Но главный инженер ему понравился. С первого взгляда. Молодой, высокий, с широким разворотом плеч, волосы густые, черные, вьющиеся отбрасывает назад и смотрит в лицо открыто и прямо. Бывают же такие на земле! Невысокий и лысоватый, Зариф Мифтахович ко всем крупным людям проникался безотчетным почтением. И инженер сразу расположил его к себе: расставив ноги, уверенно и крепко стоял возле окна в директорском кабинете, оглядывая корпуса завода.
Звали его Яруллин Зиннур.
Директор догадывался, какие чувства обуревали его преемника тринадцать лет назад он сам радовался, что ему доверили такую громадину: вся судьба теперь в его руках, и боялся, что не справится
Тебе бы киноактером стать, говорил Зариф Мифтахович главному инженеру потом уже, когда они познакомились поближе и знал, что тот не обидится, девки бы афиши сдирали с портретом. А ты лямку тяжелую выбрал
Ничего, Зариф Мифтахович, Яруллин улыбался и привычным жестом откидывал волосы назад, дела хочется, настоящего своего дела вот на чем мужчина себя проверяет!
Это верно, соглашался Зариф Мифтахович и в эти минуты почему-то особенно остро чувствовал, что у него нет сына вот такого бы, гордого и упрямого
Ты знаешь, Яруллин, в таком хлопотном деле главное не рывки и победы, самое мелкое главным оказывается. Недоглядишь ерунды какой-нибудь все пошло прахом, хоть ты все вроде бы крупное, важное сделал. Три раза из собственной шкуры выскочил и обратно влез без царапинки, но сделал. Вот, например, если болт на газоне валяется труби тревогу. Значит, человеку, его бросившему, на все наплевать, не боится он ничего, и контроля настоящего нет. Из-за такого не сегодня, так завтра партия в брак пойдет точно. И понимаешь, Яруллин, просто любить это дело надо. Я сколько раз, бывало, плюну глаза б мои не видели, пойти куда-нибудь, думаю, в конструкторское бюро, сиди себе за кульманом и по линеечке черти. А назавтра как вгрызешься снова
От симпатии к парню и от желания ввести его побыстрее в курс дела Зариф Мифтахович старался вовсю: самые тонкие секреты, самые верные средства все открывал главному инженеру, чтобы вооружить его всем необходимым.
Яруллин оказался на редкость сообразительным и цепким парнем: все схватывал на лету, во все старался влезть и вникнуть сам. И, что особенно нравилось Зарифу Мифтаховичу, не боялся говорить свое мнение, отстаивать точку зрения. Пусть говорил, еще не понимая всей тонкости и сложности производства, порой и невпопад. «Знание придет, думал директор, главное, решительность останется, напористость а это характер».
С самого утра до конца смены они колесили вдвоем по заводу, и Зариф Мифтахович удивлялся, сколько всего он, оказывается, знает о каждом станке и каждом рабочем. А Яруллин не уставал заполнять листочки своей записной книжки резким, неразборчивым почерком, какими-то линиями и значками. А сколько часов просидели они в кабинете не существовало для нового главного инженера никаких интересов, кроме работы, и от радости, что передает завод в руки человека, так преданного делу, директор готов был здесь дневать и ночевать
Они прохаживались по кабинету, и, обнимая главного инженера за плечи, Зариф Мифтахович рассказывал о заказчиках и поставщиках: мол, у каждого свой нрав, свои манеры. Приладиться надо к каждому, приспособиться иначе нельзя. И к начальству тоже нужен подход: он вводил его в курс взаимоотношений с теми, кто ими руководил в республиканском объединении, с кем придется контактировать.
Через несколько дней после приезда Яруллина позвонил Урманов.
Ну, как там посланец наш, потянет?
Зариф Мифтахович от доброты своей и уверенности, что у родного завода будет хороший руководитель, так его расписал, что Урманов рассмеялся.
Ох, видно, и охота тебе, Мифтахович, вырваться в столицу!
Да что вы, Талгат Гареевич, пробормотал Зариф Мифтахович, растерявшись, что его не так поняли, да я и не рвусь совсем
Шучу, шучу, старина. Знаю я Яруллина, он до тебя на Айском заводе работал. Очень энергичный парень. И толковый. Не пошлю же я на такой крупный завод случайного человека. А у него большое будущее.
