Я готов начать хоть завтра.
Сегодня в четыре часа партийное собрание. Если будет времечко, загляни.
Обязательно приду.
Передай привет жене.
Спасибо.
* * *
Что же ты меня не взял с собой? Обещал все показать! встретила Костю у ворот Нина.
Так уж получилось.
С первого часу один
Хочешь на тот берег на лодке сплавать?
Хочу!
К обеду только не припоздайте! Да не утоните, упаси бог! прокричала им вслед из окна Александра Климовна.
Они бегом спустились к избушке бакенщика, взяли там лодку. За весла сели вместе и некоторое время гребли молча, испытывая во всем теле радостное напряжение.
Ну ты, наверно, сразу подметил все недостатки, увидел массу нереализованных возможностей, и уже через год колхоз будет миллионером?
Такое бывает только в книжках.
За проявленную инициативу тебя переводят в область на руководящую должность, и ты уже наливаешься жирком, тучнеешь.
Вот такое случается и в жизни! рассмеялся Костя.
Я возле тебя хожу тоже гладкая, сытая, с двойным подбородком. Оба мы в пальто с каракулевыми воротниками!
Они сбились в ударах, и лодку закружило, понесло по течению.
Давай лучше я одна.
Нет я.
Ну как хочешь.
Она пересела на корму и, примолкнув, внимательно посмотрела на раскинувшиеся речные дали.
Хорошо подобрала юбку, спустила ноги за корму в воду. А я, пока ты ездил, узнала массу новостей. Оказывается, Пронька тетки Глаши сватался к Варьке, да она отказала. Уж больно он непрыток, из-за угла мешком ударенный. А дедушка Аверкий чуть не помер, речь у него отнялась, но по дому он все делает сам и даже сено грести ходил.
Костя смеялся, далеко откидывая назад голову.
Полная изба баб набилась, и все на меня уставились, только что не щупают. Пришлось дать подробнейшее интервью, кто я и откуда. И знаешь, что я еще узнала повернула голову к Косте. Валя замуж вышла. Валя, повторила со значением.
За кого? для Кости это действительно была новость.
За какого-то Аркашу Марьина.
«Вот, значит, на что намекал Гурьян Антипович».
Ты огорчен?
С чего бы? Костя прикинулся равнодушным.
«Зачем она за него вышла? Зачем?»
Нина незаметно наблюдала за выражением его лица. Помедлив, спросила:
Костя, если ты сразу войдешь в работу, что делать мне?
Отдыхай.
Буду кататься на лодке да загорать?.. Меня же тут все возненавидят!
Артем Кузьмич обещал похлопотать, чтобы в селе открыли врачебный пункт.
Не думаю, что это ему быстро удастся.
Ты его плохо знаешь.
Да?.. Давай пристанем к этому островку, Нина указала на выступающую со дна отмель.
Края у островка темные от воды, а середина уже прокалена солнцем. Песочек ровный, без единого штриха, даже птицы не успели его исследить.
Костя втянул лодку в крошечный заливчик, кишащий пескарями. Достал весла из уключин и воткнул одно в центре островка. Нина, скинув одежду, повесила на него полосатую кофточку, сразу же наполнившуюся ветром.
Салют! Мы открыли никому не ведомую землю!
Как же мы ее назовем?
В честь первых открывателей свободное государство Костя-Нина! И смерть тому, кто захочет нарушить его суверенитет!
Костя-Нина си! Янки но!..
С разбегу кинулись в воду, вспенивая ее. Упали, чтобы плыть, но воды оказалось по колено. Захохотали и вперегонки бросились вперед, пока вода своей властной массой не замедлила их движения, не понесла, оторвав ото дна.
Плавали долго, испробовав все известные им приемы, послушно отдавались воле течения, и оно несло их. Потом Костя начал нырять. Исчезал надолго, и Нина в испуге озиралась кругом не утонул ли? А он выныривает этаким чудищем волосы закрывают лицо, фыркает! бросается на нее, и она удирает, отчаянно крича, бьет воду руками, как птица-подранок. Быстрые ноги мельтешат в пузырящейся воде. Настигнув, он несет ее в глубину, посадив себе на плечо и крепко держа за похрустывающие от прикосновения тугие ноги. Вода заливает уже ему рот, глаза.
Костя, бросай меня! Костя, не держи!
Он погружается с макушкой, удерживая ее, и выносит на мелкое место задохнувшийся, сверкающий на солнце.
Так нельзя! Я больше не хочу! Нина выбежала на отмель и стала отжимать волосы, а Костя у него только голова торчит из воды лежит поблизости.
