И действительно! поразилась Нина.
За желтуху! крикнули хором, осушая картонные стаканчики и швыряя их в урну.
Как не хотелось расставаться! Нина полюбила Дениса и Ладо. Славные парни! Денис получил назначение в южноуральские степи, в молодой совхоз, а Ладо в Краснодарский край, на селекционную станцию. И сейчас, когда экспрессы уносят их в разные края, радостно думать, что есть у тебя друзья на свете. Ты помнишь их, а они где-то вспоминают тебя
В вагоне-ресторане за одним столиком с ними сидел мужчина с усталым лицом, в потертом костюме. Много курил, пил маленькими глотками коньяк, вяло тыча вилкой в закуску, и все глядел в окно на проносящийся каруселеобразно пейзаж. Рассчитавшись с официанткой, небрежно скомкал сдачу и сунул в боковой карман. Поднялся и, перед тем как уйти, неожиданно сказал Косте, кивнув на Нину:
Береги ее. Помедлил, о чем-то думая, и добавил: А ты люби его.
И пошел к выходу, чуть пошатываясь.
Костя и Нина недоуменно переглянулись: что это значит?..
Выходит, он слушал все их разговоры, наблюдал за ними, а они в своем счастье и не заметили этого! Кто он и почему сказал им эти слова? Случайны они или выношенные, выстраданные?.. Как бы то ни было, им было приятно, что чужой, совершенно не известный им человек понял, как они нужны друг другу. Скорее всего, сам он был неудачлив в личной жизни, возможно, недостаточно берег, недостаточно любил и вот не мог не сказать им в назидание этих слов
Костя, пробуй мой салат. Такой вкусный!
Они ели из одной тарелки, и это тоже было чем-то новым в их жизни, сближающим их.
В вагоне, в котором они ехали, все считали их за молодоженов. И как же иначе? Все пополам, каждый миг вместе. Женщины нарочно проходили через их купе, чтобы посмотреть на них. Ночью Нина не раз внезапно просыпалась, чтобы удостовериться: правда, Костя едет с ней, или это только снится?.. «Вместе! Вместе!» И этого было ей сейчас достаточно, все остальное отошло на второй план. Она трогала свесившуюся Костину руку. Костя тотчас же отвечал на пожатие, и они долго так лежали, пока стукоток колес не убаюкивал их.
Появились знакомые станции, и это Нину огорчило:
Оказывается, мы скоро приедем?
Скоро.
А я бы могла так ехать до самого Тихого океана!
Когда-нибудь съездим и туда.
Вагон заметно опустел. Сошла и полная женщина с мальчиком. Ее полку на одном из полустанков занял парень с лихо завитыми кудрями и три бабы с корзинами-плетушками. Садились с визгом, с шумом, окликая друг друга по имени: «Марья, не отстань!», «Полинка, скачи скорей!..»; попали не в свой вагон в плацкартный, но проводница смилостивилась: все они ехали на близкое расстояние.
Бабы чинно уселись рядком, приглядываясь к пассажирам. Парень-кудряш, борясь с сонливостью, посматривал на багажную полку не забраться ли туда? На одной из станций сбегал за пивом; притащил четыре бутылки. Пил не спеша, солидно отдуваясь, посыпая край стакана солью.
Куда едешь? спросил его Костя.
Я?.. А на работу. Домой.
Откуда?
Откуда?.. А дома был, как-то бестолково отвечал парень.
Бабы разом хмыкнули.
Где же дом-то у тебя?
В Пахмутове. От разъезда пять верст. А теперь в леспромхозе живу. Хлысты разделываю.
А домой чего ездил?
На субботу. По субботам-то у нас в селе вечерки.
Разве в леспромхозе скучно?
Да нет. Кино крутят. И танцы. Только дома-то послободнее. Как заладим кадриль, так хоть до утра жарь, никто слова не скажет.
Отвечая, парень все время поглядывал на Нину. Костя заметил это.
Не женат?
Да нет пока.
А скоро женишься?
В армию надо сперва, а там видно будет, и он опять глянул на Нину.
Брал бы мою сестру, предложил Костя. Не нравится?
Я что! парень понимал шутку. Сама, чай, не пойдет.
Пойдет! уговаривал Костя. Сколько получаешь-то?
Да разно бывает, серьезно ответил парень. В первую получку пятьсот, да потом еще Все от леса зависит. Как пойдут дрова, осинник да трухляк, так тут заработка большого не жди.
