Я слушаю гудки в телефонной трубке, словно это самые лучшие, самые красивые звуки в мире.
2
Говорят, за все в жизни надо платить. Не знаю за все ли, но что платить приходится увы, это так.
Брак по любви, брак по расчету
Где тут пролегает грань, кто может сказать? И когда одно переливается в другое, становится иным?
И что такое вообще любовь? С этого вопроса и надо, наверное, начинать, только кто тебе на него ответит? Игра? Пусть, но до какой поры игра, а после какой жизнь?
Когда уловленный тобою в тщательно расставленные сети человек из жертвы вдруг сам превращается в охотника и теперь уже ты бьешься пойманной птицей в силках?
Минуло полгода, как мы поженились.
Мы были счастливы. Точнее, наверное, не скажешь. Не знаю, какой я смотрелась со стороны. И не знаю, каким со стороны виделся Амир.
Какое это имело значение, если нам никто не был нужен? Если мы никого, кроме себя, не видели?
Иногда мне казалось, что все это происходит во сне, и тогда рождались очень странные мысли.
Ну, например, что я. вообще не я, а кто-то другая, Амир не мой, не муж мне. И я любуюсь им и страшно завидую той, с которой он вместе, которую он любит. Нет, это невозможно объяснить без того, чтобы не наговорить глупостей!
Потом словно туман начал редеть. И я вдруг увидела, как много вокруг нас людей. И некоторым из них очень хочется влезть в нашу жизнь. Может, у меня вид тогда был такой, что вызвал у моих знакомых страстное желание посоветовать, предостеречь, поучить?
«Бери мужа сразу на поводок, да покороче! слышу проникновенную речь одной. Никаких задержек после работы, никаких встреч с друзьями без тебя Не заметишь, как привыкнет к вольной жизни!»
«И я тоже поначалу сквозь пальцы на все смотрела, вторит ей другая. Ну, задержался, ну, выпил. Молчу, обижаюсь, прощаю. А он, видимо, решил, что теперь все можно. Однажды заявляется домой утром. «Где был?» «В пульку с друзьями заигрались». «Ах, заигрались!» Тут я ему такую пульку показала, что у него глаза на лоб полезли Быстро в норму привела. Сейчас в магазин сходить и то отпрашивается!»
«А я вообще считаю, что профилактики ради их почаще ругать надо, утверждает третья. Виноват, не виноват поругай! Пусть знает, что ты глаз с него не спускаешь: все насквозь видишь, мысли его прочитываешь! Пусть ходит и оглядывается!»
Много чего нарассказали разные женщины, спеша раскрыть мне глаза на трудности семейной жизни. Смешно, конечно, все это было слушать: поводок, ругань, скандалы
Ради чего, спрашивается, люди ищут друг друга, мучаются в разлуке, тоскуют, прежде чем соединиться, стать одним неразделимым целым?
Это когда по любви. А когда по-другому, ну, вот, как у меня, скажем: познакомили, свели, а я уже потом постаралась, чтоб удержать
С трезвой головой и спокойным сердцем выходила я замуж, испытывая удовлетворение от того, что сумела, добилась своего, что я тоже получила, нет, не получила добыла! положенный мне жизнью кусочек счастья.
Вот как ужасно это звучит, когда называешь вещи своими словами! Может, кого-то и покоробит, только ведь суть не изменится, если я иначе скажу.
Самому себе человек должен говорить правду. Всегда. Потому что другим он ее редко говорит и те, другие, ему тоже.
Да, я хотела выйти замуж. И искала за кого. И когда нашла, сделала все, чтобы он именно он! стал моим мужем. Я ему не навязывалась, боже упаси! Напротив, он долго вокруг меня, как вокруг горячей плиты, ходил, боясь прикоснуться. И мы не часто встречались. Я уже рассказывала, как он звонил и как я находила предлоги, чтобы отложить свидание. Кино, театр, прогулки это, пожалуйста. Но порог моего дома он переступил только тогда, когда все главные слова уже были сказаны.
Не я упала в его объятия, он в мои.
Вот в чем особенность моего романа.
Я видела, что он меня любит, но хотела, чтобы любил еще сильнее.
Чтобы голову потерял.
Чтобы я ему стала как награда за беззаветную, безрассудную любовь. Ничего не стоит то, что нам достается легко и просто!
Я ему досталась трудно.
Он ведь был уже не мальчик взрослый, вполне сформировавшийся человек со своими взглядами на жизнь.