Выходи! Хватит купаться! звала она его на песок, а он не решался выйти из воды, всячески отвлекал себя от ее дразнящего тела снова нырял, крутился винтом, поднимая мириады брызг, и только устав, покрывшись гусиной кожей, выбежал, сразу же плюхнулся грудью на песок.
Отогревались долго, посыпали друг друга струистым песочком. Солнце, поднимаясь к зениту, нестерпимо давило на темя, вызывая сонливость. Пришлось снять «флаг», отправиться дальше в плавание. И островок теперь уже весь исслеженный босыми ногами обезлюдел.
Нина сидела в купальнике, подложив под себя одежду. Ее круглые коленки притягивали взгляд Кости. Он греб изо всех сил, крутил головой, следя за пролетавшими низко чайками и, вдруг кинув весла, бросался за борт, долго плавал вокруг лодки.
Да ты что? Как можно так часто купаться? не понимая его состояния, спрашивала Нина.
Жарко! смеялся он. И еще несколько раз окунулся, прежде чем они достигли ивняка.
Привязали лодку к кустам и пошли в глубь дубовой рощи.
Дубы здесь росли длинными гривами. Меж ними заводи темной воды, расцвеченной лилиями, кувшинками и черноголовником, мир, где в густых травах и листве неистово звенели и стрекотали птицы, стрекозы, кузнечики.
На пути встретилось несколько полян с подкошенной травой. Под раскидистыми дубами-патриархами, растущими в центре полян, дремали косцы, спасаясь от зноя. Трава подсыхала мигом, и уже можно было ее ворошить. На сучьях висели берестяные пестерьки-плетушки с едой. Кто-то бродил в кустах, собирая землянику.
Тропинка-змейка со свежими следами копыт повела их в гору, где приветливо шумели березы, а три сосны тонкостволые, от одного корня зонтом высились над ними. По сторонам шиповник, волчьи ягоды.
Открылась полянка чистая, застеленная метелкой и нежным мхом. На полянке стоял огромный чугунно-черный лобастый бык. Стоял неподвижно, приподняв морду и прислушиваясь к шагам.
Они невольно залюбовались его словно вылепленными мускулами, зеркально отсвечивавшей шерстью.
Торо, шутливо произнесла Нина, взмахнув в воздухе Костиной красной майкой.
Бык только качнулся, не в силах преодолеть инертность своего огромного тела.
Торо! громче крикнула Нина.
Что ты делаешь?
Костя попытался вырвать майку, но Нина точно бес в нее вселился! выскочила вперед и побежала полукругом возле самой морды быка, не переставая выкрикивать:
Торо! Торо! Торо!
Нина!
Бык сдвинулся и пошел за дразнящим его человеком, пригнув до самой земли рогатую голову.
Костя осмотрелся вокруг чем бы пугнуть? На беду ни палки, ни ветки.
Торо! с отчаянной веселостью кричала Нина, делая по поляне новый полукруг.
Свирепые глаза уже близко, бык переходит на бег И Костя, выдернув Нину за руку из-под самых рогов, повлек ее за собой назад по тропе. А бык уже настигает! Хлюпая, проседая, быстро несет он свое грузное тело. Все слышнее храп, треск сучьев под копытами. Громада набирает скорость и теперь уже несется все сокрушающим тараном!
Нина, скорей! Скорей!
«Только бы не упасть! Не споткнуться! Растопчет!»
Наконец-то засветилось зеленоватое окошечко освещенного солнцем луга. Лишь миновали они последние деревья, как Костя что было силы рванул Нину на себя и в сторону! И в тот же миг из-за их спин на поляну, где паслось стадо коров, вырвался разъяренный бык. Затормозил бег, пропахав дерн до черной земли. Втянул воздух. С его морды клочьями падала пенистая слюна.
Вот ты где, Метеор проклятый!
На лужайку из болотистой низины вышла девочка в сереньком платьице с бичом, перекинутым через плечо. В руке у нее был пучок дикого лука, и она, шагая по сочной, в пояс, траве, время от времени наклонялась, чтобы сорвать под корень понравившиеся ей стебельки.
Бык угрожающе пригнул мохнатую голову.
Девочка, не подходи! закричала Нина.
Но та, даже не сменив своего ленивого шага, приблизилась к быку и щелкнула бичом. Бык снова замотал головой, раскидывая пену. Девочка щелкнула еще раз, коснувшись кончиком его потного бока, и бык трусливо побежал в сторону коров, где вскоре стал мирно щипать траву.
Вот молодчина!
Ну, спасла нас!