Зариф Мифтахович все больше в этом убеждался. На третий день Яруллин вызвал к себе конструктора и предложил установить стенд для автоматизированной сборки продукции. Оказывается, такой стенд внедрили на одном из заводов Украины. И надо же! не только уговорил одного из самых малоподвижных на заводе людей, но и сразу же от слов перешел к делу: отправил его на Украину за документацией.
Зариф Мифтахович не мог нарадоваться деловитости главного инженера. И хоть раньше десятки раз просчитывал, что конкретно даст заводу каждое нововведение, принимал яруллинские идеи, что называется, «на корню».
Если так пойдут дела, такому человеку наставник вскоре не понадобится.
Вот и сегодня Яруллин стремительно вошел в кабинет Зарифа Мифтаховича, тут же разложил на столе чертежи и стал рассказывать. Голос его был ровным и сильным. Чувствовалось, что он хорошо знает, о чем говорит, глубоко верит в свою правоту.
Заводское оборудование слишком долго простаивает на ремонте. Слесаря не успевают. Предложение Яруллина было простым и толковым. Надо создать единый ремонтный коллектив для завода. И посылать всю бригаду туда, где она в данный момент нужна. Это и штаты позволит подсократить и рациональнее использовать ремонтников. Далее: необходимо построить централизованную мехмастерскую. Яруллин не убеждал даже, не уговаривал, а изливал на собеседника свою уверенность. «А у нас как? Он сразу стал говорить «у нас», «наш завод», и это особенно нравилось Зарифу Мифтаховичу. В каждом цехе по нескольку слесарей и на них по одному станку. Это в лучшем случае. О каком современном уровне технологии тут можно говорить?»
«Вот каким должен быть современный руководитель! думал Зариф Мифтахович. Сколько силы, сколько мощи чувствуется в каждом слове, в каждом движении энергия бьет фонтаном. И кажется, что ничто и никто не устоит против этого напора.
«Конечно, прикидывал Зариф Мифтахович, любуясь преемником, предложения Яруллина не из легких и выльются заводу в копеечку. Да и за две-три недели их не сделаешь. А план, между прочим, никто не скашивал. Стоит ли связываться, тем более что не сегодня-завтра ему придется распрощаться с заводом? Зариф Мифтахович подумал об этом и устыдился. Как же можно из-за шкурных соображений тормозить новое, препятствовать Яруллину?»
Тем временем с Украины привезли полную документацию на автоматизированный стенд.
Яруллин по уши влез в новое дело. Выбрал место для установки стенда, заказал проект для центрального мехцеха. Правда, надо было еще материалы в Уфе достать да а сам проект утвердить в головной организации. «Ну, поглядим, как он насчет пробивной силы? смекнул Зариф Мифтахович и отправил в Уфу самого Яруллина. Дня за два-три успеет хорошо. А если с голыми руками приедет не беда, подучим, как несговорчивых уламывать».
Но Яруллин Зарифа Мифтаховича и вовсе удивил. Он вернулся в тот же день к вечеру! Да как вернулся материал взят, проект утвержден
После этого Зариф Мифтахович проникся к Яруллину еще большим уважением и отношения их стали совсем близкими. Полдня не увидит главного инженера в своем директорском кабинете и начинает откровенно скучать Зариф Мифтахович. Идет к стенду или в мехмастерскую, где пропадал его любимец. Гордился Зариф Мифтахович и при случае любил похвастаться им: вот, мол, какой у меня главный инженер!
Только жена почему-то не разделяла его восторгов и, поджав губы, молчала, когда Зариф Мифтахович по вечерам принимался расхваливать своего преемника
Теперь, если появлялась необходимость ехать в Уфу, Зариф Мифтахович отправлял туда Яруллина. Да и дома, на заводе, старался как бы устраниться от решений пусть подключится главный инженер. Пусть привыкает к самостоятельности. А он, если необходимо, подправит.
Зариф Мифтахович чувствовал себя как старый ямщик на облучке, что отдал вожжи молодому, горячему, тот погоняет, глаза горят от прыти удалецкой. А старый рядом спокоен: если что всегда успеет помочь.
Тем временем наступила осень. Деревья как будто обсыпало желтым, и под серыми, нависшими тучами грустно роняли они свои сухие листья.