И такой он меня устраивал. И нравился такой. И играла я до той минуты, пока не почувствовала сама, что и меня к нему тянет. Что, если он уйдет, мне будет плохо.
Когда однажды он на несколько дней вдруг пропал, я чуть не умерла от страха. Места себе не находила. Оказывается, его отправили в срочную командировку и он не успел меня предупредить. «Чтоб это было в последний раз так, хорошо? сказала я ему. Ты можешь уходить, уезжать, куда тебе необходимо и насколько необходимо, но предупреждай. Я все-таки живой человек. И лишнего беспокойства мне не нужно».
В этот вечер он и сделал мне предложение, а я его приняла.
И мы стали жить вместе. И было счастье, и был туман, и было ощущение, что мы одни на всем белом свете и никто нам не нужен.
Так что не говорите мне, пожалуйста, о том, что брак по любви это хорошо, а по расчету плохо.
Вы знаете, что такое любовь? Нет? Ну, вот и я не знаю. Может, она всего лишь наше ожидание какого-то чуда?
Разве не чудо, когда люди, вчера еще чужие друг другу, в какой-то миг сливаются душой в одно, единое, неразрываемое, а мгновение становится вечностью, и наоборот?
Есть вещи, о которых не следует говорить вслух. Ведь если не оберегать некоторые тайны жизни от излишне любопытствующих взглядов, ничего не останется для воображения. И все мы утонем в цинизме.
Ну, как у вас? шепотом спрашивает у меня Разиля.
Я понимаю, что она имеет в виду. Видимо, приняв такое деятельное участие в моей судьбе, она считает, что я должна ей теперь все рассказывать.
Что ты имеешь в виду? холодно интересуюсь я.
Ну, как он? теряется Разиля. Внимательный, ласковый?
И внимательный, и ласковый! подтверждаю я, усмехаясь про себя этим наивным словам. Тебя, наверное, волнует, какой он в постели, да?
Я нарочно говорю так прямо, чтобы сразу отбить у нее охоту лезть в мою жизнь. Какого черта, в самом деле? Я же у нее никогда не спрашивала о таких вещах, хотя мы близкие подруги. И до замужества тоже избегала этих тем.
Ты невозможная, Сария! обижается она. Колючая, как не знаю кто!
Пусть обижается, зато больше не будет задавать идиотских вопросов! Я в советчиках такого рода не нуждаюсь. Спасибо, что с Амиром познакомила. Что беспокоилась. Но теперь за меня волноваться не надо. И жить учить не надо. Я не птенчик, которая тогда с носом осталась. Кстати, интересно, как она там?
А как птенчик наш? спрашиваю я.
Какой птенчик? удивляется Разиля. А-а Видела ее недавно на улице. Веселая! Такой, знаешь, розовый бутончик!
Птенчик, бутончик смеюсь я. Неужели и мы были когда-то такими?
И мне становится грустно, потому что мы такими были веселыми, беззаботными, неунывающими! Когда и беда не беда и все впереди
Жизнь в нашем доме течет нормально. Утром вместе идем на работу, вечером в одно и то же время возвращаемся, ужинаем, смотрим телевизор, разговариваем, ходим в гости к друзьям, принимаем у себя друзей.
Что об этом рассказывать? У всех одинаково в общем-то семейная жизнь складывается из похожих забот, радостей, огорчений. Люди постепенно привыкают друг к другу, начинают не замечать того, что раньше бросалось в глаза
Что ты все время ходишь в этих бигудях? недовольно ворчит Амир.
А где мне прической заниматься, как не дома? И не вечером? возражаю я.
Значит, ты считаешь, что твои сослуживцы должны видеть тебя с красивой прической, а я в этих железках? усмехается он.
Я пожимаю плечами: бессмысленный какой-то спор! Это же естественно, что человек приводит себя в порядок перед тем, как выходить на люди. Конечно, лучше, если у него есть возможность заниматься этим наедине, но где спрятаться в однокомнатной квартире? Не сидеть же несколько часов в ванной комнате? Тут уж ничего не поделаешь надо мириться с некоторыми неудобствами совместной жизни, когда весь ты на виду, со всеми своими достоинствами и недостатками. Амир тоже не ангел. Есть у него привычки, которые меня раздражают. Ну, например, в хозяйственных делах ничего не смысля, вдруг начинает учить, как надо жарить картошку. Накрывать сковородку крышкой или не закрывать?
