знал этих парней:
Здорово, орлы! Клянусь честью, смотреть на вас одно удовольствие! Настоящая краса полей!
Интересно, думал Туган, вспомнит он меня или нет?
Примите мои самые добрые пожелания! он протянул мягкую белую руку Тугану. Ну, здравствуй!.. Тугана я знаю! радостно сказал он и подошел к следующему: Здравствуй, Цыппу!