Как так? Почему не трогать его? простовато удивился Маматай такому неожиданному для него выводу главного инженера.
Работать надо иначе! холодно подвел итог Алтынбек. Действуй согласно закону и порядку. Кто виноват, того и трогай А на себя зачем брать? На службе надо быть хладнокровным, чувства здесь только вносят путаницу. Дальше надо смотреть, то есть на главное, на свои обязанности А всякая мелочь сама по себе отпадет Почему я тебе все это говорю? А потому, что ты молодой и опыта у тебя маловато, не правда ли? А в общем, если что возникнет, сразу же обращайся ко мне, помогу Ну как, согласен?
Согласен, Алтынбек-ака, конечно, согласен, отозвался Маматай, радуясь такому внимательному отношению к себе. Я уже давно равняюсь на вас честно говорю.
Что ж, спасибо. Мы теперь, сам понимаешь, должны быть опорой друг другу.
Потом они молча курили, каждый по-своему осмысливая происшедший разговор.
* * *
Когда Маматай вошел в отдел кадров, Шайыр сидела одна и, увидев его, как в прежнее время, встрепенулась, сладко улыбнулась, подавшись вперед.
Начальник у себя? Маматай кивнул в сторону кабинета.
Нет и сегодня не будет, притворилась Шайыр, что занята срочной работой.
Тогда, Шайыр, сказал Маматай, обращаясь с почтительностью к ней, сделай мне, пожалуйста, полную копию с одного личного дела.
Шайыр настороженно подняла голову, упираясь злыми глазами непримиримо и тяжело в лицо Маматая, на губах ее резко, обозначилась горькая усмешка и тут же исчезла, не оставив и следа. Шайыр многозначительно кивнула головой.
Маматай положил перед ней тонкую новую папку с несколькими листками бумаги внутри. Прочитав фамилию, написанную на деле, Шайыр вздрогнула, как человек, нечаянно наступивший на ядовитую змею, и сразу резко оттолкнула папку к Маматаю.
На него не буду!
Что с тобой? удивился Маматай.
Шайыр с мгновенно побледневшим лицом суетливо копошилась в бумагах, не подымая головы, но движения ее рук были резкими, порывистыми, чувствовалось, что она не может справиться с собой.
Я серьезно, Шайыр, дело срочное, не до шуток, и я к тому же тороплюсь, настойчиво повторил Маматай. Он еще раз пододвинул папку.
И вдруг Шайыр схватила папку и гневно швырнула ее в открытую дверь папка шлепнулась в коридоре и вокруг нее взметнулись листки дела.
Это как понимать? совсем вышел из себя Маматай.
Оставь меня в покое И все
Маматай собрал разлетевшиеся в разные стороны листки, сухо сказал:
Ладно. Не печатай Обойдемся, сама знаешь. Но тебе, Шайыр, придется объяснить свое поведение начальству.
И вдруг она, скрестив на столе свои тяжелые, рыхлые руки, скривила губы некрасиво и жалко и заплакала как-то по-детски беззащитно, громко и обиженно. Маматай тихо подошел к ней, в растерянности остановился. Но вот Шайыр удалось справиться со своими чувствами. Она подняла голову и выхватила у Маматая из рук дело, положила его в шкаф.
Хорошо, утром поручу машинистке, старательно утирая слезы белым платочком, примирительным тоном заявила она и тут же уткнулась в свои бумаги.
Маматай жадна затянулся сигаретным дымом.
Шайыр, поверь, я хочу тебе добра, попытался найти верный тон Маматай. Должны же быть у тебя близкие, верные люди. Человек не может не делиться своим горем с другом, иначе нельзя.
Это ты, что, ли, мне друг, а? Шайыр упорным взглядом уставилась в лицо Маматая. Я когда-то, может, и готова была думать так Да на сердце у меня теперь живого места не осталось. Какие там нежности.
Шайыр, пойми меня правильно. Что между нами было, то прошло, Я не жалею ни о чем, но мы теперь с тобой только друзья, близкие люди Разве этого мало?..
Понятно. Я и сама тебе сказала бы то же самое Ты не думай, что я собираюсь благодарить тебя за это. Здесь равенство, и все.
Маматай облегченно вздохнул.
А тебе по-прежнему не терпится узнать обо мне? Ну и любопытен же ты, Маматай! Хочешь сказочку забавную услышать, а, маленький? жестко, но с ноткой признательности сказала дна.