«Последняя осень в этом городе, не потому ли так хмурится небо?» думал Зариф Мифтахович, шагая на работу. Дом его был неподалеку, и он любил каждое утро пройтись в потоке заводчан, спешащих к проходной. Уже по одному их виду, по шуткам и приветствиям он чувствовал настроение людей и научился все крупные решения примерять к этому настроению подходит или надо подождать
«А хорошо бы и остаться здесь, и поработать вместе с Яруллиным, вдруг подумал он, здороваясь направо и налево. Как славно бы у них все получалось: энергия, напор главного инженера и его директорский опыт и смекалка. Как можно было бы завернуть круто не то что на республику, на всю страну!» Эти мысли показались ему смешными, наивными, и он отгонял их от себя.
А все-таки иногда забудется Зариф Мифтахович и пригрезится ему, что встречаются они каждый день в тихом директорском кабинете с глазу на глаз, говорят о делах и заводских нуждах. Секретарша чай заносит с дымком, заваристый. А за окном ровно гудит завод. К этому гулу Зариф Мифтахович привык, как к стуку сердца: вроде забыл, а стоит прислушаться стучит, не затихает И они вдвоем. Как отец с сыном. С прежним главным инженером Зариф Мифтахович по три дня не виделся, и ничего, а Яруллина не увидит день начинает вроде бы скучать.
Об этих мыслях Зариф Мифтахович никому не рассказывал, даже жене, которая уже собрала чемоданы и слышать, конечно, не захотела бы о том, чтобы здесь оставаться. Откуда-то соседи, знакомые все разузнали и надоедают: когда да когда Как будто ждут не дождутся их отъезда. Зариф Мифтахович понимал, что глупо было бы поворачивать вспять, и потихоньку личные свои вещи и бумаги из кабинета домой перенес: ведь со дня на день должны позвонить и вызвать. Но прошло уже три месяца, а Урманов словно забыл о нем: не звонит. Яруллин делами уже не хуже Зарифа Мифтаховича управляет. Или набраться смелости и самому позвонить, напомнить Нет, неудобно. Еще подумает, что только и мечтает директор о том, чтобы в Уфу улизнуть.
Урманов обычно звонил до десяти утра, поэтому в последнее время Зариф Мифтахович под любыми предлогами из кабинета утрами не выходил. Вдруг позвонят из Уфы, а его нет на месте, пока на заводе разыщут
Но дни шли, а долгожданного звонка все не было.
Вот и сегодня из Уфы ни звука. Уже двенадцатый час. Пора по цехам. Он решил еще перебрать давно уже пересмотренные и расписанные бумаги. Может, заседание там какое-нибудь и Урманову с утра некогда было позвонить? Плохое настроение только усугублялось тем, что Яруллин опять в Уфу уехал чтобы не пропустить звонка, Зариф Мифтахович все время по столичным делам отправлял главного инженера. Жена настойчиво советовала самому съездить и вроде бы по делу к Урманову зайти.
Тем временем часы пробили полдень. Зариф Мифтахович понял, что звонка сегодня не будет, и отшвырнул бумаги. Накричал на секретаршу, что не отправлены письма со вчерашнего дня. В цехах цеплялся без причины, ходил хмурый и недовольный. А тут еще Нигматуллина сборщица из второго цеха, старейшая работница, которую он к ордену представил, возьми и спроси его: «Зариф Мифтахович, правда, что ли, покидаете нас?»
Директора как будто кипятком облили. На секунду он замер на месте, не зная, что сказать. Грохот стоял в цехе, Нигматуллина смотрела из-под косынки прямо ему в глаза. Зариф Мифтахович повернулся и, ничего не ответив, пошел к себе выпить валидолу что-то сердце жало у него от всей этой неопределенности.
Навстречу ему бежала секретарша даже плащ не накинула. «Наорал на человека из-за пустяка: письма не отправила, видите ли, как будто на почте они две недели не проваляются, довел до того, что уже трясется от страха», подумал Зариф Мифтахович, и боль в сердце усилилась.
Зариф Мифтахович, Зариф Мифтахович! кричала издалека секретарша. Вас Уфа просит!
Уфа? переспросил директор, не веря своим ушам. Он сразу понял, что это Урманов и сейчас кончится наконец это затянувшееся ожидание. Меня? И как будто только в этот момент осознав глупость вопроса, припустил так, что вся боль из сердца сразу улетучилась.
Куда вы, Зариф Мифтахович? остановила его секретарша. Я сюда разговор перевела, к начальнику цеха!
Валечка, спасибо! успел крикнуть он и бросился назад, в цех.
