Хаим чувствовал себя школьником, по недоразумению попавшим в коммерческую академию. Он покорно слушал и уже не удивлялся, когда Ионас стал в качестве примеров называть имена и фамилии некоторых директоров крупнейших банков Европы, в частности Италии Альберто Адлера и Чезаре Гольдмана.
Может быть, ты думаешь, что они чистокровные римляне? ухмыляясь, спросил Нуци. Ничего подобного! Наши. А небезызвестный делец-финансист Кастельони, по-твоему, кто? Сын раввина из Триеста Да, представь себе! И, между прочим, во главе правления известнейших итальянских военных заводов «Ансальдо» стоит Исай Леви Этот, правда, не менял своего «ярлыка»! И, кстати, тебе не мешает знать, что наш Симон только здесь стал Соломонзоном, тогда как проживающий в Румынии его отец с тех самых пор, когда был он в Вене уполномоченным рурских промышленников и там же директором «Дойче банк», прекрасно себя чувствует, присвоив фамилию Саломсен!
Хаим ничему больше не удивлялся и ничего не спрашивал, опасаясь попасть впросак и снова обнаружить свою «провинциальность». А Ионас, полагая, что ему наконец-то удалось убедить Хаима, торжественным тоном заключил:
Теперь ты представляешь себе, какие головы за нас с тобой думают? Так что можешь не беспокоиться, Хаймолэ, тут все делается на солидной основе! И неспроста наш Симон на днях сказал, что недалеко то время, когда голубые рубахи хавэрим из «Иргун цваи леуми» будут хозяйничать на палестинских землях от Евфрата до Нила!.. Понял, провинциал ты бессарабский?!
Хаим понял. Понял, что голуборубашечники, которыми руководит Симон Соломонзон в Палестине, так же как чернорубашечники итальянского дуче, коричневорубашечники германского фюрера и молодчики румынского вожака легионеров Хории Симы, щеголяющие в зеленых рубахах, действуют, никого не щадя, и не иначе, как с помощью взрывчатки, пуль и ножей Он понял еще, что все они сродни друг другу и что за их спинами действительно стоят такие «головы», как мультимиллионер Теплиц. Понял Хаим и ужаснулся
8
Еще совсем недавно Хаим Волдитер относился недоверчиво к высказываниям Нуци Ионаса о планах создания многомиллионного еврейского государства. «О каком государстве с молочными реками и кисельными берегами можно говорить всерьез, если здесь нет даже нормального сортира? думал он, но тотчас же возражал самому себе: Конечно, такие, как Соломонзон, живут ничего себе! Дом-особняк, ковры и прислуга, телефоны и шоферы Роскошь! Для них здесь действительно земной рай. Им можно жить Почему бы и нет?!»
Хаим ничего не знал о закулисной деятельности сионистской верхушки, создавшей различные тайные организации. Не знал он, что эти организации располагают разветвленной сетью агентов в правящих кругах и правительственных учреждениях многих стран мира. Не знал он и об истинном назначении Экспортно-импортного бюро, служащим которого состоял с первых дней прибытия в Палестину.
Между тем тайные организации сионистов с каждым днем все более активно разворачивали свою деятельность, направленную на создание в Палестине еврейского «национального очага». В системе этих организаций особое место принадлежало специальной оперативной службе при штабе Хаганы, исполнявшей роль секретного политического ведомства и занимавшейся сбором информации. Эта служба при штабе Хаганы получила два года назад через своих доверенных лиц от английских чиновников «Верховного комиссариата по мандату для Палестины» документ с пометкой «Strictly confidential». В нем сообщалось о предстоящем прибытии в Палестину двух корреспондентов немецкой газеты «Берлинер тагеблатт».
В Лондоне не придали особого значения кратковременному визиту немцев. Зато этим сообщением заинтересовались люди из специальной оперативной службы Хаганы и особого штаба «Массад», непосредственно подчиненного политическому департаменту «Еврейского агентства».
Недавно реорганизованная служба Хаганы получила название «Шэрут ле Исраэль», а для маскировки ее сокращенно именовали «ШАИ». По настоянию ее руководителя Рувима Шилоаха, в недавнем прошлом офицера «Интеллидженс сервис», англичане из «Верховного комиссариата по мандату для Палестины» получили от лондонских коллег, в свою очередь черпавших информацию через людей, работавших в германском абвере, сведения о том, что оба корреспондента, направляющиеся в Палестину, не имеют ничего общего с газетой «Берлинер тагеблатт». Весьма подробные установочные данные о них содержались в поступившей из Лондона дополнительной шифровке с грифом «Top secret».