На этом их разговор и закончился.
Но что-то продолжало угнетать Маматая, беспокоить. Ему обязательно нужно было помочь как-то Шайыр, а для этого нужна вся правда о ней. И вечером того же дня парень отправился к Шайыр домой.
Пожаловал! угрюмо встретила его Шайыр и отвела глаза.
Ну что ты упрямишься? Не могу спокойно жить, когда ты мечешься, страдаешь. А как помогу, если ничего, в сущности, не знаю о твоей беде?
А что тут, рассказывать? сбавила тон Шайыр. Я тебе рассказывала, помнишь? Только имя скрыла. Ну а сегодня сама себя выдала. А ты как был теленком, так им и остался А простота, Маматай, она хуже воровства.
Что ты? Что ты? буквально остолбенел от признания Шайыр Маматай. Не может быть! Парман!..
Точно, он самый, совсем спокойно, даже облегченно подтвердила Шайыр. Это он затоптал меня в грязь Мне и папку эту в руки взять было как жабу скользкую
Маматай долго молчал, не в силах продолжать разговор, а потом только и спросил:
А тебя он вспомнил, узнал?..
Не знаю. Ведь он бесчувственный. Когда я встречаюсь с ним иду прямо, не сворачивая, не отводя глаз А он ничего, жирный, равнодушный Имя и фамилия у меня другие, да и времени сколько утекло с тех пор двадцать пять лет Я-то его и через сто лет узнала бы! И его самого и семя его змеиное! Дочь Анару его встречаю каждый день, а ей ни к чему
Так как же вы все-таки расстались? пытался понять их давний разрыв, что-то объяснить, оправдать Маматай.
И сама не знаю, горько усмехнулась Шайыр. Мы с ним встречались каждый день на току под старой горбатой ивой. Казалось, нет силы на свете, что нас могла бы разъединить. Но однажды он не пришел. Шесть месяцев каждый вечер я ходила к иве после этого, а он так больше и не появился
Может, была причина? спросил Маматай, еще больше удивляясь ее прошлому.
Не думаю. Какая еще может быть здесь причина, разве только смерть? А остальных я не признаю. Знаешь, я ему, Парману, и смерти не желаю, потому что есть третий человек и он должен узнать правду и рассудить нас Вот почему порой я даже, как могу, защищаю Пармана.
А кто он, третий?
Это был вечер вопросов, трогательных в своей наивности. Ведь перед Шайыр сидел, как ей казалось, ребенок, одновременно и добрый и ненамеренно злой, бередящий ее все еще кровоточащую сердечную рану.
Зачем тебе это, мальчик? Шайыр закрыла ладонями лицо, стараясь скрыть рыдания. Совсем ты еще слепой Ох как трудно с тобой говорить Третий!.. Конечно, это мой и Пармана сын А он вырос не таким, каким бы мне хотелось его видеть, любить хотя бы со стороны. Тяжелее всего мне его несчастье, а не мое собственное его ущемленность
А где он сейчас?
Я, как родила его, пустилась в бегство от отцовской расправы, а он воспитывался у одной старухи, доброй Биби. Она убеждала его с малых лет, что мать его при родах умерла. Но самое страшное не в этом. Он услышал, играя с ребятишками, что появился на свет незаконнорожденным. «Ты уличный, сураз Мать тебя в золе, видать, нашла», слышал он это всех при малейшей размолвке. И он, как и я, когда пришло время, сбежал из кишлака, от Биби И где теперь он, не знаю
Шайыр подавленно смотрела на своего гостя, не в силах поднять головы, и тихо продолжала:
Если бы я сумела донести до его сердца хоть крупицы правды о нем и обо мне, то, поверь, считала бы себя счастливой, но как?..
Поздно вернувшись домой, Маматай тут же сел за свой дневник и долго писал. Дневник учил его сердце терпению и надежде.
* * *
Сегодня Маматай в кабинете главного инженера самый ранний посетитель, правда, его чуть-чуть опередил тощий Хакимбай.
Алтынбек Саяков выглядел, как всегда, бодрым и элегантным. Маматай ему почти завидовал: любое дело решает сразу либо «да», либо «нет». Он не станет тянуть, откладывать на завтра. Уж кем-кем, а размазней главного инженера не назовешь.
Почему ты, товарищ Саипов, не выполнил моего приказания насчет слесарей для Хакимбая? в голосе Саякова звучало раздражение, Саяков не любил, когда его распоряжения не доводились до дела.