Здравствуй, Зариф Мифтахович! услышал директор далекий, как из-под земли, голос Урманова. Говорил тот неторопливо, а директор, задыхаясь то ли от бега, то ли от волнения, отрывисто отвечал на обычные расспросы о плане, о заводе, ради которых не стоило ждать так долго.
Кстати, Зариф Мифтахович, познакомился я тут недавно с предложениями твоего главного инженера глубоко копнул, ничего не скажешь. Как это ты, с твоим опытом, не оценил Зариф Мифтахович настолько не ожидал такого поворота, что лишился дара речи. «Как не оценил? Как не оценил? мелькало у него в голове. Все предложения у нас внедряются!» Но вклиниться в речь начальника не было возможности. Тот с подъемом стал говорить, какое сейчас время, как нужны новые идеи и новые подходы. Зариф Мифтахович с этим соглашался, но понять Урманова не мог.
В общем, Зариф Мифтахович, ты не обижайся, взвесили мы тут все и решили Яруллина взять главным инженером объединения.
Трубка в руке у Зарифа Мифтаховича стала тяжелой, и через стеклянное окно в каморке он пристально вглядывался, как топчется возле дверей начальник цеха, боясь помешать затянувшемуся разговору с Уфой и не решаясь уйти вдруг понадобится директору. И тут все остальное тоже предстало в ясном свете и терпение Урманова, который до сих пор бросал трубку, даже не дослушав его «до свидания», и частые поездки Яруллина в Уфу
Через полгода Зарифа Мифтаховича вызвали в город на совещание. С того памятного телефонного разговора он был в столице только проездом в отпуск и в этот раз хотел отказаться под благовидным предлогом. Но начальник планового отдела, однокашник и друг Зарифа Мифтаховича, к которому тот позвонил разузнать, что за совещание, сразу обрезал все надежды:
Ты знаешь пословицу: «Отсутствующие виноваты»? Всех директоров собираем, планы будем перетряхивать, ты хочешь, чтобы тебе подбросили, от чего остальные откажутся?
Речь шла о плане, и тут было не до сантиментов. Тем более что все связанное с неудачным переводом в объединение для Зарифа Мифтаховича отодвинулось в прошлое, перестало волновать, как затянувшаяся старая рана. Жизнь вошла в прежнюю колею, и он, как раньше, бегал по цехам, ругался по телефону с поставщиками и обхаживал заказчиков. Только в первые дни у него опустились руки, но, вернувшись с курорта, Зариф Мифтахович с еще большей одержимостью вгрызся в дело, словно желая доказать Урманову и всем, что он еще чего-то стоит Завод и раньше был на хорошем счету, а теперь медленно, но неуклонно выходил в передовые и в объединении, и в отрасли Вот только программу «Время» он теперь смотрел каждый день вместе с женой. Как будто очнулся и увидел, что вокруг идет жизнь И другими глазами стал смотреть на людей.
На совещании Яруллин сидел вместе с Урмановым.
К прежней его решительности и напористости добавилось спокойствие и начальственная неторопливость. Сознание собственного достоинства сквозило в каждом слове и сдержанных жестах. Он долго и хорошо говорил о необходимости модернизации оборудования, о введении новых технологических линий. Все было правильно, и два раза его выступление прерывали аплодисменты.
Когда Урманова прямо с совещания неожиданно вызвали в обком, Яруллин пересел на председательское место и задавал выступавшим толковые вопросы.
Ты видишь, как твой-то? наклонился к Зарифу Мифтаховичу знакомый директор завода из соседнего города.
Вижу кивнул тот головой.
Недавно в Москву ездил с отчетом, пока старик отдыхал в Кисловодске. Говорят, фурор там в министерстве произвел
Урманова, несмотря на далеко не пенсионный возраст, директора называли между собой «стариком».
Удивило Зарифа Мифтаховича не то, что его бывший главный инженер произвел в Москве фурор, а то, что свой отпуск он провел с женой тоже в Кисловодске. Как они с Урмановым там не увиделись?
Зариф Мифтахович на «преемника» старался не смотреть, и взглядами они ни разу не встретились. Но как только закончилось совещание, Яруллин из-за стола президиума направился прямо к Зарифу Мифтаховичу. Широко улыбаясь и раскинув руки, он готов был расцеловать бывшего своего директора, но ограничился тем, что долго тряс руку и, не замечая обтекавших их с двух сторон людей, расспрашивал о заводе, интересовался здоровьем жены