На эту тему мы однажды с ним минут десять спорили, пока я в раздражении все с этой сковороды в мусорное ведро не вывалила. Поставила перед ним кружку с молоком, положила кусок хлеба и сказала нежно: «Ешь природные продукты и в следующий раз не капризничай. Я все-таки какая-никакая, а баба, а ты, какой-никакой, мужик. И если хочешь готовить ужин сам и по-своему, я с удовольствием тебе такую возможность предоставлю. И буду есть, не спрашивая, накрывал ты сковородку крышкой или не накрывал. Договорились?»
Вот такой у нас разговор получился, и он его хорошо запомнил. И я запомнила. Как миленький ел все, что я готовила, и больше носа ни в кастрюли, ни в сковородки не совал. Обиделся, конечно. Только я думаю, лучше сразу все точки над «и» ставить. Проще жить, когда знаешь, что одному не нравится, а другой от этого же в восторге. Что кто умеет, а что нет. И если не умеешь не берись. Соседа попроси помочь, пригласи за деньги кого. А то взялся однажды Амир крючок к потолку прилаживать, чтобы люстру новую подвесить. И конечно, разбил ее вдребезги, потому что никогда прежде, как я поняла, молотка в руках не держал, хотя и инженер.
Какого черта! сказала я мягко. Какого черта ты берешься за дело, в котором ничего не смыслишь? Сто пятьдесят рублей, конечно, для нас не деньги, как ты понимаешь, но все-таки Кстати, до зарплаты три дня, а у меня остался рупь
Да разве обо всем расскажешь?
Дочери нашей уже годика два было, когда стал Амир на работе задерживаться. В шахматы, видите ли, играл с приятелями. «А у вас там вместо ферзей да королей стаканчики с водкой, да?» интересуюсь я. «Да нет, отвечает, нормальные шахматы, просто иногда скидываемся по рублику, кто-нибудь в магазин сбегает, ну и» «Понятно, говорю я. Вот это «ну и» особенно интригует. В следующий раз оставайся там, в отделе своем, ночевать. Потому что с пьяным с тобой говорить не о чем, а дочери смотреть на тебя такого незачем. Договорились?»
Только, видно, поздно уже было договариваться. Некоторое время он держался, но потом снова все стало по-прежнему. Я оставила свой иронический тон и взялась за него по-настоящему. Боже, если бы кто видел меня в эти минуты, если бы слышал, какие слова слетали с моего языка! Уму непостижимо, где я их набралась?
Год борьбы закончился тем, что он все чаще стал ночевать где-то на стороне, а появившись, не утруждал себя никакими объяснениями. И в глазах его появилось упрямое, злое выражение, которое меня просто пугало, казалось, он был способен на все.
И я поняла, что проиграла. Почему? Как ответить на этот вопрос, если миллионы людей, потерявших и теряющих свой семейный очаг, не могут толком объяснить, с чего именно у них все началось. Когда большая, горячая любовь Амира начала остывать, когда мое робкое, теплое чувство, родившееся в первый месяц близости, исчезло невесть куда? С какой ссоры, с какого движения, с какого слова колыхнулся воздвигнутый нами обоими храм, чтобы рухнуть в одночасье?
Не знаю.
Шла я как-то, задумавшись, по улице, когда меня окликнула дальняя родственница. Мы редко встречались, но она была на нашей свадьбе, и Амир ей очень понравился.
Ну, купили штору? спросила она, улыбаясь.
Какую штору? удивилась я.
Как какую? в свою очередь удивилась родственница. Амир рассказывал финскую или югославскую. Прибежал, дай, говорит, взаймы, а то раскупят. Пятьдесят рублей было у меня, я и отдала.
Когда прибегал?
Да с месяц назад Он что, не говорил тебе?
А разве не отдал? Я уже все поняла. Мне было стыдно и я пыталась теперь как-то вывернуться из этой неловкости: ей-то зачем знать, что муж мой тайком от меня занимает деньги? Я и забыла уже И не спросила отдал, не отдал долг
Да ладно! махнула она рукой. Мне не к спеху. Не купили, значит?
Не досталось Так жаль хорошая финская штора! сказала я как можно более беспечно. И поспешила уйти, чтобы она ничего в моих глазах не прочитала.
Это был конец.