У нашего цеха свои планы относительно использования слесарей. Вот об этом я и хочу с вами разговаривать, громко и непреклонно звучало в селекторе.
Не нужно, сухо оборвал Саипова Алтынбек и тут же выключил селектор.
Теперь уже на него напал Хакимбай.
У каждого дела свои особенности А у нас первая автоматическая линия монтируется!.. Дело новое, сложные агрегаты С этим шутить нельзя, начал он с места в карьер.
Алтынбек тонко улыбнулся:
Ну, разумеется, Хакимбай, кроме тебя, в технике разобраться на комбинате некому.
А Хакимбай, не стесняясь в выражениях перед начальством, гнул свое:
Боюсь, что ты о технике думаешь, как о своем ослике: упадет, а дернешь за хвост, он и пойдет дальше своим ходом.
Алтынбек снисходительно оценил шутку коллеги.
Ты мой однокашник по институту, потому и прощаю тебе подобные вольности с вышестоящим начальством. А другому бы не спустил По тону Алтынбека можно было судить по-другому: ясно, что Алтынбек решил затаить обиду прощать он никому не умел.
От внимания Хакимбая не ускользнул этот узкий, злопамятный прищур Саякова. Да, главный инженер не любит быть на виду. «Вот и студенческую дружбу вспомнил», усмехнулся про себя Пулатов, а вслух, глядя прямо в расплывчатые зрачки главного инженера, многозначительно спросил:
Про козу пословицу знаешь? Да-да, ту самую, что, ища своей смерти, чешется о посох пастуха Так вот, лучше уж я пойду
Алтынбек кисло улыбнулся, давая понять Маматаю, что, мол, не стоит обращать внимания на этого чудака, и, посерьезнев глазами, сразу же перешел к делу.
Маматай, решил прибегнуть к твоему опыту Давай вместе разберемся, как быть с моими подопечными из профтехучилища, ведь сам ты им был, сам начинал с азов на комбинате Так вот, с осени, как правило, их полный набор, а к весне уже на комбинате и половины не остается Такая текучка, конечно, не выгодна ни государству, ни комбинату. Я имею в виду не только материальные издержки. Поручили мне шефствовать над ними, вести разъяснительную работу, да разве словами их проймешь!.. Да и что я могу один, если целый педагогический штат училища бессилен Видно, учат ремеслу. А ведь любое дело еще и любви требует, да и престижность профессии в наше время для молодежи важна, иначе и рабочей гордости не воспитаешь.
Первый раз подметил Маматай растерянность на гладком, спокойном лице Алтынбека. От души сочувствуя ему и гордясь доверием, Маматай поспешил ему на помощь:
У меня мысль, Алтынбек. Знаете пословицу: «Кусок во рту лучше ласковых слов»? А у нас получается, что мы ребят из училища одними ласковыми словами кормим. А слова, не подкрепленные делом, материальной заинтересованностью, пустые слова
А если ближе к делу, Маматай, одернул его главный инженер, дав тем самым понять, что в азбучных истинах давно разобрался.
А Маматаю только бы выговориться, раз кто-то нуждается в его, Каипова, помощи, так стоит ли обращать внимания на мелочи.
Вот я и говорю, Алтынбек: ребята начинают работать, пусть пока учениками, а деньги на руки не получают. Попробуй объясни им, что тридцать три процента их зарплаты отчисляется на учебу, тридцать три на одежду и питание Короче говоря, на руки они получают гроши А нельзя ли уже с первой же практики оплачивать им труд полностью? Задолженность же их за учение и содержание в рассрочку вычесть потом, уже с рабочего оклада? Для этого, конечно, необходимо определить срок обязательной отработки на нашем комбинате. Ведь институт же идет на такое!..
Нет, категорично поджал губы Алтынбек. Нет, это не годится. Мы не имеем права нарушать общесоюзный порядок.
Но, Алтынбек, у нас же свои, местные трудности, а не всесоюзные. Сам знаешь, что идут к нам из глухих кишлаков, те, что и техники настоящей сроду в глаза не видели. Они еще, как деревья, корнями с родным полем связаны
Ну кто, ты думаешь, на это рискнет? с сознанием собственного превосходства посмотрел сверху вниз на Маматая главный инженер.