Браво, тореадор!..
Костя с Ниной хохотали до слез.
Будешь еще дразнить?
Нет! Не буду!
А рыжая девочка смотрела на них медно-желтыми глазами пристально, без тени улыбки.
Он летось самого председателя чуть не забодал.
Ну-у? Ай да Метеор!
Костя, пойдем еще туда, дальше!
Зачем?
Мне хочется!
А если опять что-нибудь случится?
Все равно хочется!
Было что-то щекочущее, возбуждающее нервы в происшедшей стычке, и они, держась за руку, снова двинулись той же тропой. Манила неизведанность. Шли, опасливо глядя вперед на каждом изгибе тропы вдруг еще напасть! и пугали друг друга выкриками:
Ой, змея!
Гляди, рысь на сучке!
Видимо, не зря их манила к себе та полянка. Белоногие девушки-березки раскинули над ней трепетную кружевную ткань. Блекло-голубой мох, поросший травой и кукушкиным льном, ласков для ноги и податлив, зовет к себе. Ветер на одной ноте, томительно-длинной, волнующей, свистит в вершинах трех сестер сосен.
Они упали на мох.
Ты себя видишь в моих глазах?
Вижу.
И я. Даже ветки и листья на фоне неба
Э, да тебе ни за что не побороть меня! Не вырвешься! Нет!
Костя лежал на спине, а Нина удерживала его за широко распростертые руки, смеялась. Выждав удобный момент, он изловчился, перекинул ее через себя, и тут произошло то, чего они никак не ожидали. Юбка зацепилась за что-то и распоролась, Нина, вскрикнув, вскочила на ноги, а Костя, разгоряченный борьбой и тем чувством близости, которое уже давно овладевало им, вдруг обхватил ее за обнажившиеся бедра и стал осыпать их поцелуями.
Костя! Костя! вырывалась Нина. Костя! рванулась и упала навзничь, подломленная в коленях.
* * *
Александра Климовна не на шутку всполошилась, когда молодые припоздали к обеду. Солнце пошло уже на закат, а их все нет и нет. И в печи давно еда упрела. Сердце кольнула мысль не случилась ли беда? Вон недавно в Карево приехал моряк-отпускник. Уж какой бравый! А пошел купаться и утонул. В океане уберегся, а в обмелевшей реке поди ж ты! Разогревшийся, правда, был, прямо из-за стола, от гостей. Два дня искали пропал с концом. И сеть тянули, и баграми прощупывали. А на третий день бакенщик Иван поехал фонари тушить и поддел веслом мертвое тело в тине. Мать прибежала, все деревенские. Такой плач стоял, что за версту было слышно.
Два раза Александра Климовна выбегала на кручу нигде не видать лодку. То ли заплыли за острова, то ли привязали ее в глухой протоке.
Бабы одна за другой шли в избу, наперебой выпытывали о невестке, кто да откуда. Только она и сама-то мало что знала. Ну врачиха, Ниной звать.
Из городских, что ли?
Ну да.
Бабы глубокомысленно поджимали губы, покачивали головами, как бы говоря: «Ох, как-то эта себя поведет Не везет, Александра, тебе на снох».
Да что тут худого, коли городская? Нынче и деревенские выучатся, так домой-то на аркане тащи! А все, скажу я вам, в характере человека да в его совести!
Подбадривала себя: уж больно страшно было допустить, что и последнего сына уведут от нее. Ведь сама-то она сдобным калачом мани не уедет, если и будут звать. Куда на старости лет из насиженного гнезда?
Валюшку-то, поди, жаль? не отставали дотошные.
Эть! Да мне-то какая печаль? Не для меня ведь выбирал. Ему бы лишь по нраву, а мне что, отвечала она, но Валюшку и в самом деле было жалко: как-никак своя, на глазах выросла. Зря девушку обидел Костя, зря. Как почувствовала она его измену, так и сказала подружкам: «Кто первый посватается, за того и пойду». Вот и вышла за парня баламутного. Какая уж к такому любовь?..
Александра Климовна завидела их на тропе и сразу же определила что-то у них стряслось. Какими веселыми убегали, а тут идут друг за другом поодаль. Невестка голову понурила, а сын сечет палкой репей налево и направо.
Обед готов? крикнул Костя еще издали.
Как не готов! Заждалась! Всякое на ум-то лезло
И она, делая вид, что ничего не заметила, стала рассказывать про моряка из Карева, но Нина, не слушая, торопливо исчезла за ширмой, где у нее стоял чемодан.
Не поссорились ли? тихо спросила мать.