Значит, по рукам? Человек ты, я вижу, обеспеченный.
Ладно тебе. Чай, не дурак, вижу, какая она тебе сестра
Бабы заулыбались, поосмелев, тоже начали подшучивать:
Опохмелка, что ли? Болит головушка-то?
Лихо, видать, поплясал. Каблуки-то как срезанные!
Парень добродушно отшучивался.
А почему в селе не работаешь? продолжал спрашивать Костя.
Работал, хмуро обронил он. Надоело без денег-то.
В купе только что вернулся из ресторана мужчина в гимнастерке, Раскрасневшийся, с отвислым брюшком, он сел, скрестив тонкие, в щеголеватых сапожках ноги, высасывая из зубов остатки еды. Услышав конец разговора, тотчас же напустился на парня:
А зачем тебе деньги, чудак человек? Хлеб и овощи дают в колхозе! Корова своя!
А деньги-то есть, так и купить все можно! На производстве отработал часики и гуляй, в ус не дуй. Дождь ли, засуха ли тебе все едино. Заболеешь по болезни платят, и пенсия гарантируется по старости, отвечал, как заученное, парень.
Видали! Видали, как чешет! восхищенно обратился мужчина ко всем. Практик какой, а! Тебе сколько лет-то? Ведь восемнадцать, не более. А ты уже и о пенсии заботишься! Ну и народ пошел дока! Все параграфы знает! Твой дед землю пахал?
Ну, пахал.
А отец?
И отец.
Что же ты?.. Земля это же кормилица! Наш базис! Ее любить надо!
Любить, любить сердито заговорила длиннолицая, бурая от загара женщина, не выпуская из рук корзину. Было время, колами проламывали друг дружке головы при дележе, аршин уступать не хотели! А теперь одна любовь-то к ней, как у этих цыган! Ездят туда-сюда, туда-сюда! Все поезда забиты! А зачем?.. Ты вот где работаешь? Ну-ка, давай тебе зарплату поубавим, так усидишь на месте? Ты-то разве о пенсии не заботишься?
Заговорили и ее подружки враз, заволновавшись. Вспомнили войну, пьяниц-председателей, как работали задарма.
Да вы что на меня-то, бабоньки? шутливо отмахивался мужчина. Ну, было искривление, верно. Все это теперь осуждено.
Без тебя знаем, строго заметила длиннолицая. А ты не бередь сердце. Потому и напустились, что ты больно уж видом-то да речами похож на тех, кто понужал народ: «Давай-давай!», а себе в сладком кусочке не отказывал!
Никогда я не был таким! возмутился мужчина.
А ну-ка, где ты служишь?
У меня две контузии!
Про войну я тебя не пытаю. В войну-то и мы, бабы, контуженными были. От горя глохли, от слез слепли. Как узнала я, что муж да три сыночка по избе не могла пройти, чтобы за заборку не держаться. Ты про позднее время скажи.
И скажу! Лектором работаю.
А председателем колхоза тебя, случайно, не ставили?
Ну был.
И высоко ли то хозяйство поднял? Или только чуть-чуть приподнял да и грохнул?
Ее подружки засмеялись.
С вами поднимешь! лицо мужчины побагровело. По базарам шляетесь! Спекуляцией промышляете, вместо того чтобы вкалывать! Что это у вас? и он сильно ткнул кулаком одну из корзин. На его крик выглянули пассажиры из соседних купе, даже цыгане примолкли и сбились в проходе.
Не шибко толкай, милый, невозмутимо ответила длиннолицая. Яйца тут. Разбить можешь.
А! обрадовался мужчина. Что я говорил?
Угадал, все как есть угадал, продолжала спокойно женщина. Продавать будем. Только они не перекупные. Своего хозяйства яйца.
Это большой роли не играет!
И едем мы не специально на базар, на совещание едем. Понял?.. Вот она, женщина указала на подружку, что была помоложе, с трибуны будет говорить. Доярки мы. И в том, что мы попутно яйца продадим, ничего зазорного нет. Женщина быстрым, чуть нервным движением поправила платок. Колхоз нас кормит. Сыты мы. Но надо и одеться, избу починить. Дети опять же. Вот когда колхоз своим доходом удовлетворит, мы, может, и от коров сами откажемся, и от приусадебного участка!
Поезд затормозил ход, мелькнули за окнами станционные постройки закоптившееся депо, водокачка, дома железнодорожников. Парень-кудряш рассовал порожние бутылки по карманам, а бойкие доярки, подхватив корзинки, пересмеиваясь, поспешили к выходу.