Комбинат рискнет! Есть у него такие права А я считаю, и обязанности тоже, и возможности
Удалой ты парень, Маматай! Только с такой удалью и споткнуться нетрудно, весело и легко рассмеялся Алтынбек, давая понять, что об этом хватит. Друг тебе опытный и надежный нужен при твоей горячности, и скажи спасибо, что таковой имеется, улыбнулся во весь рот Саяков, показав полный набор безупречно ровных, молочной белизны, зубов, и, помедлив для эффекта, добавил: Поздравляю с новой должностью! И не давая опомниться Маматаю от только что услышанного: Решили назначить тебя заместителем начальника ткацкого производства. Как говорится, новость из первых уст.
Увидев недоумение и растерянность в глазах Маматая, главный инженер решил, что сейчас можно выразиться и поопределеннее, так, чтобы парню стало окончательно ясно, кто его друзья
Директор поначалу сомневался, мол, работник старательный, а опыта маловато. Правда, удалось мне его убедить, что в твоем возрасте не столько с производством управляются, но и государством руководят, да и опыт немалый, если учесть пять лет работы и учебы в Ташкенте. Кукарев тоже в стороне не остался, поддержал от парткома как инициативного молодого коммуниста. Вот так, дорогой! Алтынбек поднял вверх руки, как бы показывая этим, что в благодарности не нуждается.
Почему же у меня не спросили?
Алтынбек нахмурился вот и делай добро таким простачкам! Нет, чтобы заверить в готовности платить добром за добро. Или он считает, что не комбинат ему, а он комбинату оказывает неоценимую услугу?
Маматай, ты можешь отказаться, если тебе эта должность не по душе. Дело поправимое. А о такой должности многие молодые специалисты мечтают, так что дерзай, мой тебе совет. И Алтынбек взглянул на часы и поднялся с кресла, давая понять, что аудиенция окончена.
* * *
Заседание Совета рационализаторов и изобретателей комбината шло по давно установившемуся регламенту: предложения принимались или отвергались, а иные возвращались на авторскую доработку.
Среди тех вопросов, что привлекли особое внимание специалистов, была рационализация группы инженеров во главе с Алтынбеком Саяковым. Да это и неудивительно: известно всем, какой авторитет на комбинате у главного инженера и как практика и как ученого!
Алтынбек чувствовал себя именинником, ведь он главный группы, значит, и все почести и внимание ему заслуженно, по праву. Он с каждой очередной похвалой становился все серьезнее, потому что знал этого от него ждут и начальники, и подчиненные, а уж кто-кто, а он надежд тех, от кого зависит, обманывать не собирался. И конечно, ввязываться в ненужные споры тоже. Вот почему Алтынбек спокойно помалкивал, видя, как горячатся начальник механической мастерской Хакимбай Пулатов и инженер Саипов.
Высокий, худой, с ястребиным носом, Пулатов, как бойцовский петух, так и налетал на румяного, лояльного Саипова, перед самым его носом ребром ладони разрубая прокуренный воздух.
Не мерьте всех на свой аршин! Мерка ваша мелкая, куда вам с ней!
Прошу без личных выпадов, для порядка вмешался Саяков и еще для того, чтобы все видели, что и он принимал участие в дискуссии.
Да знаете ли вы, в чем он меня обвинил? Меня? В корысти! Будто я хочу урвать кусок пожирнее, переключился с Саипова на Алтынбека начальник мастерской.
Не поверю, чтобы материальный стимул на всех действовал, а на Пулатова нет! не отступался от своего Саипов. Закона развития общества не признаешь. Казалось, Саипову доставляло удовольствие дразнить Хакимбая, буквально захлебывавшегося от возбуждения.
А я утверждаю: человек, руководствующийся мелкой житейской выгодой, бескрыл!
Пустой пафос! обиженно надул толстые щеки Саипов.
Алтынбек примирительно улыбнулся:
Борьба противоположностей, дорогие.
Всем понравилась находчивость главного инженера, угомонившего сразу даже этих заядлых спорщиков.
Маматай ушел с заседания взволнованный, в приподнятом настроении. Особенно его заинтересовало сообщение Хакимбая о технических новинках на комбинате. Маматай хорошо разбирался в теоретической механике, да и машины, о которых говорил начальник ремонтной мастерской, ему были хорошо знакомы. Еще в Ташкенте Каипов попробовал усовершенствовать один из узлов, много времени бился с ним, советовался с институтским светилом. Профессор одобрил его творческий порыв, но почему-то усомнился в экономическом эффекте маматаевского изобретения.