Тщательно при непосредственном участии руководителей «Массада» и ШАИ готовились в Палестине к приезду зарубежных гостей. И с того момента, как немцы ступили на «обетованную землю», их сопровождали представители этих двух тайных служб и при осмотре Хайфы, и в поездках по Тель-Авиву, и во время прогулок по кривым и грязным переулкам Яффы. Отсюда пути немецких «газетчиков» разделились: один отправился в Иерусалим, чтобы запечатлеть на пленке древние храмы, монастыри и особенно паломников, прибывающих со всех концов земного шара на поклон «гробу господнему». Об этом «журналист» охотно сообщал при каждом удобном случае, умалчивая, разумеется, о своем главном намерении: встретиться с людьми великого муфтия Иерусалима Амин-эль-Хуссейна, на которого в Берлине возлагали большие надежды в связи с предстоящей активизацией в этом районе «пятой колонны».
Второй немецкий «корреспондент», молодой худощавый, белобрысый, выехал на рейсовом автобусе в Шароа небольшую зажиточную немецкую колонию. Проживавшие здесь с давних времен поселенцы гордились древним монастырем, своим хорошо налаженным хозяйством и пристрастием к старинным национальным обычаям и обрядам. Однако молодой гость здесь не стал задерживаться. К исходу дня он отбыл в Иерусалим, где ему предстояло встретиться с напарником. В пути он заночевал в небольшом и тихом поселке, заселенном недавно прибывшими из Европы евреями-иммигрантами.
Надев пижаму, молодой «журналист» с наслаждением растянулся на большой и удобной кровати. Но заснуть ему не удалось: в дверь постучали, и тут же вошли трое. Это были агенты специальной оперативной службы Хаганы. Представителем «Шэрут ле Исраэль» был высокий, моложавый человек, за толстыми стеклами его очков прятались зеленоватые глаза, седые виски красиво оттеняли матовый цвет лица. На чистейшем берлинском диалекте он заявил, что уважаемый гость Палестины совсем не тот, за кого пытается себя выдавать, и что истинная цель его приезда не имеет ничего общего с журналистикой
Это гнусная провокация! вспылил «уважаемый гость Палестины». Предупреждаю вас, что подобные инсинуации по отношению к гражданам великого германского рейха не остаются безнаказанными!..
Хагановцы, нагло ухмыляясь, молча рассматривали белобрысого «журналиста». Один из них остался у дверей: правый карман его пиджака выразительно оттопыривался.
Хотите вы того или нет, а вам придется выслушать нас, проговорил представитель ШАИ. Итак, нам известна вся ваша подноготная Ну, хотя бы то, что родились вы в Золингене девятнадцатого марта тысяча девятьсот шестого года. Зовут вас Адольф и фамилия не Экман, как значится в заграничном паспорте, а Эйхман. Не так ли?
Немец молчал, с тревогой слушая вкрадчивый голос хагановца.
Вам, естественно, невыгодно являться в Палестину под своей фамилией, герр хауптшарфюрер СС Эйхман. К тому же при чем тут журналистика, когда вы работаете в одной из секций «Зихерхайтдинст». Ведь там вы довольно успешно занимаетесь выявлением франкмасонов. Не правда ли?
Внешне казавшийся невозмутимым, в действительности немец после каждого слова, после каждой фразы наглого собеседника испытывал все большую тревогу и лишь последнее изречение он воспринял неожиданно со скрытым вздохом облегчения. Данные о его работе в секции по борьбе с франкмасонами хотя и соответствовали истине, но устарели: почти целых два года он возглавляет департамент, разрабатывающий «решение еврейской проблемы».
На эту весьма существенную деталь в шифровке с установочными данными на эсэсовца Адольфа Эйхмана не было и намека. Составлявшие депешу англичане не без умысла умолчали о ней. Они заведомо знали, что сведения о так называемом «журналисте» из «Берлинер тагеблатт» предназначены для «Шэрут ле Исраэль» и что могут стать достоянием экстремистов из Хаганы Как потом, в случае какого-либо эксцесса, они, англичане, объяснят факт выдачи Эйхману визы на право посещения подмандатной Великобритании Палестины? Кроме того, обстоятельства так складывались, что Лондон не был заинтересован в обострении отношений с Германией.