Спасибо, девонька! кричали, спрыгнув с подножки, проводнице. Доехали, как в мягком!
Увидели мужчину в окне.
Приезжай, милый! Может, лекцию прочитаешь?
О пенсиях!
Про базис! радостно захохотав, добавила молодайка.
Он глядел на них сузившимися глазами.
Смелые, чертяки Распустился народ. Всякое уважение теряет
К кому? насмешливо спросил его Костя.
Мужчина дернулся, хотел что-то ответить, но промолчал и, оттеснив плечом пассажиров, двинулся по коридору.
На следующем полустанке в вагон снова сели колхозницы, и Костя сразу пустился с ними в разговоры.
Наблюдая за ним, слушая, с какой дотошностью он расспрашивает и об урожаях, и о председателях, Нина вдруг уловила в душе чувство, сходное с ревностью. Чем ближе они подъезжали к дому, тем все более менялся Костя и порой, казалось, совершенно забывал про нее.
«Ему хорошо подумала она. Он весь устремлен к своей работе А как-то сложится моя жизнь? Ну кто я?.. Посредственный врачишка, недоучившийся музыкант»
Костя начала она, еще не зная, как оформить появившуюся обиду словами, но ее перебил старичок с зонтом.
Молодой человек, обратился он к Косте, вы, как я понял, закончили Тимирязевскую академию?
Да.
И куда едете?
В село.
Похвально, похвально сметанно-белые брови старичка поползли ввысь, округлив помолодевшие глаза. Я в свое время тоже закончил ее. Да, да. Лично знал Прянишникова, Вильямса. И те места мне так же родны, как, верно, и вам. И опытные поля, и парки, и Лиственничная аллея!
Когда закончили? Костя подсел к старичку, снова оставив Нину одну.
Давно, разумеется. Но все в памяти! Все живо! Даже слова, сказанные нам на прощальном вечере профессором Каблуковым: «Несите знамя культуры в народ, сим победиши!.. Под культурой я разумею образование не только ума, но и сердца!..» Пергаментные виски старичка порозовели, засветились. Помню практику на фермах. Мы, студенты, на лошадках пахали. Обыкновенным плугом.
А где вы сейчас работаете? Костя проникся нежностью к старичку: «Ведь он, как и я, тимирязевец!»
Где? Хм тоже работал в селе. И порядочно. А потом старичок тонко усмехнулся. Стал выслуживать пенсию. Канцелярист
Почему же вы ушли от земли? с ноткой разочарования спросил Костя.
Да по той же причине, что и большинство Ведь агроном моих лет в поле редкость. Экземпляр почти ископаемый. Я вот смотрю на вас, молодой человек, и завидую. Да, да! А знаете почему?.. Вам, возможно, удастся иначе построить свою личную жизнь. Целиком отдаваясь творчеству! Не заботясь, будет ли в нужный момент определенное количество справочек для получения гарантированного пропитания по старости.
Старичок замолчал, всматриваясь в лицо собеседника.
Вы, я вижу, настроились ко мне скептически? И это понятно. Вы молоды. Потом есть такие вещи, которые вы пока что не принимаете во внимание. Например, обязательства перед семьей. А итог моей жизни грустный. Этого я не скрываю. Ученым не стал. Писать никому не нужные диссертации мне претила совесть. Я практик, и, вступая в жизнь, мечтал, что буду до последнего часа связан с землей. И вот поле для меня сейчас это палисадник с десятком кустов малины Да, было время, работал в крупном хозяйстве, с умницей председателем. Но тут война. Он погиб. И последовала целая вереница совершенно сатирических вроде этого мужлана
Почему же вы не взяли хозяйство в свои руки?
Я не организатор, я только агроном.
А вот я не мыслю агронома, который не руководил бы людьми, не радовался бы тому, что в его руках техника!
Это ваши индивидуальные качества. Можно только позавидовать Да и кто со мной считался? Кто? голосом, полным обиды и горечи, заговорил старичок. Что сеять, когда сеять все сверху! Лишь бы отчитаться! Агроном превратился в затычку, в фигуру совершенно неавторитетную! Как же так можно работать?.. Агроном, как и учитель, мудреет с годами! Это надо понимать! А ведь если старых учителей мы встретим везде и всюду, то поищите-ка старого агронома! Днем с огнем! Перевелись, батенька! Я говорю стали ископаемыми!..