Мы расстались. После пощечины, которую он мне закатил в ответ на мои резкие слова. Я ее даже не почувствовала. Не боль, а отвращение вот что я испытала. Отвращение, как ненависть. Так, наверное, будет точнее сказать. Широко распахнув двери, я выбросила в коридор его чемодан с вещами и сказала: «Уходи и больше никогда не переступай этого порога!»
И он ушел, не оборачиваясь. Моя соседка, о которой я уже рассказывала, злорадно покачивала головой, высунув ее из своей комнаты. Она была довольна. Нет, она была, наверное, счастлива.
Первый раз в своей жизни счастлива по-настоящему.
* * *
Я стою и смотрю в окно.
Тусклые тучи плывут над моим городом. Моросит дождь. Как и тогда, много лет назад. И я стою там же и так же смотрю в окно. Словно и не было ничего. Просто прошло время. Но это не правда. Я уже давно не та, что была когда-то. И мысли мои не те.
Время не только дни, часы Это проживаемая нами жизнь. Единственная и неповторимая. Со всеми ее радостями и горестями, ошибками и заблуждениями. Но и счастьем! Пусть оно и длилось всего мгновение. Главное, что оно было.
Не знаю, смогла бы я прожить свою жизнь иначе или не смогла? Может да, может нет. Никто этого не знает. И никогда не узнает, увы.
На дворе осень.
Дождливая осень моей Уфы.
РАССКАЗЫ
ТУМАН
Мастерская, где Салима спряталась от беды и плакала сейчас обидными слезами, была совсем крохотной, но с большим окном на улицу. Полчаса назад, когда она бежала сюда, ей казалось, что здесь, в уютной тишине, среди недорисованных плакатов, разноцветных банок из-под красок, досок и фанерок, будет легче. Салима думала, что повесит плащ на кривой гвоздик в правом от двери углу и возьмется за кисть, чтобы закончить вчерашнюю работу, но в мастерской было сумрачно и холодно, будильник на подоконнике тикал навязчиво-равнодушно, и она растерянно села на табуретку. Слезы сразу набежали на глаза, словно только и ждали этого момента.
Так она сидела и плакала, пока слезы не кончились, потом утерлась и подошла к окну.
На улице клубился туман. Он был похож на огромное белое облако, которое ворочалось среди низеньких домиков. Мокро поблескивал тротуар, на ветках, прильнувших к стеклу снаружи, висели тяжелые пузатые капли. Мимо пробежали, смеясь, девушки.
Чему они радуются? Было странно видеть людей, у которых и в такую безобразную погоду хорошее настроение.
А что бы делали они сейчас, подумала Салима, если бы их, как ее, вызвал директор и сказал: «Ищи себе другую работу!»
Легко сказать «ищи!». А где и как искать, его, конечно, мало волнует. Как не волнует и то, что сам же полгода назад взял ее, художника-оформителя, на ставку маляра, как будто это одно и то же. Жаль, что не нашлась сразу, как ответить на такое глупое предложение искать другую работу, потому что ей была нужна не какая-нибудь работа вообще, а только та, которую она умела и любила делать.
От этой мысли ей стало жарко в холодной мастерской и захотелось действовать. Что она, в самом деле, распустила слезы? Надо идти в горком, там разберутся и помогут, не могут не помочь, потому что на то он и горком, чтобы разбираться в людских обидах и несправедливостях.
Поддержали же ее тогда, на совещании, даже руку партийный товарищ пожал, подойдя в перерыве. «Будет трудно, заходи!» сказал без улыбки, и потому она ему поверила не любезничал, а поддерживал, это сразу чувствуется. И еще она его взгляд запомнила твердый такой, уверенный, на нее смотрел не как на красивую девушку, а как на боевого товарища. Это тоже можно сразу отличить и понять.
Салима решительно встала и, закрыв мастерскую, вышла на улицу.
Туман словно подкарауливал ее навалился со всех сторон, обрызгав щеки мелкой влажной пылью. В двух шагах ничего не было видно, хорошо, что известно, куда идти. Город небольшой, и никакой туман не сможет здесь человека запугать или заставить его плутать по улицам. Главное, надо идти своей дорогой, никуда не сворачивая и не думая о том, что можешь заблудиться в тумане.
Так она про себя размышляла, и туман совсем ей не мешал. Наоборот, он тихо сидел на ее плечах и влажно дышал в затылок, роняя иногда теплые капли за воротник.
Сначала она подумала, что начался дождь, и даже посмотрела вверх, но там, наверху, тоже клубился туман, и она догадалась, в чем дело.