Поняв, что вторгшиеся люди не знают о главном, Эйхман несколько успокоился, но все же не знал, как вести себя дальше, и гадал, чем все это может кончиться. Ему шел всего лишь тридцать первый год, в СД он работал еще менее трех лет и в эти годы не вылезал за пределы «рейха».
В отличие от немца, назойливые собеседники были мастерами дел именно подобного рода Представитель «Шэрут ле Исраэль», иронически посматривая на внешне спокойное лицо Эйхмана, по-прежнему вкрадчиво, как по гомеопатическому рецепту через короткие интервалы, продолжал оказывать на него нажим во все возрастающей дозе. Он напомнил Эйхману, как еще в раннем возрасте отец привез его из Золингена в Линц, что здесь он с трудом окончил начальную школу, проучился четыре года в реальном лицее и всего лишь два года посещал курсы федерального технического училища, которое готовило младших инженеров-электриков. Своего девятнадцатилетнего сыночка Эйхман-старший, тогда директор «Электротрамвайной компании» города Линца, устроил продавцом фирмы электрооборудования. Через два года Адольф Эйхман, уволившись, уехал в Вену.
Поразил Адольфа Эйхмана перечисленный незнакомцем длинный и точный перечень лиц, с которыми он либо дружил, либо лишь изредка общался. Среди них были и евреи, которые, как подчеркнул непрошеный гость, весьма положительно отзываются об Адольфе и тем более об его отце, известном в Линце, как «Электро-Эйхман», все еще проживающем на Ландштрассе, 32.
Эйхман терпеливо слушал, чувствуя, как с каждой минутой нарастает тревога. Безотчетный страх сжимал сердце, хотелось зажмуриться, спрятать голову под подушку и не слышать этого ласкового голоса, от которого мороз пробегал по спине. Предчувствия не обманули: сначала Эйхману сунули под нос пожелтевший от времени листок газетки города Линца с фотографиями, на которых был запечатлен его отец, присутствовавший в качестве почетного гостя в главной синагоге города. Потом молчаливые помощники седовласого представителя ШАИ заставили его прочитать репортаж о церемонии присуждения австрийскими властями высокой награды главе местной еврейской общины небезызвестному деятелю сионистской организации Бенедикту Швагеру. «На торжестве с приветственным словом от муниципалитета и пресвитерианской церкви выступил Отто Эйхман», прочитал Адольф. Да, это был его отец Эйхман понимал, что попал в западню, выхода из которой он пока не видел. А тот же вкрадчивый, ласковый голос продолжал перечислять примечательные эпизоды из жизни чистокровного арийца Эйхмана. Оказалось, что тот был замешан в весьма «деликатном» дельце, корни которого вели за океан. И не только А именно в особую картотеку «Еврейского агентства». Это было, правда, в то время, когда еще совсем молодым человеком Эйхман служил в австрийском представительстве американской, фирмы «Вакуум ойл компани». Сюда его приняли на службу при непосредственном содействии того же Бенедикта Швагера главы еврейской общины города Линца и духовного наставника местной сионистской организации. Это протежирование внешне выглядело как дань благодарности «Электро-Эйхману» за оказанную ему, Швагеру, честь на недавних торжествах, но имело и скрытую от не посвященных в дела сионистской верхушки цель.
То были приятные для Эйхмана и вместе с тем огорчительные дни: по всей Австрии и особенно в ее верхней части, как грибы после дождя, возникали национал-социалистские группки.
«Своих людей мы должны иметь и в стане врагов, заметил тогда почтеннейший Бенедикт Швагер. И чем больше их будет, тем скорее и легче мы достигнем цели»
И молодой Адольф Эйхман оказался «своим человеком», который был внедрен в такого рода группку.
Много позднее, когда некоторые связи Адольфа Эйхмана, выходившие за рамки коммерческих сделок нефтяной компании «Вакуум ойл», бросили на него тень, немецкому консулу в Линце господину Дирк фон Лангену не без помощи того же Бенедикта Швагера пришлось за него заступиться. И, конечно, главную роль в оправдании Эйхмана сыграло утверждение консула, что он, Эйхман, является примерным участником подпольного национал-социалистского движения! Только для всех осталось в тайне, что тот же Адольф Эйхман по настоянию тех же доверенных лиц из окружения главы «еврейской общины» города Линца был одновременно и членом антимарксистской австро-германской организации.