С чего бы? Давай есть. Все на стол! Где хлеб, где ложки?
А чего она?.. Нездорова, может? Сын, не отвечая, сам тащил все из кухни. Не солнце ли напекло?
Солнце. Ага, солнце В лесу и то нет спасения.
Да ты-то куда глядел? Разве можно городскому человеку так долго на жаре быть? и повеселев, Александра Климовна предложила Нине: Давай плечи сметаной намажем. Не ровен час, кожа вздуется, да облупится.
За обедом без умолку рассказывала деревенскую хронику за год накопилось. Выпили по рюмке вина, и Нине смертельно захотелось спать. Веки так и слипались. С трудом прожевала кусок.
«Какой длинный день Неужели это сегодня мы приплыли на пароходе?»
Мне к четырем на партсобрание, Костя поднялся из-за стола и глянул на Нину.
Иди, ответила она, не поднимая головы.
Он накинул пиджак и ушел.
«Чего это, спрашивается? Неужто так в руки взяла, что без спросу и уйти не может?» подумала мать.
Она все еще не могла определить характер невестки. Вроде бы и обходительная, а как сын-то перед ней робеет. Видать, крепко любит. Любовь это хорошо, да худо, когда через эту любовь человек человеком помыкать начинает.
«Надо поговорить с Костюшкой, чтобы не очень волю-то и тут же спохватилась: Ой, а ладно ли это я? Сунешься навредишь. Ну-ка, нравилось ли мне, как свекровь-то нашептывала Андрюше? А ведь и я за то же берусь. Ох, мать есть мать, и свое дитя ей всех дороже. Только и у нее есть мать, тоже, чай, сердце-то изболелось: как-то в новой семье? Не обидят ли?»
Да сама я приберусь! Сама! Тут и делов-то на пять минут! запротестовала Александра Климовна, когда Нина начала убирать со стола. Ну тогда вытирай тарелки Вот И две хозяйки в доме. Люди говорят: где две бабы, там и содом. А я так думаю: что делить-то? Было бы согласье, а эти ложки, плошки да пропадите вы пропадом! Ведь что получается к черепкам любовь, а к человеку нету! косвенно намекала она на своих двух невесток. А с кем твои родители, Нина, живут?
Узнав, что росла без матери, всплакнула.
Вот и тебя, выходит, проклятая война коснулась. Сиротой росла. От отца какая ласка? У мужчин совсем другое понятие
Обнять бы ее, как дочку, потужить вместе, сев рядышком, да больно уж она какая-то не здешняя. Красивую Костя взял. Видом, как из кино. Ой, по себе ли рубит дерево?..
Костюшке-то, Нина, тоже всякое пришлось испробовать. Ведь отчего худ? Нет, худ, худ! Хоть и поправился за последние годы, до отца ему далеко. Тот был литой. Придет с тяжелой работы, и ну во дворе двухпудовкой играть! А Костя Ну-ка, в пятом классе учился, а на работу ходил наравне со взрослыми. Сам ниже мешка, а подлазит под него, на воз вскидывает. И прицепщиком работал. Придешь на пахоту его и не видать за пылью. Не жаловала я его, нет! Возможности такой не было. Хлеб да картошка, щи пустые. Молока разве плеснешь, чтобы замутить
Александра Климовна, простите меня так и валит. На пароходе не выспалась, а тут еще солнце Нина слабо улыбнулась и тряхнула головой.
Да ты иди, иди в полог! И кому какое дело? Отдыхай. Она проводила Нину в прохладные сени. «По имени-отчеству величает, как в учреждении». А уж я Костю наругаю. Ну-ка столько времени держал на жаре!
Он тут ни при чем.
Не обижает он тебя, Нина? вдруг серьезно и прочувствованно спросила Александра Климовна.
Зачем же? У нас все хорошо.
Ну и ладно. Главное, чтобы у вас, а уж я и слезы снова заблестели у нее на глазах.
Александра Климовна спустилась во двор, села на последнюю ступеньку и горестно подперла рукой голову.
«Ох, если бы Андрюшенька был жив, кабы он вернулся, так разве бы я так цеплялась за вас?.. К ней подошел, выгибая спину, кот Мирза. Курица Рябуха навострила глаз: не посыплет ли хозяйка зерна или картофельных очистков? Уж мы бы с ним скоротали свою старость, не обидели бы друг дружку. Вот по этим приступочкам ты спустился тогда с мешочком, сокол мой ненаглядный, за эти ворота вышел да и все Будто приснился. Я, как утка подбитая, прыгаю вокруг гнезда, суечусь. А жить-то для кого?..