Костя! Мы приехали! вдруг закричала Нина, прижавшись виском к стеклу и глядя вперед.
Что? не сразу понял Костя. Ему снова стал интересен старичок.
Да наш город! Смотри! Вон элеватор! Вон трамплин!..
Они засуетились, собирая вещи.
Желаю вам, молодой человек, сполна получить ту радость, которая поднимает человека как бы стыдясь своей недавней горячности, уже спокойнее заговорил старичок. Надо полагать, что положение на селе в ближайшее время изменится. Вы меня понимаете? он крепко пожал Косте руку своей, сухой, костистой. И еще если не обидитесь
Говорите, буркнул Костя. Он все еще никак не мог уяснить свою позицию к старичку: и осуждал его, и в чем-то понимал. Разве не об этом же они говорили в академии?..
На пути человека много соблазнов. И часто самые благие начинания гибнут от старичок коснулся рукой горла, и Костя понял: это был намек на стакан водки, выпитый у цыган; покраснел. Не надо! Опасайтесь! Помните слова профессора: «Под культурой я разумею образование не только ума, но и сердца!..» Впрочем, вам говорили, наверно, что-нибудь более свежее, современное!
Они распрощались.
Нина неотрывно глядела на приближающийся перрон. Сердце забилось сильными тугими ударами. Приближалась встреча с отцом. Как-то он отнесется к тому, что сделала она?..
Подошел Костя, и она крепко-накрепко сжала ему пальцы.
Наклонись, тихо шепнула, что-то скажу.
Он приблизил к ней ухо. В сутолоке сборов никто не заметил, как она поцеловала его в висок.
ОТЕЦ И ДОЧЬ
Вагон проплыл мимо, и Дмитрий Антонович побежал вслед, проворно огибая носильщиков и их тележки, а Маргарита Алексеевна, по-прежнему испытывая неловкость, чуть поотстала и не торопилась догонять.
Едва проводница откинула площадку, как Нина спрыгнула. Отец подхватил ее за локти, но не сдержал; оба засмеялись, удерживая друг друга от падения. Обретя равновесие и отступив на шаг, Дмитрий Антонович протянул дочери букет гладиолусов.
Рад! Поздравляю! Очень рад, дочка. С окончанием! Желаю всяческих успехов еще раз поцеловал и усиленно заморгал глазами: А где же твои вещи? Что это я сразу в речи ударился! Надо вынести из вагона
А они уже здесь, сказала Нина, глянув на отца исподлобья и чуть виновато.
Здесь?
Только тут Дмитрий Антонович заметил стоящего рядом молодого человека ростом под стать себе, в темном костюме и свободно распахнутой на груди белой рубашке. Его лицо с широко расставленными черными глазами показалось ему знакомым.
«Ах, вот кто! Один из тех, что были тогда ночью? Провожающий из Тимирязевки?..»
Костя спокойно улыбался, и Дмитрий Антонович отметил про себя, что в фигуре парня исчезла некоторая сутуловатость («Возможно, я тогда его плохо рассмотрел»), загорелая шея стала крепче. Шея мужчины.
Здравствуйте, Дмитрий Антонович! громко произнес Костя и протянул твердую в кисти руку.
Здравствуйте, суховато ответил Дмитрий Антонович, поспешно высвобождая ладонь от энергичного пожатия. Коротко взглянул на дочь Нина смотрела все так же исподлобья и словно изучала выражение его лица.
«Они приехали вместе. Что это означает?»
Костя, ты все забрал? Ничего там у нас не осталось?
Да нет. Все наше с нами, ответил он, улыбнувшись.
Слова «у нас», сказанные Ниной умышленно для отца, и весь этот диалог улыбок не ускользнули от Дмитрия Антоновича. Но он не сразу придал этому полное значение, сбитый с толку случившимся, и отыскивал глазами жену, не зная, как ему дальше быть позвать ее, или
Маргарита Алексеевна стояла шагах в двадцати, в сутолоке встречающих, и, нервно перебирая ремешок сумочки, пугливо глядела то на них, то на окна вагона, как бы кого-то там отыскивая.
Маргарита Алексеевна! неожиданно увидела ее Нина и, кинувшись к ней, закружила, осыпая поцелуями. Вы тоже кого-то встречаете, да?
Д-да я голосом продрогшего человека проговорила Маргарита Алексеевна; у нее даже губы стали вдруг фиолетово-стылыми.