И вот первого апреля тысяча девятьсот тридцать второго года Эйхман, будто бы по собственному желанию, а в действительности по указанию своих протеже из «Вакуум ойл компани», вступил в национал-социалистскую партию и в «Schutzstaffel», секретно информируя своих подлинных хозяев о положении дел в «СС-штандарте 89», к которому он был причислен, о личном составе и настроениях эсэсовцев, об их вооружении и намечаемых ими акциях. И прежние хозяева высоко оценили эту заслугу
Рассказывая все это, представитель «Шэрут ле Исраэль», конечно, умолчал о том, что Бенедикт Швагер, организовавший эту акцию, также был щедро вознагражден своими американскими коллегами из «Вакуум ойл компани» Эта сторона связей главы «еврейской общины» города Линца должна была остаться «за занавесом»
Подобная ваша деятельность продолжалась, по существу, вплоть до первого августа тридцать третьего года, проговорил хагановец, а затем последовал приказ от гаулейтера Верхней Австрии партайгеноссе Боллека отбыть в военно-подготовительный лагерь Лешфельд Не так ли? Теперь слово за вами, герр Эйхман Вы, вероятно, понимаете, что от этого слова зависит ваша дальнейшая карьера, и, пожалуй, не только карьера!
Набившие руки на политическом шантаже люди из специальной оперативной службы Хаганы расчетливо выкладывали обличающие немца сведения. Их было более чем достаточно
В маленьком еврейском поселке маленький фюрер СС начинал понимать, что все эти «маленькие» биографические детали могут сыграть весьма большую роль в его карьере, если сведения о них дойдут до соответствующих органов рейха Песенка его тогда будет спета Не выручат и высокопарные слова о том, что он обладает «große Fachkenntnisse auf seine Sachgebiet», вписанные всего лишь два года назад в его личную картотеку, хранящуюся в несгораемом шкафу берлинского Хауптштамта СД.
Вдали от фатерланда, среди людей, над которыми там безраздельно властвовал, здесь эсэсовец Эйхман неожиданно ощутил дикий страх, понял, что он в западне.
Наступившая пауза была мучительна. Адольф Эйхман искал выход из отчаянного положения.
Это так, господа вымолвил он наконец. Все верно. Однако прежнего Адольфа Эйхмана нет. И это тоже верно Перед вами Эйхман-идеалист! А вы, как я понимаю, тоже идеалисты. И, поверьте, мне это весьма приятно. У нас много общего. Это не ради констатации, а отрадный факт! Будь я евреем, вне всякого сомнения был бы самым ярым сионистом
Ответ заслуживал внимания, потому что у эсэсовца Эйхмана уже были кое-какие заслуги перед сионизмом; пленил ночных собеседников и смиренный тон, каким это признание было высказано. Уловив возникшее к себе доверие, Эйхман ловко пустил в ход испытанные козыри: щегольнул несколькими словами на идиш, затем произнес две-три фразы на иврите, которые запомнились ему, когда он частенько бывал среди евреев, работавших в «Вакуум ойл компани». К подобному маневру Эйхман прибегал не впервые. Как-то года четыре назад для проверки боеготовности австрийских эсэсовцев «черного легиона» в Австрию тайно прибыл рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, и Адольф Эйхман, присягавший ему в верности, приятно удивил шефа, продемонстрировав перед ним «обширные» знания языка того самого народа, который нацизм объявил врагом «номер один».
С тех пор Адольф Эйхман круто пошел в гору. Но, очутившись в Палестине, где, к своему великому несчастью, он встретил людей, досконально знавших о нем чуть ли не все; что он старался скрыть. Эйхман ощутил реальную возможность скатиться с этой «горы» в глубокую пропасть. Чтобы выиграть время для обдумывания очередного хода, он счел целесообразным намекнуть, что если вдруг с ним или его напарником случится несчастье за пределами третьего рейха, то это непременно повлечет за собой серьезные акции против евреев-заложников. Разве подобное обстоятельство не беспокоит их единоверцев?